Маринетт думала, что ей послышалось. Бывало же так, с нервным смешком промелькнуло у неё в голове, что то, о чём люди так часто думали, начинало слушаться им и наяву, так, будто оно в самом деле было кем-то произнесено.
Но… нет, поняла она.
Это был не глюк, ей не послышалось, а Кот Нуар сказал это не из глупости всякой, когда можно было просто ляпнуть языком и при этом не понимать,
что вообще ляпаешь. Он, судя по его лицу, спросил это вполне осознанно.
И выглядел он при этом ничуть не смущенно, у него и щёки нисколько не покраснели. Маринетт даже по-белому позавидовала его умению так стойко держаться при
такой просьбе. В своё время ей было не под силу просто подойти и банально поговорить с человеком, к которому она давно питала совсем не дружескую симпатию, а попросить о нечто таком ей и не думалось.
Но Кот, чего можно было ожидать с самого начала, тут же с силой зажмурился и помотал головой, как будто уходя с транса и окутавшей его прострации, будто понял, что попросил у неё, и ощутил укол стыда, пришедший ему в естество.
— И-извини, — растерянно промямлил он.
Это было не в первый раз, когда Кот Нуар заикался при ней, но каждый раз был, как первый, удивительным, потому что от напарника своего чего-то подобного Маринетт не ожидала.
Так же не ожидала, как и задания, которое он только что озвучил.
— Я, наверное, уже перегибаю палку, — герой Парижа выдавил из себя причастный смешок и опустил накладные уши. Сам он так же был похож на провинившегося котёнка сейчас. — Ты вправе отказаться, я ведь однажды…
— В-всё н-нормально, — к изумлению своего противника ответила Маринетт.
Она заикалась перед Котом Нуаром. Перед, акуму ему в жёны и тёщи, своим напарником, которого одарить подзатыльником своим йо-йо или швырнуть в сторону злодея с высоты птичьего полёта было как пить дать.
Эту секунду можно было отметить как её самое грандиозное в этой жизни фиаско. То, что она согласилась на такое, когда ещё год назад Ледибаг вовсю уверяла его, что о поцелуе с ней он мог и не мечтать, заставляло её залиться краской пуще прежнего.
Возможно, что виной тому было то, что…
…Маринетт сама этого хотела. Она не признается об этом никогда в жизни, — никому и никогда, даже самому близкому во всём мире человеку — но ей хотелось этого, потому отказать ему в таком она никак не могла.
Кот Нуар зачарованно посмотрел на неё. Так, точно не до конца поверил в услышанное, ожидая, что Маринетт скорее прогонит его прочь тапком и крикнет напоследок, что он больной псих, который, как она и подозревала, домогался до всех девушек подряд и не упускал из виду ни одной юбки, но нет.
Она, по всей видимости, была совсем не против такого исхода, хотя он и видел, что та заметно смущалась от его чересчур прямолинейной просьбы, а щёки загорелись в темноте пунцовыми пятнами.
— Ты… точно не против? — в полнейшей растерянности прошептал Нуар, бегло перемещая узкие кошачьи зрачки то в левую сторону, то в правую.
— Не против, — для большей убедительности Маринетт активно покачала головой, а её сапфировые глаза в подтверждение загорелись ярче. — Игра есть игра.
— Я не хочу давить на тебя или заставлять идти на такое, если ты не хочешь, — но тут же Кот вспомнил, как поцеловал её в тот раз, дома у Альи. Тогда он не спрашивал у неё никакого согласия, сделав это так внезапно, как мог. Возможно, Плагг был прав: он выбрал именно её не из-за игры и не из-за того, что Маринетт была почти что единственной без пары и потому с ней целоваться было выгоднее.
— В-всё в пор-рядке, говорю же тебе, — как можно более непринужденно ответила она. Да, всё было в полном порядке, и в то же время совсем нет.
Она собиралась поцеловаться с напарником, которого так долго отвергала, но в которого влюбилась в самый последний момент.
И он не знал,
кого собирался поцеловать.
Маринетт ещё больше начала страшиться дня, когда они раскроются друг другу, и того, как отреагирует Кот Нуар, увидев, кто был за маской Ледибаг, и вспомнив этот момент. Наверное, решит, что она хотела поиздеваться над его чувствами напоследок, и будет иметь полное право обижаться на неё… но и отказать ему Маринетт не смогла.
В таком случае она будет очень долго корить себя за то, что и этот шанс так просто упустила, а Тикки будет вынуждена не спать ещё одну ночь, чтобы послушать рёв своей подопечной.
— Тогда… — левое ухо Кота дёрнулось, а созерцание его заполнилось чем-то… чем-то… тёплым таким, таким, с чем он чаще всего глядел на свою напарницу в тот год, когда ещё мог признаваться ей в своём неравнодушии.
Договаривать начатое он не стал. Что должно было быть после этого «тогда…» Маринетт не знала, да и не задумывалась особо. Не сейчас.
Кот Нуар действовал протяжно. Он упирался одной рукой вперёд, другой осторожно взяв её за подбородок, и двинулся чуть ближе, так, что между их лицами не оставалось практически никакого расстояния.
И тогда же коснулся до её губ, шершавых и солёных от недавних слёз, своими.
«Наверняка они уже кого-то целовали» — пронеслось в её голове не без ощутимой доли горечи.
Маринетт сначала опешила, чего стоило ожидать от самой себя изначально: это было совсем не похоже хотя бы на один из тех поцелуев, которые у них были когда-то.
Не так, как когда он был под чарами Разлучника, или когда сделали они это совершенно случайно, потому, что он в последний момент потерял контроль над разумом и к своей же неожиданности взял на себя прерогативу поцеловать её.
Этот был другим, трепетным и долгим, и никто не отстранится с воплем, что собеседник перешел черту и каким-то образом увлёкся.
Поначалу Кот Нуар целовал её медленно, невинно, как будто сам делал это в первый раз за всю свою жизнь, будто она — первая девушка, к чьим губам он прикасался.
Однако это было лишь первое время.
Внезапно он стал напористее, из невинного превратившись в требовательный. Кот обхватил её руками с обеих сторон, к неожиданности Маринетт тут же резко схватив её ладонь, которую она неспешно приподняла, казалось, лишь по рефлексу. Словно её Котёнок превратился в зверя, в настоящего тигра, намеренного растерзать свою заслуженную добычу.
Они ждали этого оба. Кто-то дольше, кто-то меньше, но ждали, доселе не зная, что в их жизни в самом деле можно было влюбиться и целовать кого-то ещё помимо тех, о ком им доводилось воспевать и лить слёзы целый год.
Они выражали этим всё недосказанное ранее, а вместе с тем и то, что они вряд ли друг другу когда-нибудь осмелятся рассказать даже спустя столетия. Они оба пытались ощутить один другого полностью, восполнить всю необходимую близость этими касаниями и забыться хоть на короткий миг.
Маринетт сквозь поцелуй вдруг отстранилась и рвано выдохнула.
— Кот… — сипло выдавила она, когда не ощутила за собой точки опоры.
Они вместе упали на софу, так, что девушка оказалась прижата к её поверхности спиной, в то время как Кот Нуар прижимал её сверху, разорвав расстояние между их губами… на пару секунд, потому что вскоре он вновь прильнул к ним, целуя на сей раз более жадно и длительно. Так, как хотел сделать давно и с ней, и с Ледибаг. Так, что фантазии нашли выход из этой пучины, вырвались на волю и стали для него единственной реалией.
Маринетт задумалась над тем, целовал ли он так же свою девушку, и лишь поздно в сознание копьём стрельнуло горькое понимание, что он, вообще-то, не имел права делать это с
ней, когда и сам уже был занят кем-то… но через мгновение эту мысль просто вышибло из головы, когда она ощутила, как Кот опустился к её шее.
— Чёрт, Нуар… — сдавленно ругнулась Маринетт сквозь сжатые зубы, не видя этого, но ощущая, что в этот момент его лик исказила самодовольная ухмылка. У её напарника был шершавый язык из-за трансформации — это она узнала в первый раз за всё время их знакомства.
Её пальцы запустились в волосы Кота, сильнее ероша их, а дыхание сбивалось с правильного ритма, чему нависший над ней Нуар неизменно потешался, как истинный победитель. Узнай тот, что целовал в этот момент не просто свою близкую подругу, а саму — из всех девушек-то! — Ледибаг, к которой он с самого первого дня не был равнодушен и которая никогда бы не позволила ему такого совершить с ней, то, чему Маринетт не сомневалась, ухмыльнулся бы самой злорадствующей ухмылкой и исторг бы из уст триумфальное «Ха!».
Кот Нуар был так близко, она чувствовала тепло его тела через скользкий латекс и могла только мельком удивиться самой себе, позволившей напарнику вытворять с ней что-то этакое. Маринетт выдавалось странным поверить, что она так безвольно разрешила
ему пригвоздить её собой к софе и целовать, как свою девушку. Может, ей нелегко было думать и принять тот факт, что это был именно Кот, а вовсе не Адриан, о котором она грезила намного дольше.
Это само по себе странно. Друзья так не делали, никогда. Друзья не целовались и думать не должны были о чём-то таком.
Её ладони легли на плечи Нуара, когда он сам запустил свои же под неё, под выпирающие лопатки, и прижал к себе тогда, когда их губы вновь соприкоснулись.
Маринетт думала, что они заходили уже слишком далеко, что надо бы остановить его, сказать, чтобы он прекратил, но накалившаяся обстановка не давала произнести и слова. Уже через секунду, когда его руки со всей осторожностью обхватили её лицо, она поняла, что и сама не хотела его останавливать. Не хотела останавливаться сама.
Однако Кот, выждав пару мгновений, с громким выдохом отстранился сам, так, что она не видела его лица и не могла понять по нему, какие эмоции им руководили. Он тяжело вдохнул и выдохнул, как будто задыхался.
Может, так оно и было.
Маринетт, по крайней мере, успела затеряться и задохнуться в ощущениях в это время.
Но она, в отличие от Кота Нуара, была не равнодушна к нему — это всё просто брало и перечеркивало.
Неожиданно Кот свалился на неё, — и удивил тем, каким лёгким он оказался — совсем как проигравший в битве. Его лик спрятался в её шею, куда он умеренно дышал ей. Маринетт чувствовала на такой близости, что его сердцебиение участилось. Неудивительно: её сердце готово было выпрыгнуть из груди, оставив с пробоиной посередине; стучало так, что заглушало все звуки вокруг.
Но Нуар всё ещё молчал. Долго, безбожно затягивая это пугающее молчание, лишь лежал так, не в силах произнести что-то и отреагировать на неё.
— Кот?
Кот Нуар тяжело дышал ей в шею, ощущая под собой, с каким неистовством забилось девичье сердце, вряд ли ожидавшее…
такого. Ему бы очень хотелось надеяться, что это было не от неожиданности, что Маринетт чувствовала хоть малую часть того же, что и он, но, думал, нет. Не в этой жизни.
Внезапно, что заставило его дрогнуть и затаить дыхание, её тонкие пальцы осторожно, будто боязливо, потянулись вперёд, принявшись перебирать светлые волосы, которые она только что нещадно взъерошила.
Этого оказалось достаточно, чтобы Кот, опустив уши, виновато замурчал.
И было, в общем-то, так… уютно. Это не то, о чём люди должны были думать после подобных оказий, но он убеждал себя, что в этот момент с ней ему было как никогда тепло, как будто в родном доме.
Пусть сейчас Кот и не мог ничего произнести, пусть он и боялся сделать лишнее телодвижение, только позволяя Маринетт продолжить эту ласку… он бы всё отдал, лишь бы остаться с ней, пытаться выпутаться из этой складной ситуации и без конца извиняться, — хоть вина и не полностью одолевала его — чем у себя в особняке.
— Нуар, я п-понимаю, мани нежду… ой, птьфу, м-между нами возникла странная сит-туация…
Нет, это точно было величайшим за всю её историю фиаско!
Маринетт заикалась так только перед Адрианом, только год назад. Перед Котом она никак не могла позволить себе так принижаться.
— Прости меня.
Это было первое, что сказал Кот Нуар после того, как они оборвали поцелуй.
И… это было совсем не то, что Маринетт ожидала услышать.
Впрочем, она и сама не знала, что ожидала от него услышать, как и не знала, что вообще должны были говорить когда-то повесившие друг на друга ярлыки «просто друзей».
Кот Нуар медленно встал с неё, приняв сидячее положение под собственное сбивающееся дыхание, и сгорбился, скрыв лицо за запутавшимися после неё волосами. Маринетт не могла увидеть, что он чувствовал сейчас, но могла приблизительно догадаться, что там не было ничего оптимистичного, если уж отталкиваться от того, что тот сказал ей после случившегося.
Тишина давила на виски всей своей тяжестью. Её разрушали только тихие шаги героя Парижа, неспешно вставшего с софы и остановившегося к ней спиной посреди комнаты. Нет, Нуар не жалел о том, что только что сделал. Он давно хотел этого, хотел так же, как мечтал в своё время и о Ледибаг. Кот слишком давно ждал этого, слишком долго грезил, и пусть ему и будет стыдно посмотреть ей в глаза после этого, но не будет и дня, когда он пожалеет о сделанном.
Друзья не целовались, ни в коем случае.
И если это в самом деле так, если в их время это можно было смело прозвать табу, то…
— Видимо, я всё-таки плохой друг.
Маринетт слышала, как он огорченно усмехнулся своим словам.
— Кот…
— Послушай, — Нуар так и не осмелился повернуться к ней. Только не после того, что случилось между ними, — я понимаю, что словами это так просто не загладишь и я поступаю так не в первый раз, но прости за то, что поступаю так, как не должен поступать друг.
Он замолчал, волоча кожаный хвост по полу.
Маринетт же, смотря на его спину, — вот бы хоть раз увидеть её без латекса — хотела ему рассказать всё.
Рассказать, что чувствовала, что она не злилась на него, рассказать всё-всё, лишь умолчать о том, что она Ледибаг.
Ей хотелось сказать то, что она не успела сказать Адриану, потеряв его уже, кажется, навсегда.
Только вот она, увы, не Кот Нуар, и его смелости признаваться открыто и четко ей никогда не получить.
— Я не буду сыпаться обещаниями. Как видишь, выполняю их плохо. Я лучше просто уйду.
Маринетт не успела его окликнуть, не успела сказать ему остановиться и выслушать её: Нуар прыгнул в приоткрытую форточку, исчезнув в иссиня-черном мраке осевшего на город позднего вечера.
Она попыталась нормализовать хаотичное дыхание, сбивающееся после такого… такого… нет, это нельзя было назвать одним словом так, чтобы вся эта ситуация прозвучала целесообразно. Встав с софы, Маринетт незряче посмотрела вниз, на укрытый ковром пол, но вдруг медленно приподняла руку и невесомо коснулась до губ. Всё ещё жгло. Всё ещё чувствовался вкус чужих губ, тех, которых она не ожидала ощутить вновь спустя прошедший год.
Определённо, Кот Нуар хорошо целовался.
Помотав головой и что-то судорожно прошептав самой себе, Маринетт обернулась, и тут же, дёрнувшись, тихо вскрикнула, обнаружив столпившихся подле неё квами. Посередине парила Тикки, виновато улыбающаяся своей подопечной.
— Сожалею, — беззаботно пожав плечами, с беззлобной усмешкой проговорила божья коровка. — Я пыталась их остановить, но они не слушали меня.
— Вы что, видели…
всё? — уточнила Маринетт, оглядывая ораву собравшихся вокруг магических существ.
— Да, мы всё-таки проследили за вами со шкатулки. Это было так мило, — умилённо прожужжала сложившая лапки Поллен.
— Хочется пошутить, что я видел один фильм, который… — но Сюйппу*, увидев то, с каким нарочитым осуждением посмотрели на него собратья, прокашлялся и поспешил подобрать слова иначе. — Но я просто скажу, что это было очень мило.
— Ты сама хоть как? — уже более беспокойно спросила Тикки.
— Я? Как
я? — Маринетт сорвалась на короткий истеричный смешок, дёрнув веком. — Я только что поцеловалась с одним из двух парней, в которых почти два года влюблена без всякой надежды, Тикки. Как думаешь,
как я могу сейчас быть?
— Ой, это, наверное, что-то между радостным трепетом и испугом. Я такое часто видела в фильмах, которые мне моя временная подопечная показывала, — восхищенно подытожила Триккс.
— Я буду очень благодарна, если ты скажешь, что делали в этих фильмах главные герои, если они вообще попадали в такие ситуации. Ух, ну почему я вообще на это согласилась?!
— Потому что сама хотела, просто признай это, — Тикки, подлетев к ней, подмигнула. — А сейчас тебе надо будет снова с ним увидеться. Хотя нет.
Ледибаг надо будет повидаться с Котом.
— Ч-что? Зачем? Тикки, я не готова! — пискнув, Маринетт в панике посмотрела то на свою квами, то на остальных, в ожидании толпившихся над ней.
— Как это «зачем»? Борьба с акумами и целовашки — это, конечно, хорошо, но ведь патруль никто не отменял, — с энтузиазмом пропела божья коровка, демонстративно взмахнув лапками. — К тому же, вам стоит поговорить. Может, Кот Нуар не равнодушен не только к твоей геройской личности?
— Ты же знаешь, что он давно решил идти вперёд и разлюбил Ледибаг. С чего это вдруг он будет влюбляться в её гражданскую личность?
— Мы этого никогда не узнаем, если будем сидеть тут. Ну, давай, призывай трансформацию и двинемся на патруль. Кот, наверное, уже заждался тебя.
Маринетт сжалась, как от холода. Внутри неё буйствовали одновременно и жуть, и оторопь, и не озвученное воодушевление от ощутимого — она не знала, что можно разом ощущать всё это, и в то же время не знала, готова ли была пойти сейчас на патруль и встретиться лицом к лицу с Котом Нуаром, будучи под маской и притворяясь другим человеком.
По правде, Маринетт с радостью плюнула бы на данный им запрет и сняла с себя машкеру тайн, и не важно, как отреагирует напарник. Если скажет, что она всего-то обыкновенная лгунья, которая столько времени морочила ему голову и пользовалась сохранностью личностей как обычным предлогом, то Маринетт, что уж поделать, согласится с ним. Порой во лжи своей она была хуже, чем Лила.
— Ладно, ладно. Вы, ребята, спрячьтесь, и даже не просите, чтобы я повела вас с собой, — стоически выдерживая обиженные взгляды остальных квами, безапелляционно начала она. — А ты, Тикки, пятна. Сейчас пойдём, поговорим с ним. Может, что-то и узнаю от него.
***
Ледибаг, без спешки запустив пятнистое йо-йо вперёд, ловко приземлилась на один из железных прутьев монументальной Эйфелевой башни. Вновь знакомая атмосфера велеречивого раута, происходившего где-то снизу, где-то под ними. Снова яркие пересветы, очерчивающие тело тонкими линиями янтаря, изумруда и рубина. Над головами многотысячными снопами взрывались цветастые вспышки фейерверков, слепящие глаза до пятен перед ними, а в ушах снова раздавалась мелодия знакомой песни.
Sweet inside
I think you’re beautiful tonight,
tonight
And not just tonight
The way you look
The way you make me wanna lose,
I wanna lose
Lose myself for you*
Она сцепила руки непрочным замком и замялась, когда увидела сидевшего на одной из балок Кота Нуара. Наверное, Ледибаг бы не заметила его, сливающегося своим костюмом с чернотой беззвёздного неба, если бы не копна золотистых волос и игра света, которая выделяла его разноцветными росчерками в осевшей на город кромешной мгле наступающей ночи. Он выглядел не так, как она привыкла его видеть: апатичный взгляд устремился в неизвестность, даже не на людей под ними, и сам Кот, держась руками за железную балку, смело свесил ноги и лениво качал их из стороны в сторону. Не приглядись Ледибаг к нему получше, то не смогла бы заметить промелькнувшую в его глазах тень смуты.
— Кот Нуар, — несмело позвала она его, бесшумно подходя к нему ближе и присаживаясь рядом с напарником, охнувшего и шелохнувшегося, только услышав, как та позвала его.
— Ледибаг? — он потер заспанные глаза, посмотрев на неё. Кот, что от неё не укрылось, постарался скрыть отображавшуюся на нём нерадость, что вышло у него самым таким провальным образом. — Я не услышал тебя, странно. Обычно, это я подкрадываюсь без всякого звука.
— Ты просто задумался, так бывает, — преспокойно прокомментировала Ледибаг.
Для начала было неплохо, но это было только начало. Что будет дальше — она этого не знала, потому и волновалась, хоть и знала, что Нуар вряд ли будет обсуждать с ней то, что они делали у неё дома пару минут назад.
— Придя сюда, я заметила, что ты выглядел не очень счастливым. Что же тебя заставило грустить?
— Это так долго рассказывать, — угрюмо фыркнул Кот, скрывая за машкерой недовольства всё уныние. — И… я не думаю, что ты захочешь это слышать.
I had you, I lost you
Now I’m alone
I had you, I lost you
Now I’m alone
Да, Кот Нуар был чертовски прав… отчасти, но если говорить об этом более откровенно, то Ледибаг изначально не хотелось приходить на этот патруль. На последующие — тоже, как и на битвы с акуманизированными. Как минимум лет этак на пять. Только не после того, что между ними случилось.
Она не знала, как с ним говорить и что вообще можно было сказать парню, с которым ей ещё полчаса назад довелось поцеловаться.
И это был не просто секундный поцелуй в губы или, по-дружески, в щеку. Это была страсть, это были так давно скрытые за семью печатями и прочным замком чувства. Он не был невинным уже с того момента, когда они упали на софу.
Ледибаг вдруг стало тяжелее дышать. Виной тут была вовсе не жара, к сожалению.
Героиня Парижа невесомо коснулась до горла, не полностью скрытого за багровым спандексом. Разум тут же пронзило напоминание о том, как ещё полчаса назад губы Кота Нуара, разгоряченные и влажные, без задних мыслей опустились к её шее, как его дыхание, горячее такое, опалило кожу, а она…
А что она?
Она просто позволяла всему этому происходить
с ними, а себе — затеряться в происходящем, не напоминать себе, что это — её напарник, которого она столько времени отвергала.
Anti Qalbi ya habibi
Njrilk tkon nasibi
Hali kebi kalilik
Mine ha yride yskone foadi
— Что делать, когда окончательно запутался в себе?
Он спросил это внезапно, не к месту совершенно, будто и не осознавал, что говорил. Ледибаг мельком взглянула на него, отчетливо понимая его: она ведь тоже запуталась в себе. Так сильно, что выход напрочь затерялся вместе с ключом к нему.
— Если бы и я знала ответ на этот вопрос, — пятнистая героиня уныло взглянула в другую сторону. — Я так устала, что не могу понять себя и… то, что происходит внутри меня.
— И ты… тоже? — в голосе Кота не проскочило никакого удивления или чего-то подобного. Скорее сочувствие, сожаление за то, что ей пришлось пережить то же самое.
— Да, — согласно кивнула Ледибаг, прижимая к груди колени. — Помнишь, я говорила про парня, который меня поддерживал? Так вот, мы расстались. Он был очень хорошим, не подумай, но я не смогла отпустить того, в которого я изначально была влюблена.
— А ты пыталась?
— Конечно. И всё ещё пытаюсь. Может, смогу однажды. Я не хочу больше чувствовать что-то к нему, понимая, что шансов нет. Иногда я бы хотела не влюбляться в него. Кот, как у тебя получалось радоваться своим чувствам, если они не взаимны?
— Я гордился ими, как бы странно это не звучало, — грустно усмехнулся Нуар. — Любить кого-то прекрасно, даже если это чувство и несёт за собой боль.
Ледибаг пришлось вспомнить себя, когда она была так верно и упрямо влюблена в одного мальчишку, улыбающегося всем со всех постеров Парижа.
Она тоже считала тогда так же, как и Кот, разве что в отличие от него просто мечтала найти в себе хотя бы каплю той же бравады признаться ему, какая была и у него.
— Но приходит время, когда приходится отпускать их, даже если это сложно. Может, однажды сможешь привыкнуть к тому, что рядом с тобой другой человек, — тоном истинного философа произнёс Кот Нуар.
И он, чего та не знала, врал. И себе, и ей.
Он так и не смог привыкнуть, не смог отпустить свои чувства ни к одной из девушек, в которых он был влюблён. Кот мог сделать что угодно, но только не это.
It’s hard to find
The one you should be holding tight
When it’s feel right
I looked inside and now I know
That I’ve been dying, all I need is you
I had you, I lost you
Now I’m alone
I had you, I lost you
Now I’m alone
— Ледибаг.
Его голос вдруг слегка жалостливым и потерянным. Его напарница даже опешила поначалу, в панике повернув к нему голову и с опаской посмотрев на своего собеседника.
— Да? Что-то случилось? — обеспокоенно поинтересовалась она.
— Тот парень, которого ты пытаешься отпустить, — через некоторое время осмелился начать Нуар, но посмотреть на неё так и не смог, — как ты поняла, что любишь его?
Это было… внезапно.
И при этом никак не могло не вызвать в ней некоторое ощущение нарастающей тревожности за осточертевшую сохранность личностей.
При том, что Ледибаг ни разу не обсуждала свою первую любовь с Котом Нуаром. Никогда. Даже намекнуть ему не позволяла себе ни разу.
Даже если она была перед ним без волшебной маски обычной девушкой — всё равно, она не была готова открыться перед ним до такой степени.
Но он — уже так опротивело это слово, комом застывающее поперёк горла — её друг, и он имел хотя бы мало-мальское право знать что-то. Хоть самую малость.
— Это короткая история, Кот, — фальцетом тысячелетнего мудреца изрекла Ледибаг, — но я могу рассказать её так, что она будет длиннее, чем может показаться.
Anti Qalbi ya habibi
Njrilk tkon nasibi
Hali kebi kalilik
Mine ha yride yskone foadi
