****
Тоширо думал, что ночью Мизуки снова пригласят на тет-а-тет к унитазам… но судя по тому, как его самого отрубило после выматывающего забега, сержант с компанией тоже продрыхли до самого рассвета. А на следующий день их погнали демонтировать старые казармы на заднем дворе. Бараки эти, надо сказать, были построены на совесть и с переменным успехом разбирались уже более года – по крайней мере, когда Тоширо прибыл в Кабул, часть бравые солдаты уже разломали: двери, окна, перегородки… но до конца дело никак довести не удавалось: начальство то вспоминало про задачу, то снова о ней благополучно забывало, однако постепенно очередь дошла и до несущих стен. И то ли во всём Кабуле за это время так и не нашлось подходящей техники для сноса, то ли бараки сочли ценными стратегическими объектами, чтобы не допустить к ним ни местных, ни их машины – но сегодня солдатам вновь вручили кувалды и погнали к уже местами покосившимся скелетам когда-то жилых одноэтажных зданий. Предчувствуя очередной день, проведённый в пыли и под палящим солнцем, Тоширо уже приготовился взмахнуть тяжёлым орудием, как услышал: – Эй, зассанок! Зенкиши. Покровительственно обняв Мизуки, тот обнаружился идущим прямо к Тоширо, да ещё и сопровождаемый своей свитой, хотя сегодня всего лишь из пятерых солдат, не попавших в караул, но похоже, всё-равно освобождённых от утомительной работы благодаря царственному величию помощника командира. Да, Зенкиши хоть и сержант, но на самой низшей из возможных должностей – однако в отсутствии комода отделение в полной его власти.// Комод – сокращение от «командира отделения».
Кстати, отделение состоит из командира, его помощника и девяти рядовых – всего одиннадцать человек. И если учесть, с каким азартом семеро из них избивали вчера Мизуки и Тоширо… станет понятно, что они в абсолютном и подавляемом меньшинстве. Трудно сказать, как дела в других отделениях, но в их Зенкиши подмял под себя солдат не только как старший по чину, но и как авторитет. А что командир? Командира Тоширо видел разве что в столовой, да на «смотринах», когда все пять отделений выстраивали на плацу, чтобы командир уже взвода смог вволю поорать на них или продемонстрировать солдат прибывшему высокому начальству или другим достойным гостям посольства.// Пехотный взвод Сил самообороны Японии имеет численность в 39 человек и состоит из 3 пехотных отделений (по 11 человек) и секции управления (6 человек), но автору показалось, что для охраны укреплённого посольства такого количества недостаточно, поэтому взвод стал из 5 отделений, сколько же их там было на самом деле, ему не известно.
Такова была реальность службы в Кабуле. До сих пор Тоширо старался держаться от подхлебал Зенкиши подальше, да и те его тоже не особо трогали, но вчера… вчера его нейтралитет, кажется, рухнул в тартарары. Что же до Мизуки, этого парня явно избрали на роль мальчика для битья. – Ты на стрёме. Подошедший Зеншики отдал чёткий приказ, после чего выжидательно уставился на Тоширо. «О, так у меня ещё есть шанс стать твоей шестёркой? Как мило.» – Слушаюсь, товарищ сержант! – Вот и молодец… Когда компания скрылась в бараке, перед Тоширо встал вопрос: продолжить крушить несущую стену или нет. С одной стороны, ему не приказывали прекращать работу, да и бездельное стояние на месте может привлечь ненужное внимание и ненужных свидетелей из других отделений… а с другой, если он продолжит стараться, и крыша рухнет – то похоронит не только ожесточившихся сослуживцев, но и Мизуки… ну и в личном деле точно появится пренеприятнейшая запись. И пока Тоширо размышлял над дилеммой, из барака начали доноситься легко узнаваемые звуки, очень похожие на удары и пинки. «Попытаться снова вмешаться?» Нет… Вчера он ровным счётом ничего не добился, разве что разделил с попавшим под раздачу Мизуки несколько синяков. Не говоря уж, что углублять вражду с вышестоящим по званию – вряд ли хорошая идея. К тому же Мизуки – далеко не хлюпик, коим может показаться на первый взгляд, и при ленивом избиении, по крайней мере, сумеет избежать серьёзных травм. Что же до психики… он ведь не решит повеситься от такого, правда? Лениво разбив ближайший кирпич кувалдой, Тоширо уже было замахнулся снова, как вдруг: – …посмотрим на сколько тебя хватит. А то знаешь ли, мне, как твоему семпаю, будет стыдно, если ты не пройдёшь отбор. Хиро, сядь-ка на него. В здании ни одного целого окна, однако компания так углубилось в помещение, что снаружи их было бы сложно заметить – но стоящему совсем рядом Тоширо совсем не трудно рассмотреть, что происходит. Тренировка. А именно: отжимания от пола с грузом в килограмм эдак семьдесят, если не больше. – Давай-давай… видел, какие там все качки? Думаешь, тебя примут с этими худыми ножками и ручками? Десять, одиннадцать, двенадцать… Ха-ха, а ты не слабак, а? Крупные капли пота уже вовсю стекали по лицу красного, как рак, Мизуки, но тот продолжал медленно подниматься и опускаться на дрожащих от напряжения руках, пытаясь не рухнуть мордой в грязь – и всё это с сидящим на спине парнем среднего роста и крепкого телосложения. Тоширо сжал кувалду сильнее. – Двадцать… двадцать один… Давай, Мизуки, я в тебя верю… Эх! Вот ты немощь! Силы Мизуки подошли к концу. И когда с него слезли, сержант самолично удостоил жертву пинком под бок, причём достаточно мощным, чтобы перевернуть Мизуки. А второй пинок в живот и вовсе отправил его в полёт к ближайшей стене. – Если ты такой слабак, то как смеешь нас позорить?! Не похоже, чтобы Мизуки собирался что-то отвечать. Однако он сел. Весь бело-серый от прилипшего к коже песка и известки, с разметавшимися и присыпанными грязью волосами и с блестящим взглядом загнанного зверя. Заметив, как тот пальцами сгребает мусор в кулак, Тоширо чертыхнулся. Почему он продолжает смотреть на это? Почему всё ещё медлит? Разве он не собирался поступать в полицейскую академию? Да, мечты и планы полетели под откос, вместо этого Тоширо подписал контракт с силами самообороны Японии – но для чего? Не для того же, чтобы любоваться на избиения сослуживцев? Но и не для того, чтобы нарушать устав. Однако, если всё и всегда пытаться сделать правильно – можно опоздать. Смертельно опоздать. Удар кувалды в стену заставил людей внутри барака вздрогнуть. Да, другие удары то и дело доносились со всех сторон, но Тоширо впервые ударил по-настоящему, но не пробил в стене очередную дыру, а обрушил приличную её часть целиком. Когда же пыль немного осела, переступил обломки и направился прямо к скривившему губы сержанту. – Так и знал… опять пришёл спасать свою принцессу? – Принцессу? – покосившись на угрюмо сверлящего его взглядом Мизуки, Тоширо покачал головой. – Не, если честно, он мне не нравится. Но… – Но? Зеншики склонил голову, подозрительно косясь на кувалду и позволяя своим подхалимам выступить на всякий случай вперёд. – Но вы мне не нравитесь больше, товарищ сержант. – Засунь своё недовольство себе в зад. – Так и собирался поступить. – Так чего передумал? – Ну знаете… просто с самого детства моей мечтой было ловить таких уродов, как вы, и отправлять за решётку. – Ха, а ты смелый! – хмыкнул Зеншики, помедлил и продолжил: – Но я прощу тебе эти грубые слова и нарушение субординации, если опустишь кувалду. Ты ведь не собираешься переубивать нас всех тут? – Нет, не собираюсь, – кивнул Тоширо, послушно разжимая пальцы. – Только вот насчёт нарушения устава… какое он имеет отношение к вам? Вы ведь не солдат, а обычный хулиган, типа той шпаны, что отжимает деньги у школоты, а перед настоящими бандитами трясётся, как осенний лист! Да, кувалду он отпустил. Но это не помешало ударить ближайшего подхалима кулаком в живот, заставив согнуться, а потом прыгнуть вперёд и зарядить остолбеневшему от неожиданности сержанту прямой в челюсть. Именно – формально драка была начата им. Но как ещё прикажете дать отпор шестерым ублюдкам, будучи в меньшинстве? Хорошо, что хоть Мизуки вовремя собрался и таки бросил пыль и мелкий мусор, дожидавшийся своего часа в плотно сжатых кулаках – как минимум трое временно выпали из схватки, принявшись тереть глаза, но двоим из них тот же Мизуки вдруг нанёс несколько скользящих ударов – и вот они уже в отключке сложились у стены. Искоса следя за союзником, Тоширо пытался подметить особенности его ведения боя. В них прослеживалась система: не дзюдо, которому обучали всех солдат, а какая-то иная, с преобладающими ударами пальцами и ладонями. Даже будучи уставшим после вчерашнего марафона и вроде как лишившись последних сил после отжиманий с двойным весом, Мизуки, однако, не отставал от Тоширо, а порой даже действовал более эффективно. Конечно, Тоширо тоже удавалось отправлять противников в накаут, но для этого ему приходилось использовать мощные удары, и не один и не два… Мизуки же проходил сквозь сопротивление, словно сквозь воздух, потом следовало несколько тычков – и ещё одно тело падало на грязный, но местами ещё целый пол. Они победили. Что в планы Тоширо не входило. То есть, он, конечно, не собирался позволить опять себя тупо избить, но и оказаться вместе с Мизуки единственными, кто остался в сознании, тоже не ожидал. И что теперь? – Нехорошо… – вдруг подал голос Мизуки, вытирая руки о штаны. – А именно? – Из-за тебя меня теперь точно накажут. – «Из-за меня»? Чтобы удостовериться, что услышал всё правильно, Тоширо пришлось несколько раз промотать слова Мизуки в голове. А тем временем тот продолжил: – Конечно, из-за тебя! Нахера ты снова влез? Да ещё и практически войну объявил? Как я мог позволить им после этого тебя избить? В голове Тоширо совсем всё смешалось. Встряхнув ею, он для верности даже хлопнул себя по щекам. Но прозрения так и не испытал. – Не понял. Объясни по-человечески! – Бля, ну ты тугой… – Мизуки поднял с земли обронённую кепку, нацепил, спрятав отросшие не по уставу кудри, и снова воззрился на Тоширо сверлящим взглядом. – Как я мог, говорю, позволить этим шакалом избить тебя после того, как ты так круто им всё развернул? – «Круто»? – Ага. Хотя и тупо тоже. Ну согласись – тебя ведь всё это совсем не касалось. – Нет… «Он ненормальный. Я, конечно, подозревал, но…» – Ладно, замяли. Что дальше? «И говорит странно. Как какой-то браток…» – Ау! Есть кто живой? – подойдя ближе к Тоширо и сложив руки за спину, парень склонился в бок почти на девяносто градусов, заглядывая в его лицо снизу вверх. – Мизуки Хаджиме вызывает Хиджикату Тоширо-сана! – Что? – Это я и спросил. Дальше-то что? – А… эм… думаю, нас накажут. Но пока будут разбираться, узнают и о проделках Зеншики. Нас-то понижать в звании особо некуда, а вот его… – «Если будут разбираться» – ты хотел сказать? – отвернувшись, Мизуки вздохнул и опустился на колени рядом с Хиро, который восседал на нём верхом во время отжиманий. – А ведь могут просто запереть нас на недельку-другую… и даже позволить Зеншики вдоволь отыграться. Он же, если ты не в курсе, племяш нашего командира взвода: непутёвый, едва не загремевший в кутузку за то, что связался с якудза, и потому отправленный семьёй подальше от Японии под крылышко к родственнику… так что вряд ли нам спустят его унижение. – Так вот почему ты терпел? – Не-а, – Мизуки пожал плечами, всё ещё задумчиво рассматривая лежащего в отключке парня. – Просто не люблю поднимать кипиш. Знаешь, иногда проще перетерпеть… ну или мне всегда так казалось… Так, ладно. Они скоро очнутся. Пора доложиться командиру. Тоширо кивнул. И первым вышел из барака. А пока они шли к крылу, где обычно прохлаждалось начальство, спросил: – Так вы были знакомы и на гражданке? – М-м-м? – Ну откуда-то же ты в курсе про неприятности Зеншики? – А-а-а, эм, почти. Но он меня, слава богу, не узнал. Расплывчатый ответ оставил после себя ещё больше вопросов. Не то чтобы Тоширо интересовался прошлым посторонних людей, но раз уж вышло, что в деле фигурируют такие важные обстоятельства, как родственная связь зарвавшегося ублюдка с начальством, то будет совсем не лишним узнать, не зарыты ли ещё где подводные камни. Однако Мизуки уклонился от развёрнутого ответа, а до конца их пути осталось всего ничего: подняться на один этаж, а там, после доклада, кто знает – может, их вообще раскомандируют по разным местам. – А что ты использовал?.. Какое-то скрытой монашеское боевое искусство? – Хм… Не обгоняя Тоширо, но поднимаясь прямо за ним, Мизуки сначала ограничился одним этим звуком, но когда они уже дошли до нужной двери, вдруг ответил: – Шаолиньцюань. Этот стиль и правда изобрели монахи одного буддийского монастыря… меня научила моя мама. Она была китаянкой. «Была?» Перед Тоширо словно открылось окно в чей-то неизведанный мир. Последний год ему ни до чего и ни до кого не было дела, но в этот момент он впервые снова почувствовал интерес. Или лучше будет сказать, что он постепенно начал его чувствовать ещё три дня назад, после случайной встречи в баре? Но Тоширо точно захотелось узнать про Мизуки больше. И про того японца-альбиноса из частной военной организации тоже. Но Мизуки уже толкнул дверь в офицерскую гостиную, и им обоим стало не до разговоров. А потом их действительно заперли. Ни о какой самообороне, как об оправдании, и речи быть не могло, так что Тоширо даже приготовился, что их осудят со всей строгостью. Может, даже разбираться не станут: нападение на старшего по званию, да ещё и избиение других рядовых, собственных сослуживцев… Однако неожиданно его вызвали на комиссию – давать показания. И только намного позже Тоширо узнал: из-за того, что во время их доклада о происшествии в гостиной присутствовал тот самый недавно заявившийся инструктор, командиру взвода не удалось замять проблему, и кое-кто всё-таки решил разобраться, с чего это вдруг пара ниси напала на своего сансо.// Ниси – обученный солдат, рядовой 2-го класса (3-го класса – санси – необученный солдат; 1-го класса – исси – солдат, имеющий воинскую специальность)
// Cансо – помошник командира отделения – cержант 3-го класса (нисо – командир отделения – сержант 2-го класса и так далее)
****