****
Нет-нет, и с чего он взял, что Саката старше? Это всё Мизуки Хаджиме виноват! Понарассказывал всякого… про крутого японского перца, чуть ли не с младенчества взявшего в руки оружие, но тут как ни глянь – пацан пацаном! Или даже нет – изнеженная девица, закусывающая сладкое винцо халвой, пахлавой, рисовым пудингом и «шёлковым кебабом», да ещё и политым фруктовым сиропом! На улице уже стемнело, а Тоширо так и не пришёл к окончательному выводу: пока он был под арестом, Али переделал бар в детское кафе? Или все эти десерты всегда были в меню? Сам он пил пиво. И закусывал шашлыком, щедро обмазанным хумусом – местным аналогом майонеза. Но аналог – есть аналог… после где-то пятой бутылки Тоширо в сотый раз за год задумался, а не взять ли ему привычку немного заимствовать майонеза из священного запаса на кухне, прежде чем идти в увал? – Ну и как там у вас? Кондо сильно гоняет? – Ты его знаешь? – Ага. Только не думал, что он вернётся на службу. – Ну он у нас кто-то вроде инструктора. Только непонятно зачем, если мы целыми днями только и делаем, что посольство охраняем. – Ну во-первых, не просто посольство, а укреплённое посольство… – Саката глубокомысленно замолчал с поднятым к навесу пальцем, но кажется, продолжения не придумал и снова плеснул себе вина, подперев растрёпанную голову. – А вообще радуйся, что вы никому не сдались. И война уже идёт где-то там, далеко от столицы. Вот пять лет назад тут было действительно жарко! Теперь он внезапно стал выглядеть, словно старик. А всё из-за потускневшего взгляда. – Впрочем, если тебе так уж скучно, можешь перебраться к нам! Вот где тренировки точно тебе пригодятся! – Мне ещё год по контракту… Не то чтобы Тоширо так уж рвался «нюхнуть пороху». Хотя скажи ему кто ещё полгода назад, что можно отправиться в реальный бой – согласился без раздумий и даже с некоторым интересом, ожидая то ли кары судьбы, то ли ещё какого ответа… но сейчас, когда вкус к жизни немного вернулся, ему совершенно расхотелось напрасно рисковать. То есть, он же ещё и года не отслужил – по сути, зелёный новобранец – если попадёт в заварушку, так там и останется. Но не признаться же в этом вслух? – Пф! Подумаешь! – похоже, Саката счёл довод про контракт всего лишь отмазкой. – Не забывай, что тебя всегда могут уволить! Конечно, если судимость заимеешь – в контрактники путь уже будет заказан… Да и что такое год? Как раз вобьёшь в голову хотя бы основы, если конечно будешь слушать Кондо. – Так Мизуки тоже… – Хаджиме? Ну… Не договорив, Саката поднял взгляд выше и его светлые брови взлетели на лоб: – Хэй, did you fix that damn truck*?// *Вы починили этот чёртов грузовик?
Компания из иностранцев в одинаково измазанных мазутом штанах и футболках обступила их с Тоширо, громко требуя пива и так же громко кляня чью-то хитрую задницу, решившую сэкономить. Понимая лишь с пятого на десятое, Тоширо уткнулся в свою бутылку, чувствуя себя лилипутом. Нет, эти парни не были трёхметровыми гигантами, но даже Саката среди них как-то терялся, несмотря на мускулатуру и широту плеч. Да и Тоширо у себя на родине считался довольно высоким для японца. Но что значат сто восемьдесят семь сантиметров против двухсот с лишним??? Даже если сравнить ширину их бицепсов… у Тоширо нога и то тоньше! Пару раз его попытались втянуть в болтовню, но потом она как-то сама собой потекла вокруг, огибая Тоширо, словно воды мелкой реки свалившийся в неё валун. Иногда Саката переводил что-то, но в целом никто не навязывал ему своего внимания, но и не гнал. А один из парней, Стив, чем-то провинившийся перед остальными, каждый раз заказывая пива на всех, не забывал и про Тоширо. Отказываться было не совсем удобно: во-первых, он не мог заставить себя протестовать слишком громко, ведь все вокруг говорили о своём, а во-вторых, Саката, смеясь, поглядывал на него, то ли любуясь смущением соотечественника в непривычном окружении, то ли так маскируя своё беспокойство. Однако вся эта кутерьма длилась недолго: не успел Тоширо допить третью поставленную перед ним Стивом бутылку, когда остальные уже прикончили чуть ли не дюжину и хлынули к выходу. И как-то так вышло, что Тоширо тоже подхватило этим течением и понесло по ночным улочкам Кабула. Пока не принесло в Кала-э-Забан Кан. Один из самых горячих кварталов столицы, если верить тем, кто успел тут побывать. – Эм… я… сорри, бат… – Нот сорри! Окей-окей, не кипиши, everything will be fine! – продолжая лыбиться по все тридцать два зуба, успокаивал его Саката, не переставая хлопая по плечу и подталкивая куда-то через коридоры. В нос ударил сильный запах специй и благовоний. Серые, выщербленные стены, прикрытые аляповатыми тканями, вызвали головокружение. Эти узоры… – Куда ты меня… Гинтоки! Язык плохо слушался, хотя прохладный ночной ветерок немного выдул хмель, но оказавшись опять в тепле и духоте, Тоширо уже совершенно запутался, откуда пришёл и куда ему вообще идти дальше. И если бы не уверенная рука, толкающая в спину, он бы верно пристроился в ближайшем коридорном закутке и тупо бы заснул. Но вдруг его куда-то втолкнули. Комната без окон и всё с теми же уныло серыми стенами… застеленная цветастым покрывалом кровать у стены… завёрнутая в балахон фигура на ней, видно лишь два глаза сквозь прорезь. Встав, как вкопанный, Тоширо даже вцепился в дверные косяки, не позволяя протолкнуть себя дальше. – Всё оплачено, не тушуйся! – приободрили в затылок, но Тоширо от этого глубокого голоса не только покрылся мурашками, но и забился ещё сильнее, вжимаясь в Сакату спиной и стремясь наружу. – Тц, ну ты чего? Испугался? Неожиданно будучи резко развёрнутым вокруг оси, Тоширо едва не рухнул – вокруг всё поплыло. Но сильные руки подхватили за поясницу и удержали. – Я не боюсь! Я не хочу! Наконец-то ему удалось сформулировать мысль! – Девственник что-ли?! – Не твоё дело! – Ну как знаешь! Саката вошёл в комнату вместе с ним, за его спиной рухнул полог, а с кровати донёсся шорох, а затем голос: – Господин сегодня с другим другом? Вопрос был задан по-японски, но с американским акцентом, словно девушка была европейкой, но когда она скинула паранджу, Тоширо открылось красивое характерно-продолговатое и смуглое лицо коренной жительницы Афганистана. Чувствуя, что ноги не касаются земли, Тоширо забарахтался вновь, но был отнесён к кровати и отпущен, только когда зад коснулся покрывала. После чего Саката вздохнул, по-хозяйски оглядел комнату, больше похожую на какую-то келью, и разрешил: – Давай. – Как обычно, господин? – Нет. Сегодня просто сыграем. Замерев и стараясь не вдыхать так и лезущий в нос приторный запах ароматных масел, Тоширо проследил, как девушка плавно слезла на пол, опустилась перед ним на колени и… потащила какой-то ящик из-под кровати. При тусклом свете единственной электрической лампы была раскрыта доска в клетку, за ней последовали две чашки с камнями для го. И когда Тоширо наконец-то пришёл в себя, Саката уже плюхнулся перед ним на кровать, по другую сторону от доски, и спрятал в кулаке несколько белых камешков. – Разыграем? Словно во сне, Тоширо тоже потянулся к чашке, но с чёрными камнями, и не глядя взял две штуки, опустил на доску. Саката высыпал свои. Пять. Нечётное число – Тоширо не угадал, а значит, будет играть за чёрных. Честно говоря, он никогда не увлекался этой игрой, да и вообще узнал о ней только потому, что его дед любил поучить внука уму разуму, а заодно блеснуть своими непревзойдёнными навыками чемпиона городского клуба. Однако Саката тоже оказался не мастером го. И не то чтобы он делал плохие или поспешные ходы, но у Тоширо после каждого складывалось впечатление, что его дразнят, вызывают на бой, не дают и шага ступить, но при этом не пользуются промахами, способными быстро положить конец всей партии. «Что я тут делаю? В этом борделе? Играю в го? С наёмником международной коалиции?» Проститутка принесла им вина и фруктов, а потом улеглась вдоль стены, подперев голову и наблюдая за игрой, словно делала так уже сотни раз. Тоширо не мог не косится на неё иногда, любуясь чарующим разрезом глаз, крупной радужкой, почти чёрной, но словно подёрнутой поволокой… однако не чувствовал никакого желания. Скорее даже, когда Саката тогда заговорил ему прямо в шею – тело и то среагировало более интимно. Но именно из-за этого Тоширо сидел, как на иголках. В голове был туман. И чтобы избавиться от него, он снова и снова прикладывался к вину – но помогало это ненадолго. Однако он всё же старался делать разумные ходы. Завоёвывая всё больше территории, отбивая нападения Сакаты, иногда даже тесня его… пока вдруг не обнаружил, что попал в западню и путь к отступлению перекрыт. Попробовать вырваться и разрушить территорию изнутри? Или отбросить хвост и спастись? Неожиданно эта ситуация показалась серьёзней, чем какая-то игра. Группа камней будет жива, если позволить отрезать те камни, что уже не спасти… но если бы речь шла о людях? Например, об отряде на вражеской территории? Под угрозой, что поймают всех, можно попытаться увести часть, позволив взять в плен остальных… или продолжить прорываться, надеясь нарушить строй врага, разбить его на куски и в свою очередь окружить, откусывая по кускам? Что если Саката решил сыграть с ним, проверяя, как Тоширо поступит? Оценить его? На доске всё так просто, а в жизни? В жизни есть приказы и цели. Жертвовать малым легко, если смотришь на людей, как на безликие разменные монеты, одна не отличима от другой, но почему-то даже в игре Тоширо стало очень жалко терять свои камни. Он словно неумелый командир отправил рядовых пробиваться… а теперь вынужден отказаться от них, отступить, просить на произвол судьбы… – Эй, ты чего? Плачешь? – Отстань! Поспешно проведя рукой по лицу, Тоширо не почувствовал никакой влаги и возмущённо уставился на Сакату. – Тц, ну что мне с тобой делать? – странно мягко улыбнулся тот. – Совсем опьянел? Кстати, тебе же, как и Хаджиме, можно вернуться утром, а не к вечерней проверке? Моргнув, Тоширо уставился на него ещё пристальней. Вообще-то он думал, что всем можно возвращаться к утру… то есть, он до сих пор ещё не задерживался так надолго и обычно возвращался в казарму после хорошей трапезы у Али… но что, если ему нужно было получить специальное разрешение? – О… Кажется, Саката догадался о сути проблемы. – Нехорошо. Тоширо согласно кивнул и попытался встать, но задел доску, и камни с грохотом посыпались на пол. – Да брось, к вечерней проверке ты всё равно уже опоздал! – Нет, я должен… И хотя перспектива задержаться до утра в этом душном месте показалась не такой уж ужасной, именно это и ужаснуло Тоширо больше всего. Наблюдая, как опустившийся на одно колено мужчина собирает игровые камни, рассыпавшиеся по затоптанному ковру, чувствуя странный жар и волнение при одном только виде напрягающихся мускулов рук и плеч, но каждый раз отводя взгляд, когда глубокие красные глаза обращаются к нему, Тоширо колебался. Колебался между пугающим желанием остаться и спасительным – сбежать. – Ну так что? Продолжим? Загорелые пальцы принялись выставлять камни обратно на доску, точно воспроизводя партию с самого первого хода. И паника охватила Тоширо с новой силой, словно пошёл обратный отсчёт, однако в тот же миг перед глазами вдруг всплыло сосредоточенное лицо Мизуки – и всё тут же встало на свои места. Тоширо уже аккуратнее поднялся с кровати. – Нет, прости. Мне всё же лучше… Один шаг – и его повело в сторону, но к счастью там была дверь и дверной косяк, за который удалось схватиться. – Сам доберёшься? – прилетело в спину. Словно якорь, угнездившийся в районе затылка. Но времени на раздумья не дали – неожиданно Саката материализовался рядом, заставив ощутить мимолётную радость и облегчение, и бесцеремонно пихнул в бок. Сказав что-то девушке на непонятном языке, он потащил его по запутанным коридорам, пока наконец в лёгкие не хлынул свежий и чистый воздух. А потом Тоширо снова толкнули. И впихнули прямо во внедорожник, шириной в целую улицу… Когда же Тоширо проснулся, перед ним уже был высокий забор. С колючей проволокой наверху, по которой, как он знал, курсировал ток. Но самым необычным в его пробуждении было наличие головы, откуда-то взявшейся между ног… и далёкая-далёкая земля где-то там, внизу. Его усадили на плечи и подняли! – Н-не… нельзя! Т-там элли- ..эллект-р-ричество! – Прямо перед тобой! Прямо… О! Прямо было окно. Прямо в стене.****