****
Если уверен, что можешь стать лучшем – становись, а не уверен – не суйся. Этому Тоширо учила мать, дед же упрямо твердил, что только тот, кто приложит максимум усилий, чего-то добьётся, и уверенность тут совсем не при чём. А в качестве доказательства приводил своё первенство в клубе го. Да, он начал поздно, да, ему не стать чемпионом страны, но определённых успехов он всё же добился, пусть и только к восьмидесяти годам. Тоширо никогда с ним не спорил, и с матерью тоже, однако всегда думал, что материнская уверенность и дедушкино упорство по сути не что иное, как сильное желание. Так что если собрать их убеждения вместе и перефразировать, получится что-то вроде: если очень хочется, постарайся и добейся, а не выйдет – значит, ты просто неудачник. Вот такая философия. И согласно ей, будучи ещё первоклашкой, Тоширо поставил себе цель: стать детективом. Ну или полицейским. В общем, тем, кто раскрывает преступления и ловит плохих людей. А чтобы справляться с этими самыми плохими людьми ему, естественно, надо было стать сильным. Поэтому маленький Тоширо очень много времени посвящал спорту, совсем не беспокоясь о стоимости посещения секций благодаря выплачиваемым отцом алиментам. Борьба, стрельба, даже прыжки с парашютом – всё это он впервые попробовал задолго до службы в армии. Так что справиться с пятком-другим гражданских, пусть и вооружённых дубинками с электрошокерами, ему по идее не должно было составить труда… Но с вином Тоширо всё-таки переборщил: мочевой пузырь неожиданно напомнил о своём существовании и запротестовал против резких движений, существенно снижая манёвренность и боевой дух. И в то же время риск получить разряд в живот стал несоизмеримо выше, ибо Тоширо ни за что не простил бы себе промоченных трусов. Но видимо, страх опозориться повысил уровень адреналина в крови, а может противники не ожидали такого отчаянного сопротивления, однако они очень быстро начали мешать друг другу, а вот Тоширо удалось воспользоваться этой неразберихой и темнотой, и посталкивать их друг с другом если не лбами, то этими дубинками, так ни разу и не получив разряд. А потом мир внезапно потух. И всё из-за прилетевшего сзади удара по шее. Когда же Тоширо очнулся, небо уже успело стать пронзительно голубым, а боль внизу живота – такой невыносимой, что на глазах выступили слёзы. Но штаны были сухими… неимоверно гордый собственным мочевым пузырём, Тоширо переступил через совесть и поспешил облегчиться за ближайшим бараком, возле которого и провалялся до самого утра, и только потом осознал, что вокруг уже снуют торгаши, готовящиеся открывать свои лавки. Хотя никому из них всё равно не было до него дела. – Я попал, – констатировал Тоширо, поправляя ремень и ощупывая себя. Вроде цел и даже не побит… а вот деньги пропали. Но не убили же? Хотя могли. Тоширо попытался выбросить эту мысль из головы, но пока бежал к посольству, она то и дело возвращалась, словно назойливая муха. Вот чего он добился своей провокацией? И кто кого в результате развёл? Ясное дело, что Такашира пытался его припугнуть. И ему это удалось. А вот Тоширо опростоволосился по полной программе… разве что удостоверился, что заимел действительно опасного врага – в конце концов, подозрения остаются подозрениями до тех пор, пока им не найдётся подтверждение, а что может быть убедительней нападения? Такашира и на словах и на деле продемонстрировал, на что способен. Но именно поэтому Тоширо уверился – те люди, что убили Мицу и её родителей, не просто какие-то там бандиты, покусившиеся на скромное семейное добро и юную девушку, а некто, обладающий властью. Да и убийство было совсем не простым. Но родители Мицу ничем особенным не выделялись… Отец батрачил в какой-то фирме клерком средней руки, мать же держала небольшой цветочный магазин. Кому они могли помешать? Или помешала сама Мицу? Нет, такого Тоширо решительно не мог представить. Да и следствие зашло в тупик именно из-за отсутствия какого-либо мотива, кроме ограбления и изнасилования. Но всё было сделано так «чисто», что не осталось ни следов, ни даже намёков на них. – Кто это у нас? За воротами его встретил, как ни странно, сам помощник командира взвода. Хиро стоял в развалку, поигрывая заклёпкой кобуры, висящей на поясе и глядя на него как на нечто ну очень забавное. – Виноват, товарищ сержант! – Тоширо вытянулся по струнке и отдал честь. – Готов принять наказание! – Да тебе наказания, как горохом об стену! Уходишь, когда хочешь, приходишь тоже! «Когда это я…» – Ладно, беги, там тебя уже заждались! Это было сказано так едко, что у Тоширо зачесались кулаки, но в присутствие других солдат он никак не мог позволить себе нарушить приказ, поэтому вновь отдал честь и побежал на плац, где как раз в это время должны были раздаваться наряды. Хиро соврал – естественно, никто лично его не ждал, однако когда он получил разрешение присоединиться к построению, то внезапно обнаружил в шеренге прямо перед собой того, кого тут физически было быть не должно: Сакату Гинтоки. Тоширо так удивился, что не слышал ни единого слова старшины, просто молча пялился в широкую спину, на этот раз не обтянутую майкой, а закрытую в форменную куртку японского образца. Сердце колотилось. Он не был рад или расстроен, но мысли метались по голове, будто стая напуганных голубей, назойливо и оглушительно хлопающих крыльями. Но постепенно вокруг стало становится свободнее, и волей-неволей, но Тоширо обратил на это внимание – правда, только когда на плацу осталось всего трое человек, и пришла команда выстроиться в ряд. Саката, за ним Тоширо, потом Мизуки, как самый низкий. – Вы уверены? Хиджиката уже второй раз серьёзнейшим образом нарушает дисциплину. Его поощрение вряд ли скажется положительным образом на моральном духе остальных солдат. – Вы сказали – «поощрение»? Ха-ха! Ну уж нет! Уж лучше я использую его по-полной, чем позволю протирать штаны в казарме из-за наказания! «Ничего не понимаю», – слушая размеренно текущий голос старшины и отвечающий ему громогласный голос инструктора, Тоширо всё никак не мог отделаться от мысли, что очнулся утром в какой-то параллельной вселенной. А в своей, наверное, уже помер. Или от удара по шее получил повреждение мозга и теперь какой-то солдат видится ему совершенно другим человеком. Теории сменяли друг друга, и постепенно душевное спокойствие Тоширо постепенно приходило всё в больший упадок, но тут Кондо вдруг развернулся к их троице с самой что ни на есть широкой улыбкой: – Ну что? – гаркнув, подошёл ближе, словно любуясь ими тремя. – Готовы послужить добровольцами и принести пользу афганской полиции? «О, так мы добровольцы? Не сказали бы – ни в жизни бы не догадался… И куда нас? Неужели на сверхсекретную операцию…» – Готов исполнить приказ! – Готов исполнить приказ! – Готов исполнить приказ! Видимо оставшись довольным таким слаженным ответом, Кондо хлопнул крайнего Мизуки по плечу. И тот, чётко развернувшись, направился к стоящему в тени здания внедорожнику. И худшее подозрение Тоширо тут же окрепло. Но он всю ночь провалялся хрен знает где, да ещё и налакался вина перед этим, а события так быстро закрутились, что возможность возразить или хотя бы что-то уточнить он уже упустил – осталось лишь двинуться за товарищем следом и залезть на заднее сидение тяжёлой машины. Чтобы тут же почувствовать, как рядом втискивается ещё одно тело, немилосердно проталкивая его дальше и прижимая к и так приклеившемуся к окну Мизуки. – Ты прям благоухаешь, – скрипнул тот тут же зубами. – Прости, не было времени принять душ! – не менее радостно отозвался Тоширо, осторожно косясь на второго соседа. Но этот лишь подпёр скулу кулаком и уже уставился вперёд, поверх спинки водительского сиденья. Затарахтел мотор. И их повезли к воротам. – Я кажется что-то пропустил, – попробовал Тоширо продолжить диалог, но уже менее агрессивно. – Что тут делает он? – кивок в сторону Сакаты. – И куда это мы? – А-а-а… наше правительство заключило соглашение с местными, что мы обучим их полицейских дзюдо. – Прям именно мы? – Ага. Мы и ещё полсотни добровольцев, которые скоро прибудут. – И за честь стать добровольцами нам стоит поблагодарить Кондо? – Именно так. «Похоже, он и Сакату умудрился пристроить к этому делу… неужели у того уже кончился контракт? Но разве какие-то тренировки полицейских могут быть интереснее настоящих боевых операций?» – И ты согласился? – так и не дождавшись ответа насчёт Сакаты, Тоширо всё-таки сам к нему развернулся. – М-м? Что? – сонно захлопал тот глазами. – Мне просто интересно, как тебя уговорили, Саката. – Х-ха… ну… а почему меня собственно надо было бы уговаривать? – Но разве это не смертная скука? Возиться с какими-то полицейскими? – Ха? «Скука»? А я что, по-твоему, служу ради веселья? Тоширо не нашёлся с ответом. Да Саката его и не ждал. Он снова закрыл глаза и, кажется, мгновенно задремал, ничуть не задетый вопросом, однако его реакция заставила Тоширо устыдиться. Ну конечно же, война – отнюдь не развлечение, и только больные на голову люди могут находить наслаждения в убийствах людей и подвергая себя постоянной опасности. Но из-за слишком уж легкомысленного вида Сакаты он почему-то подумал… нет, почему-то решил, что этот парень – кто-то вроде супер-солдата, всегда спешащего в самое пекло. Интересно почему? Может из-за рассказов Мизуки, что тот, мол, заключает только временные контракты? И что с детства курсирует по горячим точкам? – Кстати, почему ты сегодня опять опоздал? Судя по формулировке, Мизуки уже в курсе, в чём было дело в прошлый раз. – Ну… я, кажется, перепил. Рассказывать правду и втягивать других в неприятности – что может быть безответственнее? – И с кем же это ты так загулял? – подозрительно сощурился Мизуки, превратив свои раскосые глаза в узкие щёлки. – Не с Такаширой, случайно? «А, ну да, мы же вместе ушли… да и в баре нас кто-то мог видеть.» – Типа того. – Лучше держись от него подальше. Сначала Тоширо просто кивнул, а потом взглянул на Мизуки снова: – Вы что, были и раньше знакомы? – Нет, конечно! – фыркнул тот, словно Тоширо высказал ну очень дурацкую мысль. – Просто… вряд ли он задержится у нас надолго, и будет лучше, когда что-то… если что-то случится, чтобы тебя с ним ничего не связывало. Нет, так не бывает. Мизуки темнит, но совершенно не скрывает свою осведомлённость. Что может связывать его и того парня? Если они действительно незнакомы, и Мизуки просто почувствовал атмосферу вокруг серолицего, как и Тоширо, то это, конечно, может послужить оправданием… и всё-таки не слишком ли смелое предположение об исчезновении? Словно Мизуки известно, что Такашира прибыл в их часть только для выполнения некой миссии, и что миссия эта далека от невинного поручения. – Расскажи всё, что тебе известно.****