****
Посла они спасли. Тоширо до конца дней не забудет ту переброску на вертолёте и несколько часов засады, когда они лежали почти на голой земле у дороги, прикрытые лишь жиденькой маскирующей сеткой, а мимо проносились группы бронетранспортёров и обычных грузовиков, гружённых уносящими ноги после теракта талибами. Но им нужна была всего одна машина. Её сопровождали четыре лёгких вездехода, на двух из которых были установлены пулемёты. Снимки со спутника ночью были особенно нечётки, но всё же им удалось подготовиться. Водителей сняли первыми, причём Мизуки выступил одним из снайперов. Когда же машину с Нитори занесло и перевернуло, выбросив на обочину, осталось лишь окружить её с автоматами. И хотя кто-то попытался приставить к голове посла ствол и поторговаться за свою жизнь, меткий выстрел Сакаты пресёк так и не начавшие переговоры. Кстати, Нитори-сан не сильно пострадал, лишь ударился головой, потому что те же снайперы чётко пробили шины так, чтобы машина кувыркнулась, не смяв зад, иначе бы все, кто сидел на позади, превратились бы в фарш. Согласно документам после той операции Тоширо был отправлен на лечение из-за ранения колена, на самом же деле по протекции Кондо ему предложила контракт некая частная организация, хоть и спонсируемая японским правительством, официально не являющаяся частью её вооруженных сил. Тоширо согласился. Он не видел смысла возвращаться в новое отделение, сформированное из выживших и новоприсланных солдат. Мизуки подписал новый контракт вместе с ним. Саката же… исчез с горизонта. Точнее, из Афганистана. А вот Тоширо и Мизуки в составе новой команды покинули только Кабул. Три года. Да, целых три года они мотались по стране и не только, то освобождая заложников, то захватывая врагов. А иногда просто сопровождая журналистов, геологов, торговцев… но даже в этих, казалось бы, мирных миссиях им редко удавалось обойтись без крови: иногда это были просто «подарки» в виде растяжек и мин, иногда – полноценные засады. Но каждый раз, попадая на прицел и сам нажимая курок, Тоширо проваливался в мир без тревог, без лишних мыслей и эмоций. Им просто не оставалось места. Как и бесполезным сожалениям. Такашира погиб, и с ним едва появившаяся нить к убийцам Мицу тоже исчезла. Как и причина возвращаться в Японию. Тоширо не знал, зачем ему возвращаться. А здесь, в этих жарких землях, полных сухой травы и песка, он приносил хоть какую-то пользу. Что же до Мизуки – то только бог знал, что было у него на уме. Но он ни разу не вспоминал про Сакату. Тоширо как-то спросил сам, однако в ответ получил лишь неопределённый кивок и потупленный взгляд. Вообще, в их отряде ребята были очень болтливы, рассказывали о себе и своих близких, почему пошли на войну, чего хотят добиться, как поступить с их телами в случае смерти… Никто не скрывал, если пришёл ради денег. Не смеялись и над теми, кто заявлял, что воюет за правое дело. Даже Тоширо как-то вечером у костра за фляжкой крепкого коньяка рассказал о девушке, на которой собирался жениться, и её мелком и вредном брате, которому это очень не нравилось. И что девушка была убита вместе с родителями, а брат её отправлен в детдом, и что он сам просто сбежал, не зная, как смотреть десятилетнему ребёнку в глаза, которого вынес из горящего дома в то время, как умирала его сестра. Но Мизуки ни разу не раскрыл рот, когда речь заходила о нём. Отмалчивался, отшучивался, иногда язвил и переворачивал всё в ответный вопрос. Только доставал порой старенький складной телефон и печатал в нём что-то. Тоширо думал, он пишет Сакате. Ведь его лицо становилось таким… умиротворённым, даже ласковым, очень мягким. И тогда на сердце становилось одновременно тягостно, и в то же время тепло. Жаль, что подглядеть за таким преображением Тоширо удавалось нечасто. Впрочем, Мизуки, наверное, использовал телефон и раньше, когда ещё охранял посольство – но тогда скрытничал больше. В общем, как бы там ни было, а три года минуло, словно дым. Тоширо за это время немного вытянулся, раздался в плечах, а вот Мизуки почему-то остался всё тем же жилистым и худощавым парнем – с блестящими глазами и волнистыми тёмными волосами с фиолетовым отливом. Тем вечером, перед возвращением в штаб, они оба сидели у костра, разведённого в жестяном баке, и Тоширо в очередной раз рассматривал миловидное лицо, гадая, почему не чувствует влечения. Ведь Саката вызывал в его теле странные ощущения. А Мизуки ведь куда более «милый», если конечно к этому угрюмому парню вообще можно применить подобное слово. – И? – прервал его мысли Мизуки, поворачивая самодельный шампур из ветки дерева над огнём. – Ты решил? Кусок ветчины на этой ветке пузырился и кипел, исходя плавящимся жиром. – Нет. – Завтра тебе придётся дать им ответ. Если не дашь, то контракт… – Знаю. Тоширо сильно устал за эти три года. Да, ему почти удалось сбежать от себя, но в то же время законсервировавшиеся мысли и чувства никуда не делись. Именно поэтому сейчас, когда контракт истёк, Тоширо задумался о том, чтобы вернуться. Возможно, у него получится что-то сделать, что-то найти и без Такаширы. И в то же время он понимал, что уже слишком поздно. Если и были какие следы – от них уже ничего не осталось. Что же до горечи от потери Мицу… за последние годы он повидал столько крови и смертей, в том числе терял и товарищей по отряду, что просто забыл, что чувствовал раньше. Остались лишь сожаление и печаль. Но человеку нужна причина, чтобы жить и двигаться дальше. Однако эту причину он пока ещё не нашёл. И потому продолжал плыть по реке жизни, даже не зная, что ждёт за очередным поворотом, и не встретится ли на его пути водопад, рухнув с которого, он уже выплыть не сможет. – А ты? Тебя не ждут дома… родные? Не пора ли вернуться? Тоширо уже давно начал подозревать, что Мизуки тоже от чего-то сбежал. Но тот так упорно скрывал всё, что связано с его прошлым, что подозрение так и оставалось лишь подозрением. – Я слышал, нас собираются перекинуть в Ирак. Неплохая смена обстановки, как думаешь? И вот снова он откуда-то узнал всё самым первым. Обычно о миссиях рассказывают перед самой отправкой, а тем, кто собирается скоро уйти, точно ничего не сообщают. Но если Мизуки в курсе… значит, он уже продлил контракт. Кто знает, быть может он тоже ищет свой смысл жизни? – Думаю… не плохая… – Только вот скучно, наверное, будет. Слышал, всего лишь охрана заправки. – Заправки? – Да какого-то промежуточного этапа для переброски десанта и прочее. Небольшая часть в глуши, где заправляются вертолёты. Ну и там иногда сопровождение грузов… – А ты, я смотрю, все подробности разузнал? – Ну должен же я знать, на что подписываюсь? Это только ты у нас заключаешь контракты не глядя. «А что, так можно было? В смысле… я ведь действительно тогда, три года назад, даже не спросил, чем предстоит заниматься…» – Ну ладно, раз ты говоришь, что будет скучно – составлю тебе компанию! – заметив, что кусок ветчины на шампуре Мизуки уже почти вытопился, Тоширо ловко поддел его своей палочкой, отбирая и поднося ко рту, и принялся обдувать со всех сторон. – Три… фу~ …года опять? – Нет, три это только при первом заключении, а продление – как договоришься. Уломаешь старика на десять лет – будет десять. Уломаешь на месяц – будет месяц. Когда Тоширо решил, что уже достаточно остудил ветчину, Мизуки вдруг выбросил в его сторону руку и отобрал украденную добычу обратно, быстро кинув в рот и принявшись быстро жевать. А на следующий день, когда Тоширо заявился к директору, тот согласился продлить контракт с ним ещё на год. И всего неделю спустя они уже сменили бесконечные равнины на холмы и скалы, да и климат в новом месте службы оказался более влажным. Возможно из-за раскинувшихся вокруг военной базы лесов и общего нахождения в низине. Но когда Тоширо сравнил карты Афганистана и Ирака, с удивлением обнаружил, что именно последний на две трети состоит из пустыни, так что ему явно не везло последние три года, но теперь судьба смилостивилась и послала этот благодатный климат после жаркого ада. Впрочем, акклиматизироваться всё равно пришлось. А так служба и правда оказалась довольно скучной: Тоширо или патрулировал периметр с автоматом или работал грузчиком-заправщиком, перевозя канистры с топливом. Кстати, на базе была небольшая взлётная полоса, так что груз им привозили на самолётах, а вот на заправку приходили в основном вертолёты. И на одном из них… на базу как-то прибыл Саката Гинтоки. «Белый Дьявол» из отряда «Адских гончих». Правда, когда он вылез из кабины вертолёта и внезапно замер, увидев Мизуки в рабочем комбинезоне ярко-оранжевого цвета, Тоширо ещё не знал его нового прозвища. Он тоже замер без единой мысли в голове. Просто сердце отчаянно заколотилось в груди. Когда же Саката вдруг повернулся к Тоширо, это взбесившееся сердце и вовсе подпрыгнуло к горлу. – Сколько лет, сколько зим! Хишиката-сан? – Хиджиката. – А я как сказал? Прихрамывая и придерживая руку в гипсе, этот парень направился к Тоширо широко улыбаясь, Мизуки же потупился и отвернулся. Тоширо перевёл взгляд с него на Сакату, потом обратно. И вздохнул. – Думаешь, я за три года заработал проблемы со слухом? – А разве нет? Иначе с какой стати ты переквалифицировался в заправщики? – Я просто составляю компанию другу. Саката уже подошёл вплотную, и Тоширо уменьшил громкость голоса и кивнул в сторону Мизуки, но кое-кто всё равно решил прикинуться дурачком: – Хиджиката, у тебя есть друзья? Уверяю, тебя наглым образом обманули!****