****
Что приходит в голову первым, когда речь заходит о войне? Автоматные очереди, кровь и оглушительные взрывы? А может толпы мёртвых людей или толпы беженцев? Для Тоширо война была состоянием души. Когда каждый миг наполнен напряжением, когда даже во сне ты готов в любой момент откатиться в ближайшее укрытие и открыть огонь по врагу. Конечно, в безопасных местах типа базы это напряжение снижалось, однако никогда не падало до нуля, поэтому будь то патруль или простая заправка очередного вертолёта, глаза солдат, их уши, вся нервная система не ослабляла внимания, мониторя окрестности – по-крайней мере у тех, кто прошёл с десяток боёв или кого уже заставали врасплох. Потому что быть настороже уже превратилось в привычку, въелось в кровь и стало так же необходимо, как и дышать. А вот попытки расслабиться, отключить себя – заставляли нервничать, вызывая дискомфорт. И всё же за две недели Тоширо уже успел немного проникнуться скучной работёнкой. И когда на базу внезапно пришёл срочный приказ о доставке топлива – в его сердце даже не ёкнуло. В конце концов, война с США давно закончилась, а разбежавшимся по углам страны крысам оставалось только сидеть тише воды ниже травы, дожидаясь своей очереди на упокой. Да и что может случится с охраняемой колонной из десятка машин на территории, чьё воздушное пространство контролируется современнейшими системами ПВО, а наземные передвижение отслеживаются со спутника? Однако кое-что всё-таки произошло. Грунтовая дорога тянулась вдоль лесополосы с одной стороны и берега мелкой речушки с другой. Возглавляли колонну и замыкали два пикапа с пулемётами, да и то только потому, что ребята наотрез отказались живьём вариться в БТРах, а тут открытый кузов, ветерок… Нет, это была не то чтобы беспечность – скорее вызов самим себе и своей поехавшей психике. Тем более, что после визита Адских гончих народ стал посмеиваться над всей той серьёзностью, с которой приходилось патрулировать периметр и проверять, нет ли разрывов в колючей проволоке, по которой течёт ток. Хотя с другой стороны, будь даже они в БТР, от метко брошенных под бронированные пуза противотанковых гранат те всё равно бы никого не спасли. Взрывы раздались почти одновременно. Тоширо как раз мучил рацию, отказывающуюся соединять его с клиентами – те должны были встретить колонну уже минут через десять и проводить до пункта назначения, однако связь не работала. Но вдруг впереди вспыхнуло пламя, следующий за возглавляющим процессию пикапом грузовик попытался свернуть в сторону реки, но то ли прилетела ещё одна граната, то ли они всё-таки столкнулись с пикапом, но гружённая топливом машина, объятая огнём, покатилась с откоса и взорвалась. А потом ещё раз и ещё. Конечно же Тоширо не стал считать, сколько там баков с топливом и в какой очередности поддалось огню – они с водителем выскочили наружу. И вместе с остальными ребятами тут же открыли огонь по лесополосе, прячась за огромными, увитыми цепями колёсами своих грузовиков, прекрасно понимая, что в любой момент под днища любого из них может прилететь смертельный снаряд, причём не обязательно противотанковый – им хватит и обычной ручной гранаты. Но за спиной была только река глубиной до колена, а за ней – лишь песчаный берег и пологие склоны холмов. Правда, дальше возвышались скалы, однако открытая местность – не самый лучший путь, чтобы отступать под прицельным огнём. Вместо гранат их начали обливать из автоматов. Короткими очередями на уровне колёс. Им нужно топливо? Не хотят случайно подорвать ещё один грузовик? Но если кто-то сглупит и запрыгнет в машину, пытаясь прорваться, враги колебаться вряд ли станут… Послав очередь вслепую, мысленно подсчитав, сколько пуль осталось в обойме, Тоширо нервно оглянулся и увидел сигнал к отходу. Старшина прав. Если промедлить, их банально обойдут, даже странно, что до сих пор не обошли… а с другой стороны, может врагов не так уж и много? И теперь они только и ждут, когда солдаты сбегут, поджав хвосты? На миг в голове мелькнуло: а как бы поступил Саката? Наверняка ведь бросился бы в лесополосу под прикрытием своих гончих? Но вот у Тоширо в отряде не было таких отчаянных смельчаков, так что пришлось отступать. Пригибаясь к земле, стараясь уловить малейшее движение там, за машинами, в то время как крайние должны следить за открытыми сторонами дороги. И им действительно позволили отступить. Почти до самой реки. А потом из леса вышли иракцы и открыли огонь. Хуже некуда. Оставалось только стрелять в ответ, надеясь пробить дыру во враге, уже нацелившемся на тебя или твоего товарища. И всё же падали на землю и на той и на этой стороне. Причем отступающим приходилось переключаться на раненых, и их огонь вынужденно редел. Но слава богам, спуск к реке постепенно закрывал от врагов, не рискнувших сунуться следом и оставшихся у грузовиков, дарящих укрытие. Какой-то абсурд! Тоширо остановился. Вытащил из-за пояса пистолет. И сделал шаг вперёд. Небольшое затишье – как раз удачная возможность. Чуть разогнувшись, он быстро приземлился – и вот уже пуля полетела в бензобак ближайшего грузовика. Но не успел последовать взрыв, как по Тоширо открыли огонь. Так что остальные машины с топливом и провизией подорвать не удалось, но по крайней мере на стороне противника существенно уменьшилось количество стрелков, и отступающий отряд смог перейти реку и даже приблизиться к холмам, потеряв убитыми лишь троих. Ещё пятеро были ранены, но передвигаться могли сами, хоть и не быстро. Или так только казалось? Уже очень скоро вдруг упал и уже не смог подняться Хияма – один из коллег Тоширо, с которым он познакомился уже после продления контракта. Но парень был ещё жив, и они не могли его так просто оставить. Потом ослабел другой раненый – и его тоже пришлось нести. Так что отступали они крайне медленно. Тоширо в компании ещё четверых товарищей пятился, прикрывая остальных. И он же был первым, кто заметил тёмную фигуру, вдруг показавшуюся на вершине холма, который они едва успели обойти. Не тратя времени на голосовые команды, Тоширо просто открыл огонь. Фигура тут же исчезла, а свои бросились в рассыпную, ища укрытия за редкими кустами и в естественных углублениях в песчаной земле, похожих на провалы. Секунды тикали, сменяли минутами – а враг больше не показывался. И старшина отдал приказ двигаться дальше. – До темноты нужно добраться до скал, или ночью нас всех точно положат. Но до темноты было ещё ой как долго, полдень только миновал. И фляги, наполненные водой перед выездом, постепенно пустели, а из-за вершин холмов то и дело показывались враги, вынуждая всех снова бросаться на поиск укрытий, а группу прикрытия тратить патроны. Холмы становились всё выше. Земля – всё более каменистой. Но когда начало темнеть, они не только не успели добраться до скал, но и потеряли ещё троих. Рация по-прежнему не работала, а спутниковый телефон остался в одном из грузовиков. Это была настоящая пытка. Отступающих не окружали и не пытались накрыть всех разом, но от них откусывали по кусочку, позволяя двигаться в надежде, что удастся спастись хоть кому-то. Тоширо понимал, что так продолжаться не может. Что надо напасть в ответ. Он был готов взять несколько человек и двинуться в обратном направлении, и даже поделился своими доводами со старшиной, но тот в ответ мотнул головой в сторону ближайшего раненого и сидящего возле него Мизуки, выливающего в рот парня последние капли воды из своей фляги. – Если ты заберёшь тех, кто ещё не сдался, у меня останутся лишь трусы, новички и раненые. Далеко мы уйдём? – Дальше, чем если всех нас перестреляют! – Просто не давай им высовываться. Их явно мало. Иначе уже задавили бы числом. Так что следи за горизонтом, Хиджиката, и чтобы никакой самодеятельности! На этом короткая передышка закончилась, и они снова тронулись в путь в прежнем построении: десять человек впереди, четыре позади. В пустыне темнеет долго. Но тут в округе были холмы и скалы, так что тени быстро становились длиннее. Слыша проклятья и стоны раненных за спиной, Тоширо до предела напрягал глаза, но он уже очень устал. Если прибавить к палящему солнцу боль от потери товарищей, чьи тела пришлось оставить, и пустоту в желудке… да, его выдержка балансировала на самом краю. И очередное появление врага Тоширо проморгал. Не фигурально – он правда моргнул слишком надолго, и вот уже уши резанули выстрелы с разных сторон. И на землю сошёл форменный ад. Каждый пытался найти укрытие, но в сгущающихся сумерках и на фоне потемневших склонов иракцы были почти не различимы, и огонь не прекращался. Рядом с ранеными остался лишь Мизуки. Упав на землю, он отстреливался из автомата, а когда патроны кончились, схватился за пистолет. Тоширо пытался прорваться к нему, но лёжа между двух валунов и прекрасно видя приближающиеся фигуры в разномастной военной форме с повязанными на головах белыми чалмами, он просто не мог заставить себя выскочить из укрытия. К тому же он уже и так потратил все обоймы, осталась последний рожок. Когда Мизуки развернуло и отбросило попавшей, видимо, в плечо, пулей, Тоширо направил свой автомат на ближайшего иракца. И осознал, что уже некоторое время слышит только выстрелы одного пистолета. Поблизости не было видно никого из «своих». По крайней мере, живого. Даже не став пересчитывать тела, лежащие тут и там, Тоширо приготовился нажать на курок и опустошить последнюю обойму. А тем временем к Мизуки уже подошли двое иракцев. Один пнул его в бок, второй присел над тремя ранеными, которых тот пытался защитить. И вдруг прозвучала гортанная команда, после которой этих раненых вместе с Мизуки вздёрнули с земли. Переваливаясь с боку на бок, к ним подъехал грузовик, один из тех, что выехал сегодня утром с базы. И пленных принялись зашвыривать внутрь. Палец на курке вспотел. «Даже если я открою огонь, всех врагов убить не смогу… но привлеку внимание и, если повезёт, тоже буду схвачен… но если останусь на свободе и соединюсь с другими выжившими – мы ещё сможем что-нибудь придумать, чтобы их освободить…» Выбор был. И Тоширо его сделал. Лежа меж двух валунов, прикрытый сухим кустом и слившийся с темнотой, Тоширо ждал, когда грузовик двинется в путь. И тот действительно двинулся, но как ни странно, не в обратную сторону, к реке и дороге, а к скалам – то есть, туда, куда отряд Тоширо всё это время и отступал. Однозначно, это не могло значить ничего хорошего. Однако Тоширо последовал за врагом. Ведь чтобы кого-то освободить, нужно сначала узнать, где этого кого-то спрячут. Дороги не было, так что грузовик ехал медленно, и Тоширо удавалось не выпускать его из вида, даже еле тащась на отнимающихся от усталости ногах. И конечно же у него даже мысли не возникло, чтобы задержаться и похоронить погибших. Только проверить и убедиться, что они действительно мертвы. По крайней мере, пульс не прощупывался ни у одного тела, оставленного врагами. Живые важнее мертвецов. Преследование длилось несколько часов. Холмы постепенно сглаживались, появлялось больше растительности… пока наконец впереди не показалось какое-то небольшое поселение с деревянными домами. И патрулируемое людьми с автоматами. Чтобы посчитать их точную численность и вообще увидеть больше, Тоширо забрался на дерево, но без бинокля на таком расстоянии – вокруг самой деревни всё было вырублено – он видел лишь огни и смутные силуэты. Вокруг вились комары и прочая мошкара. Навалилось сразу всё. Чёрт подери, разве он не собирался отдохнуть? Проскучать несколько месяцев? Так как же вышло, что он сидит сейчас на этом дереве, словно обезьяна, а ещё утром жалующиеся на жару ребята уже больше никогда ни на что не смогут пожаловаться? А выжил ли вообще хоть кто-то кроме него? Перебрав имена, вспомнив лица тех, у кого проверял пульс, прежде чем отправиться следом за грузовиком, Тоширо недосчитался как минимум троих, в том числе старшину. Но стоило ему об этом подумать, как в центре деревне началось какое-то движение – из сарая выпустили запинающихся людей и погнали в сторону пустого пространства вроде площади… Неужели расстреляют? Но почему сейчас?! Лиц было не разобрать, но Тоширо почему-то не сомневался, что все эти пленные – из его отряда. И что те трое, кого он недосчитался среди погибших, тоже как-то попались иракцам. Может их выловила другая группа? Автомат натёр кровавые мозоли на ладонях, но сейчас легко прыгнул в руки из-за спины, Тоширо даже не почувствовал боли. И словно страх подстегнул его глаза или те просто успели отдохнуть после многочасового вглядывания в опалённую солнцем пустошь, но он вдруг отчётливо увидел, как с одного из пленных срывают одежду. А потом один из иракцев берёт чем-то вроде щипцов его… член и… отрубает тесаком. Забившееся тело бросили обратно в группу пленных. Тоширо не слышал крика, но увиденное заставило его окаменеть, вдоль позвоночника хлынула мощная волна ненависти. Но палец так и не нажал на курок – слишком далеко и темно… но если воспользоваться этой темнотой и подобраться ближе… патруль, конечно, патрулём, но забор хлипкий, можно проскочить в интервал, а дальше уже по ситуации… Не думая о том, насколько это глупый план, Тоширо спрыгнул с дерева и шагнул к открытой местности. Кусты тут и там, да пожухлая трава – вот и все укрытия. Но его форма не зря имеет расцветку хаки – ночью даже при свете луны в ней не трудно слиться с местностью. Конечно, двигаться придётся осторожно, но тут меньше километра, так что… Он лёг и пополз. Срывая мозоли на ладонях о камни и колючую траву, забивая нос и глаза мелкой пылью и кусочками сухой зелени, стараясь не обращать внимания на докучливых насекомых и трущийся о спину автомат с последней, почти пустой обоймой. Да, он должен распорядиться ею разумно. И если освободить заложников не удастся – он обязан хотя бы подарить им лёгкую смерть. Но сначала – всё же положить как можно больше этих поехавших ублюдков. Ведь они – ценный источник патронов. Однако совершенно неожиданно продвижение Тоширо прервали. Его схватили за лодыжку. – Не глупи. Вся округа заминирована. Этот голос был до боли знаком.****