****
Тоширо потерял многих за эти три дня: старшину, Хирукаву, Рами, Сору, Хияму, Хисоку, Акари… кого-то он похоронил своими руками, а чью-то смерть даже не видел. Но почему-то глядя в серое лицо Мизуки ему сделалось особенно больно. Нет, тот ещё не умер. Просто рана в плече воспалилась, и вся рука практически почернела. Однако этот парень скрывал своё состояние до самого конца, как всегда стойкий и безмерно живучий – но тем не менее, всего лишь человек. Саката осунулся и стал похож на обтянутого кожей мертвеца. Ещё вчера Тоширо видел его около Мизуки всего дважды или трижды, сегодня же Саката от него не отходил вообще, как можно чаще поил водой, держал его голову на коленях, постоянно поглаживая слипшиеся от грязи кудри и смотрел вдаль. Тоширо хотел бы помочь, но что-то заставляло держаться на расстоянии. Душа омертвела. И всё же где-то в глубине, под слоями из гнили и иссохших чувств, ещё болело. Софи ухаживала за ранеными, помогая с естественными испражнениями и обтирая их тела чистой водой. Раны тоже требовали внимания, но у них больше не было чистых бинтов… у большинства началась гангрена. Даже те, кто ещё несколько дней назад мог сам хотя бы сходить до кустов, сейчас или просто-напросто впали в кому или же мучились от горячки, то отключаясь, но приходя в сознании. Кто-то даже умолял себя пристрелить. Вечером четвёртого дня Тоширо похоронил ещё троих. А ночью его опять разбудила армейская канонада. На этот раз бой шёл на земле. Тоширо чётко видел вспышки в том направлении, где их колонна попала под обстрел. Нужно было что-то сделать. Что-то предпринять. И похоже, что мысль об этом пришла не только ему. – Останешься здесь, – сухо приказал Саката, пряча нож за голенище и проверяя пистолет в кобуре. – Я попробую пробраться в лагерь. – Нет, – снова мотнул головой Тоширо, как и три дня назад. Но в этот раз продолжил иначе: – Пойду я. – Да пока такая черепашка, как ты доберётся… – Ты нужен Мизуки, Гинтоки. Едва наметившаяся на серых губах Сакаты горькая усмешка треснула, и он кивнул. А потом бросил Тоширо обойму. – Будь осторожен. – Конечно. И Тоширо ушёл. Ещё засветло. И хотя казалось, что до лагеря не больше четырёх километров пути, но даже после полудня он не прошёл ещё и половины: приходилось то спускаться в расщелины, то обходить, то подниматься выше, в поисках более пологого и надёжного пути, ведь он не имел права сломать себе шею. Однако фляга пока была полна воды, а спина за последние дни более или менее пришла в порядок. Впрочем, что-то ещё отзывалось в позвоночнике при каждом шаге, но вполне терпимо, так что к вечеру Тоширо почти добрался до того места, где впервые совершил скалолазное восхождение. Отсюда до спуска – всего около получаса пути… …однако раньше на нём никто не открывал огонь. Две пули почти одновременно прошли в миллиметре от лица Тоширо, и ещё около десятка изрешетило скалу и кусты. А три, одна за другой, ударили в грудь. Отлетев назад, Тоширо тут же попытался отползти под прикрытие каменной глыбы, но на него уже наставил пистолет бородатый иракец в грязной кепке и с чёрным шарфом на шее. Его гортанный приказ Тоширо перевёл для себя как совет сдаться, или он, конечно, не хочет сдохнуть на месте. Пришлось подчиниться. От боли в груди Тоширо еле выпрямился, заведя руки за голову, и встал на колени. Боевик ткнул в плечо автоматным дулом, заставляя встать и явно собираясь его связать, только вот вовремя вытащенный из голенища нож уже вошёл в мясистый бок недалеко от подмышки. Это был чётко выверенный удар, мгновенное убийство. Если бы враг успел выстрелить, у Тоширо точно появилась бы лишняя дырка в теле. Однако вот из кустов уже выскочил кто-то ещё… дёрнув уже мёртвое тело на себя и развернув чужой автомат, Тоширо с низкой стойки изрешетил сухую зелень, скрывающую боевиков. Может, он и был нужен им, как язык, но вот они ему нужны не были. Ведь ясно, как день: эти ублюдки окружили ущелье и теперь лагерь там, внизу, вынужден оборонятся не только со стороны завала у входа… И действительно, грузовики образовали круг, однако отлично просматриваемый сверху. Пожелай иракцы, они бы уже отправили снаряд прямо в его центр… однако их, похоже, действительно интересовал груз Адских гончих. Осознав проблему, Тоширо запрокинул голову и беззвучно выругался. Даже если ему удастся спуститься вниз и взять лекарства, не факт, что наверху уже не будет новой засады. Скорее наоборот – услышав выстрелы, сюда уже наверняка стягиваются боевики с других точек. Перед глазами всплыло серое лицо Мизуки, покрытое мелкими бисеринками пота. И подрагивающие пальцы Сакаты, гладящего его по голове. А ещё прихрамывающая походка самого Сакаты и воспалённые раны спасённых пленных, вокруг которых уже вовсю распространялся сладковатый запах гнили, привлекающий тучи надоедливых насекомых. Эх, если бы только пришла помощь! Если бы только они могли подать сигнал! И вдруг краем глаза Тоширо заметил верёвку. Ту, что сам тут и закрепил! Но ведь ею могли воспользоваться и враги!? Что есть счёт идёт на секунды? Сплюнув кровавую слюну, Тоширо вытянул верёвку из травы, и схватившись за неё руками в еле живых перчатках без пальцев, прыгнул вниз. И это была очень плохая идея. Потому что затормозить он смог лишь сотней метров ниже, едва не прожарив ладони до костей из-за раскалившихся от трения перчаток. Однако это так же было очень эффективный способ – с точки зрения скорости спуска. И всего за несколько таких прыжков ему почти удалось достигнуть дна ущелья. Когда же осталось сделать последний, натяжение верёвки вдруг полностью исчезло, и Тоширо полетел вниз в настоящем свободном падении. Приземление на спину выбило дух. В глазах потемнело. Но когда рядом из земли вырвались фонтанчики земли и песка, он быстро передумал отлёживаться и рванул к грузовикам, петляя, словно заяц. – ТЫ?! Его буквально втащили в узкий прогал между кузовами. – Что случилось?! Почему ты здесь? – Верёвка- …они могли спуститься! Вопросы и ответы невпопад создали много шума. Но постепенно люди смогли успокоиться. Тоширо встретился взглядом с несколько поуменьшивмся в размерах Стивом, а потом увидел и Со Чона. Видимо, тот услышал его предыдущие возгласы, потому что быстро мотнул головой: – Мы следим за подходами и тебя не пропустили только потому, что узнали. А теперь, когда верёвку обрез- – Что им мешает кинуть вниз ещё одну? – перебил его Тоширо. – И спуститься где-нибудь подальше от ваших глаз? Ущелье не такое уж и маленькое! – Ха-ха! – вмешался Стив, хлопнув Тоширо по плечу и заставив сцепить зубы от прострела в позвоночник. – Они уже пробовали! На самом деле после твоего ухода Чон рассказал мне про верёвку, и я сразу понял, что стоит хоть одной иракской собаке забраться наверх – и наша песенка спета. Поэтому мы и установили повсюду взрывчатку. Единственное, чего я боялся – что они притащат пленных… но пока вроде обошлось. Единственное неудобство: за водой приходится ходить под прикрытием. Стив мотнул головой в сторону снятой с одной из машин боковой панели. – Зонтик от пуль? – Типа того. – …и вы нашли воду? – Ну… не то чтобы её пришлось сильно искать. Наш уважаемый проводник оказался засланным казачком. Мы выяснили это, обнаружив, что он втихую постоянно куда-то отлучается. Боб проследил за ним и обнаружил родник. Ну а допрос с пристрастием показал, что гавнюк специально завёл нас в ловушку повстанцев. Когда же мы смогли забиться в эту щель, он решил, что его долг уморить нас всех жаждой. Ублюдок! Кстати… а ты какими судьбами вернулся? Как всё прошло? Тоширо не хотел тратить много слов, он торопился – нужно было скорее взять лекарства и двинуться в обратный путь, однако ему всё же пришлось ждать ночи. А пока рассказать обо всём, что видел и слышал. Здесь, в ущелье, они даже не знали о наземном бое прошлой ночью, однако догадались, благодаря кому пару дней назад в небе появились вертолёты. Когда же начало темнеть, Стив организовал вылазку за водой, а потом выдал Тоширо бронированный чемоданчик с бретельками, набитый всякой всячиной, и тот смог надеть его на спину, как школьный портфель. Осталось лишь найти способ выбраться из ущелья – но в этом ему никто помогать не стал, только Боб подробно объяснил, как именно установлена взрывчатка: оказалось, она не должна взрываться сама, подобно обычным полевым минам, а сначала подать сигнал на браслеты Адских гончих. Конечно, этот порядок легко было отменить, включив детонацию без задержки, но для безопасности Тоширо её перевели на ждущий режим. Когда взошла луна, Тоширо попрощался с ребятами. Он не собирался использовать фонарик и привлекать внимание снайперов, но ему нужно было хотя бы что-то видеть, так что тусклого света, заливающего ущелье, вполне хватало, чтобы то сливаясь с непроницаемыми тенями, то чуть отдаляясь от них, продвигаться вдоль высоких стен. Пару раз по Тоширо всё-таки открывали сверху огонь, но не слишком прицельный. Хуже, что он никак не мог найти подходящий склон для подъёма. Всё же Саката тогда выбрал самое удобное и безопасное место, на некоторых отрезках даже немного пологое. Сейчас же Тоширо видел перед собой лишь неприступные вертикальные стены. Впрочем, кое-где склон был не слишком крутым, но зато плоским, словно попа младенца. Или наоборот, находились стены, полные выщербленной и бугристой породы, но на некоторых отрезках они наклонялись под углом в сторону ущелья, нависая над ним козырьком. А Тоширо как бы не был человеком-пауком… Время шло. И он нервничал всё сильнее. Когда в небе раздался шум вертолётных лопастей, и последовали очереди выстрелов, Тоширо решил вернуться. Но не к Стиву и остальным, а к тому подъёму, которым воспользовался изначально. Да, верёвки там уже не было, но зато враг вряд ли ожидает подобной наглости. Да и внимание боевиков пока отвлечено вертолётами. Собственно, Тоширо не был уверен, что те прилетят в третий раз, но именно на них и строился его отчаянный план. И теперь он пополз вверх с максимально возможной скоростью, боясь лишь одного – не успеть до отступления вертушек. Однако те оправдали его ожидания и поливали боевиков огнём достаточно долго. Тоширо не только преодолел подъём, но и не встретил ни одного врага на пути. Однако к Сакате и остальным он вернулся только к полудню следующего дня, а всё потому, что пройдя всю ночь, прилёг немного отдохнуть… всего лишь перевести дыхание… а когда открыл глаза, солнце уже было высоко в небе. С другой стороны, хоть он и потерял около десяти часов, но немного восстановив силы, почти наверстал упущенное, увеличив скорость движения. У скалы его встретило только шесть человек. Живых. Софи довольно грубо оттолкнула Сакату и сделала Мизуки перевязку самому первому, потом направившись к остальным, словно заправский полевой врач или медсестра. – Что это с ней? Саката мотнул головой. Но всё же ответил: – Она хочет, чтобы я ампутировал ему руку. – Это… Тоширо замер, чувствуя вставший в горле горький комок. И почему-то представил, что это ему кто-то предложил ампутировать что-нибудь Мицу. Или Сакате… Эта мысль ужаснула. Самолично изуродовать любимого человека? Даже чтобы спасти ему жизнь… – Но ты ведь всё равно будешь любить его? Даже таким. – …я убью его этим! – У нас теперь есть антибиотики, – возразила Софи, вновь оказавшаяся рядом. – Я бы сделала это сама, но у меня просто не хватит сил. – А у меня хватит?! – Саката взорвался, вскочив с земли и сжав кулаки до хруста, словно собрался кинуться на неё. Но вместо этого вдруг выхватил из голенища нож и бросил на землю. – Этим?! Ты хочешь, чтобы я перепилил ему руку… кость этим?! Без наркоза? В этой грязи?!! Софи отвернулась и направилась к следующему раненому. Как оказалось, она возвращалась за медикаментами, всё еще лежащими в чемоданчике рядом с Мизуки. Тоширо сглотнул. Потом посмотрел на Сакату. – Если он умрёт, не дождавшись помощи, ты будешь вечно винить себя, что не сделал всё, что только мог.****