Гефестион идет на охоту! (Hephaestion Goes Hunting!)

      – Гефестион, ты – идиот!       Разъяренный упрек Кратера, заоравшего с такой громкостью, которая была бы более уместна на парадном смотре войск, а не в лесу, заставил птиц с шумным хлопаньем крыльев разлететься с деревьев, а кроликов – спрятаться по своим норам. В этот момент я даже не мог решить, что было мучительнее – боль в вывернутой лодыжке, свирепый взор Кратера, хихиканье других парней… или выражение разочарования и уныния на лице Александра.       – Так получилось, – бормотал я, – зацепился ногой за корень…       – Никаких оправданий, сын Аминтора! – проревел Кратер. – Хороший командир наблюдает за своим войском так же пристально, как и за врагом, и я наблюдал за тобой! Ты был невнимателен!       Что я мог сказать на это? Он прав. Я пытался сконцентрироваться на охоте, особенно когда ближе к полудню мы заметили оленя – не совсем взрослого, и все-таки достаточно большого, чтобы стать достойной целью для нашего отряда юнцов. Но мои мысли все время возвращались к тому, а хорошо ли я выгляжу в глазах Александра, когда сжимаю свое копье и ступаю как можно тише, и что он мог бы подумать, если б я стал тем, кто нанесет решающий удар.       Отец всегда предупреждал меня, что из всех грехов боги сильнее всего ненавидят гордыню. Я создал достаточно – более, чем достаточно - шума, сверзившись на землю, чтобы наша дичь унеслась прочь. Тот факт, что, когда моя нога подвернулась, я испустил нечто очень похожее на визг, безусловно, только усилил мое полное унижение и выставил перед царевичем в глупейшем виде.       – Телеф, царь Мизии, был пойман в ловушку виноградной лозой и ранен Ахиллесом, когда забыл принести жертву Дионису, – пропел Гектор с восхитительно невозмутимым лицом. – Может, тебе тоже следовало принести жертву Артемиде этим утром, Гефестион?       – Ну, я считаю, нам надо было взять с собой несколько охотничьих собак, – заявил Леоннат. – Как мы можем загнать дичь, не имея охотничьих собак?       – И несколько рабов, чтоб они шли загонщиками…, – предложил Пердикка.       – Заткнитесь, вы все! – рыкнул Кратер. – Жертвы! Охотничьи собаки! Загонщики! Да только послушайте их! Если вы не возьмете себя в руки, единственное, что сегодня будет забито, так это ваши изнеженные девчачьи задницы! Это воинская тренировка, а не чертов пикник! Что я вам сказал перед выходом? Что вы прячетесь в лесах, на вражеской территории! Вы не ели несколько дней! Если вы в ближайшее время не забьете дичь, потом вы будете слишком слабы для еще одной попытки! Ваши люди голодны и испуганы, и они надеются, что вы спасете их! Одно неверное движение, одна секунда беспечности, и враг может схватить вас! Защити нас, Зевс! – вскричал он в отвращении, с силой втыкая копье в землю. – С таким сборищем женщин в роли будущей агемы мы уже через поколение будем говорить по-персидски!       После заслуженной выволочки мы замолчали.       От души желая, чтобы какой-то капризный бог сию минуту обратил меня в цветок или дерево, или чтоб какая-нибудь чрезмерно сладострастная нимфа неожиданно влюбилась в меня и унесла в самые глубины леса, я потихоньку начал высвобождать свою ногу, но когда я перенес вес на щиколотку, то не смог сдержать стон боли.       Кратер подошел ко мне, бормоча проклятия, а Александр, к моему глубокому огорчению, следовал за ним по пятам. Неужели парень не мог хоть раз, один единственный раз перестать быть будущим командиром и просто заняться своими делами?!       – Черт возьми! – прошипел Кратер, прощупав стремительно напухающий сустав неожиданно нежными пальцами. – Ты можешь двигать ногой, мальчик?       Это было больно, но возможно. Я только кивнул, смущенный тем, что слезы чуть не брызнули из глаз.       – Видимо, сильное растяжение, – вставил Александр со знанием дела. – Беспокоиться не о чем.       Мне хотелось удушить его.       – Отправляйся назад в лагерь, – проворчал Кратер, – Лисимах знает, как лечить такие повреждения. Хочешь, чтобы кто-то из остальных пошел с тобой?       – Нет, – быстро ответил я, решительно избегая глаз Александра, хотя чувствовал его взгляд на своем лице, пока говорил. – Я справлюсь.       – Хорошо сказано, парень, – сказал Кратер очень мягким голосом. – Тогда продолжим, – пролаял он более привычным тоном, – давай, Александр…       – Но Кратер, я должен…       Я не стал слушать, что там Александр был должен; опираясь на копье, я захромал прочь быстро, как только мог. Несомненно, Александр считал, что должен эскортировать меня назад в лагерь или даже просидеть со мной всю охоту, потому что он надлежащим образом пообещал моему отцу присматривать за мной. Вот уж действительно, бойся гордыни – теперь я определенно привлек его внимание! Я хотел получить его восхищение, а вместо этого у меня было ужасное опасение, что придется весь день выносить его снисходительное сочувствие. Мне хотелось кричать!       Хромая дальше, в порыве гнева я начал хлестать кусты копьем, надеясь с истинной злобой, что в процессе сбил наповал одну-две лесные феи.       – Гефестион…       Я прямо скривился, когда услышал, как Александр тихо окликнул меня по имени.       – Уходи, Александр, – пробурчал я, отказываясь обернуться и посмотреть на него, – ты должен быть на охоте!       – Но Гефестион, я хотел сказать… Зевс Всемогущий, Гефестион, берегись!!!       Все, что я знаю о произошедшем в следующие мгновения, мне позже рассказали остальные. Поскольку главным свидетелем оказался Александр, а его, как выявили дальнейшие события того дня, имелись основания считать предвзятым, я так никогда до конца и не разобрался, что же именно там случилось.       Единственное, отчетливо впечатавшееся в мою память – это ужасающий визжащий звук и темная тень, огромная и страшная, как сам Цербер, вырывающаяся из-под земли и стремительно несущаяся в моем направлении. В нашем направлении. Моем – и Александра.       Я смутно припоминаю, как бросаю копье, и как боль от усилия броска пронзает мне руку.       После этого помню падение в темноту и чувство, что земля, наконец, сжалилась и открылась, чтобы поглотить меня...       – Потихоньку, мальчик, потихоньку…       – Он приходит в себя!       – Я это вижу, сын Пармениона – лучше будь полезным и принеси влажную ткань… Все остальные, прекратите пялиться и взбодритесь! Охота еще не закончена!       – Но зачем нам охотиться дальше? – услышал я чьи-то жалобы. – У нас уже есть для еды огромный боров!       Я моргнул; голова кружилась. Боров? Когда? Когда они умудрились убить кабана?       – Именно поэтому ты отвечаешь за фураж, сын Антипатра! Возьми вон ту корзину и не возвращайся, пока не наполнишь ее фруктами! Фрукты, орехи, съедобные коренья… Иди с ним, Пердикка!       Зрение постепенно прояснялось. Кто-то ободряюще сжал мне плечо, и постепенно из тумана выплыли добрые черты Лисимаха, который обтирал мое лицо холодной влажной тканью.       – Ну вот, – услышал я его голос и различил блеск в глазах, – добро пожаловать назад, сын Аминтора.       Я посмотрел на него, а затем огляделся вокруг. Я видел Пердикку и Иолласа, исчезающих с корзиной в лесу, и Никанора с Леоннатом, возвращающихся с несколькими булькающими водяными мехами. Гектор стоял на коленях рядом с Лисимахом, и я даже мог различить Кассандра, сидящего на корточках рядом с чем-то, действительно похожим на тушу гигантского дикого кабана. Но я не видел…       – Александр…! – беспомощно всхлипнул я, пытаясь сесть. Хватка на моем плече окрепла, и я осознал, что это был Кратер, буквально держащий меня в своих руках.       – Тише, Гефестион, – пожурил Лисимах. – У тебя был сильный ушиб при падении, не говоря уж о шоке!       – Но – Александр! – вскричал я. – Где…       – Я здесь, Гефестион…       Александр внезапно показался рядом со мной. Он говорил как-то неохотно, почти как если бы хотел очутиться где-то в другом месте. Его лицо было бледно, а серые глаза на контрасте казались большими и сверкающими. Он смотрел на меня, будто никогда раньше не видел, но как только я сфокусировал на нем взгляд, он сразу же отвел глаза в сторону.       – Я соберу травы и кору для щиколотки Гефестиона, – сказал Александр и через мгновение испарился.       Что с ним происходит? Я сделал что-то не так? Или он все еще злится на меня за то фиаско на охоте? И почему все так смотрят на меня?       – Что.., – начал я…       – Ты убил кабана, Гефестион! – затаив дыхание, проговорил Кассандр, явно первым догадавшийся о моем полном замешательстве. – Ты убил своего первого кабана! На своей первой охоте! Я даже еще не убил своего! И он огромный!       – А потом ты упал в обморок! – хихикнул Гектор.       – Хватит об этом, сын Пармениона! – выбранил его Кратер. – Не обращай на них внимание, – добавил он, обращаясь ко мне. – Помню день, когда я убил своего – мой отец взял меня в глухой лес и сказал, что если я посмею заявиться домой без кабана, он меня высечет! Ну, я больше боялся его порки, чем смерти от клыков вепря, а еще того, чтобы одному оставаться ради этого в диком лесу, так что сразу приступил к делу! И я убил его, уж будьте уверены, хотя так испугался, что почти описался в процессе!       Другие парни завыли от смеха, но я лежал тихо, чувствуя какое-то новое уважение к этому жесткому, резкому в словах молодому офицеру, которого так любил Александр. И все равно, я лишь вполуха слушал, как ребята забрасывали его вопросами, пока ему не пришлось рассказать всю историю в деталях, то и дело останавливаясь, чтобы пролаять им приказы.       Только тогда до меня начало доходить – я убил кабана. Я убил моего первого кабана!       Я убил моего первого кабана на глазах у Александра!       В последней главе. Итак, в конце концов, Гефестион все-таки получил шанс впечатлить Александра. Но действительно ли Александр впечатлен? И что беспокоит его сейчас?