Все еще дышу

      И этим подарком оказался телефон.       Самый обычный смартфон, простенький, с голубой крышкой и чехлом. В общем, был он новым или нет, было не столь важно — он был собственностью Рейми. И теперь создалось ощущение, будто девчонка снова могла кое-как влиться в общество. Но она не трогала его намеренно, боясь выходить из своей комфортной зоны неведения, смотреть что-то, общаться с людьми из старой жизни…       — Спасибо, но… — пробормотала Сугимото и отложила его на крайний угол стола.       Нужны ли ей друзья?       Как бы то ни было, а Рохан, можно сказать, ограждал ее от этого — уже который раз давал отворот-поворот школьникам, просящимся в гости, и Сугимото все также сидела дома одна, ни с кем, кроме Кишибе, не разговаривая. «Чем меньше шума — тем лучше». А мужчина жил по своим привычкам — обособленно, молчаливо, пропадал на целые часы в кабинете, чтобы рисовать, благо, Рейми находила себя за книгами, но… Не сказать, что это сильно помогало ей восстановить душевное равновесие.       Она волей-неволей прислушивалась к Рохану, поддаваясь влиянию мангаки за неимением собственных моральных сил, поэтому сама отстраняла себя от общения. С каждым днем ей не становилось лучше.

***

       Сегодня была суббота.       Холод от каменной брусчатки тонкими колящими струйками пробирался в тонкие туфли — надо было одеться теплее…       Но плечи не дрогнули от накатившего мороза, да и все тело осталось неподвижным, статичным и еле живым, как и пасмурное серое небо над головой, напоминающее грязный асфальт.       Декабрь.       Все автомобили в это время тонут в грязи и сырости, размазывая её по сонному городу, и Рейми кажется, будто и её саму с ног до головы обливают чёрной жижей с каждым гудком проезжающей машины. Осенне-зимняя атмосфера в центре города в данном случае ассоциировалась только с отвращением и пустотой. Для чего они здесь?       Для чего она сидит в этом кафе на улице перед маленьким деревянным столиком? А напротив Рохан, не обращает на неё внимание. Склонил цветастую шевелюру над очередным альбомом, и даже его зелёные волосы приобрели какой-то тоскливый оттенок. Или это с Сугимото что-то не то?       Рейми плохо. Рохан решил «выгулять» её, проветриться, так сказать, и по задумке это должно помочь Рейми чувствовать себя лучше. Но девочка задумалась о чем-то своём, смотря потускневшими розовыми глазами вокруг, ей плохо и тяжело, грустно. Под глазами виднелись мешки, и мысли явно не тянут в позитивную сторону. В голове вертелось лишь одно — сколько можно? Когда она уже избавится от всего этого? И не получалось переключиться ни на что другое.       «Эх».       Вдруг на деревянный столик невесомо приземлилась какая-то непонятная букашка, и розоволосая на автомате, не отрывая бессмысленного задумчивого взгляда, придавила её чашкой.       Тонкие пальцы, греющие холодную фарфоровую ручку, замерли.       Девочка помрачнела.       «Прости, тебе, наверно, хотелось жить…» — внезапно подумала она.       Тут же на шею опускается чернильными каплями шарф разочарования, выжигая кожу на ключицах, как только она чувствует тяжесть чашки в руках. В голове тут же тяжелеет, неспешно, но настойчиво в душу лезет какой-то необъяснимый, легкий стыд за убитое насекомое, и девочка сглатывает, прогоняя это неприятное ощущение. Мрак снова обвился вокруг запястий и не даёт двинуться.       Ей стыдно. Потому что…       «Оно такое маленькое, и я смогла так бездушно и легко его убить… — с удушающим ужасом и виной за свои действия стучало в мыслях. — Это ведь живое существо. Оно жило своей жизнью, что-то делало, может, у него была своя семья, пока в один момент не появилась я и не прервала эту маленькую невинную жизнь за жалкий миг, так быстро. — фарфоровая чашка стала непосильной ношей в руках, и девочка, осознавая подобные вещи, над которыми явно не задумывается никто другой, похолодела от грусти и отвращения к себе. Ну конечно, кто так сильно переживает из-за какой-то мёртвой букашки?.. — О боже… прости меня, прости…»       Сознание Рейми заострилось на этой ситуации, высасывая все силы, и она все думала, думала, думала об этом.       «Прости…»       На душу вдруг накатила мощнейшая волна слез, втыкая по десять штырей в грудную клетку, ломая кости и выворачивая внутренности наизнанку. Рейми стало невыносимо горько и опустошающе грустно. Психика уже не выдерживала. Её словно штормило, било из стороны в сторону, вырезало ржавым осколком металла унижения на нижних веках, и со стороны можно было заметить, как начали подрагивать холодные пальцы, комкая розовое платье на коленях.       Дрожащими руками девушка, сбивчиво дыша, дотронулась до лица, уже чувствуя слезы.       Она просто почувствовала, как начинает реветь, глядя на свою чашку и трясясь. Грубые жёсткие песчинки проникают все глубже, впиваясь в лёгкие, в трахею, ломая, отравляя, вгрызаясь до крови. Рыдание настигло, как дождь на пустыню, она едва могла пошевелиться, и из глотки невольно вырвался едва слышный всхлип.       Рисующий напротив Рохан тем временем полностью ушёл в себя, но все же заметил, как дернулся стол от поставленной кружки. Карандаш дочерчивал очередную линию рисунка, как мужчина решил, скорее для проверки, поглядеть на Рейми. А когда до ушей донеслись сдавленные вздохи, близкие к истерике, зелёные острые глаза моментально метнулись вверх.       Ядовитые дорожки от слез расчерчивали покрасневшие щеки, скатываясь в уголки губ, искаженные гримасой боли. Рейми сидела, сжавшись, как будто её хотели ударить.       Кишибэ озадаченно поднял на неё глаза, застыв на пару секунд. Брови дернулись от непонимания, хмурость тут же опустилась на лицо.       Спутница все ревела, размазывая влагу по лицу, и художник мгновенно отложил свои принадлежности, с выражением полного недоумения продолжая сверлить подопечную взглядом. Просто так оставить это нельзя было, но и мозг упорно не работал, да и весь Рохан как будто окаменел. Что ему предпринять?       — Эй, что с тобой? — будучи полным нулём в эмпатии и каких-либо проявлениях сочувствия, это сбивало с толку.       Но сидеть так на месте приносило чуть ли не физический дискомфорт, и быстро отодвинув стул, он сделал два шага и приблизился к девушке.       — Ты чего? — Рейми уже в открытую начала плакать, всхлипывая и подвывая, просто утирала слезы с лица. Кишибе напряжённо присел рядом с ней, не касаясь ее лишний раз, а только медленно взялся за спинку стула.       Да-а-а уж, думать о ком-то, кроме себя — сложное занятие.       На душу не переставая давил тяжелый камень, и растерянная и потерянная девушка не знала, что и сказать.       — Прости… Простите… — ей было так стыдно за свою истерику, что она на людях разревелась, как маленькая… Сложилось впечатление, будто всем напоказ она открыла свою душу, но лишь потому, что просто уже не могла держать себя в руках. — Прости, прости…       Эти завывания делали только хуже. Рохан совсем остолбенел, каждой секундой смотря все более и более круглыми глазами на подопечную. К такому его жизнь не готовила. Люди вокруг уже начали коситься на них сидящих, шептаться, пронеслось что-то вроде «довел до слез бедную девочку, бросил наверно», но это пролетало мимо ушей, мужчина сконцентрировался на одном.       — Ты… — дернул бровями Кишибе. — Все в порядке, здесь нет ничего страшного, — выдавил наконец-то из себя зеленоволосый, чувствуя, как пластмассово это звучит из его уст. Но он продолжил говорить что-то, похожее на «подбадривание». — Все хорошо, Сугимото, успокойся…       В этот момент к ним как некстати подошел официант с предложением помощи, и теперь в ситуации «что здесь, черт возьми, творится» оказалось уже трое, Рохан встал, нервно зыркнув на официанта.       — Все в порядке, — опять повторил мужчина, совершенно убежденный в обратном. Он не понимал, что ему делать, что ему сейчас стоит сказать или не стоит, пока Рейми заливается слезами от не пойми чего. Он еле спровадил официанта, думая, как выпытать, что сейчас стало причиной ее нервного срыва. Она ведь сейчас и слова не скажет. И он бы так и стоял над девушкой, если бы вдруг в поле зрения внезапно не вырисовалась компания с Джоске — Коичи, Окуясу, Юкако незаметно появились, обступив маленький столик ресторана.       — Рохан-сан, привет… — вырвалось в реальность голосом Коичи, который со всеми остальными уже понял, что тут что-то не так.       Рейми вскинула голову от рук, смотря покрасневшими слезящимися глазами, и растерянно заморгала.       — Откуда вы?..       Откуда бы они не пришли — явились они в самое неподходящее время. Потемневшие зеленые глаза мангаки мигом зыркнули на компанию, в его взгляде плескалась смесь неопределенных тяжелых чувств. Рейми все еще с ним не разговаривала.       Не говоря ни слова, Рохан опустил глаза, отведя их куда-то в сторону, и отошел, уступая место школьникам. Черт, да он бы и сам справился…       Как только место рядом с плачущей девочкой освободилось, ее тут же окружили, внимательно глядя и слушая, заставляя розоволосую в смятении хлопать глазами и холодными пальцами сжимать край платья. Ей стало страшно от такого внезапного количества внимания.       — Рейми-сан, что стряслось?       — Ты как, нормально? Чего плачешь?       — Мы тут, давай мы тебе поможем. Расскажи, что случилось?       Они смотрят на нее? Боже, какая же она размазня, теперь им придется ее слушать? Как им вообще это рассказать?       Столько озабоченных ее слезами и душевной болью людей не могли не повлиять на девочку. Почувствовав помощь, искреннее волнение и желание выслушать ее, сердце снова хаотично забилось, но уже не от отчаяния — от благодарности.       Рейми закрыла руками глаза, чувствуя, как ладони намокают от слез, и сквозь дрожащие плечи рассказала эту глупую ситуацию с букашкой, все что она почувствовала, что вспомнила и к чему это привело. Было так глупо, она чувствовала себя последней тряпкой, слюнтяйкой, но они не сказали ни слова осуждения, и сейчас она снова была с душой нараспашку — не встречая летящих в нее ножей.       Джоске, Окуясу, Коичи, Юкако — все смотрели на нее спокойно и ласково, понимающе и с добротой…       — Простите… — последние слезы, скребущие душу, высыхали, принося небывалое облегчение.       Ласковый ветер окружал ее множеством запахов новых людей, позволял с детальностью рассмотреть чужую одежду и развевающиеся волосы, совершенно не похожие друг на друга глаза и руки, расположившиеся вокруг стола. Снова заставляя розоволосую удивиться. Все четверо окружили стол, положив ладони на темную деревянную поверхность. Для нее.       — Хей, все хорошо, — Джоске улыбнулся. — Мы с тобой.       Этого вихря чувств было не передать — восхищение, бесконечная благодарность, эйфория, надежда, облегчение. Они не отмахнулись от нее, разделили всю боль на пятерых… Они такие добрые…       Только одна спина оставалась неповернутой все это время — Рохан стоял дальше всех, скрестив руки, потускневший изумрудный взгляд направлен куда-то вдаль. Челка слегка растрепалась, едва касаясь глаз, но его это явно не волновало. Он не с ними. Однако, ровно до того момента, пока его не толкнул под бок Коичи, а Хигашиката не поднял вопросительно бровь; Кишибе обернулся, на мгновение застыв и пытаясь загрузиться и понять, чего до него докопались, нет, ну правда, чего им…       И тут он резко столкнулся взглядом с покрасневшими глазами вишневого цвета, они светились словно в сто раз ярче прежнего, — и это кольнуло в сердце, заставило изумленно поднять брови — художник не мог отказать, увидев давно потерянное.       — Ладно, ладно…       Крепкая мужская рука, вся в чернилах и краске, опустилась на стол вместе со всеми, и Кишибе не переставал прожигать взглядом Сугимото.       Ради этого стоило уступить своей гордости, забыть о несговорчивом характере. Ради тихой, нежной улыбки на лице розоволосой Рейми, которая лучилась изнутри от счастья.       — Спасибо вам, ребята…       Робкая исхудавшая ладонь шестнадцатилетней легла рядом с ними.       Только после того, как они все обговорили и более-менее расслабились, Джоске подошел к вновь замолчавшему мангаке, который что-то энергично чиркал на бумаге. Только он заслышал чужие шаги, как листы были перевернуты и спрятаны, а выражение лица приобрело типичные недоверчиво-пасмурные нотки.       — Чего надо?       Хигашиката присел рядом на стул, усмехаясь:       — Вот уж не думал, что ты дашь нам помочь, — не только его поразила уступчивость и сдержанность мангаки.       — Я не просил вас помогать, — злобно проворчал зеленоволосый, фыркая в сторону.       — Мы сделали это для Рейми, — парировал школьник, не зная, как они балансируют на грани неприязни и честного разговора. Наверно, это и выручало — им не страшно оскорбить друг друга. — И ты нам в этом не помешал.       Рохан покосился на робкую Сугимото, и сейчас эта девочка была похожа на расцветающую под солнцем розу, в окружении заботливых сверстников.       «Вы бы разобрались с этим лучше».       Мысли, недостойные Рохана Кишибе. И он вовсе такого не думал. Сегодня его вынудили понять одну мысль — одному справляться куда тяжелее. Он не психолог, он даже не шибко умеет общаться с людьми, зато, черт побери, решил помочь подруге детства, пережившей убийство всей ее семьи и собаки. Какой же Рохан идиот. Его заставили осознать, что если он хочет помочь Рейми, ему придется лучше понимать людей. Настоящая пытка для эгоистичного мангаки.       И он самолично подписался под ней.