Показалось…
— Аомине-чи… Я принес зонтик… — Малыш так торопился, что не глядел под ноги. Поскользнувшись, лисенок плюхнулся в лужу. Яркая кепка слетела с головы. Отряхнувшись от назойливых капель, ребенок поднял взгляд, натыкаясь на протянутую ладонь. — Малец, ты как, встать можешь? — улыбка сошла с тонких губ. Перед Кисэ был полицейский из соседнего отдела — Юкио Касамацу. Хороший, но очень строгий дядя, как окрестил его полукровка после нескольких мимолетный встреч, — И что вообще ты делаешь в такую погоду здесь? — поинтересовался мужчина, помогая лисенку подняться на ноги. И укрывая от ливня под собственным зонтом. Малыш покрутил головой, в поисках пантеры, но увидел лишь скрывшуюся за углом желтую машину. Столкнувшись с внимательным серым росчерком глаз, словно опомнившись, кицуне затараторил, роясь в своем рюкзачке: — Сегодня дождик не объявляли, а Аомине-чи его не взял… Он не любит дождик, поэтому я и принес ему вот! — и, хотя малыш солнечно улыбался, протягивая ему темно-синий зонт, у Касамацу было стойкое ощущение, что Кисэ из последних сил сдерживается, чтобы не заплакать. Это стало последней каплей. Подхватив пискнувшее дитё под мышку, мужчина поднялся и направился в сторону отделения: — Значит так, зонт передашь сам. Сейчас посидишь со мной, как раз мое дежурство. Обсохнешь, согреешься, и я тебя провожу домой или позвоню этому охламону, пусть за тобой заедет. Понял? — лисенок робко кивнул. — Не слышу! — вышло более грозно, чем обычно. — Угу.***
— На держи, — сероволосый капитан отдал ребенку кружку с горячим крепким чаем, — Мне ненадолго нужно будет выйти. Жди меня здесь. Малыш, высушенный и согревшийся, сидел в кабинете на стуле с втиснутой в ручки кружкой с горячим чаем. Меж тем разум кицуне штурмовали далеко не радужные мысли. Аомине-чи ушел и даже не обернулся. Но может он просто не слышал, как Кисэ звал его. Дайки выглядел таким счастливым с Аяно, да и ей явно был симпатичен молодой полицейский. Наверное, не следовало так плохо относиться к девушке Аомине-чи… Может у него есть шанс жить в полноценной семье? Ведь Аомине-чи не… — Нда, и везет же, этому гангуро! — слышалось приглушенно из-за приоткрытой двери. Эта Аяно потрясающе красивая и готовит не плохо… Чем черт не шутит, вот возьмут и поженятся. — Да ладно-ка тебе! Ты что Аомине не знаешь? Он тот еще ловелас, девчонок меняет как перчатки… — Ну, так-то оно так, однако ж, с этой уже больше месяца встречается. Может мать подыскивает для своего найденыша… — Ахо! — хохотнул неизвестный — Ему, небось, и не нужен этот грязнокровка. Отправит ребятенка к мамаше… Ну, или в детдом, или как для таких зверенышей он называется… — А я слышал, малыш довольно милый, — как-то грустно протянул третий незримый собеседник. — Да какая разница. Для Аомине этот ребенок — обуза! Чашка выпала из крохотных ручек. Кисэ показалось, что он задыхается. Скорее нужно бежать. Бежать и не оглядываться. Ребенок подорвался со своего места, схватил рюкзачок и смазанной тенью выскользнул в приоткрывшееся двери. Все голоса слились в странный гул. Вылетев из полицейского участка, блондин бежал, не разбирая дороги, пока легкие не начали «гореть» от столько длительного марафона. Лисенок остановился, дыхание было прерывистым и хриплым. После прошедшего ливня, на улице было достаточно холодно, но блондин не обращал на это внимания. — Мамаааа, ну купи-купи-купи… — надрывался пухлый мальчишка лет шести-семи. Кицуне обернулся на вопли. Покраснев от натуги, пацаненок упорно тащил мать в сторону «Маджибургера». Кисэ улыбнулся. Но какой же грустной была эта улыбка. Воспоминания нахлынули сами собой: …— Меня зовут Аомине Дайки, очень приятно! — Кто сказал, что синий цвет — холодный? Глаза этого странного парня светились радостью и чуточку озорством — Добро пожаловать домой, Кисэ! — К-ки-сэ? — поверить, что спаситель не только разрешил ему, грязнокровке, быть рядом, но и подарил такое красивое имя! День, который начался так ужасно и грозил стать настоящим кошмаром, заканчивается так невероятно… Это просто чудо… — Аомине-чи… — чуть громче шелеста листвы. — Урод! Ничтожная дрянь! Все из-за тебя! — Кричала женщина, ударив полукровку наотмашь. Лисенок отлетел, больно ударившись головой о тумбочку. От удара зашумело в ушах. Но даже сквозь противный звон малыш слышал, как Хана-сан продолжала извергать на него проклятья. — Пожалуйста, не надо, я же не сделал ничего плохого! — взмолился кицуне, пытаясь защититься от очередных ударов, — Пожалуйста, не надо… Я больше не буду! — И точно на его горячую мольбу он слышит чуть хрипловатый голос, принадлежащий явно не Хане-сан: — Мелкий, успокойся. Никто тебя не обидит, я не позволю! Пожалуйста, не плачь! — мягкие объятия согревают душу закованную в оковы ужаса. Голос вырывает из воспоминаний о прошлом. Ребенок, потерев глаза, растеряно смотрит на пантеру: — Аомине-чи, прости! Я опять тебя разбудил, да? — усталый вздох — подтверждение, что это уже не первый раз за ночь, от этого становиться очень стыдно. Но к величайшему удивлению Кисэ, его спаситель не ругается, не прогоняет его, а просто подхватывает на руки и несет в свою комнату и, уложив рядом с собой, крепко обнимает: — Значит так, мелкий, я заколебался носиться туда-сюда! Мне вставать через два часа, поэтому давай спать! Возражения не принимаются! — еще немного повозившись, лисенок уткнулся в грудь темноволосому. Мысленно называя молодого человека своим ангелом-хранителем. А как же иначе? Аомине-чи снова пришел и спас его… Как и всегда… — Аомине-чи… — противный комок в горле все разрастался, не давая нормально вздохнуть. — Ага, просто попытайся забросить его в корзину, — поучает полицейский, с улыбкой наблюдая, как маленький кицуне пытаясь сделать бросок в импровизированную баскетбольную корзину, привязанную к спинке стула, плюхается на попу под тяжестью оранжевого мяча, — Пха-ха-ха, ты еще такой неумейка, Кисэ! — заливается темноволосый. — Бу, я стану великим баскетболистом, и тебе будет стыдно, что ты смеялся надо мной! — дуется полукровка, скрываясь за дверью спальни. Спустя несколько минут теплая рука легко ерошит волосы, а офицер, усевшись рядом нежно улыбается: — Конечно, станешь, я ни минуты в этом не сомневаюсь… — Аомине-чи… — Слезы прочертили дорожки по бледным щекам. Ребенок не всхлипывал. Они просто лились нескончаемым потоком. — Оя-оя, — издевательски протянули практически над самым ухом, — кого я вижу. Никак наш побирушка опять оказался на улице! Малыш развернулся и внутренне подобрался. Напротив стоял противник и давний враг — Хайзаки Шого. Этот парень всегда смеялся и издевался над ним, поэтому ничего хорошего полукровка не ждал. — Ничего подобного, Шого-кун! Аомине-чи никогда бы… Пустой, ничего не значащий взгляд офицера… Для Аомине этот ребенок — обуза… Ему, небось, и не нужен этот грязнокровка. Отправит ребятенка к мамаше… Ну или в детдом, или как для таких зверенышей он называется… — Воспоминания обожгли болью ранимое детское сердечко. — Значит я прав! — усмехнулся местный хулиган-малявка, — Даже руки о тебя марать не охота, помойка. Молчи… Молчи… Молчи… Молчи — как мантру твердил про себя Кисэ, изо всей сил сдерживаясь, чтобы не запустить в нахала чем-нибудь тяжелым, как Хайзаки в свое время. Но Шого-кун и неприятности давно стали синонимами. Вот практически пройдя мимо лиса, он резко дернул за замок одного из кармашков рюкзачка. — Прикольный брелок, я возьму? — ехидно поинтересовался мальчишка, вертя на пальце украденную вещь. - Эй, Кисэ, дай руку! — Боже, как же хочется сказать: «Пусть твоя Сихурэ тебе руку дает», но глядя в бездонную синь, кицуне протянул ладошку, на которую упал брелок — баскетбольный мячик. Это… Это значит, что Аомине-чи до сих пор его любит, ведь правда? И он всегда-всегда будет рядом… Когда обидчик уже завернул за угол, его снес с ног налетевший золотой вихрь. Хулиган даже опешил от такого напора и от того, каким гневом сверкали золотые глаза: — Отдай! — кричал лисенок. — Ты че, бешеный что ль? — возмутился Хайзаки, спихнув мальчишку с себя. — Верни, это подарок Аомине-чи! — светловолосый предпринял еще одну попытку, забрать бесценную для него вещь. Шого поднялся на ноги и, насмешливо глянув на ребенка: — Да забирай, раз он тебе так нужен! — главарь размахнулся и выбросил брелок. Кисэ не обращал внимания ни на что, ему нужно было, во что бы то ни стало, вернуть подарок. Выбежав на проезжую часть, малыш подобрал оранжевую сферу, но та не сломалась, просто испачкалась. Следующее, что сохранилось в памяти ребенка: испуганные крики людей, истошный сигнал приближающейся машины, визг тормозов, ужасная боль во всем теле и темнота…