The chain

В голове крутилось слишком много слов и мыслей, а высказать что-то конкретное у Джостара так и не вышло, из-за чего он в очередной раз успел возненавидеть себя. Наконец к парню приходит осознание того, что в ванной они провели достаточное количество времени, чтобы вода успела остыть и стать едва ли теплой. Это и заставляет Джонни нехотя отстраниться, чуть оглядываясь по сторонам и соображая, что свет через маленькое окошко уже не проступает, а значит, наступила самая настоящая ночь. Американец протирает собственные глаза влажной ладонью и опускает свой взгляд на напарника. Его все ещё безумно хочется трогать и обнимать, хочется разговаривать с ним обо всем и просто ни о чем, но почему-то уверенности в правильности подобных желаний нет. — Давай поскорее уже закончим с этой водой и переберемся в постель. Никакого удовольствия мыться в холодной воде, поэтому лучше поспешить, пока она хоть немного теплая, — стоило бы действительно слезть с бедер Цеппели и вернуться в другой край ванны, но вместо этого юноша решает остаться ровно до тех пор, пока сам Джайро не столкнет его, либо же не попросит убраться. — Что ж… Да. Пора возвращаться в реальность, — нарочито безразлично произнес Джайро, почему-то не желая показывать своего разочарования по этому поводу, и наконец снял с себя Джостара. Дальше — суровое молчание. Цеппели просто делал то, что должен. Иногда по просьбе помогал Джонни, иногда засматривался на него и оставленный на шее след, тут же переводя взгляд обратно. Джонни же давно наловчился справляться со многими вещами самостоятельно, но сейчас действительно специально просил у Джайро помощи, лишь бы почувствовать прикосновение его рук к себе ещё раз, пусть оно и будет более мимолетным или даже жестким, чтобы оттереть грязь. Тело и разум мужчины со временем остыли, хоть и не протрезвели, во всех смыслах, до конца. Это дало взглянуть на ситуацию под другим, более объективным углом... И, честно говоря, объективность ещё никогда не выступала таким врагом против Джайро. Не хотелось признавать невозможность отношений с Джонни. То, что закончив гонку, они оба должны разойтись по своим делам и жизням. Сам Цеппели точно не знал о будущих планах Джостара, но свою миссию он прекрасно помнил каждый день, просыпаясь и засыпая хотя бы раз подумав о ней. И что-то во взгляде на эту миссию поменялось. Теперь от мыслей обо всем этом Джайро чувствовал странную, ноющую тяжесть... Возможно, отец был прав. От чувств следуют одни проблемы. — Держи. Будучи за пределами ванной, а именно около уже знакомой кровати, мужчина протягивает юноше какое-то белье, которое лежало на верхней полке старого шкафа. Сейчас Джайро ощутимо клонило в сон, но отдых пока что не входил в планы мужчины. Он действительно спустился с высоты и попрощался со сладостью недавних ощущений, вернувшись в реальный мир, в мир, где вместо сна грязная одежда требует хоть какой-то стирки. Джостар тут же берет врученное ему белье и внимательно осматривает его. Спать даже в подобном было куда приятнее, чем спать без ничего на постели, на которой неизвестно, что могло происходить в прошлом. Предоставленное белье слишком светлое, но американец привык к подобному, а вот видеть Цеппели в чем-то относительно ярком было весьма неожиданно. Не долго правда Джонни пришлось лицезреть Джайро в светлом белье. Он действительно занялся стиркой посреди ночи, пользуясь лишь тем, что на данный момент было: мыло и немного чистой холодной воды. Руки со временем начали неприятно леденеть, особенно контрастируя с воспоминаниями о горячих прикосновениях к Джостару. Но вскоре очередная бытовая проблема была решена и обойдена, а мокрое, но чистое белье развешано под открытым маленьким окошком в ванной комнате. Джостар, лежавший на кровати с затуманенным сном взглядом, чувствовал себя слишком уставшим, чтобы размышлять о том, что произошло между ним и напарником буквально пару минут назад. Но приятное чувство чужих прикосновений все ещё осталось на теле, и парень прикрыл глаза, вспоминая, как мягкая ладонь осторожно нажимала на спину, заставляя прижиматься к горячему телу сильнее. Однако американец так и не смог до конца понять того, кем же они теперь друг другу приходятся. Признание было, несомненно это переводило их на новый уровень, но ощущения какого-то изменения так и не чувствовалось. Джайро вскоре вернулся на скрипучую кровать в другой комнате, даже не ложась, а просто сваливаясь на неё. Такое резкое падение на кровать заставило Джостара вырваться из своих мыслей из-за того, что он сам немного подпрыгнул на старом пружинном матрасе. Казалось, будто юношу вырвали либо из какого-то глубоко транса, либо из сна. Джонни переворачивается на бок, подминая под себя промятую подушку ещё сильнее, и в темноте старается разглядеть силуэт Джайро. Он отлично запомнил, как тот выглядит в полумраке и сейчас отлично мог представить его лицо и то, как тот блаженно прикрывает глаза, наконец-то расслабляясь. Парень и сам был бы не прочь уснуть, не мучаясь от этих мыслей, поток которых усилился из-за алкоголя и несколько неоднозначной ситуации. В голове всё еще крутилась фраза: «Я буду рядом, Джонни» и в это действительно хотелось верить. Сейчас Джостар чувствовал себя одной из влюбленных девчонок, которые мечтают, как в будущем у них будет всё замечательно: семья и свой дом. Джонни действительно не хватало этого. И он совершенно не мог знать того, как закончится эта гонка. Что случится с ними? Смогут ли они остаться вместе после того, как все закончится? Что между ними теперь? Не разойдутся ли они на следующее утро из-за неприязни друг к другу? От всех этих мыслей на душе становится действительно гадко и погано, дышать выходит труднее, и парень прикусывает дрожащую губу, чувствуя, как в уголках глаз снова собираются тяжелые слезы, что больше не задерживаются и быстро падают на ткань, в которую облачена подушка. Джонни ничего не остается, как списать свое жалкое состояние на слишком неуместный выход алкоголя. Рухнувшее на кровать тело Джайро больше был не в силах контролировать, поэтому он моментально провалился в крепкий сон, даже не успев пожелать Джостару спокойной ночи так, как он обычно это делает. Жуткая усталость от прошлых дистанций, бессонные ночи и немало физических усилий каждый день дали о себе знать. Тёмная комната вдруг затихла. Цеппели всегда спал бесшумно и незаметно — даже его дыхание становилось еле ощутимым. Если не оборачиваться назад, то и вовсе можно подумать, что рядом на кровати никто не лежит. Единственное, что прерывало нависшую гробовую тишину — тихие всхлипы Джонни, которого Джайро, увы, не слышал. Давящая тишина была чересчур нагнетающей, от чего Джонни все сильнее закапывался глубоко в собственных мыслях, переходя с обычных мечтаний на что-то более приземленное, а затем и вовсе на ужасно пессимистичное. Джайро не подавал никаких признаков бодрствования и это было даже на руку юноше: порой выпускать накопившееся внутри даже полезно, поэтому сейчас он не собирался сдерживаться, хотя всё еще старательно давил любые звуки, которые так или иначе пытались вырваться из груди. Джостар действительно не совсем осознавал, что теперь со всем этим делать и стоит ли вообще что-то обсуждать. Все произошло слишком внезапно, и какая-то глупая потасовка переросла во что-то более странное, что американец мог бы назвать обычным перепихоном, но здесь все было куда важнее. По крайней мере то, что случилось, теперь значило для парня слишком многое. Пока юноша, что лежал рядом, мучался от жрущих его мыслей и сомнений, Джайро уже был погружен в глубокую стадию сна. Настолько глубокую, что его руки плавно потянулись к спине Джостара, чтобы машинально обнять того, делая из него замену плюшевому мишке. В прямом смысле. Цеппели с самого детства имел привычку обнимать что-нибудь во сне, именно поэтому ещё в самом начале гонки он сразу же поставил в приоритет плюшевого мишку, предпочитая его зубной щетке. Но теперь плюшевого компаньона рядом не было, вместо него в крепкие ночные объятия попал живой человек. Прикосновение со спины заставляет юношу задержать дыхание и пару секунд просто вслушиваться в тишину. Со стороны окна доносился скрип старого флюгера, что лениво покачивался от легкого ветра. Где-то слышались приглушенные голоса из салунов, тихое ржание лошадей из конюшни напротив. И звуки животных, что водились в пустыне – воющий плач койотов, к которому жители этого места давно уже привыкли. Только вот от Джайро американец услышал лишь тихое и ровное дыхание, означающее, что напарник крепко спит. Юноша тихо вдохнул воздух и понял, что за это время он успел немного успокоиться, хотя где-то внутри всё еще ощущалась невероятная тяжесть. Из теплых объятий Джонни выбираться не стал, а лишь сам прижался спиной чуть сильнее, устало вглядываясь в темное небо и звезды, что виднелись через окно. В сон клонило просто ужасно, но засыпать Джостар пока что не спешил, понимая, что просто так у него это не получится. И все же, копаясь в своих мыслях, он не заметил того, как успел уснуть.