***
— …Ты с ума сошёл? Я на это не подписывался. Прикинь, если нас поймают? — Не поймают, ты постоишь на стрёме, — весёлым шёпотом отвечал другу Тошия. — А если… — Да не будь таким правильным, Дай! Хотя, оставайся тут, если ссышь… держи вот, — и, сунув полотенце в руку приятеля, пьяный Хара с грацией воздушного гимнаста перемахнул через забор, и очутился возле бассейна. Сжав зубы, Андо полез следом. Ночи летнего Токио душили зноем, на улицах застыла изнуряющая духота, и парням ужасно не хватало прохлады кондиционеров. Поэтому близлежащий водоём, пусть даже им и оказался школьный бассейн под открытым небом, так и привлекал, чтобы охладить разгорячённое жарой и алкоголем тело. Тошию тянуло на подвиги, и по счастливому стечению обстоятельств, сдерживающих факторов вокруг не наблюдалось. А Дайске не особо-то и пытался его отговаривать — он мог лишь подыграть чужим безрассудствам, либо совсем от них отказаться. От настроения зависело. — Ты понимаешь, что мы вломились на территорию школы? Здесь дети учатся! — Ага, — буркнул Хара, невозмутимо начав раздеваться. — Нэ! Ты чё творишь? Хотя бы трусы оставь, — безуспешно пытаясь образумить приятеля, гитарист решал, куда ретироваться, ежели их всё-таки застукают. — Стрёмно же! Но Тотчи был не в той кондиции, чтобы заботиться о том, как это вообще выглядит. — Нахрена мне это дела… — Громкий плеск заглушил фразу. Обнажённое тело погрузилось в воду, воспроизводя максимальное количество брызг. Закрываясь руками, Дайске инстинктивно отскочил подальше. Хара на какое-то время растворился в тёмных глубинах, а когда вынырнул, то радостно рассмеялся, откидывая с лица мокрые волосы. — Хорошо-то как! — воскликнул он, а в глазах отражались половинки луны. — Так и будешь стоять с кислой миной или присоединишься? Андо почувствовал, что вспотел ещё сильнее. Потакать Тошии он не планировал, как и вообще впутываться в подобные авантюры. Но радость друга его раздражала, жара казалась невыносимой, а вода бассейна так и манила погрузиться в неё по самую макушку. — Вылезай, пока охрана не притащилась! — озираясь по сторонам, строго произнёс гитарист, прижимая к груди украденное из бара полотенце. Это чувство, когда одновременно и хочется и колется, а ты никак не можешь сделать выбор, не позволяло Дайске расслабиться. Удивительное дело, но Тошия послушался и вышел из воды. Неспеша направляясь к гитаристу, он позволил последнему без зазрения совести рассматривать свою стать со всех сторон. — И что же тогда будет? Конец света?! — ухмыляясь, спросил он. — Меня арестуют за аморальное поведение? — В свете луны тело Хары казалось бледным как у призрака, но при этом спортивным и подтянутым, и Андо, хоть имел возможность наблюдать его сотни раз, невольно залюбовался определёнными частями. — Эй, Дайске, в глаза смотри! Они у меня вовсе не там, — заржал Тотчи. — В глаза-а-а… Смутившись, тот швырнул в приятеля полотенцем: — Прикройся! Но Хара увернулся, и, сделав неожиданный рывок вперёд, схватил недовольного коллегу поперёк туловища, и, толкая, полетел вместе с ним в бассейн. Гитарист отбивался, ругаясь последними словами, но безрезультатно — его-таки принудили искупаться. Оставалось расслабиться и получать удовольствие. Обхватив Тотчи ногами, Дайске дёрнул его что есть сил, утаскивая под воду. — Получай, козлина! — прозвучало весело, когда они оба, отплёвываясь, появились на поверхности. Этого шума оказалось достаточно, чтобы охрана, наконец, заметила присутствие посторонних. И, завидев приближающийся свет фонарика, музыканты в срочном порядке выскочили из воды. Второпях подбирая одежду и скрываясь по кустам, парочка с истерическим хохотом покидала место преступления. — Я потерял трусы! — трагично сообщил Тошия, когда они вновь перелезали через забор. — И мозги! — отозвался Андо. Уже за территорией школы, вытирая рубахой волосы, и обмотав бёдра полотенцем, Хара пытался натянуть на мокрое тело штаны, издавая при этом такие звуки, что пугал прохожих. Ситуация Дайске веселила: гитарист ржал как ненормальный и не мог остановиться. Острота приключения щекотала нервы, и ничего не могло испортить это чувство: ни стекающая с волос и одежды вода, ни хлюпающие при каждом шаге новые фирменные кеды. — Эх, покурить бы сейчас! Андо достал из кармана раскисшую пачку: — Сигареты погибли, Тотчи, — иронично произнёс он. — А по чьей вине? Хара огляделся в поисках чего-нибудь, где можно было бы оставить уже ненужное полотенце. Но поблизости не наблюдалось ничего, кроме проклятых кустарников. — Пока через них пробирался, весь зад себе ободрал, — закинув полотенце на ветку, произнёс басист, абсолютно не замечая покрасневшие щёки приятеля. — И жопку теперь саднит, — вздыхая, признался Хара. — Чё с тобой? То ли рубашка соблазнительно липла к влажному телу, то ли штаны слишком сползали с худых бёдер, приоткрывая дорожку растительности внизу мускулистого живота, но внутри Дайске вдруг что-то переклинило. Можно, конечно, винить во всём алкоголь и будоражащий кровь адреналин, но только природу не обманешь. Тошия взволновал его либидо. — Покажи! — Чего показать-то? Но Дай видел перед собой лишь рот басиста, забавно сложенный уточкой, и не мог сосредоточиться ни на чём другом. Он рвано выдохнул, подавшись вперёд, с однозначным намерением поцеловать Хару, но в момент, когда его губы почти достигли цели, гитарист получил неожиданный отпор. Отталкивая согруппника, Тотчи ловко выскользнул из крепких объятий. — Интима захотелось? — уточнил он, снисходительно глядя на приятеля. — Бывает. Только ты немного не по адресу, Дай-чан. Андо не знал, куда деваться от конфуза. Хара вечно тусовался с девчонками и иногда с Шиньей, и спросить, нравятся ли басисту парни, до сего момента не приходило в голову. А сейчас Хара явно дал понять, что ему такое не по душе. Надо же так облажаться! — Нечего передо мной голым скакать, — насупился гитарист. — Будто впервые увидел, — парировал Тошия. — С таких ракурсов… впервые. — Неожиданно! — Прозвучал заливистый смешок. Хара вряд ли сейчас думал о чувстве такта. Пьяным, его редко что-то смущало, и, взяв Андо за плечо, он развернул парня к себе. — Да не парься, Дай, фигня это! В отличие от Тошимасы тот не был настроен столь оптимистично. Ведь его только что отшили! — Серьёзно? Фигня? — А у тебя с девчонками вообще никак? Или… ну… Обсуждение подобных тем обычно обходило их стороной, потому что, как и с кем — личное дело каждого, но присутствие Тошии и его участливый взгляд сейчас как никогда располагали к откровениям, а гитаристу давно уже хотелось с кем-то поделиться… — Поклянись, что это останется между нами! — потребовал он, наклонившись к чужому уху так близко, что почти коснулся его губами. Тошия втянул носом воздух, активно кивая, и на Дая закапали остатки воды, усиливая запах хлорки, пропитавшей чужие волосы. Губы невольно скользнули на шею и неожиданно там и остались. Ощущая горячую бархатистость кожи, Андо почувствовал, что не настолько всё это неприятно для Тошии, ведь сейчас Хара его не отталкивал. — Не то чтобы никак… — прошептал Дайске, влажно выдыхая в подставленную шею, — я с ними могу… но неохотно. Парни мне нравятся больше. — Ну да, ясно, — весело отозвался басист. — Может, теперь оторвёшься от моей шеи? — Андо резко отстранился, смущаясь. Он не знал, как реагировать на эти шутки. — Да ладно, признавайся, с кем бы ты замутил ещё, кроме меня? С Шиньей или с Кё? — заговорчески спросил Тотчи, упуская из списка ещё одного кандидата. И Дай было задумался над этим, а потом отрицательно покрутил головой. — Ни с кем из них. А ты? Ну вот, зачем было спрашивать? И гитарист почувствовал себя ещё более неловко, но Тотчи неожиданно ответил: — С Каору. И это тоже пусть останется между нами. — У Андо просто челюсть отвисла от такого откровения. Он реально не подозревал о существовании этой стороны увлечений басиста. А Хара продолжал свою речь: — Но там ничего не светит, если у тебя нет сисек, и ты не стервозная брюнетка… — Вот как! А говорил, что не по адресу, — воскликнул Дайске с воодушевлением. — Не то чтобы… — повторил Тошия чужую фразу, и в его глазах загорелся неоднозначный интерес. — Просто обычно я сам проявляю инициативу. И… — Так прояви её сейчас. И буквально через секунду, страстно вжимая друг друга в стену, они взасос целовались в какой-то подворотне. Столько эмоций, желания, энтузиазма было в этих ни к чему не обязывающих поцелуях взахлёб и неистовых ласках до умопомрачения, которые, к слову сказать, сохранились в памяти исключительно в качестве мелких шалостей. А ещё Дай запомнил половинку луны, отразившуюся в чужих зрачках. Гитарист не был влюблён в Тошию, но чувствовал, что и у него с Харой имеется некая связь. Возможно, из-за того летнего приключения, а может, басист действительно привлекал его как мужчина. И повторись ситуация снова — они наверное, не ограничились бы только поцелуями. Да сто процентов — переспали бы! Но Дайске пресёк ненужные фантазии, стараясь сейчас не думать о чужих губах. В сложившихся обстоятельствах ему хотелось сохранить остатки порядочности, но внутренние тормоза, похоже, начали сдавать. Да, Каору «случился» у Тотчи ещё в те далёкие времена, невольно омрачая воспоминания Андо этим фактом. Казалось, что Хара вообще никак не проявляет чувства. Зато сейчас тяжесть его эмоций ощущалась как никогда. Гитарист вдруг понял, что должен подавлять эмпатию, дабы чужие переживания не воспринимались им, как собственные. Скорее бы уже Ниикура женился! Тем временем автомобиль остановился возле нужного здания, и с каким-то тревожным чувством Дайске вышел из такси.***
О специфике теневого бизнеса гитаристу рассказали позднее, когда преемственность сыграла свою роль, и он достаточно повзрослел для того, чтобы взять на себя некоторые обязательства. Андо-старший успешно вёл дела в сфере ночных развлечений, владея закрытыми клубами не только на территории Токио, и деятельность «фильтровал», не поручая Дайске ничего особо криминального. Но перед этим, разумеется, озаботился, чтобы тот выучил всю сопряжённую «кухню» от и до, и хорошенечко уяснил, с чем конкретно придётся иметь дело. К сексуальной ориентации сына он отнёсся терпимо, повторяя, что неважно, с кем ты ложишься в койку, главное, не быть пидором по жизни. И гитарист старался следовать данному принципу. Менеджер настороженно сверлил его взглядом — Дайске он видел впервые. — Я к управляющему. Масару Андо, — представился тот.***
— Ещё пива, пожалуйста, — заказал мужчина у стойки. Белоснежная рубашка подчёркивала спортивный разворот плеч и была аккуратно заправлена в хлопковые брюки. В кои то веки он не закрывал лица, забрав волосы в хвост. Андо сначала не поверил глазам — не обознался ли, но Хару выдавала безупречная осанка, а его походку вряд ли спутаешь с чьей-то ещё. Он кучу раз представлял ситуацию, в которой случайно встречал Тошию где-то на нейтральной территории, выстраивая в голове идеальные обстоятельства для общения тет-а-тет; и вот, пожалуйста, тот неспешно потягивал пиво, расположившись в метрах двадцати от гитариста. Чем не повод? Но только сейчас Андо вынуждали сидеть на попе ровно и наблюдать за согруппником через стекло незнакомого кабинета. Выполняя свою работу, он изображал полное равнодушие к окружающему миру. А Хара устроился за свободным столом; о чём-то долго расспрашивал, принесшую ему заказ, официантку, затем, воспользовавшись её зажигалкой, закурил. Складывалось ощущение, что Тотчи забрёл сюда случайно — настолько не вписывалось в общую атмосферу веселья его мрачное выражение лица. Среди людей, сосредоточенных на поиске приключений, мужчина выглядел изрядно подуставшим от подобного дерьма. Развлекательный сервис пестрил всеми спектрами услуг, и музыкант был рад перспективе затеряться в толпе, где все глухи и слепы к чужим страданиям. Есть резон завалиться туда, где тебя никто не знает… И Дай ностальгически подумал о том, что раньше Тошимаса отрывался иначе. — Всё в порядке? — Управляющий перехватил встревоженный взгляд гитариста. — Вас всё устраивает, Андо-сан? Пойдёмте, я покажу вам подсобки. — Давайте пока начнём с бара, — коротко предложил тот, одновременно изучая списки алкогольного ассортимента. Хара нередко устраивал рейды по злачным местам, и в клубах обычно долго не засиживался. И вот сейчас, расплатившись, он ушёл, вероятно, в поисках чего-то более интересного. Стараясь не суетиться, Дайске тоже «сворачивал» свою экскурсию. Закончив переговоры, гитарист отправился на выход, мысленно вычёркивая заведение из списка незавершённых дел. Он буквально выскочил на улицу: желание догнать Тотчи было сильным. Но если подумать, то вряд ли такое возможно — тот мог уйти или уехать уже куда угодно. И, испытывая лёгкое разочарование, Андо всё же решил прогуляться.***
Вечер не давал ни малейшей надежды на прохладную ночь, накрывая пешеходов шлейфом дневной духоты. В Японии царило очередное лето. Тошимаса шагал по освещённой фонарями дороге, прислушиваясь к мелодике шуршащих под ногами камней. Не хотелось пялиться по сторонам, но ощущение дежавю всё же заставило басиста остановиться. Оглядывая кустарники, которые со временем стали заметно выше, Хара ухмыльнулся: а колючки-то на ветках тоже подросли! Серая тень стены открывала взгляду не тронутый временем фасад школы. А выложенный изнутри разноцветным кафелем бассейн вновь манил своей водичкой. — Надеюсь, ты не полезешь туда снова? Я сегодня без полотенца! Тотчи рассмеялся, узнав говорившего по голосу, и обернулся: — Шутник ты, Дай-чан! Привет. — Привет. Как дела? — спросил тот, засовывая руки в карманы. — На букву «Х», — ответил басист. — А у тебя? — Тоже ничего. Ты сейчас куда? Тошия пожал плечами: то ли отвечать не хотелось, то ли реально он ещё не решил, в какую сторону податься. Вообще-то Хара никогда много не разговаривал. — Ну, типа это… хочешь, поедем куда-нибудь вместе? Я вызову машину. — Не веди себя, как фея. Я к этому не готов, — Хара ухмыльнулся, подворачивая рукава. Подцепив носком ботинка кем-то оставленный на дороге мяч, он пнул его в направлении гитариста. — Сыграем! Дайске кивнул, принимая передачу коленом, подкинул несколько раз, затем, вернул игрушку Тошии. — Почему? Думаешь, я настолько плох в качестве феи? — Не знаю, — пространно ответил басист, ударив ногой по мячу. — Шевелись, ну! Они сорвались с места, бросившись вдогонку. Андо рванул вперёд, но Хара оказался ловчее, и, сделав обводку, забил импровизированный гол в забор школы. — Один ноль! — провозгласил он радостно. — Повторим? — Неа, — помотав головой, Андо пытался отдышаться, упираясь кулаками в ляжки и одновременно разглядывая бассейн, затем выпрямился. Тошия даже не стал заморачиваться, чтобы заправить выбившуюся из штанов рубаху. Лишь ехидно улыбнулся, выше закатав рукава. — Не терпится подмочить себе репутацию? — А ты меня на понт не бери, — усмехнулся гитарист. — Лезть через колючки занятие не геройское, — признался он. — Оно бессмысленное, — сообщил Тошия. — Что ты вообще здесь делаешь? — Гуляю. По работе. Увидел тебя, вот. Но ты, кажется, моей компании не рад. — Твоей компании? — повторил Хара, рассмеявшись. — Потрудитесь объясниться, Андо-сан. Что вы имеете в виду, под этим вашим «не рад»? — Он прищурился, внимательно глядя на согруппника, а гитарист, осознавая неоднозначность своего поведения, судорожно искал, что бы такое солгать правдоподобное и со смыслом. — Не хочется сегодня быть одному. Просто… ну, настроение такое, — сбивчиво произнёс он. — Ясно, — Хара сдвинул брови, обозначив на лбу трагическую складку. — Быть эгоистом — не твоё кредо, Масару, — сказал он, назвав согруппника по имени. — Но сделаю вид, что я об этом не знаю... Наверное, есть смысл в том, когда людей сталкивает в неожиданных местах. Как нас сегодня. Хотя, уж прости, я не могу назвать это случайностью. Так, тебе нужен… друг что ли? — Да, типа того. Друг, собеседник, собутыльник, — отвечал гитарист, срывая с газона ромашку. — А помнишь, мы с тобой даже целовались? — вот так внезапно перескочил на необходимую сейчас тему. — Вон там, кажется, — и он небрежно ткнул растением в сторону подворотни, заросшей кустарником. Хара хмыкнул, иронично приподнимая бровь: с галантной улыбкой ему вдруг протянули цветок. — Это тебе. Держи. — Реально, фея! — хохотнул он, кокетливо взяв ромашку двумя пальцами. Повертел её в руке радостно, вдыхая чуть сладковатый запах, и запихнул в нагрудный карман. — Память на локацию у тебя хреновая, Дай. Это случилось вон у той стены, где дерево, — обернулся басист, и взгляд Дайске проследовал за ним. — А… точно… Слушай… а… — Ладно, — живо произнёс Тошимаса, видимо, не желая больше ничего вспоминать. — Вызывай машину, поедем дружить.***
Думаете, я далеко продвинулся? Да никуда! Тотчи прекрасно уклоняется от нежелательных тем, пользуясь известным приёмом переключать внимание. Мы говорили обо всём, кроме того, что нужно: о котиках, гитарах и яблочных пирогах из Нагано. А потом ещё два раза ходили выпить на неделе, но это вряд ли считается. Хотя, определённо, общаться мы стали чаще. Но, чёрт возьми, я не знаю, как быть! При всей внешней открытости и улыбчивости, Тошимаса Хара — упёртый интроверт. А в своей любви ковырять мелочи в поисках истины, он оказался ещё хуже, чем Каору. Знаете, что я от него услышал? Что, сближаться, используя вымышленные проблемы, это не самый удачный способ залезть к нему в душу… И если я следую по чьему-то наущению, (и откуда ему вообще об этом известно), то лучше бы мне отступиться, мол, Хара не нуждается ни в няньках, ни в друзьях. И, типа, давай, приятель, без обид. Только я не горел желанием навязываться, просто поддержать его хотелось. Знаете, если важен результат, надо быть искренним. Не обязательно раскрывать все карты, ведь часть правды ложью уже не назовёшь. Двойственно выходит, да? С Харой это работало, потому что в общении со мной он придерживался той же схемы.***
— Сделай уже что-нибудь, Дай-чан! — Кё не выдержал первым: — Ниикура треснет пополам, если Тотчи не сменит выражение лица, — певец ехидно выплюнул фразу и зашагал дальше по своим делам. В устах Тоору даже самая безобидная просьба иногда звучала как треш. И он прямо-таки напрашивался послать его куда подальше, но меня отвлёк Ниикура. Лидер существовал в режиме замедленного действия, используя любую возможность растянуть время. Каору никуда не торопился — сбежать стремились мы: ощущать его нервозность становилось невыносимым. Не берусь утверждать, но, возможно, все мужчины испытывают подобное волнение перед свадьбой. А Каору жениться точно не хотел! И от этого в группе нарастало напряжение, звенящее, как стрела, рассекающая воздух. — Слушай, я это… — Ниикура указал глазами на Тошию, ожидая, когда тот пройдёт мимо, но Хара вдруг замедлил шаг. Как назло! И тогда лидер, надвинув капюшон на самый нос, схватил меня за плечо, утаскивая за собой на улицу. Мы почти бежали в противоположную от басиста сторону, пока Каору не уверился, что последний нас не услышит. — Я отправил ему приглашение на церемонию, — произнёс он тихо. — Не знаю, что должно произойти, чтобы он пришёл, но… — Он не придёт, Као! — сказал я. Ну, как можно быть настолько слепым, чтобы не замечать того, что у тебя под носом? Тошия — не мазохист, он не явится на эту чёртову свадьбу ни при каком раскладе! Но как разжевать это Каору? — Ты его ударил. Проблема никуда не делась. Ты хотя бы извинился? — Капюшон полностью закрывал его лицо, но утвердительный кивок я получил. Но надо было уточнить: — Лично? — Нет, я ему написал, — нервно ответил лидер. — Да какая разница? — Ниикура сподобился, наконец, поднять на меня возмущённый взгляд. — Я извинился. Всё! — Ты тупой или прикидываешься? — Помоги с ним, Дай. Как друга прошу… мы даже играть теперь вместе не можем, чтобы не случилось какой-нибудь херни. Всё вокруг оказалось неоднозначным и нездоровым, как и сложившаяся вокруг меня атмосфера. И слова Ниикуры заставляли задуматься. «Иди к нему, стань мной»… Разумеется, со стороны лидера это являлось гипотетическим предложением, но, что, если нет? Что, если Каору продумал всё заранее, зная, что я не откажу? Да не, хрень какая-то! Вопросы психологических манипуляций — это больше прерогатива Кё. В делах сердечных Каору не настолько прошаренный. А ещё я снова упускал суть, размышляя абсолютно не о том, о чём нужно. Я совсем не думал о себе. — Каким образом? Закрутить с ним роман? Мало борделей и шлюх вокруг? Почему именно мне выпало успокаивать твою совесть? — Кто тебе такое сказал? — прервал меня Ниикура и побледнел, видимо, осознав ситуацию, но тут же взял себя в руки: — Кё! Ну, этот может убедить кого угодно и в чём угодно. — И, увидев мою реакцию, он продолжал: — Пожалуйста, блять, ну, что за человек! — Подобное предложение я и от тебя слышал не так давно. — Я был чертовски пьян. А вот ты, похоже, повёлся... — Да! И не могу перестать думать об этом. — Ну, если ты сам... не против… тогда всё нормально, — выдавил он из себя. Наедине со мной лидер отбрасывал формальности. Что ж, очень неплохо для него. Значит, я тоже могу не церемониться. Роль «миротворца» навязывалась мне убедительно, и, признаюсь, я таки испытал соответствующие вайбы. Как бы ни хотелось не влезать во всё это дерьмо, болото полиамории уже прочно склеило всех нас между собой. Чем это оправдать? Актом поддержки? Если рассматривать всё именно в таком ключе… ну, разве оно не приемлемо? Каору опустил взгляд, а мне до тошноты не хотелось вникать в то, что он сейчас чувствует. — Нормально? — задал я вопрос, начиная тихо звереть. Самое неприятное, когда от тебя ожидают каких-то свершений, а ты к ним не особо готов. Представляешь что-то такое в теории, а потом ужасаешься, особенно от возможных последствий. — Переспать с ним ради укрепления твоего статуса натурала, и мести отвергнутого вокалиста ты считаешь нормальным? Ты ебанулся, Каору! — Дай… — Попроси Шинью … — буркнул я, отвернувшись. Под землю хотелось провалиться от этого разговора. — Они с Харой уже любовники. — Шинья лицо заинтересованное. — Ты тоже заинтересованное! Лицо! С ревностью-то справишься? — зарычал я. — Чёрт! О чём мы вообще говорим? Какой смысл? — Я тебя не ссориться позвал! Ты ведь тоже его… ну, это самое… и тебе не всё равно, что он... страдает. Мы столько раз ругались! А сейчас всё стало слишком ненормальным. И не сходилось. Я лишь развёл руками. В глазах лидера, я, видимо, выглядел меньшим злом, чем остальные. Иначе, с какого перепоя ко мне столько доверия? — У меня два вопроса. Что именно ты сделал, и как не нарушить личных границ, если все уже друг с другом перес… — Не волнуйся, — прервал он меня, — всё, что можно мы уже нарушили… и разрушили. А я мог бы, но ни хера не сделал, — с трудом выговорил он. — И сейчас нужно лишь одно, чтобы Хара перестал меня ненавидеть. — Да он не ненавидит тебя! Он тебя… — Ага, как же! Фразу я не закончил. Просто не сказал ему. И не только потому, что злился. Ни Шинью, ни Кё, вероятно, не мучают угрызения совести. Хара — индивидуалист. А Каору тупо хочет мира и ему абсолютно похер, какой ценой он достигнется. А что при этом чувствую я — всем параллельно. Нет, я их не осуждаю, но меня вынуждают играть по чужим правилам, и это приводит в ярость. Я промолчал. Это было логично. Всё в духе распущенной вселенной под названием Dir en Grey. — Пожалуйста. Блять… я переживу, — Ниикура уже возложил на себя ответственность за мои грехи, и это так же не добавляло радости. Он сделал выбор, в котором неумолимо разрушался его мир. Горели мосты, бушевал торнадо, распадались на осколки неоправданные ожидания; под ногами, брызгая лавой, разверзалась бездна, в которой тлели остатки надежды, а из космоса неслась комета, чтобы окончательно раздавить его чувства. Рай и Ад менялись местами, а я то ли мешал, то ли, наоборот, способствовал Армагеддону. — Стать тобой, да? Ответ прозвучал почти неслышно, но слова Каору навсегда врезались в память: — Только себя не потеряй.***
Чёткого плана у Дайске не возникло, но желания выплеснуть всё что накопилось, было хоть отбавляй. Поэтому, вернувшись домой, он тут же набрал номер Тошии. К сожалению, или же, к счастью, басист игнорировал его звонки почти трое суток, так что время, чтобы успокоить нервы, у Андо нашлось само собой. И когда он уже решил на всё забить, Хара перезвонил сам. — Не думаю, что пока я отсутствовал, в мире что-то кардинально поменялось, — начал он бесстрастно. — Итак? — Каору женился, — ответил Дай. — Ты говоришь, словно побывал на похоронах. — Образно выражаясь… Мне надо кое-что тебе сказать, Тотчи, и, если ты снова ответишь, что я не по адресу, то наживёшь себе врага. — Ну, вообще-то, я не против увидеться с тобой. Приезжай, Масару, — мягко стелил голос из трубки. — Сейчас. Если не занят. — Так тебе всё-таки нужен друг? — Мне нужен любовник.