Алекс Волф

Я иду лишь вперёд, Я почти не ведаю страх. И крутой поворот – Только повод прибавить газ.

      Заканчивался декабрь последнего, пятого курса, и Алекс внезапно для себя погрузилась в политику, благополучно забыв о подготовке к экзаменам. Президент Коллинз до сих пор был подключен к аппаратам, и тревожная обстановка в стране нарастала. Прежде болезнь на щадила никого, и сейчас мало кто верил всерьёз, что он выживет. А значит, поднимался важнейший в политике страны вопрос: кто станет следующим руководителем Кассии.       С особым интересом Алекс следила за потенциальными кандидатками на пост главы страны: Мария Кортес, Лия Андерсен, Джой Брайт. Кто-то из них точно выдвинет свою кандидатуру. Может быть, и все трое, но этого правительство точно не допустит. Лия давно скомпрометировала себя "связями с феминистическими группировками", как было написано в одной мерзкой журнальной статье, которую Алекс нашла в библиотеке академии. Джой была слишком молода, всего пару лет назад закончила юридический, и, если выборы состоятся слишком скоро, она не пройдёт по возрастным ограничениям. Мария же обладала по-настоящему политическим и по-настоящему стратегическим мышлением. В её программе не было абсолютно ничего, что связывало бы её с феминизмом, зато были такие пункты, как приоритет исследований природы вируса и разработки вакцины, перевод мужчин с тяжёлых и опасных работ и замена их женщинами, поддержка законов об обязательной воинской обязанности для женщин.       – Почему мы должны её поддерживать? Она просто лижет волосатые мужские задницы, чтобы попасть в их число – властных, самодовольных, вонючих…        – Стой, стой, стой, стой, Алекс, хватит, – Глория в умоляющем жесте подняла руку. – Я же ем.       – Ну и ешь, я же не заставляю тебя разговаривать.       – Волосатые задницы – это не то, что мне хотелось бы представлять за обедом.       Алекс пожала плечами. Вряд ли что-то помешало бы ей поесть, если бы она была голодна. Впрочем, для неё еда была скорее чем-то вроде топлива: ты заправляешься – и можешь ехать дальше. А Глория с вызывающим зависть удовольствием ела картошку по-деревенски, аккуратно макая каждый кусочек в соус и сначала облизывая его, а потом съедая и саму картофельную дольку.       – Как феминистки, мы конечно должны поддержать женскую кандидатуру, – как ни в чём ни бывало продолжила Алекс, – но почему именно её?       – Не как феминистки, Алекс, как женщины, – поправила её Глория. – Мы всегда должны были держаться вместе, а не раскалываться на фракции, а сейчас – должны в особенности.       – Я вполне неплохо держусь сама по себе.       Глория хитро улыбнулась:       – Да, но ты уже несколько лет с нами, и непохоже, что тебе так уж не нравится.       Алекс хмыкнула. У неё никогда не было друзей. От всех знакомств она рано или поздно избавлялась, порой специально, порой так просто случалось.       Когда в начале учёбы Глория на правах старосты постаралась найти с ней контакт, включить в социальную жизнь академии, Алекс ответила:       – Дружба и любовь сильно переоценены.       Глория рассмеялась.       – Раньше так обычно говорили про секс.       Алекс усмехнулась в ответ:       – И он очевидно тоже.       Но, если Алекс думала, что староста от неё отстанет, то она ошибалась. Иногда ей казалось, что Глория относится к ней, как к волчонку, оставшемуся без стаи. Не самое приятное ощущение, но приносящее определённые выгоды. Глория интересовалась её делами, предлагала помощь в учёбе, договаривалась с преподавателями, выгораживала её прогулы, даже спасла от отчисления, хотя благодарности за это так и не дождалась. И, пожалуй, сделала самое большее из того, что могла сделать: приняла Алекс в свою стаю, как однажды приняли её, не пыталась заставить её отрезать когти и спилить зубы, ну разве что иногда.       К концу четвёртого курса Алекс поняла, что Глория всё-таки стала ей подругой, хотя вне учёбы они в последнее время виделись только на общих встречах. И другие девушки из движения: Изабелла, Лина, Нина, Стефани – они тоже стали ей ближе. "И что теперь, Алекс? Будешь вместе с ними ходить по магазинам? Красить ногти подруга подруге?" Она поёжилась и встряхнулась.       – Так почему всё-таки мы должны её поддерживать?       – Потому что она не может действовать по-другому. Шаг в сторону – и от неё избавятся, тем или иным способом. Сначала ей нужно закрепиться во власти и только потом начинать работать по-настоящему.       – То есть мы должны просто так, без каких-либо оснований поверить женщине, связанной с мизогинной и дискриминационной политикой, надеясь, что она знает, что делает. Ты предлагаешь слепо принять всё на веру, и это звучит как полный идиотизм.       – Не слепая вера, доверие, – снова поправила её Глория. Сейчас доверие – это единственное, что у нас есть.       – Единственное, что у нас есть, – глухо повторила Алекс и хлопнула ладонью по столу, едва не опрокинув баночку с соусом. – Доедай быстрее и пойдём.       Не обращая на неё внимания, Глория неторопливо доела свою картошку, вытерла губы салфеткой и достала телефон.       – Я позвоню Стеф, узнаю, где точно они находятся.       – Кто ещё будет?       – Иза, Дэни, Лина.       На последнем имени её голос словно дрогнул, Алекс догадывалась, почему. Между Линой и Глорией всегда были напряжённые отношения. Лина была слишком умной, слишком уверенной в себе и спокойной до того, что это раздражало Алекс, а эмоциональную Глорию, наверное, и вовсе выводило из себя.       Алекс впервые увидела Лину в прошлом году, участвуя в очередной акции. Три девушки, с которыми её познакомила Изабелла, представились как Лина, Нина и Алина. "Интересно, хоть одно имя здесь настоящее?" – была её первая мысль. Многие называли себя явно фальшивыми прозвищами. Глория так и сделала, взяла себе какое-то идиотское имя – Лола. Нина показалась Алекс слишком скромной, Лина слишком зазнавшейся. Алекс поняла, что Глории она тоже не нравится, когда они обсуждали, как удобнее спланировать одновременное прибытие в несколько точек. Лина открыла карту Прентона в смартфоне и за пять минут спланировала один из вариантов.       – Так будет быстрее всего. До Дома президента на такси, до Центральной площади на метро, до центра на автобусе №15.       – О чём ты говоришь? Просто наобум? Я кучу маршрутов могу составить за пять минут, – ответила ей Глория довольно резко.       Лина отреагировала со свойственной ей спокойной улыбкой:       – Ты, наверное, снова забыла, но я занимаюсь логистикой уже несколько лет. Ты можешь составить хоть кучу маршрутов, а я составлю наиболее быстрый и эффективный.       Глория, как ни странно, замолчала и всё оставшееся время косилась на девушку, а потом отказалась возвращаться в академию с Алекс, сказав, что дойдёт сама. Подобные стычки происходили между ними постоянно, а порой они вдруг начинали общаться как подруги. Нет, это не для неё, такого ей не понять. Враги – значит враги. И Алекс предпочитала не вникать в чужие дела, избегала встреч, не связанных с делами движения: совместных прогулок, вечеринок и кто знает, чего ещё. Один раз, к примеру, она видела, как Глория вернулась с красным от мороза лицом и опухшими, потрескавшимися губами, сказав, что они катались на коньках.       …       Президент Коллинз скончался в больнице 20 февраля. Алекс его похороны и последовавший объявленный траур больше напоминали какой-то крупный и странный государственный праздник: кортежи машин, венки, цветы, демонстрация лучших мрачных нарядов. Масштабность события поражала – буквально все рекламные плакаты в городе завесили чёрной тканью, отменили все развлекательные мероприятия, закрыли театры, кино, музеи.       – У вас что, тоже пары отменили? – лениво спросила Джесс, наблюдая, как Алекс, одетая вместо форменной рубашки в чёрную футболку, натягивает чёрные джинсы. Алекс фыркнула.       – Только вам, мелким так повезло.       – И почему ты не в форме?       – Я в трауре, разве не видно?       Джессика опешила лишь на секунду, прежде чем рассмеяться.       – Если ты в трауре, то я лучшая курсантка.       – Тогда продолжай зубрить, потому что я собираюсь ходить так всю неделю.       – Поспорим, кто из преподов первый тебя выгонит?       – Мне и самой интересно.       С привычно мрачным выражением лица, что могло сойти и за скорбь, на проходной академии Алекс заявила:       – Я поддерживаю траур по президенту Коллинзу.       Несмотря на браваду перед соседкой, она не думала, что её действительно пустят на занятия и ещё больше удивилась, что так и не выгнали за все четыре пары. Даже как-то жаль.       ...       – Итак, первый сезон политических игр объявляется открытым, – мрачно объявила Изабелла на ближайшей встрече.       Встреча была внеочередной, не по расписанию, ведь именно сегодня, спустя неделю после смерти Коллинза произошли сразу два события, ожидаемые, но от этого не менее неприятные. Одним из кандидатов в президенты стал один из членов парламента Джон Эйдан, а кандидатуру Лии Андерсен не допустили к регистрации. Джон Эйдан ещё годы назад был известен своими мизогинными и просто странными законопроектами, которые к счастью, не приняли: обязательная регистрация женщин в интернете по паспорту, запрет курения для женщин до тридцати пяти лет, тот самый резонансный проект о превращении женщины в пожизненный инкубатор тоже принадлежал ему. Назначение его президентом не просто ухудшило бы положение женщин, оно бы их уничтожило.       – Мы должны выразить протест, – озвучила общее мнение Глория.       – Именно сейчас это слишком опасно, – почти на автомате ответила Лина, как бы подчиняясь некому ритуалу: услышала Глорию – спорь. Алекс тут же возразила:       – Это опасно всегда, а не сейчас. Просто сейчас будет больше внимания.       – Не то слово. Представьте, сколько полиции вокруг. Нам не дадут сделать ни шагу.       Тяжёлым грозовым облаком над ними повисла тишина.       – А значит, надо лучше маскироваться, – после паузы логично завершила мысль Стефани.       Широкая улыбка Изабеллы была похожа на луч солнца, вдруг пронзивший серые тучи.       – Я придумала. Лола, помнишь твою идею с карнавальными масками. Это то, что нужно.       – Нет, Иза, Алекс права, это будет просто цирк.       – Ты не понимаешь. Мы всё сделаем по-другому.       – Что ты предлагаешь? Карнавал, как на островах? – иронично спросила Алекс?       Изабелла резко повернула голову в сторону Алекс, и Глория спрятала голову в плечи, ожидая вспышки: Иза была весьма эмоциональной и вспыльчивой. Но она рассмеялась своим громким заразительным смехом.       – Именно это я и предлагаю. Маски и перья. Наденем на обычную одежду. Отвлечём на себя внимание, а потом быстро избавимся от них и смешаемся с потоком. Сколько точек мы сможем охватить?       – Думаю мы соберём около двадцати участниц, а значит можно взять десять точек. Администрация, Дом президента, Министерство культуры, Министерство труда, можно взять пару банков, университетов, – быстро включилась в игру Лина. Она занималась координацией и логистикой большей части мероприятий, благодаря ей обычно всё происходило гладко.       – Я могу подготовить костюмы на двадцать человек. У моей дочки целый шкаф этих перьев, а маски найти нетрудно.       Алекс поперхнулась и постаралась скрыть смущение, имитируя приступ кашля. Иза была постарше остальных, где-то около тридцати, но слышать про дочь было странно и как-то неуместно, никто здесь не рассказывал о личном.       – Мы должны подумать ещё вот о чём, – подала голос Дени, на вид самая младшая из группы, с кудрявыми короткими волосами ярко-розового цвета. – Нас не должны связать с Марией Кортес. Мы выступаем не за неё, а против Эйдана, и за всех женщин, которые не смогли или не решились выдвинуть свои кандидатуры.       – Не проблема. Сделаем подходящие плакаты.       – Значит, решено, – подвела итог Лина, взяв на себя роль лидерки. – Я сообщу остальным и составлю план. Иза подготовит костюмы. Дени, займёшься плакатами? Лола, сможешь помочь мне составить списки участниц?       – Не знаю, у меня много дел по учёбе. Если только ненадолго.       Алекс усмехнулась. Ей-то Лина не раздавала заданий, потому что знала, что она просто пошлёт её куда подальше, а не будет слушаться, как Глория.       – Нет, я не говорила, что согласна на это. Я надену маску, хорошо, но вот это – Алекс презрительно смотрела на нечто вроде трусов, состоящих из тонких ленточек, по бокам которых было закреплено что-то, похожее на огромные павлиньи хвосты, – вот это я ни за что не надену.       – Иза, отстань от неё, ты её никогда не переспоришь, – недовольно сказала ей Глория. – И вообще, нам уже пора выходить.       Изабелла с Алекс, которую ей так и не удалось нарядить в перья, пошли к выходу. Последними выдвигались Глория и Лина.       – Она однажды назвала меня мазохисткой. Вот сама она точно мазохистка, терпеть не может Лину, но постоянно ошивается рядом с ней.       Иза улыбнулась каким-то своим мыслям, ничего ей не ответив. Они ускорили шаг, было важно всем прибыть на точки в одно время.       …       – Алекс, ты видела? Лина только что прислала! – Глория сияла от счастья.       – У меня нет телефона, и я не смотрю телевизор. Что я должна была видеть?       – Смотри!       Глория протянула ей газету "Прентон дейли", сегодняшний выпуск. Развернув помятые страницы, Алекс прочитала: "Группа нарушительниц организовала несакционированные митинги в разных частях города. Несколько женщин, предположительно члены преступной группировки "радикальных феминисток", одетые в юбки из перьев и карнавальные маски, выступили возле различных зданий города с плакатами за депутатов, не вошедших в список кандидатов в Президенты. При появлении полиции, нарушительницы избавились от костюмов и скрылись в толпе. Никого задержать не удалось".       Глория едва не подпрыгивала от переполняющих эмоций.       – Ты понимаешь, что случилось? Нет, Алекс, ты понимаешь? Лина – гениальна. Это она сказала, что надо пригласить журналисток, иначе всё замяли бы. А теперь весь город знает об этом!       – Депутатов, не вошедших в список, – процитировала Алекс. – Интересно, зачем феминисткам бороться за депутатов, когда у нас есть депутатки.       – Не придирайся, все прекрасно поняли, о чём речь. Мы отлично сработали!       – Ну, по крайней мере это было весело, – согласилась Алекс.       – Но что насчёт завтра? – Глория перестала улыбаться. У нас зачёт по экономическим преступлениям.       – Чёрт, если бы я хотела это изучать, я бы пошла на кафедру экономической безопасности. Но, если честно, думаю, я сдам.       – Ты всё-таки странная. Четыре года доставать всех, а на пятом курсе взяться за учёбу.       – Нечем было заняться летом.       – Позвонила бы мне. А, у тебя нет телефона.       – Ты же знаешь, я всё равно не стала бы звонить. Ты была у родителей.       – Я не… – начала говорить Глория, но тут же осеклась. – Я не стала бы тратить лето на учебники. – Она сменила тему. – А ещё, я скажу тебе по секрету, сегодня ночью будет учебная тревога, это почти на сто процентов точно.       Алекс недовольно посмотрела на неё.       – И зачем ты мне об этом сказала? Теперь всю ночь не спать, ожидая сигнала?       – Ну, извини. Некоторые предпочли бы быть в курсе. Я-то вообще сегодня дежурная.       – Вот и разбудишь меня, если всё-таки удастся уснуть. – Алекс повернулась, собираясь уходить.       – Торопишься зубрить преступления в сфере экономики?       – А есть другие предложения?       Глория снова сияла.       – Конечно. Я не просто так сказала, что дежурю. Выйдем ночью? Встретимся с Линой и Стеф.       Алекс быстро соображала.       – Во сколько тревога?       – Где-то в полтретьего.       – Вечерняя поверка в одиннадцать. У нас будет около трёх часов. Я за.       – Тогда сразу после поверки, я оставлю открытым окно в коридоре.       …       Ещё в начале сентября Алекс поняла, что, как бы она ни пыталась убедить себя быть серьёзной и ответственной, её приоритетом была не учёба. Ей нужен риск, и от этого никуда не деться. Но Глории-то это зачем? Тоже стало скучно? Захотелось оторваться на последнем курсе?       – Эй, ты спишь? – позвала Алекс соседку. Джессика умела на удивление быстро засыпать, не ворочаясь часами в постели, поэтому было неудивительно, что она заснула сразу после ухода комендантки.       Алекс толкнула ногой её кровать, и девушка недовольно открыла глаза.       – Чего тебе?       – Я ухожу.       – Вали.       – Ночью будет тревога.       Джесс поднялась, опершись на локоть.       – Ты больная. Тебя поймают.       Алекс пожала плечами.       – Тебе-то что? Скажешь, что спала и не видела.       Алекс провела рукой по волосам, думая, что меньше чем за год они снова отросли ниже плеч, как-то некогда было заниматься причёской последнее время. Надо бы сделать что-нибудь с волосами перед выпуском.       – Алекс! – в темноте громко прошептала Глория ей в ухо. – Ты спишь что-ли? Я третий раз тебя зову.       – Нет, задумалась просто.       – Потом подумаешь, пойдём быстрее.       – Где встречаемся?       – Под Айвисским мостом. Я выбирала поближе.       – Тогда давай бегом, тут не больше километра.       Приближаясь к дороге, девушки перешли на шаг, тем более, что впереди только что загорелся красный. Бежать приходилось молча, но сейчас Глория вдруг захотела пообщаться.       – Ты не хочешь сделать татуировку?       – Ты провоцируешь меня, зная, что это запрещено?       Одним из странных законов Кассии был запрет на татуировки полицейским и военным, в том числе курсантам. Это объяснялось тем, что по татуировке человека легко можно опознать, но Алекс не понимала, почему тогда не запретить зубы, отпечатки пальцев, а заодно и ДНК.       – Нет, не провоцирую, интересуюсь. Так всё же?       – Мы и так всю жизнь таскаем с собой кучу дерьма, зачем носить на себе ещё что-то? – ответила Алекс. Глория по обыкновению рассмеялась.       – Иногда ты так отвечаешь на простой вопрос, что становишься похожей на преподку по философии. Сказала бы честно – денег нет, или и так хватает шрамов.       И, пока Алекс открывала рот, готовясь ответить, Глория добавила:       – А у меня есть татуировка, я сделала её в прошлом году.       Алекс резко остановилась, не веря.       – Правда? Что с тобой, ты становишься настоящей бунтаркой.       – Не бойся, это не твоё влияние.       – И где твоя татуировка, что она означает?       – Означает она важное событие в моей жизни, а находится там, где на медосмотре её вряд ли найдут.       Глория снова побежала, вырвавшись вперёд, и Алекс пришлось её догонять.       Два часа пролетели незаметно. Они сидели прямо на земле возле реки, хотя весной вода была ещё замёрзшей. От моста ветер приносил запах краски, видимо наводили лоск перед выборами, как обычно. Стефани принесла две бутылки вина.       – Что дальше? – спросила Глория. – Как мы можем поддержать Марию, чтобы она победила в выборах?       – Этим занимаются другие. Создают онлайн-платформы для голосований и всё такое. Чтобы иметь доказательства фальсификации, – ответила Лина.       – Но нас же больше. Я имею в виду женщин в Кассии. Нас большинство. Мария должна выиграть выборы.       Лина посмотрела на неё с жалостью. Алекс с удивлением наблюдала, как она словно подавила в себе слова, готовые вырваться наружу. Как будто боялась огорчить Глорию, разрушить её очередную наивную веру в справедливость. Зато Алекс этого не боялась.       – Она ни за что не победит, Эйдан не позволит. Если понадобится, он просто вышлет её из страны или убьёт.       На миг снова повисла тяжёлая тишина, которую тут же прервала Лина.       – Давайте не будем об этом сегодня. За успех!       Глория выпила всего пару глотков, так как была дежурной, Алекс тоже почти не пила – не из-за того, что скоро сбор по тревоге, её опьяняло само ощущение свободы и странного чувства единения, возникшее, пожалуй, впервые в жизни.       – Однажды мы сможем общаться свободно, – сказала Лина с грустью, – не прячась ночью под мостом.       – И сможем открыто рассказать, кто мы есть, – присоединилась Глория.       – Однажды нас будут уважать, – добавила Стефани.       – Это мы, женщины, будем уважать друг друга, потому что только мы и останемся, – вставила Алекс. Они рассмеялись.       – У нас отличная команда. Здорово, что ты познакомила нас с Алекс, Лола.       Обратно они тоже бежали, скорее потому, что Алекс жутко замёрзла. Она постирала единственную куртку и не могла надеть форму, чтобы не выдать остальным, где они учились.       – Хорошая встреча, правда? – спросила Глория, абсолютно глупо счастливая от того, что получилось нарушить правила.       – Нормальная. – Алекс не собиралась поддакивать, находя её реакцию слишком уж восторженной для такого банального события, как побег из общежития. Хотя от ощущения разливающегося по телу тепла от этой душевной беседы Алекс было почти не холодно.       – Я думаю, мы можем дружить всю жизнь. Хотя, это больше чем дружба…       – Это единство. Да. – С этим Алекс готова была согласиться.