Алекс Волф

Держишь лицо, умеешь стоять за себя, Думаешь, ничто не сломит, и никогда. Даже тебя возможно застать врасплох, Что не хватит слов.

      – Почему это для тебя так важно? Ты же знаешь, что вряд ли увидишь там хоть что-то, что тебе поможет. И твой друг-полицейский уже сказал, что никаких улик не нашли.       – Мне не нужны улики. Мне нужно… – Ана замолчала, не понимая, как объяснить то, почему ей так необходимо увидеть место, где погибла Алекс. В этом не было необходимости, этому не было логичного обоснования. И, в чём состояла самая главная сложность, это не было тем, на что Ана в своём нынешнем состоянии могла пойти в одиночку.       – Мы же вместе слушали новости. Она уехала как минимум на неделю. А другой охраны помимо той, что я видела в доме, у неё пока нет, и вся эта охрана тоже с ней. И разве ты не хотела бы своими глазами увидеть, где жила Алекс, последнее место, где она была? Вряд ли будет другой шанс.       Ана понимала, что это грязный приём: манипуляции и давление были не теми навыками, которые она хотела бы перенять от сестры. И Эмили абсолютно ничем не была ей обязана, это только её, Аны, проблема, что она так зациклилась, так вовлеклась, что больше почти ни о чём не способна думать. Она открыла рот, чтобы попытаться извиниться, сказать что-то в своё оправдание, но Эмили подняла руки, не желая продолжать спорить. Она заговорила, и её голос был успокаивающим, а не обвиняющим.       – Разумеется, я не собираюсь тебя останавливать. И тебе не обязательно объяснять причины. Просто мне это кажется слишком подозрительным, вот и всё.       Ана недоверчиво нахмурилась, ожидая подвоха. Грубости, насмешки, вполне справедливого возмущения в конце концов. Но Эмили была другой. Она была... открытой. Не такой, как сестра, не такой, как Алекс… С Алекс хотелось разговаривать, потому что каждый раз это было приключением. С ней каждый раз было невозможно узнать, чем закончится беседа: конструктивным решением, выяснением отношений или дракой. Рядом с Алекс отлично получалось чувствовать себя глупой, чувствовать себя непрофессиональной, неуверенной, наивной, слабой, потерянной. Рядом с Эмили порой возникало другое чувство. Ощущение, будто ты дома. Чувство, которого Ана не испытывала со времени смерти родителей.       – Я совсем не похожа на Алекс? – немного тоскливо спросила Эмили.       Ана виновато отвернулась, смущённая, что Эмили так легко удаётся прочесть её мысли.       – Не знаю. Иногда кажется, что есть сходство: во взгляде или в мимике. Но я могу ошибаться, я больше месяца её не видела.       – А что в Алекс было хорошего? Я поняла, что она была довольно грубой, довольно конфликтной и в целом не самым приятным человеком, но что-то же было и хорошим?       Ана задумалась. На этот вопрос ответить почему-то было сложно. Почему-то сейчас те черты Алекс, которые она сама назвала Эмили, не казались ей однозначно отрицательными. Словно стёрлась какая-то грань между плохим и хорошим, что-то сместилось в восприятии.       – Не знаю, – ответила Ана, но попыталась объяснить. – Просто понимаешь, Алекс, она... Я не могу разложить её качества на плохие и хорошие. Я не могу сказать, что её конфликтность – это плохо, что плоха её грубость и резкость. Просто это всё Алекс, вот такая как есть, хорошо это или не очень, это просто есть, и она, ну, просто Алекс.       Ана растерянно замолчала, понимая, что говорит несвязную чушь. Эмили, однако, кивнула ей так, будто поняла, и поняла очень хорошо.       – Это так странно. Что я не могу увидеть фотографий сестры. Фото из личного дела в полиции мне не показали.       Ана обрадовалась возможности немного сменить тему.       – Подожди немного. Как только всё утихнет, я познакомлю тебя с людьми, которые тоже знали Алекс. Мы сходим в нашу академию, уверена, там что-то найдётся. Даже если представить, что Алекс пять лет избегала всех мероприятий, где используется камера, там тоже осталось её личное дело, мы что-нибудь придумаем.       Эмили благодарно посмотрела на неё, и, возможно из той же благодарности, кивнула Ане, возвращаясь к прерванному обсуждению.       – Ты права, это возможно единственный шанс увидеть место, где жила Алекс.       Это действительно было так Всего пару часов назад у Аны появилась вполне реальная возможность попасть в квартиру Алекс, не подставив себя под неизбежный удар. Скорее всего последняя возможность, упустить которую было бы невыносимо.       – Насчёт охраны: мне тоже казалось это подозрительным, – успокаивающе заговорила Ана. – Но её всегда интересовала только карьера. По крайней мере карьера – в первую очередь. И сейчас, когда у неё наконец-то появилась реальная возможность достичь своей цели, той, к которой она шла много лет, она от неё не откажется. Не ради меня.       – Давай попробуем, – спустя несколько секунд паузы отозвалась Эмили. Только будем внимательны и осторожны.       Молчаливое сочувствие в её взгляде подсказало Ане, что решение Эмили не логичное, а скорее человечное, принятое из эмпатии и желания помочь. Остаётся только надеяться, что Ана не подставит её под угрозу.       Недавно появившаяся иррациональность в мыслях, планах, действиях пугала, потому что была новой и не давала ни инструкций, ни гарантий. Спустя пару недель после побега Ане всё ещё трудно давалось осознание этого шага. Сам факт того, что она решилась противостоять Марии, и не словесно, а вполне себе реально, сбивал с толку. Пока, и ситуация к этому располагала, удавалось об этом не задумываться, переключить мысли на необходимость выживать, скрываться, расследовать. Эти потребности никуда не делись, поэтому Ана встряхнула головой.       – Конечно, мы будем осторожны. Никакого неоправданного риска, я, знаешь ли, не горю желанием снова оказаться в клетке, даже похожей на 5-звёздочный отель.       – Я бы сказала ультра пять плюс, учитывая текущие изменения, – хмыкнула Эмили.       Ана рассмеялась. Спустя несколько дней новости уже воспринимались спокойнее, чем когда она услышала их впервые.       ...       Ана всегда восхищалась сестрой. Её способностью в любой ситуации мгновенно взять себя в руки и не явить миру ни намёка на слабость. Когда погибли их родители, в автокатастрофе, возвращаясь домой из командировки отца, это Мария сообщила Ане трагичную новость. Это она рассказала о том, что возможно в машине на высокой скорости отказали тормоза, либо что-то случилось с отцом, из-за чего он не мог контролировать ситуацию на дороге и вылетел на встречную полосу. Мария говорила жёстко, холодно и настолько спокойно, что Ана надолго её возненавидела. Ей, одинадцатилетней, трудно было взять в толк, как это возможно – говоря о смерти родителей, не заплакать. Как возможно так хладнокровно заниматься организацией похорон, оформлением документов, вопросами наследства, как будто мама и папа всегда были именно этим: двумя холодными мраморными урнами на полке в гостиной. И одновременно это же хладнокровие восхищало, оттого, что было недоступным. Ана училась у сестры, сама того не осознавая. Марии было уже двадцать шесть, она, конечно, взяла на себя опеку над сестрой, но Ана всегда понимала, что сделала она это не столько из тёплых чувств, сколько из чувства долга. Ана быстро научилась одиночеству в большом доме, чтению исторической и политической литературы на ночь, и – молчанию. Пока Мария, пользуясь связями отца, федерального судьи, пыталась войти в большую политику, Ана мучительно и обречённо восхищалась ей, продолжая ненавидеть.       И вот, сестра, наконец, добилась желаемого. Разумеется, она стала одной из кандидаток на должность главы страны. Услышав новость, которая отнюдь не была сюрпризом ни для одной персоны, хотя бы немного интересующейся политикой, Ана побледнела. Одно дело – представлять, совсем другое – столкнуться. Что это значит? Насколько новые полномочия увеличат административный ресурс Марии? Как быстро она сможет командовать армией? Есть ли у Аны ещё шанс, хотя бы шанс скрываться дальше, до того момента, пока она не почувствует, что больше не в силах ничего сделать?       В тот момент, застигнутая врасплох собственными страхами, ощущением захлопывающейся над головой ловушки, Ана испытала уже знакомое предчувствие, нарастающую тревожность. Ещё немного, и она снова окажется не в силах справиться самостоятельно. Нащупав руку Эмили, Ана попросила её выключить телевизор. Звуки затихли, прикосновение руки к её плечу было мягким и успокаивающим. В голове зазвучало что-то другое, давно забытое, запрятанное в недрах памяти. Редкие разговоры с сестрой, в основном споры.       – Зачем тебе эта полиция? – в который раз спрашивала Мария.       – Зачем тебе эта политика? – каждый раз парировала Ана.       Мария никогда не отвечала на этот вопрос, но впервые, на грани паники и попыток сохранить трезвое сознание, Ане пришёл в голову новый вариант, который она прежде не рассматривала. Если сама Ана воспринимала возможность стать полицейской в том числе как способ однажды узнать настоящие причины смерти своих родителей: или убедиться в том, что это действительно была случайная авария, или увериться в детских подозрениях, отчасти навеянных детективными фильмами и триллерами, так почему Мария не могла пойти в политику по той же причине? Мария была старше, опытнее, и, конечно, она могла знать точнее, была ли смерть родителей несчастным случаем, или не была им. Мария никогда не рассказывала ни о своих переживаниях по поводу смерти родителей, ни о своих расследованиях, если они были, ни о их результатах, если бы они тоже были.       Своим нынешним, взрослым, сознанием, Ана впервые подумала, что не знает ничего о мотивах Марии, кроме честолюбия, которое, хоть и очевидно присутствовало, могло быть не главным.       ...       Спустя несколько дней при мысли о том, что возможно совсем скоро, через каких-то девяносто дней, вся страна будет принадлежать её сестре, Ану не охватывала паника. Возможно, её время на исходе, но это значит только то, что нужно спешить. Прямо сейчас, буквально три часа назад, в интернете появилась новость, что Мария Кортес, одна из выдвинутых кандидатур на должность президента, примет участие в пресс-конференции, которая состоится в Ландере, а оттуда совершит поездку по нескольким городам юго-восточной и южной части Кассии. Позже Ана пересмотрела уже другой ролик несколько раз: Мария в сопровождении шести человек из её личной охраны отвечает на вопросы журналистов, входя в здание аэропорта Прентона.       – Пойдём завтра? – виновато глядя на Эмили, Ана добавила, – чем дольше мы ждём, тем больше у неё ресурсов. Прожду до выборов – и окажусь в клетке уже навсегда.       На этот раз вздрогнула Эмили.       – Думаешь, она не сможет обеспечить твою безопасность по-другому?       – Сможет, – уверенно ответила Ана. – Но так ей будет проще.       – Пойдём завтра, если ты хочешь, – после паузы кивнула Эмили.       Ана почти не спала той ночью, постоянно прокручивая в голове все возможные сценарии завтрашнего дня и одновременно пытаясь понять, чего она боится больше: войти в квартиру Алекс или попасть в ловушку сестры. В конце концов, в полуосознанном-полусонном состоянии, образ сестры почти слился с образом Алекс, и Ане вдруг показалось, что они похожи. Как минимум этой своей ненормальной отстранённостью, холодным равнодушием или старательной его демонстрацией. Интересно, поладила бы Алекс с Марией, или они порвали бы друг дружку на кусочки? Некоторых вещей мы никогда не узнаем. Ана уснула беспокойным неглубоким сном и проснулась от будильника, казалось, спустя всего лишь несколько минут.       Эту ночь Ана провела в квартире Эмили, чтобы минимизировать риски быть замеченной в городе и быстрее добраться до цели. Эмили уже не спала, а может быть и не спала совсем, она стояла у окна, глядя в сторону того кусочка дома Алекс, который было видно из её комнаты.       – Всё пройдёт хорошо, – сказала Ана, скорее для себя, чем для неё.       – Меня беспокоит, что на улице так светло. Ты будешь как мишень.       – Ты же знаешь, что ночь – это не гарантия безопасности.       – Да, – кивнула Эмили. – Я знаю.       Вчера, погружённые в тревожные переживания, каждая о своём, они долго не ложились спать, а так как время текло мучительно долго, пытались ускорить его разговорами. Ана получила ответ на вопрос, который интересовал её с первой встречи с Эмили: как она распознала паническую атаку и откуда знала, что нужно делать. Эмили рассказала, что была волонтёркой в поисковом отряде. Там, где она жила, люди часто ходили в леса, и не всегда могли выбраться самостоятельно. Ещё Эмили рассказывала о детстве, о своих переездах: она редко задерживалась в одном городе больше чем на пару лет; о поисках чего-то неясного и неуловимого; о зависти к людям, крепко стоящим на земле. Ана слушала её с долей восхищения, но и неловкости, будучи как раз из тех, кто крепко привязаны к своему месту, а может быть просто не имеющих достаточной смелости. Но хотя бы однажды она уже сбежала. Хотя бы что-то у неё вышло.       – Пойдём? – спросила Ана, быстро умывшись и одевшись, но затолкать в себя хотя бы что-то из еды оказавшись не в силах.       – Пойдём, – кивнула Эмили.       На улице Ана действительно почувствовала себя мишенью, ощущая на себе взгляды словно бы сотни глаз. Она хотела взять пистолет, попробовав одолжить его у Алекса, но Эмили категорически отказалась идти с оружием. Но, вопреки опасениям, пока всё было спокойно. Они уже осмотрелись поворачивая во двор, ничего не вызывало подозрений. И, конечно, это совсем ничего не значило. Тем не менее они вошли в подъезд. На этот раз обошлось легче: возможно, сработало правильное дыхание, которому вчера пыталась научить её Эмили: медленные глубокие вдохи и выдохи, возможно то, что ни одной лестницы не пришлось преодолеть пешком, сразу же вызвав лифт, возможно то, что предстоящее пугало ещё сильнее.       – Хочешь, я войду первой? – спросила Эмили, снова предугадывая или просто замечая очевидную тревожность Аны.       – Нет, я хотела бы войти туда одна, – немного подумав, ответила Ана.       – Ты будешь в порядке?       – Уверена, что буду, – почти убеждённо произнесла Ана. – Просто дай мне десять минут и войди следом.       – Хорошо, – кивнула Эмили. – Но я прослежу с лестницы, если ты не против.       Ана кивнула, чувствуя благодарность за нежданную, но такую нужную поддержку.       – Спасибо, что помогаешь мне. Ты не обязана это делать.       – Не стоит. Я рада тебе помочь. Рядом с тобой мне кажется, будто я ближе к Алекс.       Ана подняла взгляд на Эмили.       – Рядом с тобой мне кажется, что я тоже, – произнесла она, и голос вопреки её намерению прозвучал смущённо, видимо потому что она всё ещё испытывала неловкость при общении с Эмили, ведь прошло не так много дней с их знакомства.       Ана была готова к тому, что дверь в квартиру окажется заперта. Нащупав в кармане заранее приготовленную отмычку, она взялась за ручку и осторожно повернула её. Ручка не поддалась. Немного повозившись, ей удалось открыть замок: полицейские явно поскупились на более надёжную защиту. Ана подняла взгляд на лестницу, где, как и обещала, наблюдала за ней Эмили, кивнула ей и, толкнув дверь, вошла внутрь.       В нос ударил запах костра, залитого водой, в глаза – сплошная рябь чёрного, белого и серого. Ана снова почувствовала, что задыхается, тонет в этой серости, сквозь которую, как призраки, вдруг проявляются образы и сцены прошлого. Наспех вытертые кружки, в которые Алекс наливает весьма подозрительный алкоголь, диван, сидя на котором Алекс оказалась неожиданно и немного пугающе откровенной, куча свечей, какие-то уродливые настенные панели из дерева – всё стало пеплом, золой, мусором. Ана посмотрела вниз, по сторонам, снова вниз: определённо зола в некоторых местах была более примята, словно кто-то неоднократно на неё наступал. Полицейские как обычно не заботились об аккуратности.       Присмотревшись внимательнее, Ана заметила что-то, не вписывающееся в ожидаемый пейзаж: из-за угла торчал кусок одеяла, явно не из обстановки Алекс, на нём, тоже едва выходя за край угла, Ана распознала лямку от рюкзака. Неужели кто-то вот так цинично проник внутрь и обустроил себе жилище? Ана почувствовала злость, нет, ярость. Кто-то поплатится за то, что решил занять квартиру Алекс. Ана сделала несколько шагов вперёд, заглянула за угол, не видный из прихожей, тот, откуда выглядывало одеяло, где прежде у Алекс была кухня, и замерла, как рыба хватая ртом воздух.       Ана смотрела на Алекс. Это определённо была Алекс. Живая. И сейчас она стояла перед ней, скрестив руки на груди с иронической, слегка кривой ухмылкой. Ана моргнула. Если это галлюцинация, то очень уж реалистичная: лицо Алекс было буквально покрыто синяками, разбитые губы, рассеченная бровь, растрёпанные чёрные волосы. От неё пахло той же гарью, что в квартире, и ещё потом, довольно сильно. Ана крепко зажмурила и снова открыла глаза. Мираж не спешил рассеиваться.       – Как... Алекс... Как это... – растерянно пробормотала Ана, не в силах собраться с мыслями.       – Скучала по мне? – небрежно бросила Алекс, – определённо делая происходящее совершенно реальным.       Скучала? О нет, она не скучала. Она не просто скучала, когда Алекс вот так вдруг исчезла из её жизни, оставив ворох тревог и беспокойства. Она злилась. Её неимоверно, до дрожи бесило отсутствие новостей. Её раздражало, что она не может поговорить с Алекс, получить привычную дозу её грубоватого сарказма, насмешек, порой обидных. Она злилась, и продолжала злиться до сих пор на то, что Алекс даже не позволила с ней попрощаться. Что-то подобное Ана уже чувствовала раньше. Что-то, ставшее гораздо сильнее, чем прежде. Что-то, в чём она, скорее всего, так и не призналась бы даже сама себе, если бы снова не встретилась с Алекс лицом к лицу. И отчего признаться в том, что она скучала, становилось совершенно невозможным.       – О, Господи, – вслух проговорила она.       – Что? Думаешь, я зомби?       Ана шагнула вперёд, но остановилась. Алекс Волф – не тот человек, которого можно вот так просто обнять, не рискуя получить кулаком под рёбра.       – Сделай это.       – Что? – моргнула Ана. Неужели всё настолько написано у неё на лице.       – Почему ты остановилась? Давай, врежь мне. Я же вижу, как ты на меня смотришь.       Ана улыбнулась, чувствуя знакомую горечь безнадёжности в сердце. Что-то не меняется.       – Вообще-то я хотела тебя обнять.       Алекс скривилась. Ана всё-таки подошла и протянула руку, которую Алекс крепко пожала.       – Лейтенант Кортес.       – Капитан Волф.       Всё стало почти как раньше. Где-то действовали преступные группировки, планировались очередные теракты и убийства, численность населения сокращалась неумолимо, её сестра готовится стать президенткой страны и параллельно ведёт на неё охоту, и со всем этим можно было жить и продолжать бороться. Ана потянула Алекс за руку и заключила в объятия, положив ей голову на плечо. Спустя полминуты Алекс осторожно высвободилась, удивлённая, но не рассерженная, как ожидала Ана.       – Я сказала, не надо этого делать.       Ана выдохнула, только что поняв, что всё это время не дышала. Почему именно она? Почему именно Алекс, не просто не созданная для романтических отношений, а напрочь убивающая всё живое, что рискнёт подойти к ней поближе? Ана снова злилась. На себя за безграничную глупость, из-за которой она однажды себя выдаст, на жестокие шутки мироздания и на Алекс, то ли из-за того, что, вернувшись, она заставила осознать нечто такое, без чего жилось бы определённо спокойнее, то ли оттого, что Алекс едва не отняла у неё что-то важное, неизмеримо важное. Ана шагнула назад, сжала руку в кулак, замахнулась и ударила Алекс в челюсть. Алекс отшатнулась назад, устояв на ногах. Ещё одно быстрое движение рукой – и второй удар пришёлся в подбородок. Ана поднесла руку ко рту, дуя на кулак. Желание ударить ещё раз не исчезло, как и злость, но боль в руке заставила разжать кулак и отступить.       – Я не заставляла тебя искать меня и сбегать из дома, – сказала Алекс, растирая подбородок.       – Думаешь, это за твоё якобы убийство? Это за то, что ты не выходила на связь. Оставила сообщения о машине, которая за тобой следила и исчезла. Так сложно было написать, что всё в порядке?       – С чего бы мне писать тебе? Ты перестала быть моей напарницей, нас ничего не связывало. С чего бы тебе беспокоиться обо мне?       Ана ещё раз мысленно посетовала на такое глупое мироздание, пожала плечами и легко улыбнулась.       – Причём здесь беспокойство? Я только хотела сказать, что выполнила обещание. Твоя подруга уже должна быть на свободе.       Удар ностальгии был куда болезненнее, чем удар по лицу. У неё получилось, пусть и с опозданием. Она смогла исправить ошибку. Глория и Линда снова будут вместе, теперь навсегда. При всей своей циничности в этих двоих Алекс почему-то верилось. Она кивнула Ане:       – Мы в расчёте?       – Думаю да, – равнодушно и коротко пожала плечами Ана.       – На самом деле удивительно, что ты врезала мне только сейчас.       – Всегда боялась, что подойду к тебе ближе – и потеряю контроль, – без тени шутки произнесла Ана.       Алекс моргнула, нахмурила брови, оценивающе разглядывая бывшую напарницу, и расхохоталась.       – Ты здорово улучшила навыки сарказма.       – Конечно, – рассмеялась Ана в ответ. Может быть она себя и не выдаст. – У меня было время кое-чему научиться. Но я ещё хочу узнать, как ты выжила, и что делала всё это время. А ещё тебе нужно кое с кем познакомиться.       Ана выглянула за дверь и махнула рукой кому-то, невидимой Алекс изнутри. Через несколько секунд в квартиру вошла Эмили, уставившаяся на Алекс так, словно она была призраком.       – Это Алекс, – сказала ей Ана, всё ещё не веря ни звуку своего голоса ни тому, что произнесла.       Эмили шагнула навстречу, пристально вглядываясь ей в лицо. Алекс подняла руку.       – Если меня опять собираются бить, то не советую. Это кто вообще?       Ана открыла рот, чтобы представить Алекс её сестру, но не могла оторвать взгляд от этой странной картины, слишком непоходящей на реальность.       – Привет, Алекс, – медленно проговорила Эмили, тоже не отводя пристального взгляда. – Меня зовут Эмили. Эмили Волф.       Ана отметила, что не одна она теперь выглядит поражённой. Хотелось Алекс демонстрировать это или нет, она была удивлена. Очень удивлена. Ана почувстовала нечто вроде реванша. Какой бы чёрствой ты не была, тебя тоже можно застать врасплох. Какой бы дерзкой ты не была, иногда и у тебя не найдётся слов.       Тут же Алекс, словно не услышав или не поняв слов Эмили, повернулась к Ане.       – Тебе стоит связаться с сестрой. Она примерно так же невыносима, как ты и рассказывала.       – Твои синяки... Это случайно не она?       – Как я поняла, это у вас семейное.       Ана собиралась начать допрос о том, какое отношение её сестра имеет к появлению Алекс и как они вообще встретились, но Эмили искоса наблюдала за Алекс с такой искренней печалью, что Ана испытала острое сочувствие. Эмили хотела найти сестру, это встреча из тех, что меняют жизнь необратимо, вот только Алекс совсем её не замечает. Ана посмотрела на Алекс с укором, который она тоже проигнорировала.       – Алекс! – слегка повысив голос, окликнула её Ана, желая привлечь её внимание к более важным сейчас темам.       Глядя в сторону, туда, где раньше был балкон, Алекс, не обращая внимания, мрачно проговорила:       – Я спущусь на улицу, мне надо покурить. Шелтон, когда будешь уходить, закрой дверь, ключи валяются где-то здесь.       Алекс не глядя по сторонам направилась к выходу, казалось, совершенно не видя присутствующих в комнате. У двери, распахнутой настежь, она обернулась и посмотрела на Эмили.       – Если хочешь, идём со мной.