И наступит день, ты снимешь замки,
Больше прятаться – ни к чему.
Кто тебе в беде не подал руки,
Сам пройдёт сквозь свою войну.
Ана высунулась в окно настолько далеко, насколько могла, не рискуя при этом выпасть. Открывшийся сбоку вид реки вдали и куска бывшего дома Алекс удовлетворил её. Ана быстро закрыла окно, задрожав от пробравшего ветра, и улыбнулась, довольная тем, что у неё до сих пор получается отстаивать свою независимость и выдерживать схватку с сестрой. Да, Мария каждый день не упускала возможности напомнить об опасности её нынешнего положения, и Ана понимала, о чём она говорит, даже признавала её правоту. Началась предвыборная гонка, и желающих вывести Марию из числа кандидаток было немало. Слишком много, пожалуй. И Ана осознавала, что тоже является целью, в качестве, например, рычага давления, или орудия мести, смотря на что будут готовы пойти враги. И всё же она не собиралась подчинить свою жизнь страху, позволить снова запереть себя ради мнимой безопасности, ибо возможно ли обезопаситься от всего? Пока ей удавалось сохранять с сестрой подобие компромисса. Ана ежедневно созванивалась с сестрой и всегда держала телефон включенным, чтобы быть на связи в экстренном случае, а ещё дала разрешение на отслеживание её геолокации. Это было не такой уж большой жертвой, так как пока Ана не предпринимала ничего, для чего потребовалось бы скрывать своё местоположение, зато давало Марии необходимую иллюзию контроля. Ана не сомневалась: это соглашение продлится недолго. Однажды Марии надоест уступать и она применит силу. Ну, попытается. Странным образом возвращение Алекс, с которой Ана со дня собственно возвращения ни разу не виделась, и присутствие в её жизни второй сестры Волф, с которой она виделась ежедневно, ведь Эмили предложила Ане на время остановиться у неё, решив пока остаться в Прентоне, придавали уверенности. Словно подтверждали её право быть собой, носить своё имя, а не прятаться за псевдонимами и тенью сестры. То, что она всё ещё нуждается в этом подтверждении, не очень радовало, но Ана, снова вздрогнув от холода, наполнившего комнату, мягко обхватила себя руками: не всё сразу. Стоило быть к себе помягче, за последние недели она и так прошла большой путь, и то, что теперь, открывшись нескольким людям, не было нужды постоянно держать свои слова и даже мысли под контролем, опасаясь выдать себя любой неосторожной фразой, было уже огромным облегчением. Ну, то есть некоторые мысли, внезапно открывшиеся, когда она встретилась с Алекс, определённо стоило держать под контролем, но одно дело – скрывать некие чувства, не имеющие ни настоящего ни будущего, и другое – скрывать всю свою личность. Ана снова задумчиво улыбнулась, всё ещё удивляясь поворотам судьбы, а ещё собственной несообразительности. В вечер побега от Марии она, пробираясь в кромешной тьме через густую лесополосу, успела о многом подумать, в том числе и о том, почему ей захотелось сбежать так непреодолимо, так, словно все поводы для недовольства раньше были нелепыми, незначительными, и только сейчас что-то изменилось окончательно. Она тогда рассмотрела и откинула чувство вины, ибо не испытывала вины за решения, принимаемые другими, и остановилась на благодарности, ведь Алекс спасла ей жизнь. Но как почти всегда и бывает, ответ лежал на поверхности, и если он не зазвучал в её голове сразу, то только потому, что она не хотела его слышать. Как не хотела слышать намёков Марии, хотя они и были слишком грязными и неприятными, не хотела замечать понимающих взглядов Эмили, когда она рассказывала что-то об Алекс. Оглядываясь назад, Ана понимала, что, учитывая все события последних недель, всё обошлось куда легче, чем могло бы. Мысли о смерти Алекс едва её не сломали, возвращение Алекс дало понять, почему. Возвращение Алекс словно вернуло всё на свои места, расставило в правильном порядке, будто все части пазла легли на причитающиеся им области и заполнили поле целиком, не оставляя гнетущей пустоты. Итоговая картина всё ещё отдавала горечью, тревогой и сомнениями, но она была полной. В этой картине было занято место дружбы, место личной свободы, место глуповатых романтических переживаний, и даже место семьи. … Когда Эмили мягко прикрыла дверь, последовав за Алекс, Ана с минуту постояла, тупо смотря в дверной проём и пытаясь осознать, что только что произошло, а потом опустилась на свёрнутое на полу, как она теперь поняла, спальное место Алекс. Как долго Алекс здесь пробыла? Какого чёрта даже не подала знак, что жива? Ах да, она же сказала: не подруги и не напарницы. Ана вспомнила о своих изначальных сомнениях. Полицейские ошибаются. Документы теряются. А слышала ли она что-то об опознании тела? О генетической экспертизе, благодаря которой можно было точно определить, что обгоревшие останки принадлежат Алекс? О её зубной карте? Стоун тоже об этом не упоминал. Стоило серьёзнее отнестись к своим подозрениям, а не откидывать их вот так беспечно, поверив всего лишь словам. В то, что Алекс позволила себе умереть такой смертью, было трудно поверить. В реальность того, что она жива, поверить было куда легче. Эта реальность буквально предстала перед её глазами, пахнущая дымом и пóтом, что сразу отбросило бы любые мысли о призраках, даже не будь Ана слишком рациональна для подобных мыслей, или галлюцинациях. Ана посмотрела на свой саднивший кулак, тоже служивший подтверждением реальности развернувшейся сцены. Конечно, она не должна была бить Алекс, и взгляд Эмили, брошенный на Ану, когда она выходила, красноречиво это подтверждал, но слишком уж сильным было потрясение, из-за которого она не смогла совладать с эмоциями. К тому же Алекс сказала, что они в расчёте, значит всё в порядке, ведь так? От чего действительно голова шла кругом, так это от мыслей о связи Алекс и Марии. Каким образом это произошло? Когда они познакомились? Неужели это Мария так избила её? Могла ли Мария всегда знать, что Алекс жива? Могла ли Мария связаться с Алекс ещё когда они работали вместе? Ана потрясла головой. Так легко додуматься и до того, что Алекс – шпионка Марии. В любом случае, цель её побега больше не имела смысла. Ана сбежала, чтобы найти убийц Алекс, чтобы сделать для неё хоть что-то, чтобы её смерть не осталась незамеченной, безнаказанной. Алекс жива – значит продолжать скрываться бессмысленно. Достав из кармана телефон, Ана недовольно посмотрела на него, тяжело вздохнула, и набрала один из двух номеров, которые знала по памяти. Мария ответила через несколько гудков. Ана ещё раз вздохнула. – Привет. Это я. Сестра разразилась громкой тирадой, так что Ана отодвинула телефон от уха, давая ей возможность выговориться. На самом деле вспыльчивость Марии в подобных ситуациях удивляла Ану, потому что не слишком-то сочеталась с абсолютным хладнокровием, сопровождавшим Марию в принятии решений, поэтому Ана подозревала, что это просто игра во власть, притворство, обдуманный метод воздействия, но не эмоциональный порыв. На этот раз она решила проверить свою теорию, снова поднеся трубку к лицу. – Хватит орать, или я повешу трубку. Мария помолчала несколько секунд, переваривая ответ Аны, и заговорила уже спокойно. – Оставайся там, где находишься, я пришлю за тобой людей. Ана криво улыбнулась. – Ты не пришлёшь никаких людей. Я позвонила, потому что не хочу, чтобы ты продолжала беспокоиться. Я в порядке. Встретилась с Алекс. Откуда ты её знаешь? Она работает на тебя? Как давно? – Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности, – ответила Мария, игнорируя все вопросы. – Я знаю, – спокойно ответила Ана вместо обычных споров, и Мария снова замолчала, видимо не чувствуя себя уверенно в этом диалоге на равных, когда Ана не оправдывалась и не защищалась, а спокойно стояла на своём. – Так что с Алекс? Что между вами за договорённость? – Приезжай домой, Ана, я вернусь через пару дней и мы поговорим. Я не буду больше пытаться удержать тебя под замком. Я была неправа. Ага, а когда волчица, меняя голос, просит отворить ей дверь, нужно тут же бежать открывать. Никто иная как Мария рассказывала ей эту сказку в детстве. – Я ещё позвоню, – быстро проговорила Ана, намереваясь свернуть беседу. Возможно, поговорить с Алекс будет полезнее, и уж точно повлечёт меньше рисков. Хлопнула входная дверь, и Ана выглянула в коридор. Алекс вернулась, а с ней и Эмили. – С кем ты разговариваешь? – спросила Алекс. – С сестрой? Дай мне её. Алекс быстрым шагом подошла и практически вырвала телефон из рук Аны. Практически, потому что Ана сама разжала руку. Она не упустит возможность получить интересующие её ответы. Перед тем, как выпустить трубку из рук, Ана нажала кнопку громкой связи. – Кто там? – раздражённо произнесла Мария. – Алекс Волф? Я свяжусь с тобой позже. – Мы не так договаривались, – также раздражённо ответила Алекс. Я выполнила свою часть сделки. Мне нужны мои документы и моё жильё. И, – Алекс не дала Марии возможности ответить, – у меня ещё один вопрос, который мы не обсудили. – Что ещё? – холодно проговорила Мария. Ане показалось, что сестра не очень довольна сотрудничеством с Алекс. Видимо, она прибегла к нему как к крайней мере, вот только откуда она всё же узнала, что Алекс жива? – Когда мы разговаривали последний раз, я ещё не знала, что вы – официальная кандидатка. Когда вы станете президенткой, что собираетесь делать с женской проституцией? В трубке повисла тишина, и Ане показалось, что сестра сбита с толку. Ана и сама была сбита с толку. – Да, это одна из значимых проблем государства, – заговорила Мария, и голос её зазвучал по-другому, с уверенными, но мягкими, словно обволакивающими, как у истинной политикессы, интонациями, – но с сокращением численности мужчин, потребляющих услуги проституированных женщин, её острота будет снижаться, пока не исчезнет совсем. Это не значит, что к потребителям не будут применяться меры наказания. – Таков ваш ответ, госпожа президентка? – издевательски спросила Алекс. – А к потребительницам таких “услуг” тоже будут применяться меры наказания? Какие именно? – Что ты имеешь в виду? – не теряя самообладания, переспросила Мария. – Я имею в виду женщин, которые покупают других женщин. Которые насилуют их за деньги. Ана оглянулась вокруг, вдруг почувствовав себя потерянно, неустойчиво, словно ища поддержки, подтверждения, что всё в порядке. Что мир не настолько плох. Эмили вздрогнула, то ли от отвращения, то ли от того, что Алекс не стеснялась в выражениях. Алекс рассерженно дышала в трубку. Мария на другом конце линии снова молчала. – Возможно мне не обязательно становиться президенткой, чтобы иметь возможность на это повлиять, – наконец, холодно заговорила она. – Пришли мне известную тебе информацию о подобных случаях. – Ну уж нет, – прищурилась Алекс. – Пусть этим занимается ваша охрана или кто-то другие, кому вы платите. Я просто хочу получить своё. То, о чём мы договорились. Ане показалось, что Алекс ведёт себя не совсем так, как обычно. Она словно взволнована, но старательно пытается это скрыть. Или расстроена. И разговор с Марией – только повод выпустить пар, сбросить напряжение. И вряд ли эта её взвинченность была связана с выполнением условий договорённости, какими бы они ни были. – Эрин свяжется с тобой. Больше не звони. Мария положила трубку. В маленькой комнате повисла тишина, словно сразу все присутствующие почувствовали себя здесь лишними. Выдержав схватку с дрожью в голосе, Ана с поддразнивающей ноткой веселья произнесла: – Я всё ещё жду историю о чудесном воскрешении. Бросив на неё холодный взгляд, Алекс откинулась к стене, опершись на неё спиной. Две пары любопытных глаз сверлили её, не отрываясь. – Что ты имела в виду в разговоре с Марией? Где ты видела подобное? – пристально глядя на Алекс, спросила Эмили. Ана удивлённо перевела взгляд на Эмили. Помолчав ещё немного и обведя взглядом странную компанию, состоящую из бывшей напарницы и незнакомой сестры, Алекс рассказала о том, что происходило в её жизни за последний месяц, начиная с ночи пожара и заканчивая сделкой с Марией. Ана ощутила облегчение, поняв, что Алекс не была связана с Марией прежде, что они не были знакомы до её побега. Мысль о том, что Алекс могла так с ней поступить была слишком болезненной. Алекс договорила, и снова повисло неловкое молчание. Ана всё ещё боялась не совладать со своим голосом: что удалось несколько раз, в очередной раз может не сработать, а ещё история Алекс разворачивалась перед её мысленным взглядом, такая ясная и очевидная теперь, что Ана не могла поверить, что даже не предположила подобный вариант. Эмили тоже молчала, и Ана догадывалась, что ей хочется знать о сестре больше, не событийного, а личного. Что Алекс любит, чем увлекается, какие люди ей нравятся, о чём она мечтает, если мечтает. А может быть её догадки и не были верны, потому что Эмили вдруг нахмурилась. – Ты считаешь, что ужесточения наказаний достаточно, чтобы помочь женщинам, занимающимся проституцией? – Достаточного ужесточения – да, – ответила Алекс, подчеркнув первое слово интонацией. – А что будет с женщинами, которые лишатся единственного источника дохода? – В стране полно работы, – пожала плечами Алекс. – Ты ведь говорила о крошечном городке, почти деревне. Подобные вещи возникают как раз в таких местах. Ана снова с удивлением посмотрела на Эмили, вдруг поняв, что она совсем не боится Алекс. Не боится рассердить её, не боится задавать вопросы, поднимать спорные темы. Что для неё Алекс – просто человек, тогда как Ана всегда воспринимала её едва ли не с восторгом. – И что? – раздражённо произнесла Алекс. – Я тоже жила в той ещё южной дыре, и у меня не было проблем с поиском работы. – С высшим полицейским образованием? – парировала Эмили. Ана мысленно вжала голову в плечи. Эмили не общалась с Алекс на постоянной основе, и это было заметно. Алекс прищурилась, но, вопреки ожиданиям Аны, не стала нападать на Эмили. Снова повисла долгая тишина. – Почему ты не пошла в полицию? – спросила Эмили. – Почему не заявила о покушении? Алекс пожала плечами. – Не представляю, чем бы мне могли там помочь. Просто следующая попытка убийства стала бы более удачной, вот и всё. – Хорошо, что ты решила выжить. Что тебе это удалось, – не выдержала Ана, снова вспомнив, что она пережила в день, когда услышала новости. – Я всегда думала, что однажды меня расстреляют, – задумчиво проговорила Алекс. – Или пырнут ножом. Раз так пятнадцать. В крайнем случае изобьют до смерти. Это хотя бы честно. Но сжечь вот так, как соломенное чучело? Серьёзно? Даже не предъявив обвинений? Нет уж, это не по мне. Слышать такое искреннее негодование от Алекс было настолько непривычно и неожиданно, что Ана, подобравшись поближе к Эмили, легко толкнула её в бок. – Алекс обиделась. Впервые такое вижу. – Я не обиделась. Просто не люблю несправедливости. Ана рассмеялась, вдруг окончательно осознав, что всё в порядке. Всё до сих пор кажется чертовски странным, но – она и её жизнь в порядке. Она повернулась к Алекс, впервые с момента встречи посмотрев ей прямо в глаза и даже не утратив способность дышать. – Остаётся ещё один интересный вопрос. Кто умер в этой квартире, если не ты? Алекс непонимающе нахмурилась, и Ана рассказала ей то, о чём узнала от Стоуна. Об обнаруженных под рухнувшими сводами балкона останках тела, которые признали как труп Алекс. Пересказывая свою встречу с Алексом, Ана вдруг вспомнила ещё кое-что и почувствовала, как по рукам побежали мурашки осознания. – Машина. Которую забрали на эвакуаторе недалеко от твоего дома. Машина, принадлежащая одному из ВНМО, тому, кто следил за тобой! – О чём ты, чёрт возьми…, – начала Алекс, но Ана продолжала, наконец, сопоставив факты и собрав цельную картину. – Он не мог забрать свою машину, не мог на ней уехать! Не мог, потому что не пережил новогоднюю ночь! Он должен был быть где-то рядом, чтобы устроить пожар и проследить за тем, чтобы всё получилось. Не знаю в какой момент и где его застиг пожар, но это точно он. Он остался здесь, там где должна была навсегда остаться ты! Договорив, Ана выдохнула, опустошённая. Алекс смотрела туда, где раньше было окно, анализируя её слова. – Кто-то был в квартире сверху. Оттуда раздавалась музыка, настолько громкая, что мне пришлось скрываться на балконе. Ты говоришь, своды балкона рухнули? Думаю, там он и был, сверху, наблюдая. Видимо, он не рассчитал силы огня. Или подвело любопытство. В комнате снова воцарилось молчание, но на этот раз спокойное, словно удовлетворённое. Ана думала, и ей казалось, что и остальные тоже, о такой глупой смерти мужчины, самого решившего стать убийцей. Это стремление убивать и умирать, вместо того, чтобы просто жить, пока есть такая возможность, казалось иррациональным, алогичным, искажённым. – Я ухожу, – вдруг сказала Алекс, отлепившись от стены. – Может быть, пойдём в мою квартиру, здесь недалеко, – осторожно предложила Эмили, словно понимая, что Алекс откажется, но желая проявить дружелюбие и показать, что ей не всё равно. – Не сегодня. В другой раз, – ответила Алекс, не глядя на Эмили, но это всё же не было категоричным отказом. Ана подумала, что, может быть, по крайней мере есть шанс, что Алекс в конце концов привыкнет к Эмили, и, если и не подружится с ней, то примет как часть семьи. Возможно, Эмили подумала о том же, потому что её лицо не выражало огорчения, на нём явно проглядывалась радость. – Эй, Алекс! – окликнула её Ана, когда Алекс уже подходила к двери. – Я могу рассказать Стоуну, что ты вернулась? – Рассказывай что хочешь, – бросила Алекс не оборачиваясь, и привычно захлопывая за собой дверь. – И нам ещё нужно обсудить тот день… "когда меня едва не убили", – хотела договорить Ана, но голос всё-таки сорвался, да и Алекс уже ничего не слышала. Ничего, они поговорят позже. Теперь есть время. Много времени. Ана широко улыбнулась, но, почувствовав на себе взгляд Эмили, скрыла улыбку. Сестра Алекс смотрела на неё с любопытством, и – пониманием, и Ана снова поразилась разности сестёр: Алекс, по большей части понимающая только язык силы, и Эмили, улавливающую суть почти без слов. Хотя… и в одном и в другом случае речь идёт о невербальном языке. Может быть на каком-то глубинном уровне это вещи одного порядка? Эмили ничего не сказала, и Ана была ей за это благодарна. Ещё большую благодарность она почувствовала, когда Эмили предложила временно пожить у неё. На пару недель это было бы идеальным вариантом. Пользоваться гостеприимством мест, предназначенных для помощи женщинам, попавшим в кризисную ситуацию, теперь, когда она не в бегах, казалось неправильным. Гостеприимство Эмили принять было проще. А ещё, Алекс ведь обещала прийти однажды. … От Марии Ана всё же узнала недостающие подробности о встрече с Алекс, о которой сама Алекс рассказала преступно коротко. Мария рассказала, что её побег быстро связали со смертью Волф, и глава её охраны, пытаясь загладить свой провал и внимательно изучив дело о смерти Алекс, нашла некоторые нестыковки, а проверив их, узнала, что Алекс уже в часы после своей смерти посещала торговый центр. Дальше с помощью камер удалось определить направление её выезда из города, и через несколько дней Алекс нашли в крошечном городке, где она попыталась отбиться от четырёх охранниц. “Так им и надо”, – пробурчала Ана, всё ещё злясь на своё тогдашнее домашнее заключение. Упоминание главы охраны заставило её поморщиться. Эрин Найт в команде Марии появилась не так уж давно, не больше пары лет назад, и выполняла одновременно функции начальницы охраны, личной телохранительницы, водительницы, ассистентки по особо важным и секретным делам, даже едва ли не секретарки, и Бог знает, какие ещё. Чёрт, Алекс, совсем бесстрашна, если попыталась дать ей отпор. Вообще-то они с сестрой о многом беседовали во время этих ежедневных созвонов. Ана даже получала бы удовольствие от бесед, если бы в каждом разговоре Мария не сводила тему к её безопасности. Но, если на это Ана могла закрыть глаза до тех пор, пока от увещеваний Мария не переходит к действиям, то закрыть глаза на то, что что-то в их отношениях после побега изменилось, не получалось, да и не хотелось. Словно сестра впервые воспринимает её если не как равную, то хотя бы как достойную её внимания. Это было весьма непривычно и до определённой степени приятно, если бы Ана не понимала, что Мария заговаривает ей зубы, пытаясь сделать вид, что они союзницы, что они на одной стороне. Пару дней назад, например, Мария попросила Ану рассказать, где она останавливалась после побега. Когда Ана ощетинилась, ответив, что не собирается раскрывать свои секреты, чтобы лишить себя возможности следующий раз укрыться в безопасном месте, Мария словно… удивилась? Расстроилась? Она отлично умела демонстрировать любые подходящие ситуации эмоции. – Иногда мне кажется, – медленно заговорила Мария, и это была одна из самых странных и неожиданно искренних вещей, которые Ана от неё слышала, – что как будущая президентка страны я преступно мало знаю о том, как моя страна живёт. Мне не хватает знаний о том, как живут обычные женщины, как они справляются. Какую борьбу они ведут. Как я могу им помочь. – Ты сможешь помочь им уже самим фактом того, что сменишь мужскую власть на женскую, – пробурчала Ана, смущённая этой откровенностью, признанием своей слабости от сестры, которая, как думала Ана, считает себя непогрешимой. Ана рассказала о месте, где останавливалась, и о месте, где обзавелась мобильным телефоном и новой одеждой, не упоминая адресов, всё ещё опасаясь, что любая информация, полученная Марией, может быть использована против неё. И всё же это было больше похоже на семью, чем все последние 13 лет после смерти родителей. Чёрт, вещи на своих местах ощущались так… правильно. Несмотря на угрозы, о которых постоянно твердила Мария и те, с которыми Ана столкнулась лично, несмотря на ненадёжность и нестабильность мира, на неопределённость её собственного будущего и даже завтрашнего дня, Ана впервые за долгое время ощутила, что она в безопасности.