Алекс Волф

Верить в лучшее будущее и большую мечту, На удачу держать кулаки, представлять успех, И не отступать, если кажется: свет потух, Он горит внутри и однажды вспыхнет для всех.

      У подъезда мягко и бесшумно остановился чёрный лимузин. Из автомобиля вышла Эрин Найт в чёрном костюме и белых перчатках, обошла его и открыла перед Марией пассажирскую дверь.       Ана, обведя взглядом автомобиль, для чего пришлось довольно сильно повернуть голову вбок, подняла брови. Мария, конечно, и раньше пользовалась услугами Эрин как водительницы, но не в таких же масштабах.       – Ну и тачка, – буркнула Ана, обретя дар речи.       Мария, не выходя из автомобиля, неодобрительно оглядела младшую сестру: Ана не сочла нужным соответствовать официальности мероприятия и отказалась от присланных вариантов костюмов, остановившись на фиолетовом джемпере с широким воротом и джинсах. "Пусть радуется, что я не в пижаме или спортивном костюме", – хмыкнула Ана, готовясь заявить, что если сестре что-то не нравится, то она может идти без неё. Мария, однако, промолчала, перевела взгляд на Алекс и задержалась на ней, на пару миллиметров подняв брови, то есть демонстрируя глубокое удивление. Понятно. Полчаса назад Ана тоже не сразу подобрала слова, а заодно и челюсть.       Алекс была одета точно также как Эрин Найт, за исключением белых перчаток и гарнитуры в левом ухе. Чёрный брючный костюм с удлинённым пиджаком и поясом выглядел удобным и не стесняющим движений. Под пиджаком был тёмно-лиловый галстук, под ним – чёрная рубашка. Под рубашкой, вероятно, был бронежилет, но этого Ана уже не видела. На Эрин костюм смотрелся несравненно лучше, он словно двигался вместе с ней, как вторая кожа. Алекс же хмурилась, явно ощущая неловкость и желая переодеться в привычные джинсы с футболкой, но у неё, в отличие от Аны, такой привилегии не было.       Рассмотрев Алекс, Мария спросила:       – Ты хорошо водишь?       Алекс промолчала, примерно представляя, что может быть на уме у Кортес-старшей.       – Она прекрасно водит, – наябедничала Ана, всё ещё не осознав до конца, что это её бывшая напарница Алекс стоит сейчас в дорогом чёрном костюме и с оружием рядом с её сестрой, которая вот-вот станет президенткой страны.       – Садись за руль. Ана со мной, назад.       – Мы могли бы доехать и на машине Алекс, – недовольно пробурчала Ана и повернулась к бывшей напарнице, ожидая поддержки.       Алекс нахмурилась ещё сильнее, кивнула и прошла к водительскому креслу, и теперь Ана подняла брови, хоть и не так изящно, как получалось у Марии.       Эрин закрыла дверь за Марией и собиралась обойти автомобиль, чтобы закрыть дверь Аны, но она быстро захлопнула её изнутри сама. Эрин села на переднее пассажирское сиденье, и Ана слышала, как она негромко предупредила Алекс, что если та превысит скорость или создаст опасный манёвр, то, ей, конечно, в любом случае следует продолжать движение по маршруту, но по окончании дня все существующие договорённости с ней разрываются. Судя по напряжённому профилю Алекс, в её планы это категорически не входило.       Ана наблюдала за Алекс сзади, за тем, как она периодически ёжится, подёргивает плечами, словно костюм, сшитый на заказ по её меркам, её тяготит. Преувеличенно демонстративными показались вдруг эти жесты. А хмурость – чересчур драматичной. Почему любое событие в своей жизни Алекс воспринимала как личный вызов, как необходимость бороться, оказывать сопротивление? Почему не могла просто, ну, порадоваться? Ана пожалела, что с ними нет Эмили. Мария ожидаемо сообщила, что её служебный транспорт – не такси, чтобы возить посторонних, но Эмили и сама не собиралась никуда ехать, сказав, что предпочитает смотреть подобные мероприятия в трансляции или записи. С куда большим удовольствием Ана осталась бы с ней дома, но такой привилегии не было у неё.       Лимузин тихо и гладко двигался по проезжей части, и Ана оглянулась назад, вдруг поняв, что чего-то ещё не хватает.       – Где твой кортеж? – спросила она. – Эйдан не ездил вот так, без кортежа охраны.       – Я отказалась от полицейского сопровождения. Полиция больше нужна в городе, чем здесь. Единственное, от чего я смогла отказаться, – произнесла Мария, как показалось Ане, с горечью.       Ана пожала плечами. Какой смысл от полиции. Она знала, что Алекс вооружена. Эрин тоже, и, определённо, не одним пистолетом. Поможет ли это в случае открытого нападения? Ана тронула Эрин за плечо.       – Автомобиль бронированный?       – Разумеется, госпожа Кортес, – обернулась Эрин, глядя на неё успокаивающе, – вы в безопасности.       Ана закатила глаза. Эрин Найт, пожалуй, ненавидела её из-за побега от Марии, ведь сестра, зная её, с охраной бы после такого особо не церемонилась, но обращается с ней исключительно мягко и вежливо. Интересно, в охране так много платят? Помимо всего её расширенного функционала, такая задача, как выдерживать почти круглосуточное общение с Марией, должна бы оплачиваться по тройной ставке. Ана ещё раз пожала плечами и отвернулась к окну. В общем-то предупреждение Эрин о соблюдении скоростного режима было излишним: улицы были полны людей, а дороги – машин, как будто снова приближается Рождество. Но Рождество хотя бы наступало каждый год, а инаугурация первой президентки Кассии – впервые.       Ана повернулась к сестре, которая достала из кармана переднего сиденья свою распечатанную речь и погрузилась в чтение. До этого Ана не разглядывала её, больше впечатлённая костюмом Алекс и лимузином. Сама же Мария выглядела... как президентка. На ней тоже был костюм, серо-жемчужного цвета, с классическими прямыми брюками со стрелками и свободным двубортным жакетом. Под него Мария надела белую рубашку и галстук чуть более тёмного серо-металлического оттенка – не совсем типичный элемент женского делового костюма. И обувь – не те традиционные орудия пыток, стискивающие пальцы ног до придания им формы треугольника и задирающие пятку до небес, а удобные, в самый раз для женщины, крепко стоящей на земле, светлые полуботинки на шнуровке.       – Тебе согласовали этот костюм? – удивлённо спросила Ана.       – Я внесла минимум корректировок, – мрачно ответила Мария, не отрываясь от бумаг.       – Ты выглядишь как президентка, – решилась озвучить Ана первую мысль, пришедшую ей в голову при взгляде на Марию.       – Церемония инаугурации предусмотрена для президента, – проговорила Мария с той же горечью, которую Ана услышала в её словах прежде, – не для президентки. Должность президентки противоречит действующей конституции, а кто я такая, чтобы её нарушать.       Ана посмотрела на сестру с неожиданным сочувствием. Ей предстоит так много борьбы. Своё право на власть она отвоевала, но этого явно ещё недостаточно. А когда будет достаточно? Когда слово женщины станет весомым само по себе, без подтверждения или одобрения приказами, советами, специальными департаментами и чем там ещё.       – Столько всех протоколов нужно будет исправить, – задумчиво сказала Мария. – Столько документов, норм, правил, где видимость женщин на нуле, если не со знаком минус.       Ана снова вспомнила об одном из разговоров с Алекс, о котором в последние месяцы думала довольно часто. И чем чаще, тем больше соглашалась с Алекс. И, сестра ведь в последнее время не возражала против её мнения и даже иногда прислушивалась.       – Ты же не будешь с этим торопиться?       – Что ты имеешь в виду?       – Ты говорила о том, что в будущем хочешь жёстко зафиксировать феминитивы, сделать их единственным возможным вариантом.       – Не совсем так, – рассеянно проговорила Мария, пытаясь одновременно читать речь, – это только один из вариантов.       – А ты думала о тех женщинах, которые хотели бы не определять себя как женщины? Можно создать жёсткие рамки, но уместятся ли в них все?       – Сейчас мы должны быть едины, – повернулась Мария к ней, отложив бумаги. – Едины как женщины. Как те, у кого есть общий враг – патриархат.       Об этом же говорила и Алекс. Сейчас – да, но потом? Сзади Ана наблюдала, как Алекс открыла рот, чтобы либо вмешаться в диалог, либо выразить согласие, но Эрин, повернувшись к ней, коротко покачала головой, и Алекс промолчала.       – Я не согласна, – покачала головой Ана. – Сейчас ты говоришь как те мужчины, которые годами убеждали женщин, что нет ничего страшного в ущемлении наших прав, ведь у нас общая проблема – грядущее вымирание людей.       Мария, не вслушиваясь, кивнула и снова зашелестела страницами своей вступительной речи, и Ана больше не стала отвлекать её от подготовки.       Впереди Эрин слегка подвинулась к Алекс, и Ана подалась вперёд, чтобы слышать, о чём они говорят.       – Никогда не вмешивайся в разговор, если твоего мнения не спрашивают, – тихо сказала Эрин.       – Да, я знаю, – ответила Алекс, дёрнув плечами.       Ана хотела окликнуть её, спросить, что она собиралась сказать, и что конкретно всё-таки имела в виду в том разговоре, но не решилась отвлекать от дороги, рискуя навлечь на неё ещё большее недовольство Эрин Найт. Алекс заслужила эту работу, в этом Ана не сомневалась. С того дня, как Алекс спасла ей жизнь, она уже её заслужила. И Мария согласна с этим, иначе не взяла бы её сегодня с собой и уж точно не посадила бы за руль. Возможно прямо сейчас она тестирует новую схему, при которой Эрин Найт может оставаться рядом только в качестве телохранительницы, не растрачивая внимание на необходимость вести машину.       Но что Алекс всё же имела в виду? Есть ли и у неё нерешённый и нерешаемый пока внутренний конфликт между тем, кто ты есть и тем, кем ты себя называешь? Может быть ей тесно не только сейчас в костюме охранницы президентки, а в других, более многочисленных и столь же жёстких ограничениях? Может быть, необходимость выбирать ту или иную сторону должна существовать только в рамках поступков и некоторых объективно существующих вещей, но не в рамках самоидентификации? И, возвращаясь к разговору с Марией, может быть, борьба за видимость женщин в некоторых случаях может иметь и обратную сторону медали?       На площади возле Дома президента творился полнейший хаос. Съезжались машины, люди заполняли всё открытое пространство перед зданием и растекались дальше, так далеко, насколько хватало взгляда. Ряды вооружённой охраны перекрывали непосредственные подходы к зданию и сновали между людьми. Перед лимузином подняли шлагбаум и Алекс въехала на закрытую парковку только для избранных гостей или для кортежа президентки. Алекс припарковала автомобиль с видимым облегчением, Ане показалось, будто у неё слегка дрожат руки, но Алекс слишком быстро сунула их в карманы брюк, чтобы можно было быть уверенной.       Эрин Найт быстро оглянулась по сторонам и кивнула паре охранниц вокруг, тут же подошедших ближе.       – Здесь безопасно, госпожа Кортес, – мягко сказала Эрин, открывая дверь, – на площади, пожалуй, половина полиции Прентона.       – Не то чтобы я об этом просила, – пробормотала Мария, выходя. Её лицо всё ещё было мрачным. Ана хотела бы как-то её поддержать, но Мария уже зашагала вперёд. Эрин поймала взгляд Алекс, кивнув ей на Ану и последовала рядом с Марией в здание. Главный вход охранял почётный караул, приветствовавший будущую президентку.       Внутри здания тоже царил хаос, однако, всё же имеющий некое подобие порядка. Множество полицейских, прибывающие важные гостьи и гости, журналистки и журналисты. Была и группа организаторок мероприятия, одна из них, скорее всего главная распорядительница, подбежала к Марии с выражением неодобрения, если не сказать ужаса на лице, но о чём они говорили, Ана не слышала, потому что другая из распорядительниц церемонии, увидев её, поспешила отвести на причитающееся ей почётное место. Алекс последовала за ней, не получив возражений и встала недалеко от её кресла, прислонившись к стене.       Прошло с полчаса, пока хаос окончательно не успокоился, гости заняли места, Марию Ана пока не видела. Военный оркестр заиграл гимн страны, а следом ещё что-то торжественное и, видимо, долженствующее пробуждать патриотизм, но скорее навевающее скуку. Ана перевела взгляд на экран, транслирующий то, что происходило за пределами здания.       Людей собиралось всё больше, становилось тесно, и полиция старательно пыталась не допустить давки. На улице такие же экраны демонстрировали то, что происходит в церемониальном зале. На сцену вышла главная распорядительница и поставленным дикторским голосом сообщила, что рада приветствовать всех присутствующих на церемонии инаугурации двадцать шестого президента Кассии.       Мрачность сестры стала вдруг ей понятна. Победу в выборах отнять у Марии не получилось, она была безоговорочной и бесспорной: 72% голосов, но прямо сейчас у неё отнимали право быть первой президенткой страны.       После речи распорядительницы выступали другие: действующий глава правительства, министр внутренних дел, ещё кто-то в парадной военной форме с кучей медалей, даже священник. Отсутствие прошлого президента было странным, но учитывая его проблемы со здоровьем, вероятно он где-то проходит лечение. Наконец, распорядительница объявила, что сейчас президент будет приведён к присяге.       Мария вышла на сцену, прошла в центр зала и остановилась у трибуны так, что флаг Кассии – две голубые полосы сверху и снизу, символизирующие два омывающих страну моря, и зелёная часть с силуэтом гор посередине, оказался точно позади неё. Она была в том же костюме, что и с утра, видимо, распорядительницам не удалось на неё повлиять. Эрин Найт осталась у края сцены, пристально наблюдая за происходящим.       С тем же холодным и суровым выражением лица Мария подняла правую руку, опустив её на конституцию Кассии и посмотрела в зал.       – Я, Мария Кортес, клянусь добросовестно исполнять обязанности президента Кассии, хранить верность своей стране, уважать и исполнять ее Конституцию и законы. Клянусь всеми силами служить стране и демократии, уважать и охранять права и свободы граждан и жителей страны.       Мария замолчала и на несколько секунд повисла оглушительная тишина. Всё. В Кассии новая власть. Полномочия Марии вступили в силу. Судя по изображению на экране, прямо сейчас все, кто голосовали и поддерживали Марию, замерли, наконец осознав масштаб и мощь перемен, а затем раздались оглушительные аплодисменты. Ана быстро вытерла глаза рукой, отчего-то выступили слёзы.       Аплодисменты затихли, военный оркестр снова заиграл что-то торжественное, но Мария не ушла со сцены. Пришло время первой речи президентки, – поняла Ана.       Мария опустила взгляд на лежащие перед ней бумаги.       – Я бы хотела обратиться к своим избирательницам и избирателям. В первую очередь я снова хочу выразить свою огромную благодарность и признательность за ваше доверие. Это высочайшая честь, и я надеюсь оказаться достойной её. Надеюсь, мне удастся вас не подвести.       Мария снова посмотрела на бумаги, потом подняла голову и впервые за день улыбнулась, как показалось Ане, слегка жутковато. Она отошла от трибуны, оставив на ней свою распечатанную речь и подошла немного ближе к краю сцены. Ана заметила, как Эрин Найт тоже сделала несколько шагов, сокращая расстояние между ними.       – Вам понравился спектакль? – оглядев зал, негромко заговорила Мария. – Военизированное театрализованное представление высшего уровня, не так ли? Очень качественное, пришедшее к нам из глубин истории. Но я хотела бы задать вопрос, риторический, конечно. Какое отношение это имеет к нашей с вами нынешней истории?       Только что, стоя перед вами, я приняла присягу. Я приняла присягу в соответствии с конституцией страны, на которой я дала вам клятву верности. Так, как принимали присягу на своей церемонии инаугурации президенты Кассии до меня.       Однако сегодняшняя церемония приобретает особое значение. Ибо сегодня власть не просто была передана от одного человека другому, от двадцать пятого к двадцать шестому президенту Кассии. Сегодня здесь творится история, и я отказываюсь от излишней скромности и говорю честно: я рада быть её активной частью. Я горжусь тем, что именно мне выпала роль сопровождать вас на пути изменения мира.       Ана непроизвольно потянулась вперёд, захваченная действительно творившейся перед ней историей и стараясь не пропустить ни слова.       – Женщины Кассии, я обращаюсь к вам, – продолжала Мария. – Прошу простить мне это генетическое обобщение, но мы с этим разберёмся, обещаю. Просто дайте мне немного времени, пожалуйста.       Мы слишком долго были во власти патриархального мира. Слишком долго мы были принуждены быть объектами, не активными участницами жизненных, законотворческих и иных процессов. Мы были всего лишь средством для их попыток исцеления и возвращения к привычному патриархальному устройству мира. Мы были ресурсом: телами, инкубаторами, рабочей силой, сменившей мужчин там, где они больше не могли преобладать.       Нас принуждали молчать, но мы не молчали. Все эти годы мы не молчали, и благодаря этому сейчас мы можем говорить громко. Мы вынуждены были опускать головы, чтобы сохранить свои жизни, но мы не были подавлены, не были сломлены.       Я говорю "мы", потому что я тоже женщина, о чём много раз говорила в своих прошлых выступлениях. И, как женщина, я должна попросить у вас, других женщин в этом зале и тех, кто смотрит моё выступление, прощения. Уважаемые женщины, я прощу прощения у всех вас. За те политические игры, которые я вела, за то, о чём умалчивала, какие проблемы игнорировала.       Ана быстро оглядела зал, а заодно бросила взгляд на экран. Просто хотелось убедиться, что не одна она поражена смелостью своей сестры. Нет, пока это не слишком сильно отличалось от её предвыборных речей, но всё же предвыборная программа была лишь обещанием, привлечением аудитории, а сейчас это происходило реально. Подобная откровенность, просьбы, более того, извинения в прямом эфире, когда такое случалось в последний раз? Над ответом долго думать не приходилось: никогда.       – Нас ждёт много трудностей. Нас ждёт много потерь. Наш мир меняется, и в ближайшие несколько лет он изменится ещё больше: быстро и необратимо.       Я не хочу бросаться необоснованными уверениями или ничего не значащими успокаивающими словами, с этого дня я хочу быть честной перед вами. Но я хочу сказать следующее: в этих переменах я буду рядом с вами. Я беру на себя ответственность вести вас через тёмные времена к новому будущему. Вы наградили меня своим доверием, и я собираюсь оправдывать его и в дальнейшем.       Многое придётся поменять. У нас должен быть выбор. Выбор как жить, кого любить, чем заниматься, как определять и идентифицировать себя. И за этот выбор мы будем продолжать сражаться. Здесь я говорю "мы" – потому что я буду сражаться вместе с вами. На первой линии. Как вы увидели сегодня, даже президентка вынуждена бороться за свои права. И я буду бороться за право называться первой президенткой Кассии.       Завороженно глядя на сцену, Ана в конце концов перестала улавливать смысл слов. Мария выглядела так уверенно и величественно. Избранная своим народом лидерка нового мира. Женщина во главе Кассии. То, о чём мечтали столько лет, сбывается прямо сейчас, происходят поистине исторические события, то, что войдёт в хроники. И через двести, триста лет она останется в учебниках как Первая Президентка Кассии. И ещё её сестра. Ана потрясла головой, пытаясь всё это осознать.       – Мне будет очень сложно. И я буду ошибаться. Вы оказали мне доверие, но я прошу оказать мне ещё и поддержку. Поддержку в том, чтобы быть на моей стороне, когда я буду принимать верные решения и поддержку в том, чтобы указывать мне на мои ошибки и критиковать, когда я буду не права.       Только вместе с вами мы сможем пройти этот сложный путь и облегчить его нашим будущим поколениям. Поколениям женщин, которые родятся и вырастут несмотря ни на что.       Ана внезапно поняла, что не может оторвать взгляда от сестры. Так ощущается чёткое, безусловное понимание, когда кто-то находится на своём месте. Сейчас Мария словно светилась изнутри, облечённая властью и поддерживаемая любовью жительниц своей страны. Это завораживало. Впервые в жизни Ана осознала, что для Марии этот момент стоил всего. Стоил отношений с сестрой, стоил ожидания, стоил многих лет ведения двойной политической игры. Эта игра стоила свеч.       Ана была почти уверена, что это тоже было элементом шоу-программы. Вот этот ход с якобы внезапным изменением своей речи и оставлением бумаг на трибуне явно был очередным политическим приёмом. Что, если позже она попросит у Марии эти записи, там окажутся ровно те слова, которые она произносит сейчас. Но прямо сейчас это было не важно.       – Верю, что в следующие пять лет, при поддержке моего народа, я честно выполню свои задачи и проложу путь к достижению общих целей, оправдав ваше высокое доверие.       Пусть процветает наша страна!       Да здравствует Кассия!       Да здравствует наш народ!       Сейчас, когда Мария Кортес, как президентка, улыбалась своим избирательницам, Ана точно знала, что для неё это того стоило. И для целой страны – тоже.