Два человека пытаются как-то решить, Задача живущих - встретиться и поговорить. Но разница между живущими в тысячу лет, И вместе они, как бы есть, а как бы их нет. Если первый напишет вопрос и отправит конверт, - Он вряд ли когда-то получит обратный ответ. И вот, двое уселись на один и тот же утёс, Свесили ноги вниз и понеслось... "Знаки - Один человек"
Вэй Ин усмехнулся, рассматривая себя в зеркало. Какой-то радикальный способ отучивать его от прошлого — думает он. Но соглашается: впредь будут ассоциации не с Гусу. В этот день он запомнит свой уставший взгляд, бледное лицо, белые одеяния, налобную ленту на себе… Ведь так одеваются на похороны своих родственников. — Вэй Ин, — позвал его Лэй Ханг мягко и осторожно. Так непривычно. — Ты домой сейчас? Усянь отрицательно помахал головой и отвернулся. Смелости посмотреть другу в глаза не хватает — в них сочувствие, а он так уязвим сейчас. — Куда тогда? — удивился Лэй Ханг. — Мы тут просто подумали, что плохо будет оставлять тебя одного сегодня, поэтому планировали к тебе. Если ты не против, конечно… — Я думаю, сегодня хочу побыть один. А сейчас мне кое-куда надо. Но…спасибо вам. Еще обязательно увидимся, ладно? Лэй Ханг недоверчиво посмотрел в сторону своего друга, но все же точно не знал, как вести себя с людьми, потерявшими своих близких. До этого времени никогда не сталкивался с подобным. — Ладно, если ты так считаешь, то… Звони, если что, ладно? Мы придем. — Вэй Ин, твой кофе, — вернулся Цзинь Хонгки, протягивая стаканчик из кофейни неподалеку. — Спасибо, а то я вообще не спал, — Вэй Усянь принял напиток с благодарностью и тут же отхлебнул. — А сейчас я пойду ребят, удачи. Спасибо, что пришли сегодня. Цзинь Хонгки вопросительно посмотрел на Лэй Ханга, а тот лишь отрицательно покачал головой. Глянув напоследок на правые запястья своих друзей, которые были повязаны белыми лентами, Вэй Ин удалился в неизвестном направлении.***
— Ю Джинг, открывай! — Усянь был слишком зол и разбит, чтобы не сорваться сразу же, с силой ударив ногой по чужой двери. — Я знаю, что ты здесь, ты никуда не ходишь, кроме работы, а сегодня ты взял отгул. Потому открывай! Я поверить, не могу, что ты даже не пришел! Ты ведь знал, я сообщил тебе первым! Вэй Ин в отчаянии опустился на пол, оперевшись спиной на чужую дверь. — Ты должен был прийти, ведь она любила тебя… Просто ответь мне, где ты был? Все то же тяжелое молчание, которое, казалось, никогда не раздражало Вэй Усяня больше, чем сейчас. Хотелось услышать, хоть какое-то оправдание, даже самое жалкое и недостойное. Хуже, если его нет вообще. Если просто не захотел, забыл, проспал… Тогда он не сможет простить его. Никогда. Вэй Усянь зажал нос рукой, чтобы проверить, дышит ли он. Может, это все какой-то реалистичный, ужасно долгий и отвратительный сон? Возможно ли, что вся эта жизнь — глупое видение, выдумка? Он не помнит свои последние дни перед смертью, потому что поехал крышей и сейчас живет в затянувшейся иллюзии? Не может же все это быть чертовой реальностью. — Ответь хоть что-нибудь, я прошу тебя… Голос Вэй Ина дрогнул, и лишь это маленькое свидетельство его слабости сломало его окончательно. Он закрыл лицо руками и позволил слезам литься нескончаемым потоком, словно они могли смыть с него всю эту грязь, что он сейчас на себе чувствовал. Боль, обман, отверженность, наверняка ликование убийцы его сестры — таким же стремительным вихрем его захватывали различные эмоции от лютой ненависти к какому-то абстрактному злоумышленнику до отчаянного гнева на Ю Джинга, чье предательство было самым невыносимым сейчас, и наконец безграничной любви к человеку, что оставил этот мир и кого он, скорее всего, больше никогда не увидит. Вэй Ин даже не сразу заметил щелчок, потому среагировал только, когда опора за его спиной пропала. В дверном проеме стоял в не лучшем состоянии Ю Джинг, держа в руке бутылку рисовой водки. Вэй Усянь почувствовал, как во рту тут же стало до безумия сухо — очень хотелось выпить.***
Мужчина продолжал молчать, с необычной и незаконной легкостью позволяя своему ученику опустошать запасы алкоголя. Вэй Ин тоже не начинал разговор. Хотел для начала хорошенько напиться, чтобы не было так больно и плохо. — Я…не вправе молить тебя о прощении, — первым заговорил Ю Джинг, и голос его словно был тише обычного. — За то, что «прогулял»? — усмехнулся Усянь, наконец подшутив так над своим учителем. — Ты прав, я не прощу. — Если бы это было единственным, в чем я виноват перед тобой, я был бы счастлив, — по щеке мужчины скатилась слеза, а стакан в его руке мгновенно осушился. И как бы не было больно говорить об этом, смолчать он не мог. Хотя пытался. — Это я позволил твоей сестре умереть. Вэй Усянь подавился алкоголем, и Ю Джинг испуганно подскочил, желая помочь парню откашляться. Однако тот не позволил, отскакивая в сторону словно ошпаренный. Мужчина замер, тут уже испытывая укол совести. Разве у него есть право прикасаться к ее брату? — Что ты имеешь в виду? — в голосе Вэй Ина проскользнули железные нотки. Ю Джинг некоторое время молчал, словно раздумывал о чем-то, однако вскоре удалился в комнату. Усяню лишь оставалось в растерянности дожидаться хозяина дома. — Вот, — мужчина протянул ему какой-то конверт, и Вэй Ин непонимающе его принял. Это от его сестры? А может… вообще от убийцы? — Только я прошу, открой его дома. — Боишься, что я придушу тебя на месте? — хмыкнул Усянь, однако послушавшись. Он еще не разобрался в ситуации, чтобы до конца наплевать на чувства любимого человека и вероятного предателя его сестры. — Я сам не читал это письмо. Как можешь заметить, конверт не вскрывался. И все же…зная о ситуации…я прошу… — Я понял, — грубо прервал его Вэй Ин, для которого сейчас было мучением слушать привычный голос, произносящий подобные слова. — Я домой.***
Оказавшись там, куда больше никто не вернется, кроме него самого, Вэй Усянь осознал, насколько боится одиночества. И насколько не любит жить в пустом месте. Все говорят, что Вэй Ина слишком много, что он повсюду, но горькая правда в том, что у него не получается заполнить собой даже свою собственную не слишком большую комнатку. Потому в детстве он более всего любил ссылаться на страх подкроватных монстров и спать под боком у сестры, пока это не стало совсем неприличным. А теперь…когда нет хотя бы факта ее существования где-то рядом, казалось вдруг, что все вокруг умерло вместе с ней. Стало таким же неживым, холодным и далеким. Он кремировал ее. Потому что не хочет представлять мертвецом, коих использовал, когда был темным заклинателем. И теперь он, кажется, понимает, почему это казалось другим чем-то неприемлемым и неуважительным. И пусть в этом мире заклинатели выдумка, ему будет спокойнее, если его сестра после смерти будет находиться именно в таком виде. А еще он надеется, что ее душа упокоится и переродится в какой-нибудь счастливой семье, где у нее будет послушный и понимающий младший братик, а работодатели не будут так изводить. И однажды Вэй Ин развеет ее прах над каким-нибудь потрясающе красивым местом в символ ее прекрасной свободы. Он обязательно это сделает, когда закончит школу и улетит заграницу, где непременно будет свободен сам. Вместе с Лань Чжанем, которого сейчас так не хватает. Вэй Усянь был очень удивлен внезапному ночному визиту Цзоу Хэя, но все же достаточно сильно сломан сейчас, чтобы не желать разбираться. Он мгновенно кинулся в объятия человеку напротив, вдыхая запах чужой шеи. Сейчас безумно хотелось прикоснуться к кому-то очень близкому и…живому. — Почему ты не брал трубку? Я столько звонил тебе! Лань Чжань ощутимо сжал пальцы на чужой талии и шумно выдохнул. — Прости… — Я так хотел тебя услышать, ты так сильно нужен мне сейчас, потому что я абсолютно не знаю, что мне делать дальше, гэгэ. Мне кажется, будто это не она, а я умер, понимаешь? Будто это для меня все остановилось и больше не имеет значения. Я так сильно ее любил! А она…она умерла, гэгэ, я буду должен… организовать ее похороны, немыслимо... Лань Чжань знал, каким невероятно сильным человеком являлся Вэй Ин, однако…смерть кого-то близкого была способна лишить того рассудка за считанные секунды. И сейчас он был готов сойти с ума сам, не зная, как помочь самому дорогому, что у него есть. — Я здесь, — лишь ответил Ванцзи, обхватывая чужое лицо руками и прикасаясь к искусанным от нервяка губам нежно, едва ощутимо, но очень чувственно. И Усяню этого хватило. Здесь нельзя было передавать кому-то свои духовные силы, но Вэй Ин был готов поспорить с этим отрицанием сейчас. Только благодаря такому почти целомудренному и простому жесту он чувствовал, что восстановится, если Лань Чжань будет с ним рядом. Он так и не вспомнил, что держит гостя в дверях, прижимаясь к нему всем телом. Лишь бы не чувствовать этот холод и пустоту больше. — Не исчезай впредь, ладно? Мне кажется, я смогу преодолеть это, если ты будешь со мной рядом, — Лань Чжань уже до боли сжал другого человека в своих руках и насильно отстранил, с отчаянием вглядываясь в глаза напротив. — Прости… — Не извиняйся, нельзя. Между нами не должно быть «прости» и «спасибо», помнишь? Лань Чжань как-то грубо притянул Вэй Ина к себе, на сей раз совсем не мягко вторгаясь в его рот. Усянь чувствовал через этот поцелуй, что Ванцзи злится и сожалеет о чем-то, а еще находится в отчаянии. Вэй Ин на секунду даже словно протрезвел, вернул себе способность мыслить, и заботливо провел рукой по черным волосам. Что-то определенно случилось, Лань Чжань от чего-то страдает. — Прости… — игнорируя замечание Вэй Ина, вновь повторил юноша. — Я…смогу побыть с тобой только до раннего утра. У меня забрали телефон, поэтому я не смогу с тобой общаться. А еще…родители уезжают завтра на несколько дней, я буду заперт и не смогу приходить сюда даже ночью. Усянь с силой сжал чужую одежду, не веря, что их правда разлучают именно в такой момент. Но что мог сделать Лань Чжань, что оказался наказан? Неужели… Он соврал ему прошлой ночью? Вэй Ин перевел свой взгляд на конверт, брошенный им на пол, только юноша переступил порог дома. Читать письмо внутри совсем не хотелось. В такие моменты его природное любопытство куда-то испарялось и оставался лишь страх перед жестокой правдой. Но бояться сейчас он не может - он должен все узнать.