Inter vepres rosae nascuntus

— Ты знаешь, что печаль возносят в какой-то культ. — Что?.. — Как любимый образ. И человек привыкает к нему. К тому, что он одинок, несчастен, болен. Не воспринимает его всерьёз, живёт с этим чувством и не хочет отпускать его даже тогда, когда, казалось бы, пришло время.

***

Кагами никогда прежде не размышлял над смыслом жизни, не видел угрозы в беспорядочных связях Аомине, даже когда тот, кромешно пьяный, не видя или, порой, забывая о нём, приводил в спорткомплекс девушек (таких же поддатых) и втрахивал их в матрас, пока на соседней койке мирно посапывал сам Кагами — трезвый, как стеклышко. Никогда не задавался вопросом, почему Мидорима до мешков под глазами ночами отпахивал в зале, доводил до идеала броски, когда сам же ранее утверждал, что заботиться об этом должны только лёгкие и тяжёлые форварды. Кагами плевать хотел на фетиши Кисе к долговязым, жилистым девушкам из волейбольного клуба или гибким, невысоким гимнастикам, у которых всегда было что показать. Кагами исключал возможность Мурасакибары однажды приблизиться к всемирной славе кондитера, так как не каждый день можно увидеть, как двухметровый баскетболист забирался наверх скалодрома, не свернув себе шею, ловко маневрируя между выпирающими камнями. Акаши и вовсе заботил, казалось, только баскетбол, но и он позволял себе расслабиться, раз или дважды в месяц выцепляя миловидных девушек из толпы тех, кто не таскался повсюду за Кисе. В те дни Кагами становилось особенно смешно. Едва-ли стоит Акаши перебраться через границу Японии и попасть в родной дом, как отец сосватает его на такой же интровертке и флегматичке, как и все те девушки, с которыми он спит в Америке. Впрочем, заносчивых сук тоже не стоит так рано списывать со счетов. Пять лет. К Дьяволу, пять лет они видили Токио только по телеку, и то одним глазом, потому что большую часть их времени вытесняли тренировки и соревнования, а по ночам они делали всё, что только заблагорассудится, не беря в рассчет выпивку, если это не Аомине, курение, если это не Аомине, и наркотики, но тут даже Аомине одного раза было вполне достаточно. Сейчас же, идя по бортовому трапу вниз к зданию аэропорта, приятное волнение разливалось в груди Кагами, больно соприкасаясь с сердцем. Куроко. Ведь это и пять лет жизни без Куроко тоже. Ну как пять… Четыре целых и ещё дявять месяцев, кажется, или когда там Кагами отправил ему последнее сообщение? Перед вхождением в основной состав? Такое ведь происходит в реальной жизни, верно? Близкие друзья забываются спустя какое-то время, стоит только расстоянию расставить свои приоритеты. Связь со сколькими одноклассниками утратил Кагами, когда сменил страну жительства? Дважды. Туда и обратно. Только стойкие проделывают этот путь безболезненно и без потерь, а Кагами уверен — Куроко стойкий. Сильнее большинства из них. Забавно. Волнение только усилилось, когда Кагами ступил на порог аэропорта. Необходимо забрать чемоданы на ленте и пройти металодетектор. Далее уже через час Кагами будет находиться у себя в пустующей уж как пять лет квартире, хотя парни отправятся в гостиницу, не смотря на то, что некоторым из них домой добираться не больше тридцати минут. Что мешало Кагами позвонить Куроко в минивэне, не дожидаясь приезда домой? А ведь и вправду, в последний раз Кагами разговаривал с Куроко лично — по Скайпу через неделю после приезда. Тот выглядел более чем воодушевленно. Кагами не собирался скрывать от него отъезд в Чикаго, тем более, что тот сам присутствовал при разговоре инвесторов с тренером и командой. Может Кагами и был не прав, когда оборвал с ним связь, но последней мразью он себя точно не чувствовал. Просто однажды Кагами заметил за собой, что всё реже открывает социальные сети друга, и трехмесячная усталость дала о себе знать, и Куроко не горел желанием общаться, сам играя в молчанку, так что, всё разрешилось само собой. Кагами не знал, общается ли с ним Поколения Чудес (переспросить так и не решился), ведь в то время они ещё не были настолько близки друг с другом, особенно с Аомине, и с его членом по локоть, как в порнофильмах. Теперь ясно почему те девки так стонали… Черт! Поскорее бы это развидить! Шебутной токийский аэропорт горел своей жизнью, абсолютно отличающейся от аэропортов Америки. Здесь, всё оживленнее, люди громче, и их гораздо больше. Много школьниц и студентов, репортёров, а как же иначе. Все как один, одетые в чёрные принтовые футболки, размахивали лайтстиками, пестрящими разными неоновыми вспышками. — Неужели за нами? — вяло обрадовался Кисе, но его быстро осадил Шинтаро. — Неужели ты видел на нашей форме черный цвет? Или хотя бы крылатый лайтстик с трибун? На лице Аомине проявилась ленивая улыбка. Они устали. Пятнадцать часов от Чикаго с пересадкой в Торонто и до Токио — видок у них не самый свежий. Голова раскалывалась и жутко хотелось курить. Хоть какая-то доза никотина сгладила бы выпирающие углы. Но нельзя. Обещание. И себе. И тренеру. И Акаши. Внезапно толпа взвыла ещё больше, полностью заглушив оповещение о посадке рейса от-куда-то-там. Кагами не расслышал. — С теплым приемом однако, господа, — Кисе попытался театрально изобразить какого-то парня из видео, которое показывал им совсем недавно. Почти удалось. — Кого это так поджидают? — Местного певца, — раздалось откуда-то сбоку. — Он гастролировал за границей. Голос принадлежал молодому человеку на вид не больше двадцати восьми с очаровательными, небрежно торчащими в разные стороны волосами на голове — наверное, давно уже не стригся. Прямым носом и синими глазами — то, что прежде всего бросилось взгляду. Не японец. Аккуратен. Стильно одет. Рассматривал их, пока они рассматривали его. — А вы, простите?.. — видимо разговор сегодня вёл Кисе. Но это и лучше, наверное. Он ведь заменял капитана Акаши в нескольких официальных играх и сейчас выглядел бодрее всех. — Грэг Томпсон. Он протянул руку. — Наш координатор на время пребывания в Японии, — пояснил Акаши, первым пожимая руку. — Верно, — подтвердил тот, улыбнувшись. — Все ваши передвижения до соревнований, после и вплоть до посадки на обратный рейс до Чикаго будут согласовываться со мной, как с доверенным лицом руководства вашей команды. Я ваш гид. Он выудил из кармана визитку, тут же принятую Акаши. — Что же, принимайте багаж, — он указал направление к лентам (будто они сами не нашли бы), слабо сжимая плечо Акаши, — увидимся снаружи. У металодетекторов народу было еще больше, чем в самом холле, по большей части из-за того, что тот самый певец за время их разговора с Грэгом уже вышел из трансатлантического боинга и стоял прямо перед ними с парочкой крепких ребят-телохранителей по оба плеча от себя так, что сам он терялся в их масивных тушах. По просьбе работников аэропорта, телохранители вынуждены были удалиться на время осмотра их подопечного. Они первыми прошли через детекторною арку. Когда же подошёл черёд того самого паренька, он слегка переступил через арку, тут слыша визги сирены. Его втолкнули назад под неодобрительные и даже злые взглядв охраны. — Ну приехали… — гневно фыркнул Аомине, едва ли пытаясь снизить голос, чтобы его не услышали. Не ясно расслышал ли это юноша или нет, но одет он был и правда основательно. Хоть Кагами и видел только его спину. Ростом с Акаши — выше ста семидесяти, но ниже ста восьмидесяти сантиметров. В кожаной куртке, — на улице осень, — с капюшоном от худи, выглядывающем из-под стоячего воротника, тесно облегающих джинсах и белых кроссовках. Достаточно дорогих, насколько разбирался Кагами. Такие носят баскетболисты. — Мое уважение, — сказал бы на это Аомине, если бы не был так раздражён. Парень подошёл к прозрачным боксам, куда нужно было сбрасывать, как считается, вещи с металлическими вставками. Дальше людей не пропускали, да и, собственно, им бы и не дали проходу визжащие фанаты этого паренька. Он начал стаскивать с себя кольца, рассчитывая, что причина как раз таки в них. У него оказались тонкие пальцы, что судя по его комплекции и росту вполне закономерно. Несколько колец были ему велики, и проэтому от тряски водоворотом слетали с его рук. Туда же в бокс отправились и несколько звенящих браслетов, массивные наушники, которые тот вытащил не снимая капюшона, телефон и под конец кольцо, подвешенное на золотую цепочку, как когда-то было у Кагами, только это, кажется, обручальное. Столько цацек Кагами видел разве что на Кисе. И вообще парень этот какой-то странный. Для знаменитости низковат, что-ли. Кагами обернулся к парням, они тоже на него поглядывали. Кто с нетерпением врезать, чтобы придать малому ускорения, как Аомине, ведь парень совсем не спешил; кто с невероятным интересом, как Кисе, ведь сам когда-то работал моделью, но окончательно ушел в спорт, кто с едва подозрительными лицами, как Акаши и Мидорима. А кто-то вообще с отсутствующим выражением, как сам Кагами и Мурасакибара. Проделав очередную попытку пройти через арку, парня во второй раз развернули обратно. — Аааггхх, — не выдержал Аомине, и Кагами совершенно уверен — парень его услышал, потому как чуть замер, но никак словесно не прокомментировал. Резко отмерев, он с широким жестом сдёрнул с себя куртку, разрушая понемногу луковую систему своей одежды. Бросив её в бокс, он тут же шагнул через арку, но та выла, как и прежде. — Серьезно… — теперь уже сам артист был недоволен. — Вашу мать… Кагами резко дёрнуло от этих слов. Голос был высоким, но сказан шёпотом, и создавалось странно-знакомое впечатление, что он его уже где-то слышал. По лицам Поколения Чудес Кагами получил ответ, что не показалось. По крайней мере, им тоже мерещился Куроко. Даже Аомине выглядел как-то менее бясяче. Потянувшись к лицу, псевдо-Куроко с какой-то необычной для настоящего Куроко нервозностью, отбросил ещё и очки. Стоя боком, теперь можно было разглядеть его лицо, а точнее, впалые щеки, аномальную бледность и недовольство в сведённых бровях. Но парень не остановился. Под буйные всплески своих фанатов следующим он потащил наверх худи, оставшись в джинсах и заправленной в них темной водоразке. Верно, это вовсе не Куроко. Тогда почему Кагами видит именно его? Черные волосы, в отличие от Грэга, с ровными прядями, тонкая шея, плотно обвитая воротом водолазки. Пирсинг в ушах и носу. Неестественно тонкие конечности и талия, плоская грудная клетка. Кагами видел Куроко без верхней одежды в клубе, тот был подтянутым и худощавым, но этот — просто худощавый. Словно Куроко ударился в тяжелые наркотики. С него будто кожу спустили, и оставили заживать то, что от нее осталось. Четвёртый и последний проход Тецуи через арку на этот раз дал успех. Подтаскивая бокс к себе с той стороны, они с Кагами случайно секундно пересеклись взглядами. Случайно со стороны Куроко, конечно, но Кагами точно хотел увидеть его взгляд. Непритязательный, с более насыщенным голубым оттенком радужки. В целом, как и в старшей школе. Поколение Чудес, казалось, вообще находилось в какой-то прострации, по лицам не ясно: то ли они подвисли потому что в шоке, то ли от того, что громко думали без мимической реакции. Когда уже Кисе подталкивали к арке, тот не отрывая взгляда, стянул пальто и прошел дальше. Куроко видимо решил, что не имеет смысла прятаться под капюшоном, поэтому, не стал обратно одевать худи, просто взяв его в руки, после одетых колец и куртки. Вот вроде бы проход к выходу из здания и был свободен, но уходить до Тецуи почему-то совсем не хотелось. Сделав неосторожный выпад в сторону багажной ленты, Куроко уткнулся спиной в грудь Рёты, наступив ему на ногу, и моментально был оттащен своей же охраной. — Извините, — слегка апатично, как всегда, произнес Куроко. Рёту же как подменили, вкачав ему двойную дозу адреналина. Он сразу подскочил, размахивая руками, чем привлек нежелательное внимание телохранителей. — Нет-нет-нет… Все в порядке, Тецуя... — он подошел поближе. — Ты изменился. Слегка затормозив, Куроко выглянул из-за одного охранника и с таким же постным взглядом произнес: — Мы знакомы? Кисе, казалось, посерел окончательно. Мидорима и Акаши, которые уже прошедшие металодетектор, удивлённо подняли на него головы. Знакомы? — Да что ты такое несёшь, Тецу? — подумал Кагами, проходя арку. В целом, на лицо, Куроко выглядел каким-то вялым и нерасторопным. Заторможенным, безчувственным, болезненным. Либо он настолько много часов провел в самолёте без сна, либо он так рад их видеть. Кисе видимо понял, что никто из его друзей не собирается помогать ему выкручиваться, попытался выкрутиться сам, отползая к Аомине, не поднимая даже стоп с кафельного пола. Немотивированный Тецуя проследил за его попыткой убраться подальше, не дрогнув ни единым мускулом. — Какого черта, Тецуя? — на этот раз вслух произнес Кагами. — Это шутка? Почему они молчат? Это же Тецуя! Они ни разу за все пять лет в Чикаго не поднимали тему, касающеюся его. Почему? И словом не обмолвились. При вылете в Торонто парни были неестественно напряжены. Куда напряженне, чем за день до этого. Куроко перевел на него взгляд и тут же Кагами понял чувства Рёты. Тяжёлый. Невероятно неподьемный взгляд. Совершенно не сочетающийся с его внешними данными. Нет. Он их помнит. Абсолютно так. Без единого движения завалить шестерых здоровых мужиков. Браво, Тецуя. — Всего доброго, мужчины, — Куроко подхватил желтый чемодан переданный ему одним из секьюрити, изящно обернулся и покатил его к выходу. Несколько девушек подбежали к нему, пытаясь взять автограф и почти моментально были отодвинуты в сторону двумя бугаями. Однако Тецуя всё-таки перехватил у одной из них маркер, размашисто черкнув пару слов в блоктоне, предложенном фанатками. Визжа, — Кагами даже отсюда слышал, как девочки называют его самым красивым парнем на свете. Уже собираясь продолжить путь, Куроко внезапно остановился, подозвав девочек обратно, перекинулся с ними несколькими словами и попросил маркер. Он черкнул ещё несколько знаков, от чего девочки взвыли ещё громче. Без тени эмоций Куроко вышел через раздвижную дверь аэропорта. — И что это было? — сказал в пустоту Аомине. И правда, что это было? Как вихрь или внезапный дождь. Вся юность скопилась в один клочок, стоило только увидеть Куроко. Но, что-то всё равно железными прутьями впивалось в печень, не позволяя продолжить или закончить их встречу. И всё это тоже навеял Тецу. Злобное удушье. Безэмоциональную казнь. Это не Куроко. Точно не он.