***
— Любуешься? Куроко на секунду скосил взгляд к входной двери, легко отстранив от себя девушку, сидящую у него на груди и скрючевшуюся так, чтобы достать до губ Тецуи, и, наоборот, притянул поближе ту, что приложилась к его паху. — Кто это?.. — тихо спросила та, что сверху, вздрагивая, когда чужие губы прикоснулись к впалому животу. Куроко смешливо выдохнул, улыбаясь в оставленный поцелуй. — Макото, — сказал певец, — он не помешает. Ханамия стоял, прислонившись к дверному косяку, и внимательно смотрел на него. Вопрос в том, как долго? Куроко справился с первой фазой — распития алкоголя, чтобы расслабить тех девочек, находящихся рядом с ним, второй, когда наконец получил их первый поцелуй, за инициативы Ханаби, конечно, — доказательство того, что они готовы, и, не без некоторых трудностей, перешёл к третьей — прелюдии. Куроко любил прелюдии, а Макото любил на это смотреть. А ещё он любил смотреть как Куроко трахается. Как настоящий эстет взрослого кино, Ханамия проследовал в дальний угол комнаты и приземлился в кресло. То самое кресло, с которого так хорошо видно кровать, и все что на ней происходит. Отлив себе вина, он облокотился о перила, глубоко вздохнув. — Нет, — мысленно остановил себя Макото, — Куроко не трахается. Он занимается любовью. Есть несколько состояний Куроко Тецуи, которые Макото успел изучить за то недолгое время их общения. Возбужденный Куроко. Как вот сейчас, например. Он позволяет себе улыбаться, смелеет, когда дело доходит до прелюдий, не брезгует сам участвовать в них, если он актив, и плавно переходит к основному акту. Если он пасив, то зажечь искру в партнёре для него не составляет проблем. Только при виде его лица, отсасывающего член в этом кресле, уже хочется кончить. В быту обычно пишет песни или выступает на концертах. Ревности не вызывает, но сердечко все-таки покалывает. Мнительный Куроко. Таким Тецуя бывает, когда дело идёт к экспериментам. Таким же был, когда они впервые переспали, и когда Ханамия впервые смотрел на это со стороны. Вывести Куроко из этого состояния легко, но нужно правильно его увлечь в их маленькие игры. Пассивный Куроко. Это не тот Куроко, что льнется к груди, когда его бедра сжимают так сильно, до остающихся следов. И не тот, что растекается при поцелуе в лопатку, когда его берут сзади. Этот Куроко может позволить себе отказать, если Ханамия захочет секса, или же молчать весь процесс, если Ханамия все таки своего добьется. Но трахать такого Куроко, все равно, что трахать мертвое тело — никакого проку, ещё и у самого настроение упадет. Он лежит и ничего не делает. Может смотреть телик, читать книги или даже вздрочнуть, но как-то без огонька. И раздраженный Куроко. Самое веселое его состояние. Тогда, Тецуя сам просит выебать его, он падок на провокации, позволяет делать засосы, и даже сопротивляется, желая более грубого с собой обращения. Он может сам найти себе партнёра, доминировать, материться, закатывать глаза, расцарапывать спину, огрызаться, язвить, саркастично парировать и заводить настолько, что его прям на сцене хочется отыметь. От захлестнувших воспоминаний Ханамия ощутил, как член крепнет в его брюках, а прочный узел завязывается у него в животе. Становилось горячо. Куроко уже перекатился со спины, захватывая зубами и пальцами соски девочки, лежащей под ним, и медленно водил по влагалищу другой рукой. Более массивная, длинноволосая крашенная блондинка припала к его боку, водя языком по выступающим ребрам, накрыв ладонью и растирая его сочащуюся смазкой головку. У Ханамии приятно закололо в пояснице. — Присоединишься? — услышал он хриплый от воздержания голос Тецуи. Он только прилетел, и сразу было ясно, что сегодня грядет жаркий вечер. Обычно так и происходило. Куроко не было целый месяц — он докатывал тур по Европе, а дрочить по Скайпу Ханамия совсем не любил. По началу было весело вести интимные переписки по ВотсАппу, присылать фотки, записывать видео, но позже это приелось. Да и Тецуя тот еще собеседник. Его нужно мотивировать, иначе оборвет все связи, кроме стандартных «проснулся», «еду на концерт» и «ложусь спать», пока не вернётся в Японию. И Ханамия в общем-то плевать хотел на то, с кем Куроко ложиться спать. У них свободные отношения, секс без обязательств, и живут они раздельно. Макото был спокоен, когда у Куроко появлялись официальные девушки и когда тот не желал делиться ими. Так же, как и Куроко не возгорался от каждой фотки с дамами, регулярно появляющимися в Инстаграме Ханамии, как трофеи. Значит выебал. Вот так вот. Уже не друзья, но ещё и не влюбленные. С Тецуей по другому нельзя. Ханамия хмыкнул сам себе, чуть разведя ноги — его лицо приобрело невозмутимый вид, как у Куроко, когда он метался между своими состояниями, и просто сказал: — Было бы неплохо. Отпив из пустеющего бокала, Ханамия с удовольствием смотрел как Тецуя, притянув к себе блондинку за талию, вгрызся ей в загривок, убрав волосы через плечо, и что-то жарко шепнул на ухо. Совсем не смутившись, она прикрыла глаза, и после оставленного Тецуей поцелуя в свод челюстей, сползла на пол. Не стоит думать, что только Ханамия тут делает выводы. Куроко наблюдательный. Это он и применяет к Ханамии. За четыре года он точно знает какие девушки ему по душе. Пышногрудые, крепкие, даже бойкие. Которые не побоятся с первого раза взять его член в руки, а не как целки, которых нужно подготавливать и все показывать. Которых любит сам Тецуя. Ханамия на этот его фетиш говорит, что тот много чего лишается в жизни. В первую очередь опытности партнёрши. Но, с другой стороны, такие парни тоже нужны. Как для Ханамии, который не спит с девственниками, это замечательно. Если Тецуе нравится отстирывать кровавые простыни, то пусть отстирывает. Главное, чтобы у него был секс и упругая дырочка. Ханамия даже представляет, как Куроко закатывает глаза и отворачивается, когда он поднимает тему секса. Макото чувствует, как упругие пальцы девочки ложатся на его ширинку, поглаживая вставший орган. Не то чтобы Мокото вылетал в космос, когда смотрел, как Куроко ебет очередную девственницу, просто он слишком много думал о вечном в такие моменты. Любил поразмышлять, иногда даже не смотря на все действо, а безэмоционально утопая взглядом в неоновой вывеске за стеной из окон в спальне Куроко и стонах его фанаточек. Класснооо... А ведь если подлететь на вертолете или дроне к этим вот окнам или, условно, забраться на тот же этаж в соседней многоквартирке, ведь можно увидеть, как Ханамии сейчас отсасывает голая студентка? Однажды Макото уже прижимал Куроко к этой застеклённой впол стене. Надо же было сделать спальню в таком классном открытом месте. Куроко, похоже, был готов сорваться, хотя он довольно терпеливый. Подхватив Наоки под коленями, дёрнув на себя, он натренированно, одним резким движением, как сорвать пластырь, вошёл внутрь, прикусив кожицу на шее. Девушка сжалась, обхватив его за плечи, издавала непонятные сопящие звуки. — Расслабься... — Тецуя шумно выдыхает, чувствуя, как влагалище сильно сжимает его член. Ханамие вот хорошо. Пялится в окно, поглаживая волосы Ханаби на мерно опускающейся и поднимающейся голове, и ничего его сейчас не ебет. — Расслабься, — ещё раз повторяет Куроко, на этот раз целуя ее скулу возле крепко закрытых, вздрагивающих ресниц, — ещё немного. Ханамия не понимает вот этого вот прикола Тецуи насчёт девственниц. А Куроко отвечает, что тот тогда никогда не увидит, как доверительно распахиваются глаза этих девочек и они сами расслабляются в его руках, позволяя двигаться дальше. Ханамия говорит, что Куроко прав, только потому, что девственницы реже залетают. А Куроко отвечает, что в презервативах, коих Макото не любитель, вообще никто не залетает. Ханамия утверждает, что не маленький ребенок, и в отличии от Тецуи, спускает всё на живот. Только, Тецуя знает, какой же Ханамия любитель обкончать живот, вместо того, чтобы выпорскнуть сперму в анус или рот, замерев в нахлынувшем оргазме. Глаза сами лезут на лоб. Куроко злится. Давно так не злился. Какого хрена... Он начинает размашистые движения, выпрямив торс, придерживая Наоки за талию. Она распласталась поперек кровати настолько, что Куроко в голову полезли старые воспоминания. Короткие волосы липли ко лбу, а часть разметалась по простыне. Обычно он сосредоточен на удовольствии партнёра, но сейчас мысли в голову совсем не те приходят. И если бы Наоки не была девственницей, как, например, Ханаби, то, возможно, он был бы грубее сегодня. Вообще, по плану, это его должны были сегодня драть, а не он кого-то, он ведь даже отправил Ханамие сообщение, что прилетел и будет ждать его сегодня. Однако, вписались непредвиденные обстоятельства. От чего Куроко злился ещё больше. Эти девочки здесь — всего лишь вспышка. Помутнение рассудка. Но его было достаточно, чтобы сейчас оказаться в таком положении. Возможно, Макото расстроен. Но он переживет. Он не впервые видит, как Тецуя занимается любовью с другими. Чего стоила только та стриптизерша, которой Ханамия сам заплатил за отсос и возможность увидеть, наконец, секс Тецуи с опытной женщиной. Куроко так увлекся, что по иннерции вколотился в Наоки так, что та вскрикнула громче обычного, привлекая внимание Макото. Куроко хотел бы чтобы девушка была тише, в конце-концов, она не виновата, что оказалась сегодня здесь. Тецуя всего-то хотел выпустить пар, а во время секса с Ханамией — пар выпускает только Ханамия. Может и Куроко, когда у него есть настроение. Но сейчас всё не так. Куроко склонился над губами Наоки, прихватывая их, проникая внутрь языком — извинился за доставленное неудобство. Куроко затылком чувствует, как улыбается Макото. Какую же ненависть Куроко испытывает к этому городу.***
— Его зовут Куроко Тецуя, — сказал Кисе, вколачивая данк на утренней тренировке. Они играли три на три, пока не соберется второй состав и они смогли бы сыграть цельный матч. — Имя не менял. Появился четыре года назад в «Коде» с кавером на «Gansta's Paradise», — приняв передачу от Кагами, он тут же передал ее Ацуши, зарабатывая ещё одно очко. Игра не мешала им разговаривать. — Советую послушать, кстати, вы охренеете. Мы бы никогда его по голосу не распознали, — Кисе попытался сделать проход, но его присадил Акаши. — «Кода» — это что-то вроде объединения молодых певцов, сочиняющих электронную музыку и инди-поп. Ее покупают владельцы клубов, чтобы заполнить трек-лист. В Японии «Кода» — не больше десяти лет. Выпускают много, но вырывается меньшинство. Как Куроко, например. — Все ясно, — Аомине забрасывает мяч с приглушённым рыком, завершая игру победой своей команды, — талантливые детишки, чтоб их... Они пошли к скамейкам. — Куроко будет двадцать два, — говорит Мидорима, подхватывая полотенце, — значит, не дети вовсе. — Если на чистоту, надо бы с ним пересечься, — Кисе вальяжно присел, глядя на реакцию сокомандников. — До матча — нет, — отказал Акаши, садясь рядом, — у нас работа, да и где ты будешь его искать? Добравшись домой, Кагами таки решил позвонить Куроко, но как и ожидалось, номер был недоступен. То же самое было и с соцсетями — директ закрыт для своих, а на других платформах он не зарегистрирован. Разве что оставленная без изменений страница на Фейсбуке, уже казалась чьей-то фейковой. Глупо было ожидать, что за эти пять лет Тецуя не сменит номер. Зато, Кагами до полуночи листал его фотки в Инстаграме. Страница не маленькая, подписчиков много. А иностранцы начали любить азиатскую музыку. Даже если Куроко поет чисто английские тексты. Ни одного плохого комментария — только жалобы на вес, но Тецуя пишет, что «такая уж физиология». Кагами ему не верит. Слава ударила в голову, а график выкачал жир, вот и сбросил вес. Зато ноги красивые.... Кагами мотнул головой. — Так-так, давай прекращай, — сам себе сказал Кагами, посреди пустующей квартиры, со стороны выглядев, наверное, как идиот. Это как среди молчаливых проезжих пассажирского автобуса в голос произнести: «Я вам что, на дурачка похож?». Тут то же самое. Много туристических постов с достопримечательностями. В Риме, Греции, Мексике, Южной Африке. Куроко был в Миннесоте и Канзасе. В одном часовом поясе с Кагами и парнями. Также не мало фото с едой и непонятной хренью, заснятой по-быстрому, но видимо Куроко считает ее интересной. Есть снимки с фотосессий, обложок, и даже несколько нарисованных по быстрому фанатских артов, где Тецуя угорает над ними вместе с комментаторами. Но больше всего было все же фото с концертных площадок. Фотографы ламали головы над тем, чтобы сделать не однотипные фотки Тецуи в каждом городе. Устанавливали невероятные углы, цепляющие и людей на стадионе. На одной из таких, Тецую крупно приблизили: он держал микрофон в левой руке, поднесенной ко рту, склонившись вперёд, закрыв глаза, тянул какую-то ноту. Да так сильно, что вены на шее начали выступать. Кагами непроизвольно залип на это фото, но сохранять не стал. Как-то не по мужски будет. Он же не девчонка. На шее Куроко, Кагами распознал то кольцо на длинной цепочке, что он снял утром. Прикол. Сколько же времени нужно человеку, чтобы измениться? Но люди не меняются. Тогда почему? Главной новостью последнего месяца для Тецуи был его тур по Европе. А вчера, судя по числам висящим в посте, он возвращался из Барселоны. С Европой покончено, теперь конкретно Токио на несколько дней, а дальше затишье... — Можно связаться с Момои? — предложил Ацуши, заставив Кагами вынырнуть из воспоминаний. Он перевел взгляд на Аомине. — Да пошла на хер эта крикливая сука, — огрызнулся Аомине, скривившись в лице. — Ебала мне мозг целый час, пока я не выставил ее прочь. В отеле вчера была потасовка. — Это было грубо, — признался Рёта с упреком. — Так что же ты не вышел и не помог ей, если я такой плохой? — Аомине набросился уже на Кисе. Он был лёгок на подъем, а конфликты после переезда стали его вторым именем. — Совесть не позволила? — Да я только... — Довольно, — долгие годы упорной дрессировки, и Акаши мог заткнуть парней с первого слова. — Никаких Куроко и Момои до игры. Мы должны победить. За этим ведь приехали. А после этого и уедем. Горький осадочек остался. Во что они превратились? И Кагами тоже. Сыграли с Тецуей последний матч против Голда-младшего, и укатили в Америку по первому зову. Сначала Кагами, но не так больно, ведь Куроко знал о его отъезде с самого начала. До игры. Мог все обдумать. А потом и те пятеро, уже больнее, разрыв не большой — две недели где-то. Скауты вербуют игроков, пока тепленькие. А где же обещание продолжать играть с Куроко? Где бы они не находились, с кем бы не играли, всегда есть якорь, о который споткнется каждый из них. И это Тецуя. Только вот, теперь сдается, что это не он им не нужен, а они ему.