***
Когда Куроко разлупил глаза, было уже пол двенадцатого. Солнце прожигало зрачки, и он подтянул одеяло под самое горло, разворачиваясь лицом к стене. Хорошо. Он и забыл, что днём в этой спальне жарче, чем на экваторе. Нужно было позаботиться об этом заранее и задвинуть жалюзи после приезда, но как-то Тецуе хотелось побыстрее произвести на девочек хорошее впечатление, а от вида стеклянной стены и ночного города даже Ханамия потек. Сегодня у Куроко свободное утро, и, кажется, он уже его проебал. Вечер для него закончился как обычно. Его отрубило почти сразу, как началось веселье: когда он вышел, стянул резинку и так и не узнал кончил Ханамия или нет. Выпитая на пару с барышнями бутылочка красного полусухого вогнала его в сонливость, и ко второму заходу с Ханаби — он сам выпилился. Взял самоотвод, как сказал бы Ханамия. — Надеюсь, Макото ее не обидел, — подумал Тецуя, выгибаясь, чтобы потянуться после сна. Ханамия работал в офисе. Молодой, успешный, перспективный брокер. Можно было бы спросить на кой чёрт тот связался с Куроко, когда он был ещё никем, но дело в том, что Куроко ещё со школы запал Макото в душу — высосал ее и отымел вместе со своими чудесатыми друзьями. Но, то другая история. Друзьями они никогда не были. А если и были, то как-то слишком быстро проскочили этот этап, переходя сразу к десерту. Сегодня второе октября. День без концертов, но и без этого у Куроко заебись проблем. Надо как-то ликвидировать последствия вчерашней попойки, принять душ и пожрать, чёрт побери. Надо подниматься. Ожидаемо, Ханамия смотался восвояси, как только получил то, зачем пришел. Он не остаётся на ночь, обосновывая это тем, что от квартиры Куроко до его работы хрен знает сколько времени надо ехать, а работать дома Макото не привык. Выходит какой-то тупой способ послать партнёра на хер. Ненавязчивость. Главная положительная черта Ханамии Макото. Которую, впрочем, полностью затеняет его искрення любовь к сарказму, вызывающая желание самолично отправить его на тот свет, ставя жирную точку после слова «мразь», описывающего его жизнь и его самого. Но к этому привыкаешь. И Куроко привык, и Имаеши привык, и Хайзаки привык. Такой вот человек. Зато со своим мнением. Гостиная была почти разгромлена. Вот, где Ханамия решил продолжить вчерашний вечер, когда уснул Куроко. Столик возле дивана опрокинут, а ковер на полметра сдвинут в сторону. Видимо они шли не глядя и, подскользнувшись, упали через перило на диван. Плед сброшен на пол, подушки тоже, бедная глоксинья едва пережила эту атаку: была ранена, но не убита. Если бы они разрушили ещё и единственных цветочный горшок в доме Тецуи — Ханамия получил бы по щам. — Макото. Благодарю, что хоть дверь закрыл. Куроко пошел дальше. Кое-как приняв душ, Тецуя сгреб уже просохшее со вчера постельное белье и забросил его в стиральную машину. Он всю ночь проспал на простыне, пропитанной кровью — класс. Чего ещё не достает в его распрекрассной, размеренной жизни? Конечно же баскетбола. Новость о том, что скоро состоится матч Поколения Чудес против команды японской национальной баскетбольной лиги освещался почти так же красочно, как и конец тура Тецуи в новостях. Поколение Чудес... Куроко даже не хотел вспоминать о них. Дьявольские отродья. У него новая жизнь, новая работа, друзья, и, в целом, — он собой доволен. Настолько, что давние боли и зуд на правом запястье больше не беспокоят. Но, он все ещё держит при себе парочку лезвий — на всё про всё. Сбросив Ханамие сообщение с благодарностью за вечер, и получив короткое «Да-да...», Куроко заметил среди других своих писем совсем не то, которое ожидал там увидеть. Вернее, он вообще не ожидал его увидеть. СМС от Момои «Надо встретиться!», отправленное вчера вечером с намеком на сегодняшнее утро. Само то, что Момои поставила знак восклицания в конце уже давало повод заволноваться, но Куроко, как всегда, все равно. «По расписанию.» — отвечает он, не ожидая скорого ответа. Ведь он-то по сути прав. Они же не разговаривают. Лет пять назад всё было иначе. Куроко, Такао и Момои. Поддерживали связь, ходили на ночевки, играли в карты, отрывались, а как только закончилась школа и начался колледж — от этого и след простыл. Конечно, с подачи Момои, они вдвоем ещё собирались на ужины или прогулки с кофе по выходным раз в мецяц, но с прошлого года количество их встреч ограничилось до четырех в год — один раз на сезон: тридцать первого октября, января, апреля и июля. И Куроко это вполне устраивало. А однажды, Момои забеременеет, и они прекратят эти бессмысленные скитания. У них нет будущего. Детство закончилось, а Сацуки ещё живёт в нем. «Парк Синдзюку. Это срочно.» — очередное сообщение. Куроко уже желел, что дал Сацуки свой номер. Момои точно не хочет, чтобы Куроко закончил обед. Зачем ей это только понадобилось? Знает ведь, что Тецуя не согласится. Да, он в Токио, да, это крутили в новостях, да, у него свободный день, и место она выбрала удобное — в соседнем районе. Добраться можно пешком. И так ясно о ком она будет говорить. Мерзко. Ханамия просил его не налягать на таблетки, но без них, Куроко точно не может жить. Антидепрессанты. Заменяют ему курение и наркотики, но не алкоголь. Вгоняют в лёгкую дрёму так, что снова можно продолжать дышать. «19:30 — не раньше.» — пишет Тецуя, и на этом их разговор окончен. Вновь хочется взяться за лезвие. Когда-нибудь его окончательно доведут до ручки, и он полоснет чуть глубже, чем надо. Избавив себя от страданий. Почему всегда он? Разве нельзя было найти другого? Идиоты... Момои красивая. Время как будто застыло, и они вновь в средней школе. Он вновь покупает мороженное, Аомине вновь разговаривает с ним по-человечески, не срываясь и не уходя в себя. Акаши ещё не Император, Ацуши ворчит на него из-за его неумелой игры, Мидорима читает лекции об основах паса, а Кисе все так же виснет на нем. Сейчас Кисе не будет виснуть на Тецуе. Куроко ему не позволит. Да и он сам не дурак, чтобы повторять такое... — Добрый вечер, — говорит Тецуя, у входа в парк. Он пришел вовремя. Момои как всегда ждёт его, улыбаясь. В руках держит картонную подставку с двумя стаканчиками кофе на вынос. Плечи дрожат от лёгкого осеннего ночного ветерка или от незабываемой встречи. Сацуки исчерпала лимит. Следующий их разговор произойдет зимой. Этого времени как раз достаточно, чтобы накопить новостей и за час или два в шумном баре поведать их все. Или столько, сколько потребуется. — Здравствуй, Тецуя, — он берет кофе из ее рук, стараясь не прикасаться к коже, и они ступают вперёд. Обычно им достаточно два больших круга вокруг центрального кольца, чтобы прополоскать друг другу косточки. Но бывает и три — если Момои увлечется. Она с бо́льшим энтузиазмом задаёт вопросы, и с таким же рвением отвечает на них, а Тецуя чаще помалкивает. — Как... твоя работа? — спрашивает Сацуки в пол голоса, немного смутившись. Собиралась начать не с этого. — Отлично, — отвечает Тецуя не поворачивая головы и отпивает глоток кофе. Без молока, без сахара. То, как он любит. Его научили любить такой кофе. Куроко чувствует, что нужно что-то добавить. Момои ждет. — Завтра утром первый прогон. Нужно быть в форме. Момои выдыхает, до этого затаив дыхание. — А как твоя семья? Бабушка? — Отлично, — повторяет Тецуя, ожидая когда же плотину, наконец, прорвет и она заговорит о них. Она точно хочет поговорить о Поколении Чудес. Без шансов. Либо Момои сама поднимает эту тему, либо они продолжают неловко поглядывать по сторонам, дыша свежим воздухом, как чужие друг другу люди. — Вчера я говорила с Дайки! — набравшись смелости, одним выстрелом, сообщила Момои. — Как бы не так... — прошептал Куроко, утопая в кофе. Момои работала горничной в отеле где расположилась команда. И будет работать там ровно до того момента, как помолвленный с ней итальянец не увезет ее в свою страну, и девушка больше не вернётся в Японию. — Я сказала ему, что они тупицы, если бросили тебя, что это того не стоило и ты страдал... — Сацуки не легко давались эти слова, но вчера, Куроко уверен, — она себя не сдерживала. — И как же он ответил? — без особого интереса спросил Тецуя, но пальцы крепче обхватили стаканчик. — Объяснил, что ты сам их спровоцировал, нужно было слушаться. И вообще, всё что с тобой произошло — только твоя вина, — Момои подняла на него голову. — Но я не понимаю к чему... — Вот и прекрасно... — на секунду Тецуя потерял контроль, окончательно сжимая кулак и проливая на пальцы остатки теплого кофе, что внутри. — Спасибо за информацию, Сацуки, — процедил он, быстрее зашагав к выходу из парка. Момои не гналась за ним. Сам виноват. Тецуя получил всё, что хотел. Гнев лился через край и он едва не плача, как обиженная девочка, выбежал из парка на освещенные улицы. Возвращался домой. Они его ещё узнают...***
Это называется сталкинг. Навязчивое внимание к человеку, его преследование. Карается законом. Кагами бежал вдоль трассы, недалеко от собственного дома не в силах выкинуть из головы Куроко. Это уже помешательство какое-то. Он превращается в Кисе. А может, в этом и виноват Кисе. Весь день неустанно трещал о жизни Тецуи и его карьере без них. Достал. Начал петь в восемнадцать — после окончания школы. Это значит, что как-то пришлось перекантоваться ещё год в Сейрине. А так же это значит, что он-таки играл в баскетбол. Возможно. Не выезжал из Токио до двадцати лет, пока не окончил обучение у мастера вокала и не написал первый альбом. Сейчас закончил тур в поддержку второго альбома, Рёта сказал, что Тецуя оставил пост на официальном сайте с продажами дисков: «Накопилось достаточно бывших, чтобы записать новый альбом». Маразм. На Ютубе много видео с живых концертов, а в клипах, он чаще эксплуатирует статичные графические илюстрации с движущимся фоном или их же, но трясущихся в такт бита, или, под конец, изливает весь смысл песни в типа-мультфильме в стиле аниме со вставками какого-то диалога персонажей в промежутках между припевами и основным текстом. Это модно. Кагами оценил. Послушал. Сохранил. Нажал на повтор. Не может, к тому же, не удивлять способность Тецуи заводить себе подружек. На форумах так оживлённо обсасывают тему его новых романов: хейтят девочек, которые его бросают, хейтят девочек, которые рядом с ним, хейтят вообще всех, кто к нему прикасается. Но его самого никогда не травят. Какая-то безответная любовь получается. Куроко описал ее в новой песне «Фанатка», поя от лица девочки-яндере, которая тайно влюблена в него, но появляется другая — более настойчивая, и яндере ее убивает. Очень много фото где Тецуя приобнимает или целует девушек, иногда смотря в камеру. Он идёт за ручку с ними, сидит где-то в кафе или в зале спортивной площадки, или возле киоска они что-то вдвоем покупают. На одном из таких снимков Кагами мог поклясться себе, что видит Момои. Она совсем не изменилась. Если Тецуя и не играет в баскетбол как раньше, что не желательно, то он хотя бы смотрит игры. Уже что-то. Кисе сделал предположение, что если разложить его песни по словам и как следует вникнуться, то можно разобрать все его конфликты с этими девочками. Причину слива отношений, как сказал Аомине. На форумах тоже не тупые девки сидят — всё поняли. Реализуют. Строят теории. Одна из первых песен это «Заткнись и плачь» о бывшей Хануоке Сато — сейчас модели. Тут же приложено фото длинноногой блондинки, одного роста с Тецуей. Куроко говорит, что он, конечно, манипулятор, но та ловко свертела ему голову, гнала на него за свои провалы, но он не винил ее, а хотел бы увидеть то дерьмо, в котором она погрязла, с ее стороны. Куроко пытался сохранить их отношения, но они расстались, так что пусть заткнется и плачет. Другой шедевр — это «Почему ты любишь меня?» о Танабе Изуми, где Тецуя поет, что ненавидит всех ее друзей и ее родителей, и надеется на то же в ответ. У нее точно не все в порядке с головой, если она хочет быть с ним. Они ссорись, и она била его, пока не приходили полицейские. Меняла замки в их квартире, выгоняла его, но никогда не обвиняла. Так спрашивается, почему Тецуя любит ее, когда она его не любит и, почему она нужна ему, только когда он ей не нужен. Кошмар. Его друг притягивает к себе страшных женщин. Тецуя вообще любит обсирать бывших. Судя по песням. Видимо какой-то комплекс. Но есть и раздвоение личности. Айано Фудзита — «Ангелы не плачут». Едва ли не единственный трек, где Тецуя по-настоящему счастлив, а фанаты не беснуются от каждого их передвижения. Он действительно ее любил. Сравнивал с ангелом, и говорил, что этот уродливый мир обрезал ей крылья и Тецуя не мог на это смотреть, и остаться рядом тоже не мог. Ей был нужен лишь тот, кто сможет простить ей все грехи и спасти ее жизнь, но с каждым разом становилось все труднее. Куроко разошелся с ней два года назад оставаясь друзьями, но сейчас об Айано ничего не слышно. Всего месяц назад Куроко признался в том, что он бисексуал, когда выпустил песню «Керасин», где пел не о любви к ней, а к нему. До сих пор эта песня в японских топах, и у Кагами в плэйлисте. Би? Серьезно? Хренов шоу-бизнес... Вполне в новом стиле Тецуи — мрачной обречённости. О неразделённой любви и желании выпить керасина, ведь он дешевле, чем терапия. Что за ирония? Вот бы был какой-то способ связаться с Тецуей лично, до игры, а не по приказу — после. Что-то подсказывало Тайге, что после, они его уже никогда не найдут, или найдут, но он пошлет их на хер. С таким графиком тренировок — это почти не реально, игра через три дня, но всё же... Он даже вышел пробежаться для того, чтобы отвлечься. Был вечер. Около восьми часов, или что-то вроде того. Вечерние прогулки расслабляют. В ушах грохочет музыка, и он бежит вокруг кафешки к улочке где меньше людей и можно не сковывая движения, войти в привычный для себя темп бега. В какой-то момент музыка на секунду прерывается от входящего уведомления, и продолжает играть дальше. Нужно посмотреть. Это может быть Акаши или тренер с очень важной информацией на завтра. Во входящих значилось одно СМС от неизвестного отправителя. Номер не японский. Может спам? Или вирус? Массовая рассылка? Нет текста — только видео. Но это был бы не Тайга, если бы не рискнул и не глянул, что же там такое. Переходя на быстрый шаг Кагами нажимает «плэй». Коротенький ролик минут на пять был таким горячим, что в штанах мигом стало слишком тесно. Кагами сперва опешил и остановился, но через секунду ускорился, вновь пустившись в бег, на ходу досматривая видео. — Это член, — мимовольно поразился Тайга. Член входящий в тугую задницу. Лучше просто некуда... С пол минуты картинка транслировала только этот процесс. Размашистые сильные движения. На фоне Кагами мог слышать шумы — это стоны, понял он, от чего возбуждение ещё больше отдалось в паху. Воображение само подкидывало вгоняющие в дрожь илюстрации. Крепкая рука придерживала, сжимала ягодицу, плавно скользила к почти белой пояснице. Свет вокруг приглушенный, с отблеском неона где-то позади. Большой палец обрисовал одну и другую ямочки на ней и надавив, заставил тело парня под ведущим опуститься ниже, прогибаясь и разводя колени. В том, что это парень, Кагами был уверен ещё до того, как экран переместился по спине вверх, скользя по забитом татуировками плече и перевязанном эластичной лентой правом запястье пасива, задевая черные растрёпанные волосы. Он даже не видел, что его снимают. Уткнулся носом в щель между двумя подушками, а согнутые в локтях руки сжимали простыни. Снимающий поглаживал мальчика по спине, проходился по ребрам, а тот что-то стонал, вроде как имя, которое нельзя было расслышать. Он провел пальцами по шее, зарываясь в отросшие волосы, резко сжал их в кулак, заставляя повернуть голову. Кагами едва не выронил телефон. Он уже видел этот точеный профиль. Впалые щеки, светлую кожу, пирсинг в ушах и носу, только брови на этот раз сведены не от напряжения, а от иступленного наслаждения. Куроко. Вдруг, Кагами, задевая что-то ногой, спотыкается, но не падает, как ожидалось, а успевает ухватиться за железные прутья забора, больно прикладываясь к ним плечом. — Какого... — слышит Тайга рядом. Обернувшись, Кагами едва ли второй раз не сходит с ума. Тецуя. Живой и во плоти. Поднимает кепку, которую Тайга благополучно сбил, бежав не глядя на дорогу. — Веселишься, смотрю, — Куроко раздражённо оттряхивает поднятый предмет одежды. — Тецуя... — все что может выдать на данный момент Кагами. — А бежал, чтобы стояк сбить, — продолжает говорить Куроко. Больной ублюдок. Это он добавил уже взглядом, когда заметил его проблему, водя взглядом по нему сверху донизу. — Это не то, что ты подумал! — всполыхнул Тайга, красный, как рак и горячий, словно уголь. — Тогда всего доброго, — парень разворачивается, и уходит прочь по улице. — Нет! — кричит вдогонку Тайга. Видео уже закончилось и Кагами судорожно вынул наушники из ушей. — Стой... Тецу... Надо поговорить. — Поговори с кем нибудь один, — отвечает Куроко, когда Кагами нагоняет его. — О чем я с тобой могу разговаривать? Тайга пасует. — О нас... — предполагает он. — Ты можешь прийти ко мне завтра, — не останавливается. — Адрес тот же, что и всегда. Я не живу в отеле. — Нет, — безвозвратно отказывает Куроко. — Тецуя, это неправильно, — Кагами выпрямляется, разводя руки. — Ты не сможешь игнорировать нас вечно. Куроко фыркнул. — Я попытаюсь. Ты меня не знаешь. Кагами разбегается и встаёт перед Тецуей лицом к лицу. Тот на голову его ниже и в два раза меньше. — Тогда позволь узнать тебя. Любое место. Где скажешь. Куроко вздыхает, поднимая глаза. Взгляд почти такой же, что и в аэропорте. — Кагами-сан, вы куда-то шли? Вот и идите. У меня тоже работы по горло. Как-то очень двусмысленно прозвучала эта фраза от его лица, после просмотренного видео. Даже официальное обращение не смутило Кагами сильнее. — Один шанс! — Тайга перестал за ним идти. — Я ведь тебе ничего не сделал! Куроко не ответил и не обернулся. Кагами смотрел ему вслед. С чего бы такое поведение? Разошлись же по-хорошему, а сейчас Тецуя строит из себя недотрогу. Независимого артиста. Тайга пошел назад. Может действительно оно и к лучшему. От шестерых он точно не отобьется простым «проваливайте». Подождем. Телефон снова вибрирует от уведомления. На этот раз в директ Инстаграма. Страница верифицирована. Это Куроко. Прислал координаты. Совсем близко — в соседнем районе. Что, передумал? Телефон вибрирует ещё раз. «19:30 — не раньше». Кагами с полуулыбкой проводит пальцами по последним словам. «Не раньше».