***
Это был один из самых долгих саммитов Пяти Каге в истории. Обсуждение всех деталей занимало много времени. Попытка наладить доверительные отношения между несколькими деревнями занимала ещё больше времени. Но это было легко объяснимо. Не один Каге не мог лишний раз рисковать безопасностью своей деревни. Но некоторые подвижки всё же были. Деревни договорились о совместных учениях и создали несколько дежурных постов в пяти странах, в которых присутствовали шиноби из нескольких деревень. Официально слово «война» не звучало, но повисло в воздухе. Поэтому была важна каждая крупица информации, получаемая разведкой, и козырь Конохи в лице Джирайи, собирающем информацию практически в самом центре событий — деревне Дождя. Сам саннин предпочитал не возвращаться лишний раз в деревню, а передавать полученную информацию через курьеров, которых по мере необходимости присылала Хокаге. Именно так Какаши, которому досталась роль курьера, и Джирайя оказались в богом забытом баре недалеко от границы страны Огня и достаточно далеко от Скрытого Дождя. Хатаке, наверное, первый раз в жизни видел любимого писателя таким пьяным. Он знал, что работа шла исключительно медленно. Не просто из-за необходимой осторожности, но и из-за того, что несмотря на все их старания личность главаря Акацуки оставалась тайной, пока Джирайя не увидел Конан. Тогда произошел большой прорыв, ведь жабий отшельник мгновенно узнал в ней одну их трёх сирот, которых когда-то обучал. — Если ты когда-нибудь снова увидишь, как я пытаюсь учить ребёнка, — произнёс саннин, разглядывая остатки саке на дне стакана, — просто дай мне в глаз. Я плохой учитель, никогда не довожу дело до конца. Я мог бы привести в пример Минато, но Кушина явно имела на него больше положительного влияния, чем я когда-либо. Про Джию и Наруто даже говорить не стоит. Я оставил троих детей в чёртовой зоне боевых действий, а потом подвел ещё троих. На твоём месте я бы и близко не подпускал меня к Юки. — Вы приложили много усилий, чтобы исправить это. И достаточно важны в роли учителя. При ином раскладе Минато-сенсей никогда не попросил бы Вас стать крёстным. И Джия и близко не подпустила бы Вас к Наруто, если бы хоть немного сомневалась, — негромко ответил Хатаке. Утешать он явно не умел. — Она слишком добра к людям, — кивнул эро-саннин, подливая себе ещё саке и выпивая всё залпом. — Вы знаете Конан. Только Вы можете указать им верное направление. Подумайте, чего они хотят. Что мог пообещать им Мадара, — напомнил о важности полученной информации Копирующий. Джирайя тяжело вздохнул и тоскливо посмотрел на пустую бутылку. Хотелось напиться до беспамятства, но в данных обстоятельствах он решил с этим повременить. — Они точно не хотят войны. Но их действия говорят об обратном. Прошло слишком много лет. И меня волнует, что до сих пор я видел только Конан. И все эти тела, которые привозят в башню. Попробую ещё что-то разузнать. Хатаке кивнул, признавая его правоту. Данных действительно было мало. Но они уже узнали личность ещё одного Акацуки, а может быть и троих. Во всяком случае это уже был прогресс.***
Джия нервно перебирала небольшие книжки, аккуратно раскладывая их на две стопки. Взгляд примагничивался к одной из стопок, которая была чуть больше. Дневники предыдущих Джинчурики. Это правило было введено ещё Мито Узумаки. Все Джинчурики обязаны были вести дневники, чтобы передать свой опыт и знания следующим носителя Девятихвостого. Джия многие годы вела дневник вместо Наруто. Но сейчас он достаточно вырос, чтобы понимать важность этого, и мог вести записи самостоятельно. Но нервничала девушка не по этому поводу. Отдать дневники Кушины и не раскрыть имена родителей было невозможно. Реакцию брата было сложно предсказать, но и откладывать было больше нельзя. Мыслями девушка вернулась на два дня назад, когда Цунаде всё-таки дала долгожданное разрешение на то, чтобы рассказать правду о родителях. — Я хочу отдать Наруто дневники других Джинчурики, — сказала куноичи, едва переступив порог кабинета Хокаге. Взгляд Цунаде автоматически метнулся к шкафу, где, как знала девушка, хранилось несколько бутылок саке. И тяжело вздохнула. — Ты знаешь правило, касающееся ваших родителей, — мягко сказала женщина. — Третий назвал это секретом S-класса. Никто не должен был говорить ему, кто его родители, пока он не будет готов. Ты не можешь отдать дневники Кушины и не раскрыть секрет. — Цунаде-сама… — Мне никогда не нравился приказ Третьего Хокаге заткнуть рот всем, кто знал родителей Наруто, — грустно улыбнулась женщина, глядя на портрет Четвёртого. В какой-то степени все понимали, почему существует такой порядок. Минато нажил много врагов на войне. На самом деле их было так много, что было немыслимое количество людей, которые не хотели бы ничего больше, кроме как убить его ребёнка, просто чтобы отомстить ему. Неважно, что Минато мёртв. Убийство ребёнка стало бы идеальной местью. Тогда имело хоть какой-то смысл не рассказывать об этом ребёнку. Он мог невинно проболтаться об этом любому, кто слушал, и если бы не тот человек узнал, он был бы в опасности. Тогда это имело смысл. — Цунаде-сама, я думаю, что дневники помогут Наруто понять Девятихвостого. Никто из ныне живых не может помочь ему с этим. — Скажи ему, — сказала Цунаде, ставя бутылку саке на стол. — Я официально даю тебе печать одобрения Хокаге, чтобы ты сказала ему. Ему всё равно давно надо было сказать. Даже если это не касается дневников Джинчурики.***
— Сестрёнка? — Наруто вежливо постучался, возвращая девушку из воспоминаний. — Ты хотела поговорить? — Садись, — кивнула она на место напротив себя. — Это долгий разговор. Подросток опустился на указанное место и замер в ожидании. — Ты знаешь, кто такая Мито Узумаки? — аккуратно начала диалог девушка. — Жена Первого Хокаге, — уверенно ответил Наруто. — И Джинчурики Девятихвостого, — добавила Джия. — Когда Кураму запечатали в неё, она начала вести дневники, чтобы помочь другим. Такие дневники обязан вести каждый Джинчурики Девятихвостого. С этими словами она махнула рукой на одну из стопок. Наруто кивнул. Информация в этих дневниках и правда могла помочь ему совладать с силой Девятихвостого демона. — А что с моими дневниками? Я ведь не знал, что их надо вести, — озадаченно спросил он. Было невозможно восстановить всю его жизнь, чтобы записать в дневник. — Я вела их за тебя, Джирайя сделал несколько заметок во время вашего путешествия. Я отдам их позже, — пояснила Хатаке и, тяжело вздохнув, перешла к другой части, — Как ты уже знаешь, предыдущая Джинчурики погибла десятого октября почти семнадцать лет назад. Мало кто знает, что она была беременна, и ребёнок родился десятого октября почти семнадцать лет назад. — Девушка замолчала, позволяя брату сделать правильные выводы. — Мама? Мама была Джинчурики? — хрипло спросил он. — Да. Её звали Кушина Узумаки. — Куноичи протянула ему одну фотографию, на которой были запечатлены жена Четвёртого и его дочь. Глаза подростка были прикованы к её лицу, когда он водил пальцем по её изображению, словно пытаясь запечатлеть её образ в памяти. Джия молча наблюдала за ним в течение нескольких минут, прежде чем наконец сказала: — Ты очень похож на неё характером. Наруто быстро поднял на неё пустой взгляд. Джия не знала, хороший это взгляд или плохой. Он понятия не имела, как Наруто отреагирует на эти новости. Всё, что она могла сделать, это продолжать болтать о Кушине, как будто от этого зависела её жизнь. Наруто перевёл взгляд на фотографию рыжеволосой женщины. — А папа? Как его звали? —нетерпеливо спросил подросток, наконец дорвавшись до правды. — Минато Намикадзе, — произнесла девушка и протянула Наруто фотографию, где были запечатлены Минато, Кушина и сама Джия. Глаза Наруто внимательно изучали изображение. Миллиметр за миллиметром. Будто он боялся, что фотографию отберут и больше никогда не вернут обратно. — Минато Намикадзе — это Четвёртый Хокаге, — прошептал подросток. — Я — сын Четвёртого Хокаге… Мой собственный отец запечатал во мне Кураму. Зачем? — В глазах парня стояли слезы. — Наруто, посмотри на меня, — мягко произнесла Джия. — Мы так сильно ждали твоего появления, ты даже представить себе не можешь. Они так хотели большую семью. Мы жили в небольшой квартире, но планировали переезд в дом побольше. Чем ближе была дата родов, тем больше разговоров велось только о тебе. — Девушка сама не заметила, как начала плакать. Она рассказала ему всё. Описала комнату, рассказала про планы, которые строили их родители. Объяснила про печать и про то, как и почему погибли их родители. — Папа знал, что жизнь Джинчурики полна сложностей. И он не хотел для тебя такой жизни. Но в той ситуации у него было не так много вариантов. Ты должен был стать героем, но в ту ночь погибло слишком много жителей. И всё пошло наперекосяк. Они долго просидели в тишине. Слишком много информации. — Я всегда думал, что ты преувеличиваешь, рассказывая о героизме родителей, — хмыкнул Наруто, наконец прерывая тишину. — Но никогда не думал, что правда будет такой. — Я понимаю, — слабо улыбнулась девушка. — Тебе есть, о чём подумать. Если хочешь, я отдам тебе альбом с фото… — Спасибо, — перебил её Наруто. — Пока я тебя слушал, то понял, что никогда не благодарил тебя за всё, что ты для меня сделала. Я помню приют, и хоть и был совсем маленьким и не могу этого помнить, но помню время, когда мы там жили. Я помню, что было очень холодно, страшно и одиноко. Я помню, что воспитатели кричали на меня. Они называли меня демоном и чудовищем, но я не сделал ничего, чтобы заслужить подобное отношение. Никто не обнимал меня, не рассказывал мне сказок. Мне было очень страшно и этот страх пропадал только тогда, когда ты возвращалась в приют. А потом мы уехали оттуда. — Подросток сглотнул. — И с тех пор мне никогда не было холодно, страшно или одиноко. Спасибо, что ты всегда была рядом. Спасибо, что показала мне, что я заслуживаю нормального отношения. Благодаря тебе я не перестал верить в людей. Спасибо, что всегда поддерживала и защищала меня. Спасибо, что всегда видела во мне меня.