Отвернись и смотри

      Ричард устал. Сначала он устал от их стандартных активностей для слепых, и его проницательный ассистент принялся выдумывать для них новые. Что только ни делал, даже возил в свой район и рассказывал, где какие следы гари или краски на домах, что гласят надписи и какие прямо рядом шикарные стрит арты.       Ещё ему понравилось идти в наушниках по улице под чутким контролем Гэвина, но будто в совершенно ином пространстве, в той атмосфере, в том мире, что создавала играющая в ушах музыка, сменяя пейзажи, как не сумел бы реальный мир. Гэвин явно специально выбрал песню, которая раздавалась мощно и стремительно, каждый припев твердя, что при любых неудачах всегда можно встать. «Разве ты не слышишь крики тысячи голосов, что жаждут видеть твой успех? Так дай же им, во что верить»* — твердил голос, и по коже невольно разбегались мелкие мурашки, начинаясь на руках и перебираясь по позвоночнику к голове. Что-то в этом было. Будто внутри тебя и правда огромная толпа, с интересом наблюдающая за тобой и искренне болеющая за твою победу. Не хочется их разочаровывать…       Но, пожалуй, больше всего его зацепил их поход на крышу его собственного дома. От осознания, где они, его будто шатало, было страшновато, что он вот-вот свалится. Но его подвели к бортику и направили к нему ладони, чтобы он смог сам почувствовать преграду. Когда же он выпрямился, его крепко обняли сзади, скрещивая руки на груди и не давая качнуться вперёд, теряя равновесие. В лицо дул прохладный расслабляющий ветерок. Все звуки улиц, к которым он привык, звучали отдалённо, доносились все сразу откуда-то снизу, с разных сторон. Поток машин, что стихал, тормозя на светофорах, и раздавался какофонией, когда эта череда трогалась с места. Отдельные мотоциклы и грузовики вычленялись из шума, точно сигнализируя о своём местоположении в пространстве. Дальше шли долетающие куски и интонации разговоров прохожих, лай собак, крики загулявшихся детей. Ощущение, что ты над всем городом сразу, слышишь и знаешь всё, следишь за всем, при том же ты лишь наблюдатель. Никого поблизости, никто не помешает. И рядом только один мужчина, всё так же надёжно удерживающий его в их воображаемом полёте. Ричард глубоко вздохнул и улыбнулся. Они стоят на вершине. Вместе. На открытом воздухе и в то же время обособленно, в такой уединённой, почти интимной атмосфере. Найнс повернулся, от чего объятия сзади разжались, давая ему двигаться, но придерживая для безопасности. И только он потянулся ближе, набрал воздуха, хотел что-то сказать… как его повели к выходу с крыши, мол, поздновато уже.       Ричард устал. Теперь он устал пытаться вернуть то настроение, что образовалось между ними тем музыкальным вечером. Рид будто избегал, перебивая его и без того робкие попытки к сближению. Каждый раз стоило им оказаться в подходящей обстановке, в говорящем безмолвии, как по пространству пускалась трещина, осаживая замечтавшегося Ричарда. Нет, компания Гэвина ему нравилась, но он всё равно чувствовал себя одиноко. Накопилось за столько лет. И вот рядом с ним тот, кому он доверяет ключи от своей квартиры, даже оставшиеся у него органы чувств полностью в его власти, но между ними ещё порог. Дистанция, которую никак не удаётся за раз перешагнуть, постоянно возвращаясь на исходную.       А фантазия Гэвина тем временем всё не угасала. Посмотреть фильм было, конечно же, его блестящей идеей. На удивление, при этом он даже помнил такую важную деталь, как то, что смотреть получится лишь у него. Он заверил Ричарда, что сможет пересказать ему происходящее на экране достаточно подробно, потому что фильм стоит просмотра. Найнсу было такое в новинку, так что он из любопытства согласился. Он верил в способности Гэвина. Раз уж он так расхваливает этот фильм, значит этот вечер того стоит. В любом случае, слушать его, да ещё и с близкого расстояния, вписывалось в его планы.       Задумку свою Гэвин готовился реализовать как можно лучше. Для начала нужно было устроиться поудобнее: на диване перед телевизором, а не ютиться у экрана компьютера. Всё ведь по-настоящему. Пока он искал фильм и переносил его на нужный экран, он отключил звук, чтобы голосовой помощник Ричарда не раздражал. Ему полностью вверили рабочее место, поэтому он не отказал себе в удовольствии буквально глазком посмотреть какие-то фотографии, историю браузера — пусть не страдающий любопытством первым бросит в него камень. Он заметил для себя кое-что, как и подметил хорошо помятую визитку, в спешке затолканную под экран. Он сфотографировал её на потом. Сейчас было не до детективной деятельности, побаловались и хватит. К тому же, сейчас среди предпочтительных взаимодействий с Ричардом первыми в списке стояли далеко не длительные дискуссии.       Нужный фильм найден, кинозал на двоих с диваном оборудован, атмосфера обустроена. Всё должно быть на высоте, чтобы Ричарду было комфортно. Чтобы ему понравилось. Потому что, когда хорошо ему, Гэвин тоже чувствовал невероятное удовлетворение. Между ними был симбиоз, и Гэвин, как наркоман, старался сделать Ричарда счастливым, получая свою дозу радости за него, а вместе с этим и за то, что его жизнь обрела смысл с ним. Он привязался к Ричарду и готов был на руках его носить, закрывать от дождя — всё что угодно для него, лишь бы эта эйфория не спадала, лишь бы снова увидеть, как он лучезарно улыбается в благодарность, ощутить прилив сил. И Рид добивался своего раз за разом, искал новые пути, уходил с головой. Он искал работу, где бы его не то, что уважали, хотя бы не трогали, а нашёл себе человека, с которым готов разделить хоть всё своё время. Будто находясь под зонтиком от всех проблем, в светлом оазисе среди грозы, где главным светилом был Ричард. Он даже не помнил, сколько дней назад последний раз заглядывал в свой мешок с деньгами — вот настолько его голову занял этот парень.       Гэвин задумался и даже не сразу стал озвучивать происходящее на экране. Он поспешил примерно задать обстановку, докидывая деталей по мере возможности. Это был один из его любимых фильмов: про двоих мужиков из глубинки, которые купили дом в лесу, и студентов, которые в тот же лес поехали кутить, но из-за череды нелепых случайностей один за другим умирают, сваливая это на тех двоих, с самого начала посчитав их странными**. Комедия слэшер с элементами ужастика, в общем. И почему-то этот фильм обладал при этом уютной атмосферой, особенно когда одна студентка попала к этим деревенщинам и поняла, как ошибалась на их счёт из-за первого впечатления.       Такое описание показалось Найнсу интересным, и сейчас он и правда с упоением слушал озвучку происходящего на экране и комментарии сидящего слева Гэвина. А ещё повисшую на несколько секунд тишину, когда он, осторожно пробираясь, нащупал ладонь Рида и сжал, а на экране не было активных действий. В ответ его приобняли за плечи, и он уже смелее пододвинулся ближе. Тепло чужого тела отдавалось порханием в душе, и в такой приятной полупрострации он просидел до конца фильма, даже оживившись к кульминации, когда ему тараторили происходящее, перебивая звуки с экрана, чтобы успеть за событиями. Конечно же, всё закончилось на хорошей ноте.       — Ты был прав, — наконец, подал голос и Ричард, когда пошли титры. — Фильм и правда классный. И ужасы, и комедия. И душевный при этом, — он перебирал чужие пальцы, говоря все тише.       — Не то слово. Особенно, если смотреть вместе, — согласился Гэвин, снова растягиваясь в улыбке и рассматривая сидящего почти вплотную парня, его полуприкрытые веки, заходившие в стороны глаза и поджатые губы.       — Гэвин… — шагнул из нерешительности Ричард, обрывая себе пути назад. Он ждал достаточно, ему, как воздух, необходимо было сказать это. Напряжение нарастало, он мог почувствовать его левым плечом, соприкасающимся с мужчиной рядом. — Можно… поцеловать тебя? — с придыханием выдавил Ричард, с надеждой обращаясь в сторону Гэвина.       — Эм-м-м… — тот замялся в неуверенности, инстинктивно отклоняясь назад, будто его снова попросили потрогать его лицо. К этому всё вполне ожидаемо шло. Он видел это, чувствовал, хотел этого, но спускал на тормоза, каждый раз наблюдая замешательство на вынужденно следующем за ним Ричарде. Внутри покалывало, тянуло остановиться, не убегать от того, кто принимает и ждёт его. Кто сам тянется к нему. Но это ведь… немыслимо! Он провёл пальцами по левой стороне, по краю силикона, челюсти и губам, оценивая шансы и отвратительность соприкосновения с бугристыми лоскутами кожи.       Пауза затянулась, рука, приобнимающая Ричи, сползла прочь, и выражение лица того резко сменилось. Так значит, он всё неправильно понял? Эти вечера, перешёптывания, поддержка, держания за руку… по его просьбе. Он сам себе надумал и трактовал просто дружеские действия Гэвина в угоду своим прихотям. Зря он всё это затеял, ой зря!       — О, нет. Прости, пожалуйста. Боже, я идиот, — залепетал Ричард, спешно убирая руку и резво отсаживаясь от Гэвина на другой край дивана. — Прости, я не хотел ставить тебя в такое неудобное положение. Я всё не так понял. Обещаю, это было в последний раз, — он склонил голову вниз, слегка отворачиваясь, но в свете экрана было видно, как он напряжённо ссутулился и смутился. Гэвин ведь не просто так ушёл в тот раз. Конечно. О чём Ричард вообще думал?       Рид поджал губы. Он и сам вовсе не хотел такого для Ричарда, но что же он может сделать? Мужчина вздохнул и поднялся с дивана, комок напряжения в его груди так же решительно поднялся выше. Это невозможно. Невообразимо.       — Надеюсь, ты придёшь завтра. Правда? — подал забитый тихий голос Ричи. Комок оброс иголками, задерживаясь у горла. Рид зажмурился, натужно вздыхая, и сжал кулаки. Невозможно.       Ричард услышал шаги. Однако они не топали спешно в сторону выхода, а медленно остановились прямо перед ним. Его руки лежали на коленях, и он сдавил их сильнее, активно прислушиваясь. Что-то мелко затрещало. Как когда открываешь рот. Он нахмурился, вжался в плечи, глаза забегали по сторонам. Тяжёлое дыхание раздавалось прямо над ним.       Его правую руку вдруг прижали своей, не давая пошевелить, пальцы подхватили его за подбородок и подняли враз изумлённое лицо. Он не успел подумать ни о чём другом, уши будто заложило, когда его губы обхватили чужие. Ричард шумно вдохнул и подался вперёд, отвечая, тут же с головой уходя в водоворот захлестнувших его чувств. Сердце колотилось, кровь прилила к лицу, а в животе что-то приятно запорхало. Мягкие губы Гэвина обволакивали его, сначала ненавязчиво, затем уже смелее, настойчивее, и Ричи наслаждался каждым движением, лёгким касанием языка, тихим причмоком и льнул к Риду ещё ближе. Он напряг правую руку, но её твёрдо удерживали на месте, тогда он поднял левую, осторожно проводя пальцами по лицу Гэвина, чувствуя шершавую щетину и мелкие движения под кожей, когда он углублял поцелуй, жадно захватывая его губы. Найнс зарылся в его волосы, поглаживая большим пальцем скулу мужчины и наклоняя голову. Гэвин же пытался держаться в одном положении, силой заставляя себя концентрироваться и не соскользнуть на опасную зону в порыве чувств.       Он с неохотой отпрянул от Ричарда, оглядывая его блаженное лицо. В ушах звенело. Ладонь его всё ещё покоилась на правой щеке Рида, и он накрыл её своей, нежно оглаживая и целуя в запястье напоследок.       — Конечно же я вернусь, — прошептал Гэвин. Его будто магнитом тянуло прильнуть к парню снова, прижаться и продолжать, продолжать, пока его отвыкшие от ласки губы не будут гореть от пламени, что по щелчку разожглось сейчас в нём.       Взяв со столика отложенный кусок силикона, он вставил его себе в рот и распрямился. У самого голову кружило приятное послевкусие этого вечера, и он широко улыбнулся, идя к выходу. Кажется, сейчас ему ничто не сможет испортить настроение, настолько приятно разлилось тепло внутри. Он чуть было не забыл надеть свою маску на улицу, хотя это движение у него было отработано до автоматизма. В голову настойчиво закрадывались мысли о том, как всё это недолговечно, незаслуженно, не по-настоящему, но он легко отмахивался от них. Потом. Вся меланхолия потом.       Ричард поспешил закрыть за ним дверь, прижимаясь горящим лбом к холодной обивке. На губах ещё остались следы выпущенных, наконец, на волю чувств, он мог вполне реалистично повторить всё по памяти. И он прокручивал этот сладостный поцелуй снова и снова, так и не отходя от двери, упираясь в неё и приобнимая себя за плечи в разливающемся по телу тепле. Даже глаза закрыл от удовольствия, словно так представлялось лучше. Ему тоже не особо хотелось думать, что будет завтра, и после-после, но осознать сегодняшний вечер. Вечер, озаривший его прояснением на горизонте.       Гэвин не лёг спать. Он сидел в кресле, внимательно глядя на фотографию в телефоне и на экран компьютера. Неужели всё тщетно? Неужели его план изначально был обречён? Цена возросла. Цена его нормальной жизни отдалялась от него. И Ричард… Он был в тупике. На этот раз на равных со слепым.