World Peter Parker.

Питер снова идёт по тихому парку, где уже никого нет. Время близится к полуночи, а многим завтра на учёбу или работу. Ему в этом плане повезло, ведь у него получилось поступить заочно в университет. Всё-таки совмещать дела Человека-паука, стажировку в Старк Индастриз и обычную жизнь было бы очень сложно. Особенно сейчас, когда мир только-только привыкает снова жить, лишившись важной части. Пусть это и произошло около трёх лет назад. Они оправились и вновь начали двигаться дальше, пытаясь хоть как-то создать видимость того, что всё хорошо. Да, у них отняли самое дорогое, но это не сломает их. Паркер тоже думал так первое время. Он супергерой, сильный, слишком быстро повзрослевший и потерявший почти всех. Мэй, Мистер Старк, Наташа, Клинт, Мистер доктор. Всех. Остались только Пеппер с Тором и Локи. Кто бы мог подумать, что выживут именно они? Питер с радостью бы отдал свою жизнь за Тони и Стефана, потому что у них наверняка появился бы план, как спасти всех. Да даже если бы не появился, малышка Морган, родившаяся через восемь месяцев после щелчка, росла бы с отцом и в полной семье. И не объяснишь ведь ей, что папа не придёт не потому, что бросил, а потому, что рассыпался пеплом по какой-то далёкой и потерянной планете. Слишком мала для этого. Слишком больно будет всем после. Ему и вовсе не хочется видеть в этих поразительных шоколадных глазах укор и разочарование, которое точно там появится, когда Морган узнает, кто не смог спасти её отца. Даже то, что это не его вина совсем, не помогает справиться с этим. Питер помнит своё возвращение на Землю, будто это было вчера, а не три года назад. Помнит, как бился в истерике, увидев пустую квартиру. Помнит, как не мог нормально спать первые два месяца, сваливаясь каждую неделю от недосыпа в кратковременное забытьё, что помогало, пусть и ненадолго. Помнит, как ещё через месяц пришёл в Башню Старка. Впервые за всё время возвращения. Помнит, как они с Пеппер держались друг за друга, словно ища опору. Хотя так и было. Это начало вытаскивать из болота отчаяния и самобичевания, выкинув затем на берег. Только через полгода получилось вдохнуть полной грудью, ведь срок беременности у Поттс уже был немаленький. После этого началась подготовка к появлению малышки, а там на горизонте появились живые Боги. Потрёпанные в каком-то смысле, но целые. В Башню они приходили не так часто, как хотелось бы иногда, однако, Паркер рад был и этому. Их присутствие успокаивало почему-то, даже безмолвное. Точнее Тор говорил нередко, в то время как Локи старался молчать, предпочитая книгу и считывание реакции. В первые дни это пугало и настораживало, потом стало привычным, да и Лафейсон тоже начал подключаться к разговорам, рассказывая разные истории. Ещё через месяц Питер понял, что может спать. С кошмарами, но спал. Под этот размеренный, глубокий и тихий голос, вспоминая малейшие проявления эмоций на спокойном лице. Через неделю об этом догадался и сам обладатель голоса, когда он случайно заснул рядом с ним во время одной из историй об Асгарде. Ничего страшного не произошло, только вот взгляд зелёных глаз изменился. Неуловимо почти, да и не заметил бы никто. Однако парень приглядывался постоянно именно к ним, из-за чего и уловил. Правда, понять эти изменения так и не смог, замечая всё чаще на себе внимательные взгляды. А потом родилась Морган, и все мысли о чём-то другом вылетели из головы. Не сказать, что Паркер был каким-то экспертом в сидении с детьми. Точнее ничего о них не знал, потому что ни братьев, ни сестёр как-то не имелось. Зато пришлось быстро учиться, за что ему благодарна была Пеппер, на которую всё свалилось. Да он и сам рад был помочь со всем этим, ведь так ощущал себя полезным. Поэтому после школы сидел с малышкой, рассказывая ей сказки, а на ночь слушал их сам, постоянно засыпая на диване в гостиной в дни, когда в Башне гостили Локи и Тор. Питер ни за что на свете не хотел признавать одного: он сдался. Конечно, в какой-то степени для него простительно это, ведь ему ещё нет даже двадцати. Только тяжесть внутри от этого не становится меньше, как и чувство вины. И плевать, что все варианты, казавшиеся достойными, не оказались действенными, а других идей просто нет. Всё равно было ощущение, будто он предаёт тех, кто теперь не с ними. Сейчас уже и с этим чувством Паркер научился жить. Просто по-другому никак. Это именно тот случай, когда или ты, или тебя. Поэтому приходится брать верх над всеми эмоциями и чувствами, пока они не похоронили его под десятитонной плитой из ответственности, вины и сожаления, превращая в какую-то тряпку. Такого ему не нужно. По крайней мере, в данный момент, ведь теперь есть те, кто цепляются за него. Он не может подвести их. Тем более рядом есть те, за кого цепляется сам парень. Возможно, кто-нибудь осудил бы его за такой поступок и выбор, но ему всё равно на чьё-то мнение. Питер видел намного больше, чем было позволено любому другому человеку, поэтому уверен в своих действиях. В этот раз точно. Вздохнув, парень замечает, что зашёл сегодня намного глубже в парк, чем в предыдущие дни. Почему-то страха не возникает, что очень удивляет, но потом причина проясняется. Чуть дальше, на лавочке, сидит одинокая фигура и разглядывает озеро, пустующее в это время. Оно и понятно. Всё-таки ночь опускается на город, а им не сидится дома, что тоже неудивительно, в принципе. Иногда хочется отдохнуть даже от самого себя, не говоря уже о других людях. — Не ожидал увидеть тебя в этой части парка. Обычно ты проходишь мимо, — раздаётся такой знакомый и даже родной голос, заученный до самых тихих нот. Глупо, наверное, получается, но иначе никак. — Сам не ожидал, если быть честным. Просто задумался и оказался здесь, — с полуулыбкой хмыкает Питер и садится рядом с ним, устремляя взгляд на озеро. — Откуда ты знаешь, что я обычно прохожу мимо? — Замечал. Я ведь тоже не впервые в этом парке. В этой части очень редко встречаются люди, поэтому прячусь иногда на этом месте от брата, — со смешком произносит Локи, кутаясь сильнее в пальто, и мельком смотрит на парня. — Выглядишь не очень. — А потом Тор бегает по жилым этажам и спрашивает у нас по десять раз, не видели ли мы одного индивидуума, который любит скрываться от него, — закатывает глаза Паркер, притягивая колени к груди и кладя на них подбородок. — Спасибо, ты тоже. Вчера всю ночь учил материалы, чтобы сегодня закрыть сессию. Поэтому как-то не до марафета было. А ты? — У меня были самые лучшие сны. Даже не знаю, какая из смертей была самой приятной, — кривится Лафейсон и передёргивает плечами, вспоминая кошмар и холод железной перчатки на шее. — Глупо искать меня там, где я со стопроцентной вероятностью не окажусь. Когда-нибудь до него это дойдёт. Лет через двести. — Иногда я даже забываю, с кем говорю. Двести лет, какая из смертей. Наверное, лет пять назад я бы принял всё это за бред, повертев пальцем у виска, а теперь это моя жизнь, где половину Вселенной уничтожают по щелчку пальцев, — невесело усмехается парень, проведя ладонями по лицу, и поворачивается к нему. — Почему ты никому не говорил о кошмарах? Вдруг кто-нибудь смог бы помочь? — Помочь? Мне? Кажется, ты и правда забываешь, с кем говоришь. Кто в здравом уме захочет помогать мне, ребёнок? Тем более сейчас, когда у всех самих проблемы, — насмешливо смотрит на него он, покачав головой. — Тем более ты ведь молчишь о своих. — Потому что это глупости. Сейчас они появляются намного реже, так что всё нормально, — отмахивается Питер, отводя взгляд, и быстро всё обдумывает, кивая самому себе. — Я. Я в здравом уме хочу помочь тебе. Да ты и сам знаешь, что твой голос… помогает мне засыпать. Причём без кошмаров. Поэтому я хочу помочь тебе в ответ. — У тебя случайно не было в последнее время ударов головой? Или, может, сессия всё-таки добила тебя? — приподнимает удивлённо брови Локи, закинув ногу на ногу, и постукивает пальцами по колену. — Я в своём уме, если ты об этом. Нет ничего удивительного в моём желании. Тем более скоро Рождество. Можешь считать это моим подарком тебе, — чуть хмурится Паркер, фырча, и внезапно начинает тихо смеяться. — Точно крыша у тебя поехала, паучье недоразумение. — Нет, просто мелькнула безумная мысль. — Иногда безумные мысли оказываются самыми верными. Как и желания, — пожимает плечами Лафейсон, улыбаясь уголками губ, и смотрит на него с интересом. — Да? То есть я могу сейчас это озвучить, и ты меня даже не убьёшь? — хитро спрашивает Питер, в который раз поражаясь этой улыбке. Ему удаётся не так часто её видеть, но каждый раз остаётся в памяти. Слишком красивой всё же была та. — Довольно глупо задавать такой вопрос, если за три года я этого ещё не сделал, — хмыкает Локи, закатив глаза, и ждёт уже чего-то интересного. И явно не того, что всё же слышит. — Может, поженимся? — Паркер и сам не ожидал такого, ведь в мыслях мелькает совсем другое, но поражённая реакция Лафейсона того стоит. Или его, когда всё-таки звучит ответ. — А давай. Что нам терять? — И правда. Что нам терять?