World Peter Parker.

Он ожидал услышать любые слова в этот вечер. От банального «Я скучал, фей» до «Пойдём скорее, а то спать хочется до ужаса». Только никак не это. Кажется, где-то был немалый просчёт, потому что за полтора года отношений и чуть больше лет знакомства такого, как оказалось, не предсказал бы никто. Ему стоило догадаться, что когда-нибудь такие слова прозвучат, но… даже его ледяное сердце не было готово. — Что, прости? — Я. Тебя. Не люблю. Питер сжимает челюсть, стараясь, чтобы слова звучали уверенно и твёрдо. Да и как они могут не звучать твёрдо? Это ведь правда. Самая правдивая правда, которую он говорил когда-либо. По-другому и быть не может. — Кроха, давай без шуток? Ты наверняка сегодня устал, как и я. Пойдём домой? — Я не шучу. Разве я когда-нибудь врал тебе? Ты ведь в этом деле мастер. Должен понимать, где правда, а где ложь. Лафейсон проклинает себя, потому что да. Он понимает, где правда, где ложь, где чёртова боль в некогда ледяном сердце, что рядом с Паркером оттаивает и разбивается теперь. Только на лице застывает маска, ведь Богам не присущи такие слабости, как открытие эмоций. По крайней мере, не ему. Плевать. Не впервой уже. Справится. Подумаешь каких-то полтора года крепких отношений. Не без ссор, конечно, не без жарких примирений. Без них никуда. А сейчас что? «Я тебя не люблю», как клеймо выжигается на осколках сердца. Наверное, его лицо показалось ему слишком безэмоциональным, раз звучат следующие слова, ударяя по гордости и глупому решению довериться: — Я изменил тебе. С кем — неважно. Поэтому не думаю, что было бы честно продолжать это всё. Тем более ты говорил как-то, что не будешь препятствовать моему желанию расстаться. Это оно. — Да, ты прав. К сожалению. Во всём, — криво усмехается Локи и чуть склоняет голову вперёд, из-за чего волосы падают на лицо. — Раз ты этого хочешь, то отлично. Надеюсь, не пожалеешь. Питер открывает рот, чтобы ответить, но некому уже что-то говорить. Может, это и к лучшему. Кого он обманывает? Никакого «к лучшему» не будет. Больше никогда. Парень не помнит, как оказывается в парке, но по времени не опаздывает на встречу. Да даже если бы опоздал, Хелен не ругалась бы. Понимает, что за разговор ему сегодня предстоял, поэтому удивляется, когда замечает его на лавочке. — Как ты, Пит? — Честно, бывало и лучше. Давно такого не было, — вздыхает он и кладёт голову ей на колени, продолжая бездумно смотреть на пустой пруд. — Что там? Сколько? — Неделя. Может, чуть больше, — еле слышно произносит она, положив ладонь на его макушку. — Я пыталась найти способ, остановить это, но у меня не получилось. Мы могли бы обратиться к Тони, ведь… — Нет, не могли бы. Он в первую очередь механик, инженер. Это не его стезя, а я не хочу видеть в глазах близких обречённость, доктор Чо. Мне жаль, что ты об этом узнала, честно. Будь такая возможность, я бы ни за что не позволил этому произойти, — кривит губы в подобии улыбки Паркер и переводит взгляд на неё. — Я догадывался, что такое может случиться. Не бывает чудес без последствий. Никаких. Даже в нашем мире, где среди нас бродят Боги, маги и какие-нибудь пришельцы, не говоря уже о супергероях. Не в нашем мире, где по щелчку пальцем исчезает половина Вселенной. Но я надеялся на лучшее. — Мы все надеялись на лучшее, а оказались здесь, — устало говорит Хелен, убрав кудряшки с его лба и погладив по нему. — Я не ожидал, что продержусь почти десять лет. Думал, раньше всё это начнётся, — пожимает плечами Питер и смотрит на темнеющее небо. — Знаешь, я очень удивился, когда понял, что укус паука, да ещё и необычного, не убил меня, а дал силы. Правда, забыл, что за всё нужно платить. Поэтому ещё после войны осознал, что всё начало идти не так. Фантомная боль в тыльной стороне ладони стала появляться слишком часто, не говоря уже о головных болях. Потом уже и ты подтвердила, что этот ген медленно убивает меня, «облучившись» мощью Камней. Сейчас я жалею лишь о двух вещах. — Что не можешь пожить дольше? Что не узнал раньше? — спрашивает она, хмуро обводя взглядом озеро, и борется с желанием пойти и рассказать обо всём Старку. Или Локи. Или Стрэнджу. Да хоть кому-нибудь, чтобы помогли, но понимает, что предаст так парня, да и что смогут сделать те? Они даже до сих пор не заметили, что с этим ребёнком что-то не так! — Я жалею, что не могу стереть некоторым людям память, чтобы не было никаких воспоминаний обо мне. И жалею, что причинил невыносимую боль Локи, пусть ради него же, ведь безумно люблю его, — шмыгает носом Паркер и садится ровно, обнимая затем её за пояс. — Спасибо, что рядом со мной сейчас. Я рад, что когда-то познакомился с тобой. — Не смей прощаться, Питер Паркер! Это ещё не конец. Понимаешь? Не конец, — почти жалобно тянет доктор Чо и обнимает его в ответ, утыкаясь щекой ему в затылок. — Я тоже рада, что познакомилась с таким милым и смелым Паучком. Только не сдавайся, Пит. Умоляю тебя. Ты ещё нужен здесь. Мы что-нибудь придумаем за неделю. Питер снова шмыгает носом, качая головой, и смаргивает влагу с ресниц. Насколько глупо то, что он пережил Стервятника, обрушенное на него здание, войну с Таносом и злющего Старка, когда тот узнал о его отношениях с Лафейсоном, которого в этот момент распекал брат? Наверное, ничего глупее нет, но это жизнь. Жестокая, в некоторые моменты счастливая, ужасная книга жизни обычного школьника, Человека-паука, Питера Паркера. И заканчивается она ровно через семь страниц. Пустых или наполненных всякими глупостями страниц. — Боюсь, что нет, Хелен. Мы перепробовали всё, что могли. Больше ничего нет. Этот ген слился с моей кровью, то есть теперь во всём моём теле. Ты видела мою руку. С каждым днём оно всё быстрее подбирается к сердцу. Ампутировать нет смысла, ведь тогда будет уже две беды, — вздыхает Паркер, потираясь щекой о её плечо, и прикрывает глаза. — Всё будет хорошо. Мы справимся с этим, как и со всем остальным. Поэтому не расстраивайся. Умоляю. Мне от этого больнее. — Конечно, ребёнок. Какое расстраиваться? У нас есть целых семь дней, чтобы… устроить тебе невероятные выходные, — натягивает улыбку она и лохматит ему волосы. — Сделаем это? — Естественно. Сходим на каток? Я с детства мечтал побывать там ещё хоть раз, — мечтательно и как-то по-детски тянет Питер, вспоминая почти забытые ощущения. — Думаю, это очень даже выполнимо. И так и есть. Они на следующий день идут на каток, прихватывая с собой малышку Морган, которая напросилась с ними. Хелен наблюдает за ними, медленно катаясь по кругу, пока парень учит девочку стоять на коньках. После он тянет их в лучшее кафе по его мнению, и доктор Чо не может не согласиться. Оно и правда лучшее. Особенно эта атмосфера уюта. Только её не покидает ощущение обречённости, исходящее от Паркера. И так пролетает ещё четыре дня, за которые они втроём посещают немало мест, где хотел побывать Питер. Морган родители полностью доверили им, ведь той очень хотелось побыть с братиком, пусть и названным, а Пеппер нужно было разобраться с компанией, как и Старку. Поэтому никто против не был. Не считая, конечно, здоровья парня, что с каждым днём становилось хуже. Головные боли — теперь постоянные его сопровождающие, как и онемение левой руки, которой он старается ничего не делать. На шестой день Паркер появляется в медблоке Башни, теряя временно сознание. Доктор Чо почти поддаётся панике и быстро подключает его к приборам, мысленно благодаря всех Богов за то, что пульс есть. Немного замедленный, аритмичный, но есть. Через некоторое время тот приходит в себя и резко садится, доставая из большого кармана толстовки маленькую коробочку чёрного цвета с зелёной лентой. — П-пока я не забыл этого. Отдай её Локи. Можешь сказать от кого, но проследи, чтобы он посмотрел. Прошу тебя. И… спасибо. За всё спасибо, Хелен. Из памяти исчезают пластами воспоминания, поэтому благодарю сейчас. Это были лучшие дни, о которых только можно мечтать, — улыбается Питер и сжимает её ладонь в своей, откидываясь после на спину и слепо глядя в потолок. — Я так устал от этой боли… Доктор Чо тяжело вздыхает, нахмурившись, и решает для себя одну вещь. Она сделает это, пусть потом её могут обвинить в предательстве. Главное, чтобы было кому это делать. — Отдохни чуть-чуть, милый. Я скоро приду, — улыбается ему слабо Хелен и уходит в гостиную Башни. Там сейчас как раз собираются почти все Мстители, видимо, готовясь к собранию. Ждут, кажется, только Ванду и Питера, о котором так никто и не знает. Никто ведь даже не заметил нездоровый вид парня, что наводит на не самые приятные мысли. Мотнув головой, она не обращает внимания на удивлённые взгляды и вопросы, заданные некоторыми, и подходит к Локи, протягивая ему коробочку. — Советую вам открыть её. Это от Питера, — кратко объясняет доктор Чо, хмыкая себе под нос, и говорит уже остальным. — Ребёнка сегодня не будет. Он в палате. С ним… всё в порядке. Просто я попросила его пройти обследование. Не волнуйтесь. Лафейсон настороженно открывает коробочку, желая иронично рассмеяться, но сдерживается. Всё-таки здесь есть другие, кто внимательно следит за ним. Читаури бы их побрали, ведь знают, что да как, и всё равно лезут. Только всё становится таким неважным, когда на их совместной фотокарточке, которую они сделали на… как там называется эта штука? Поралойд? Полароид? Да без разницы. Главное, что на обратной стороне находится то, чего там быть не должно. Потому что такой родной почерк причиняет лишь больше боли в совокупности со смыслом слов. «Если тебе есть, кем меня заменить, то замени. Прошу тебя.» А на дне коробочки лежит она. Подвеска. Одна из тех, которыми они обменялись и пообещали, что вернут другому только в одном случае — если будут уверены, что не вернутся с задания или откуда-то. И сейчас в голове билась лишь одна мысль. Нет! Это невозможно. Только не это. — Что… что всё это значит? Паркер снова шутки шутит? — напряжение и страх с насмешкой смешиваются в его голосе, не давая понять остальным, что именно он сейчас чувствует. — Шуток больше нет. Неделю назад была последняя. Как и завтрашняя. Или сегодняшняя, — бледнеет Хелен, чувствуя вибрацию планшета, без которого не уходит из медблока, когда там кто-то находится, и показывает всё Локи. Не нужно быть медиком, чтобы понять, что Пятница сообщает об опасном замедлении ритма сердцебиения. — Надеюсь, что вы правильно понимаете мои слова и всё это. — Я убью этого… Паучишку. Чёртово недоразумение, — шипит себе под нос Лафейсон и срывается с места, сжимая в руке фото и цепочку. — Сволочь паучья. Я ему покажу сейчас все замены, читаури его дери. Только вот будет, кому показывать? Ведь шум от ворвавшегося в палату Локи прерывает громкий писк приборов. Конец — только начало пути. Так ли это?