World Peter Parker.

Питер не помнит, когда это началось, не помнит особых причин для этого. Зато точно помнит, что это помогало ему справиться с тяжестью навалившихся проблем, с грузом вины и отчаянием, появившемся совсем не так давно. Если бы ему когда-нибудь сказали, что он влюбится в Бога, то он бы посмеялся. Потому что такого просто быть не могло. Да и с Богами у него видеться не получалось. С Тором всего пару раз пересеклись в Башне, когда Питер приносил костюм на починку. Зато с его братом получалось видеться слишком часто, ведь тот был у Стефана, у которого временно жил сам парень. Правда, временно тянулось уже долго, служа просто прикрытием тому, что оба привязались друг к другу, да и документы об опеке не давали повода съезжать. Именно из-за этого как-то получилось так, что Локи довёл его до признания, безмолвно отвечая взаимно. Паркеру не нужно было громких слов, ведь действия Лафейсона говорили намного лучше. А вот Стрэндж ещё долго не мог прийти в себя, увидев их однажды целующимися. Криков не было, но лучше бы они были, чем ошарашенный взгляд, преследующий их ещё неделю. Питер мысленно радовался, что рядом с Локи ему ничего не нужно было. Тот был для него лучшим успокоительным с прохладными руками на пояснице под футболками, тёплыми улыбками и лёгкими поцелуями в шею и губы. Всё это отвлекало от проблем и переживаний, от чувства вины и странного долга. Только во всём этом ключевое слово «было». Паркер отлично помнит день, когда стало известным о смерти Лафейсона. Настоящей на этот раз. Помнит пятилетку и войну. Это всё прошло мимо, ведь главным была мысль, что теперь он снова один. Да, Стефан рядом, но это совсем другое. Из-за этого спустя неделю после возвращения на запястьях снова появляется паутина неглубоких порезов. Не опасно, но боль намного отрезвляет. Правда, эффект совсем недолгий, ведь уже на следующую ночь кошмар разрывает всё внутри, подкидывая жгучие воспоминания, что снедают изнутри. Хочется кричать, звать на помощь и снова прижаться к крепкой груди, которая даёт почувствовать себя в безопасности. Ничего из этого не выходит, потому что голос сорван, а Лафейсона уже не вернуть. Тем же днём на запястьях появляются порезы глубже других, что с непривычки отдаётся лёгким головокружением. Питер не обращает на это внимания. К вечеру всё равно ничего не будет с этой регенерацией. Вроде бы хорошо, но в то же время эффект теряется, не давая надолго забыться в этой боли, а не в душевной. Когда-нибудь всё должно было бы стать явным. Это известно всем. Только Паркер не хотел, чтобы всё случилось именно так, ведь Стрэндж и так делает для него слишком многое. Ему бы не хотелось доставлять ещё больше проблем, однако, что-то пошло не так.

***

Месяц. Ровно столько проходит с момента войны. Ровно столько рядом с ним нет Локи. Ровно столько стресс не отпускает его, заставляя каждую ночь безмолвно кричать в подушку от боли и страха. Именно столько Паркер мечтает о покое. Питер не помнит, как оказался в ванной, как взял в руки острое лезвие, как нанёс первый порез. Только жгучее ощущение и боль немного приводят в себя, но он продолжает оставлять раны на правом запястье, потому что с левого невозможно снять дрожащими руками шутер. Наверное, нужно было переждать, связать себя, лишь не допустить всего этого. Нужно было, но уже ничего не изменить. Одно неверное движение дрожащей левой рукой и лезвие падает на пол, пока Паркер пытается зажать глубокий порез, делая лишь хуже. Кровь капает на пол, разлетаясь брызгами по сторонам, пока перед глазами всё начинает плыть. Только это не пугает ни капли, ведь в груди появляется ощущение лёгкости. Правда, приходится присесть на плитку, а после и прилечь, так как ноги становятся ватными. Перед глазами появляются тёмные круги, до ушей долетает какой-то отдалённо знакомый голос, из-за чего приходится нахмуриться. Кто же это может быть? — Пит. Пит! Питер Паркер, чёрт возьми! — кричит Стрэндж, присаживаясь около него, и шлёпает слегка по щекам. — Что же ты творишь, Паучонок? — Пап… я хочу к нему, — тихо шепчет Питер из последних сил, вспоминая, наконец, чей это голос. — Кажется, ты головой стукнулся, когда падал, — бормочет Стефан, сглатывая от этого обращения. Ни разу за все годы, что они живут вместе, тот не называл его так. Сейчас это пугает даже сильнее, чем быстрая потеря крови, которую он останавливает только через несколько минут, крепко забинтовав порезы. Благо в ванной была аптечка. — Я не падал. Я сам сел. Поэтому не стукался. И давно хотел назвать тебя папой… Локи с этого смеялся. Знал ведь, что испугаюсь, — тихо смеётся Паркер, пока по щекам бегут обжигающие слёзы. — Мне так хочется снова увидеть его. — Я уверен, что вы ещё встретитесь, Пит. Только это не повод прощаться с жизнью сейчас, — еле слышно произносит Стрэндж, кладя ладонь ему на лоб. — Останься со мной, ребёнок. Тебе пока рано туда. Ты ведь ещё не всех котят спас. — Главного уже не смогу спасти, — кривит губы Питер, прикрывая глаза. — Я так устал, пап. Так хочется спать…