World Peter Parker.

«Входящий вызов от абонента «Кроха». Принять?» Локи удивлённо смотрит на дисплей телефона, не понимая, зачем тот звонит. Разве у него нет никаких важных дел сегодня по его же словам? Пожав плечами, он принимает вызов, сразу спрашивая: — Ты нашёл на меня время в своём плотном графике? Питер через силу усмехается, откидываясь на спину, и смотрит слезящимися глазами на закатное небо. Видимо телефон совсем разбит, ведь набирал Паркер изначально совсем другой номер, но так даже лучше. — Кажется, нашёл, раз появилась возможность позвонить тебе, — усмехается парень, облизывая пересохшие губы. — Или ты занят? — Думаю, что нет, не занят, — произносит Лафейсон, откладывая от себя тетрадь с карандашом, и стучит подушечками пальцев по столу. — Что-то произошло, раз ты всё-таки позвонил мне? Обычно ты не делал этого. — Решил вот исправить это, а-то тебе там скучно одному, наверное, ведь Тор на задании с Мстителями, — бормочет Питер, не зная, что говорить вообще. Скидывать вызов не хочется, потому что где-то внутри тепло от этого голоса, который он не слышал уже пару недель. — Брат, конечно, отсутствует, но мне и без него не скучно. Вот, всякие Паучишки звонят, чего не случалось давно. Или просто номером ошибся? — с лёгкой насмешкой спрашивает Локи, хмурясь, когда слышит сдавленный выдох. — Что случилось? — Я просто… ударился мизинцем об тумбу. Знаешь ведь, какая это боль, — как можно беззаботнее тянет Паркер, переворачиваясь на левый бок и беззвучно стонет, когда свободная рука начинает неметь. — Ты был прав. Я ошибся номером, но рад этому. — Рад? — удивлённо произносит Лафейсон, улавливая ложь в его словах. Только не может понять, в каких именно. Сложно это сделать, когда тот находится в другой стране. — Да. Наверное, сам бы я не осмелился тебе позвонить и сказать кое-что, а так хорошая возможность есть, — тихо говорит Питер, из последних сил держа глаза открытыми. — Пообещай, что не будешь ругаться прямо сейчас. — Ты ведь понимаешь, как это звучит, маленькое недоразумение? — Понимаю, поэтому просто пообещай. — Ладно. Обещаю. Доволен? Паркер согласно мычит и пару мгновений молча смотрит на уже почти севшее солнце. Хочется так много сказать, возможно, даже ему в лицо, но он понимает, что слишком слаб для этого, поэтому лучше будет сказать так. — Ты можешь назвать меня идиотом, что будет почти правдой. Не знаю даже, как так получилось, но я влюбился, — с тихим смехом произносит парень, тяжело сглатывая. — Почему из-за этого я должен назвать тебя идиотом? И зачем ты говоришь это мне? Я как-то не лучший советник в любовных делах, — несколько резко говорит Лафейсон, сжимая свободную руку в кулак. Это совсем не то, что он хотел бы услышать сейчас. — Кажется, идиот здесь всё-таки не я. Говорю тебе, потому что влюбился в тебя. Заведомо в проигрыше, но вот, — бормочет Питер, чувствуя облегчение от признания, и понимает, что теперь спокойно может закрыть глаза. — Возможно, ты прав, называя меня идиотом, потому что это взаимно, — через какое-то время произносит Локи, ощущая, что что-то не так. Что-то совсем не так во всей этой ситуации, но что? — Где ты, Паркер? — Не помню. Только знаю, что отсюда хорошо виден закат, — выдыхает парень, тихо шмыгая носом. Радости от ответа нет никакой, ведь ему будет больно. После всего, что было, Лафейсон не заслуживает снова боли, а в итоге он сам обрекает его на это. — Прости меня. Прошу. — За что? Что, чёрт возьми, происходит, Питер? Что с тобой?! — спрашивает нервно Локи, поднимаясь на ноги, и готов броситься к нему в любую минуту, только в ответ слышит лишь всхлип и слова на грани слышимости: — Слишком поздно. Уже ничего не поможет. Я проиграл. — Что ты имеешь в виду? — Передай, пожалуйста, Стефану, что мне жаль. И я… — сил договорить больше не остаётся, из-за чего он замолкает, роняя обессиленно руку на бетон, марая её и телефон кровью. — Пит? Паркер! — Лафейсон пытается дозваться его, но никто ему не отвечает. Сжав волосы на затылке, Локи отключается на свой страх и риск и звонит уже Старку, чтобы тот отследил номер парня, а потом набирает уже Стрэнджа, передавая всё ему. Надежда на лучшее — такая глупость, ведь где-то внутри он понимает: это конец. Тот самый, которого у него получалось избегать слишком часто. Солнце не воссияет над ними больше. Не в этой реальности точно.