World Peter Parker.

— А можно потрогать? — А можно посмотреть поближе? — А можно сфотографировать? — А можно… И ещё сотня этих «а можно?..» всего за один день сыплется на него. Как сказать твёрдое и жёсткое нет, чтобы этот ребёнок не смотрел на него, как на предателя? Почему его вообще волнует, как посмотрит на него этот парень? Какое ему вообще дело до этого Паркера? — Мистер Локи, ну, пожалуйста! — Нет. Нет. И ещё раз нет. — Я ведь не пораню вас, — с мольбой просит Питер, глядя проклятым щенячьим взглядом. Не поранит его. Этого боится человек на самом деле? Что не так с этим мальчишкой, раз он боится поранить его, а не желает сбежать подальше, увидев однажды в обличии йотуна? Во всём виноват Тор, что так не вовремя вывел его из себя настолько, что наружу полезла эта половина, от которой он пытался бежать последние годы. И как-то так получилось, что Паркер увидел его небольшие рога, что почти прилегали к голове. В какой-то момент Лафейсон думал, что он сбежит, но нет. Словно примёрз к полу гостиной, глядя на него широко распахнутыми глазами, открывая и закрывая рот. Это помогло вернуть спокойствие и уже спокойно всё высказать брату, уходя после к себе в комнату. И вот, всю последующую неделю Питер ходит за ним по пятам, прося потрогать рожки и пощупать их. Немыслимая наглость для человека просто. — А если я расскажу, куда Стефан спрятал тессеракт? — Нет. — Секреты Тора? — Ни капли неинтересно. — Свои секреты? — То, что ты щенков любишь больше, чем котов, не секрет. — А просто так? — Слушай, Паркер, ты совсем бессмертный? — спрашивает с шипящими нотками Локи, поворачиваясь резко к нему всем корпусом, и видит, как тот с прищуром наблюдает за ним. — Да? — Оно и видно. Ты должен в страхе бежать куда-то, потому что я ледяной великан. Те чудовища, которыми родители пугают своих детей. Тебя, видимо, не пугали, да? — Нас пугают совсем не этим. Да и пугать не нужно, потому что дети сами находят себе страхи, — усмехается Питер, подходя к нему ближе. — А вы совсем не страшный. Зачем вас бояться? Наоборот. Могу ли я всё-таки?.. — О Норны. Приди через неделю, иначе я просто тебя задушу на месте. Лафейсон не понимает, что идёт не так. Не понимает, почему хочется узнать, чего боится этот парень, что с улыбкой до ушей убегает в свою комнату, захватив рюкзак с собой. Не понимает, что может быть страшнее… него. Когда, чёрт возьми, всё пошло не так?

***

Тихий стук в дверь даётся тяжело, потому что всё может отмениться, ведь прошла не неделя, а почти две. Да, у него есть оправдание, но это ведь Локи. Для него они не важны. — Я думал, что ты уже не придёшь, — негромко произносит Лафейсон, открывая ему дверь, и пропускает его внутрь. — Дела появились, да и сегодня нет Мстителей в Башне, — извиняющимся тоном бормочет Паркер, оказываясь в просторной комнате, что наполнена ароматом чего-то морозного. Неудивительно теперь даже. — Так… всё в силе? — В силе, если ты также дашь кое-что сделать мне. Тебе это не навредит, разве что слегка в моральном плане, но не больше, — кивает Локи и садится на постель, закинув ногу на ногу. — Ладно. Хорошо. Я согласен, — немного с сомнением тянет Питер и подходит к нему ближе, когда тот указывает рукой на кресло рядом с кроватью. — Это будет больно? — Физически ты не почувствуешь ничего, — только и отвечает Лафейсон, подтягивая его ближе к себе, и ловит потерянный взгляд. — Я только кое-что посмотрю, поэтому не волнуйся. Питер кивает и прикрывает глаза, делая глубокий вдох, но выдохнуть не успевает, ведь на лоб опускается холодная ладонь. Кошмар. Именно так он может охарактеризовать те десять минут, за которые перед глазами пробежала вся жизнь. От и до. С самого рождения, до данной минуты. Да что там минуты? Секунды. Все двадцать лет с половиной. И так непонятно становится внутри, ведь половину хочется просто забыть. Стереть из памяти и прошлого, а теперь это известно не только ему. Лафейсон подставляет плечо Паркеру, что мелко подрагивает и шмыгает носом. Не это он ожидал увидеть, совсем не это. Да и кто бы мог подумать, что внутри этого вечно счастливого и радостного парня находится чёрная дыра, а страхов и того под десяток можно насчитать. Это если не брать в расчёт те, что появились относительно недавно. — Почему ты не поговоришь ни с кем об этом? — тихо спрашивает Локи, неловко положив ладони ему на спину. — С кем? С теми самыми взрослыми, у которых проблемы подростков — простые выдумки? Я слышал, как Харли однажды подошёл к Роджерсу, а тот сказал, что всё это из-за сидения в мастерской. Видел, что он подошёл к Наташе, которая отмахнулась и сказала, что занята. И так со всеми, — усмехается невесело Паркер, вытирая щёки и выпрямляясь. — Я прожил как-то двадцать лет, так проживу ещё столько же. Даже если одиночество пугает меня до чёртиков. И не только. — Когда-нибудь я пожалею об этом, — себе под нос произносит Лафейсон, поднимая взгляд на него. — Ты можешь обратиться ко мне, если понадобится помощь. Но! Отнесись к этому серьёзно. Не надо напускной непосредственности. — Да? Мистер Локи… вы там случайно ничего лишнего не увидели? — с испугом спрашивает Питер, напрягаясь. Он не мог ведь узнать то, чего парень сам ещё не принимает окончательно? Нет. Это просто глупости. — Если ты про своё дикое желание потрогать мои рога, то да. Увидел, — хмыкает Лафейсон, понимая, о чём спрашивает тот, но не понимая, что это. Слишком непонятные ощущения были, однако почему-то тёплые. Питер выдыхает, радуясь, что это осталось при нём, и подкатывается к нему ближе на стуле, заинтересованно посмотрев в глаза. — Так… можно? — Придётся. Ты ведь свою часть сделки выполнил, — закатывает глаза Локи и слегка кривится. Не любит он свою сущность йотуна. Слишком сильно не любит, но, кажется, восхищение, которое так и плещется во взгляде Паркера, стоит того. Питер осторожно касается синей ладони, отдёрнув руку, когда ощущает холод под пальцами. Проследив за тем, как быстро синий цвет сменяет привычный телесный, парень заглядывает вновь в глаза и резко выдыхает, когда встречается не с зелёными, а алыми, такими, как цвет крови. Но привлекают всё внимание не они, а небольшие рожки, начинаясь почти со лба и заканчиваясь на макушке. Встав на ноги, он коленями сжимает несильно бёдра Локи, чтобы тот точно не сбежал, и прикасается к самому кончику рога указательным пальцем. — Они такие… Боже. Я даже описать их не могу, — судорожно шепчет Паркер, проводя по волнистой поверхности рожек, замечая, что они довольно-таки твёрдые. И от этого становится ещё интереснее. — Всё-таки ты ребёнок, — бормочет Локи, сжимая челюсти, потому что тот подходит к более чувствительным местам. Питер не обращает внимание на его слова, продолжая водить пальцами по ним и иногда сжимая. Когда он в очередной раз сжимает рожки у основания, Локи не сдерживает еле слышного полустона. Нормальный человек бы даже не услышал это, стоя рядом, но с его суперслухом… Мурашки добираются до загривка, заставляя сделать то, чего бы Паркер не сделал никогда. — Что ты?.. — спрашивает Локи, так и не договорив, когда чувствует, как к основанию правого рога прикасаются мягкие губы, а после и легонько проходятся клыки. Не зная, куда деть руки, Лафейсон кладёт их ему на талию, прижимая к себе, почти вплотную. Мысли из головы вылетают, как и стон, что слетает с губ, когда то же самое проделывают со вторым рогом. Какую игру затеял этот мальчишка, раз сам льнёт ближе, продолжая издеваться над его чувствительностью? — Ты ведь уловил их. Те отголоски в моей памяти. Не мог не уловить, — срывающимся голосом шепчет Питер, заставляя его поднять голову. — Даже если почувствовал, то всё равно не понял, что это, — хрипло произносит Лафейсон, прикусывая губу, когда замечает, что кофта на нём съехала на бок, открывая немного ключицу и плечо. — Обманщик, — хмыкает Паркер и с хищной улыбкой наклоняется вперёд, проведя языком по кончику рога, прикусив его несильно, а после сам не сдерживает стона, когда чувствует укус в шею. — Я — Бог коварства и лжи. Чего ты ещё ожидал? — довольно спрашивает Лафейсон, опуская руки ниже, и кладёт их в задние карманы джинс, заставляя его упасть себе на колени. — Что это было? Что за эмоции ты испытываешь рядом со мной? Что это за… чувства? Питер молча сидит, глядя ему в глаза, и не может произнести вслух. Если скажет, то бежать будет некуда, потому что от себя не убежишь. От Локи ещё возможно, но не от себя. Тогда что делать, если Лафейсон ждёт ответа? Наверное, то самое, что всегда делают в таких ситуациях. Скользнув ладонями по его шее, щекам и скулам, он берётся осторожно за рожки и тянет на себя, заставляя его приблизиться. Всего секунда, а Питер уже касается холодных, но не менее мягких губ, обхватив нижнюю. Несколько мгновений ничего не происходит, что пугает парня, но после Локи отвечает на поцелуй, скользнув языком по его верхней губе, а затем и в рот, обведя ровный ряд зубов. Паркер облегчённо выдыхает и касается его языка своим, даже не пытаясь вести борьбу за доминирование. Здесь и без этого понятно, кто проиграет. — Чёрт, — шепчет Локи, стоит им только оторваться друг от друга и начать приводить дыхание в норму. — Чёрт возьми тебя, Паркер. — Если этим чёртом будешь ты, то я только рад буду, — тихо смеётся Питер, не в силах прекратить поглаживать пальцами его рожки. — Думаю, я предельно ясно объяснил, что это было, да? — Думаю, тебе стоит ещё объяснить это. — Каждый день подойдёт? — Только если не по разу. — Тогда я согласен. Паркер заглядывает в эти красные глаза, которые, кажется, отражают то, что плещется в его, и понимает, что да. Готов каждый день показывать, пока не сможет сказать эти три слова вслух.