***
Эссе было сдано на «А+», чему Питер безумно радовался, но внутри всё сжималось от какого-то непонятного предчувствия. Что может загадать тот, кто славится своей скрытностью, хитростью… опасностью? Что?! Паркер сам не замечает, как в раздумьях о Локи проходит месяц. Потом второй. Мыслей становится больше, а желания нет и нет. И взгляд сам по себе всегда находит Лафейсона среди Мстителей. Вот он сидит, с лёгкой насмешкой глядя на брата, но Питер видит незаметную почти улыбку в уголках губ. Вот читает что-то, задумчиво покусывая губу. Вот отдыхает после тренировки, откинув голову назад, а кадык дёргается от сглатываний. Вот… Питер старается не думать, когда видит полуобнажённое тело после совместной тренировки. Он старается не думать больше о нём, но мыслей всё больше и больше. И парень понимает, что пропал. А потом наступает первое желание. Питер не понимает, как дал уговорить себя на этот бал-маскарад в честь Нового года. Он точно помнит, что отказывался, ведь никогда не был на таких мероприятиях, из-за чего боялся налажать. Точно помнил и то, что согласился, стоило только услышать, что Локи тоже будет там. Бордовый костюм, в тон ему рубашка, галстук и туфли. Немного темнее маска, закрывающая бо́льшую часть лица. Определённо стилисты Старка прекрасные, но… Паркеру стыдно вспоминать, как прошли эти несколько часов, чтобы подготовиться к балу. Само торжество проходит в банкетном зале Старк Индастриз, о котором, кажется, не знал не только он, ведь некоторые Мстители тоже выглядят удивлёнными. Музыка здесь на удивление звучит приятно, а не бьёт по ушам, как было на нескольких мероприятиях, на которых ему приходилось присутствовать. И Питер даже доволен тем, что пришёл. С начала бала проходит около получаса, когда парень замечает его. Чёрный костюм, изумрудная рубашка, а в цвет ей маска, подчёркивающая бледность кожи. Да. Он снова думает о нём, но корить себя за это не может, ведь невозможно не думать сейчас о том, кто приближается к нему, ловко огибая других людей. — Не заняты, Мистер Паркер? — формально спрашивает Локи, чуть наклонив голову вперёд. — Разве что прямо сейчас вашим обществом, Мистер Лафейсон, — в тон ему отвечает Питер, чувствуя, как во рту пересыхает от волнения. — Тогда… Не подарите ли вы мне танец? Паркер готов подарить прямо там же душу, но лишь кивает, вкладывая в его ладонь свою, и старается успокоить своё сердце, которое бешено бьётся, когда широкая ладонь ложится ему на талию. И как-то так получается, что оба оказываются в лифте, поднимающем их наверх, а после Паркер помнит лишь жаркий шёпот: — Я хочу твой поцелуй. Это моё первое желание. И Питер не смог отказать, сам прижимаясь к его губам в поцелуе, а потом и подставляясь под нежные прикосновения, чередующиеся с грубостью, но в каждом можно было увидеть осторожность. Локи не хотел только брать, он хотел и отдавать, получая в ответ отзывчивость. Да. Первое желание удалось на славу.***
Жалеет ли Питер об этом на утро? Нет. Разве что о том, что не ушёл от него ночью, потому что утром было слишком неловко просыпаться обнажённым рядом с Локи, который спокойно сопел дальше, прижав его к своей груди. Сбегает ли он утром, быстро одевшись в свою одежду? Безусловно, ведь не хочется лишних вопросов от Мстителей, что проснутся наверняка почти одновременно с Локи. И то ему не везёт, ведь он сталкивается с Наташей в гостиной. — Ты спала здесь? — удивлённо спрашивает парень, замирая в дверях. — А ты почему выходишь из того коридора? Твоя комната в другой стороне, да и одежда вчерашняя… — задаёт вопрос Романофф, глядя на него не совсем осмысленным взглядом. — А на тебе рубашка Клинта. — У тебя чёрный галстук, а был бордовый. — Я молчу про вас. — Я молчу про тебя. На этом они и заканчивают, правда, Питер чувствовал пронзительный взгляд в спину до самой двери. Надо же было так с галстуком налажать. А ведь ещё вспоминал, что да как. Видимо, красный куда-то улетел, пока его раздевали вчера.***
Паркер ни за что не признается, что избегал Лафейсона двое суток. Почти двое суток. Не из-за того, что было стыдно или что-то ещё. Он просто боялся, что больше не сможет скрывать свои чувства, которые и так немало показал в ту ночь. Но его никто не спрашивал, ведь у судьбы свои планы на них. Когда через двое суток ночью раздаётся стук в дверь, Питер спокойно идёт открывать, даже не думая, что это Локи. И зря. — Привет, Паучишка, — произносит Лафейсон, заходя внутрь, и чуть морщит нос, замечая плакат Мстителей на стене. Да. Как был ребёнком, так и остался им. — Привет. Не ожидал, что ты придёшь ко мне. К простому смертному в комнату, — пытается пошутить Питер, дабы сбросить своё напряжение, но не получается, потому что взгляд Локи меняется, словно пригвождая его к полу. — Простой смертный. Забавно. Да вот только ты не простой смертный, — усмехается Лафейсон, подходя к нему ближе. — Что-то в тебе есть. Что-то, что не даёт оттолкнуть и забыть. Что-то заставляющее желать большего. — Что… что ты имеешь в виду? — сглатывает нервно Паркер, чувствуя, как его голову за подбородок тянут выше, заставляя посмотреть в глаза. — Ты сбежал. Почему? — Мстители могли не так понять, что я выхожу из твоей комнаты. — Боялся их осуждения? — Боялся, что тебя обвинят в том, в чём не нужно. А зачем ты пришёл сюда? — За вторым желанием, кажется. — Каким? — Питер ощущает, как сердце бьётся в горле, падая в то же время в пятки. Это что-то явно не то, раз даже чутьё начинает поскрябывать затылок. — Год. Один год будь моим. Ни больше, ни меньше. Согласен? Что-то всё-таки внутри обрывается, когда он говорит обречённое: — Да. А на что можно было рассчитывать? Это ведь Бог, а он просто глупый человек. Влюблённый глупый мальчишка, поверивший в сказки о любви, где всё невозможное становится возможным.***
Проходит год. Тяжёлый и счастливый одновременно. Многое случилось за это время. И хорошего, наполненного чем-то лёгким, воздушным, безумно тёплым. И плохого. Ссоры, крики, почти драки. Этого было немало, ведь у обоих характеры не ангельские, да и желания тоже, но хорошего происходило всё же больше. Питер понял, что окончательно и бесповоротно утонул в океане под кодовым именем «Локи». Он до сих пор помнит, какой же была реакция Мстителей, когда они однажды застали их в гостиной за написанием очередного эссе по истории, после которого Лафейсон притянул его к себе, требуя плату за нервные клетки, что даже не пострадали. Криков не было, но тон был обвиняющим, подозревающим и даже сочувствующим. Да, пришлось приврать, что отношения построились на любви, ведь любил, как казалось, только он. Локи же не зря поставил определённый срок, значит, ему нужно было просто наиграться. Но об этом никто не сказал ни тогда, ни после, когда их расспрашивали об этом. А сейчас… сейчас Питера накрывает осознание и паника, ведь год кончается через двое суток. Снова двое суток, как в прошлый раз. И повторяется всё снова. Волшебная ночь, в которую Локи отдаёт бразды правления ему, позволяя задать свой ритм и позу. Паркер берёт из этого всё, отдавая себя полностью и получая, кажется, даже больше, но это слишком нереально, чтобы верить. После снова сбегает с утра, поцеловав его в уголок губ, и отсиживается сутки у Стефана, никому ничего не сказав. Правда, на следующий день приходится вернуться в Башню, потому что важное собрание со всеми Мстителями пропускать нельзя. По его окончанию Локи и ловит парня, утягивая в свою комнату. — Какого чёрта, Питер? — шипит он, прижимая его к стене, чтобы тот точно не сбежал. — Что-то не так? Я вроде ничего такого не сказал сегодня, да и не сделал, — строит из себя дурака Паркер, отводя взгляд на стену, чтобы не показать тоску в них. — Лучше не выводи меня сильнее, чем я уже есть. Ты знаешь, что тогда будет, — рычит Лафейсон, ударяя ладонью стену рядом с его головой, но парень даже не вздрагивает. Знает ведь, зараза, что не поднимает на него никогда руку. — Ты снова сбежал и сутки провёл, чёрт знает где. — А что мне оставалось делать? Что?! Ждать, когда ты скажешь, мол, год прошёл, можешь проваливать? Уволь! Я не хочу этого слышать, — срывается Питер, пытаясь выбраться из захвата, но не может использовать всю силу, боясь причинить боль, из-за чего просто опускает голову, жмурясь до цветных пятен перед глазами. — Год прошёл… — Локи смотрит на него какое-то время, пытаясь уловить хоть что-то, однако из-за опущенной головы это не получается, поэтому уже привычным жестом приподнимает её за подбородок и заглядывает в глаза. — У меня ведь осталось ещё одно желание, не так ли? — Да. Последнее, — усмехается Паркер, ожидая уже чего-то, что окончательно разобьёт. — Тогда скажи, что ты чувствуешь на самом деле ко мне, — просит Лафейсон, не признаваясь себе, что нервничает. Глупости какие-то. Не может он нервничать из-за таких вещей. Но нервничает. Питер ожидал чего угодно, но только не этого. Зачем ему это? Чтобы поиздеваться напоследок? Или посмеяться с глупого человека, посмевшего влюбиться в Бога? Так пусть тогда подавится, чёрт возьми. — Что я чувствую к тебе? На самом деле? Хорошо, — кивает Питер, глядя ему прямо в глаза. — Я всей душой ненавижу то, что согласился тогда на это условие. А знаешь почему? Да потому что я стал думать о тебе постоянно. Днём, ночью, утром, вечером. Постоянно. Везде. Всегда думал о тебе, из-за чего влюбился ещё до первого задания, а потом понял, что окончательно пропал, ведь люблю тебя. Но какой в этом смысл? Ай, неважно. Просто отпусти меня уже и всё. Локи смотрит на него, не сдерживая улыбки, и подаётся вперёд, просто затыкая его. Отпустить? Никогда. Точно не этот маленький улов, который сначала недовольно стучит его по плечам, а после сдаётся и отвечает на поцелуй, прижимаясь вплотную. И как-то само получается, что потом он берёт ладонь парня в свою, прикасаясь губами к тыльной стороне, и с хитрой улыбкой произносит: — Позволишь загадать тебе одно желание, если я расскажу один самый важный секрет? — Заманчивое предложение, Мистер Лафейсон, но… — Паркер надеется, что сможет отказать, ведь хватит с него этих игр, но не может сказать «нет». Что-то внутри не даёт. — Я согласен. — Хорошо, — довольно кивает Локи, замолкая, когда понимает, что ему надо сказать. Как это сказать, если никогда не говорил ранее? А стоит ли оно того? Да. Стоит, потому что он не выдержит, если ещё раз подумает, что это недоразумение окажется с кем-то другим после того, как признался ему. — Я тоже тебя… Да, чёрт возьми… люблю. Вот моя тайна. — А желание? — осторожно спрашивает Питер, чувствуя, как внутри что-то замирает от этих слов. Неужели в сказках иногда бывает правда? Или всё-таки нет? — Я хочу, чтобы ты стал Мистером Лафейсоном. Выйдешь за меня? Паркер распахивает удивлённо глаза и понимает, что ненавидит всей душой эти игры с желаниями, сказки и все свои мысли, мечущиеся в голове со скоростью света. Однако это не мешает ему сказать краткое, но такое счастливое: — Да.