World Peter Parker.

— О, моя очередь. — Не-ет, только не ты, Старк, — стонет Наташа, откидываясь на грудь Баки, который приобнимает её, тихо смеясь. — Не смейся, Барнс, иначе ты пострадаешь первым. — Прости, дорогая, но я так не думаю. Старк сейчас опять что-то загадает такое, что лучше бежать на другую планету, — хмыкает Джеймс, ойкая от толчка в рёбра. — Не выход. И там достанет через Стефана, — качает головой Паркер, сидя на кресле около них. — Да хватит вам! Это же не я послал вас на другой край Америки за долбанной пиццей. Так что не делайте из меня монстра, — возмущённо тянет Тони, отпивая из бокала виски. — Так что, Нат, правда или действие? — О нет. Я не клюну на это в сотый раз. Так что только правду, — боязливо произносит Романофф, делая глоток своего пива, и оглядывая спящих Пеппер и Клинта. Если Поттс уснула от усталости и вина, то Бартон вырубился от слишком большого количества алкоголя. — Давай, поделись с нами, с кем же было лучше целоваться: с Роджерсом или Барнсом? — довольно спрашивает Старк, получая в ответ страдальческие стоны. — Ну что? — Вот из-за этого все и страдают, — смеётся Лафейсон, закидывая ногу на ногу. — Действительно. Не тебе ведь задают такие вопросы, — закатывает глаза Питер, посмеиваясь, и откидывается на спинку дивана. — Если бы он задал их тебе, то ответ напрямую касался бы его самого, поэтому ты и расслабляешься. — И откуда тебе всё известно, маленькое недоразумение? Ничего от тебя не скроешь, — фырчит Локи, лениво запуская в него подушкой, и по гостиной снова разносится смех, когда та попадает парню в лицо. — О Норны. — Локи Лафейсон! — вскрикивает Паркер, стараясь сам не смеяться, и кидает её в него же. — Стукнуть бы тебя, но я слишком далеко. И вообще, Нат, отвечай, что там. Я уже хочу узнать, кто из них лучше целуется. — Стрэнджу расскажу, что тебя интересует. — А я Тору расскажу, кто разбил его кружку с пивом. А Стефана это тоже очень интересовало, — угрожающе улыбается Питер, махнув после рукой. — Меня интересует лишь это. Никого целовать я не собираюсь. — Шантажист вырос, вот ведь, — хмыкает Лафейсон, замечая, что другие следят за ними. — Отвечайте, агент Романофф. — Что здесь говорить? Ванда лучше целуется, — пожимает плечами она, пьяно хихикая с их реакции. — А что вы так смотрите? Я была холостой в тот момент, а потом появился Баки. — И целуется он лучше, — кивает Барнс, чуть прищуренно взглянув на неё, притягивая к себе ближе за бёдра. — Мне просто теперь интересно, кто ещё? Может, ты и Пеппер целовала? — бормочет Старк, допивая виски, и откидывается на спинку дивана. — Ладно. Давай дальше. — Может и целовала. Но тебя это уже не должно волновать, Тони, — загадочно произносит Наташа, потирая руки. — Локи, правда или действие? — Ой, Нат, насмешила. Локи и правда? Ой, умора, — смеётся Паркер, икая после. — Кажется, не стоило пить ещё одну бутылку пива. — Тебе вообще не стоило пить, чтобы не нести бред, несносное создание, — хмыкает Лафейсон, пряча улыбку в бокале с вином. — Правда, агент Романофф. Я не фанат действий. Особенно тех, что каждый из вас задаёт под градусом алкоголя. — Да-да. Мы поняли, — наигранно серьёзно произносит Питер, хихикая всё же. — Я всё равно уловлю, если ты соврёшь, поэтому лучше не делай этого. — Напугал, Паучишка, — закатывает глаза Локи, однако, напрягается. О возможностях парня в телекинезе и чтении эмоций с мыслями он наслышан и уже познакомился, поэтому не хочется влипнуть второй раз. — Напугаю потом, когда ответишь ложью, — ухмыляется Паркер, закидывая ноги на подлокотник кресла. — Нат, задавай, а то мне уже не терпится… — Как ты собирался использовать тессеракт, если бы получил его? —… узнать, — заканчивает Питер и мысленно проклинает Наташу за такой вопрос. — Что бы я сделал с тессерактом… Лафейсон странно улыбается, глядя стеклянным взглядом в бокал. Что бы он сделал? Наверное, поцеловал, как делал это несколько десятков раз до этого. А как вообще до этого дошло? Локи бы и сам не отказался узнать. Он помнит, как впервые взял в руки тессеракт, уходя от агентов ЩИТа. Помнит, как они впервые остались наедине, а потом началось это. Кажется, тогда с него слетели чары Камня разума, позволяя в полную силу оценить ситуацию. Только легче не стало, ведь вместо тессеракта перед ним был… некто. Локи помнит, как этот колдовской взгляд голубых глаз дурманил его похлеще Камня разума. Помнит руки, цвета лазури, что источали лёгкое свечение. Они были прохладными, словно камень, но с тем же неожиданно мягкими. Помнит голос. Очаровывающий и подчиняющий, хотя его никто не мог подчинить по собственной воле. Помнит холодные губы на своих, что сминали его собственные. Это было каким-то колдовством, потому что выбираться ему не хотелось. Лафейсон помнит их следующую встречу. Руки были по-прежнему холодными, как и губы. Глаза колдовскими, а голос чарующий. В этот раз ему удалось разглядеть его лучше и понять, что с виду ему не дашь даже двадцати лет. Кудряшки такого лазурного цвета, как и всё остальное, миловидное лицо и странная одежда, состоящая из лёгких брюк и футболки, кажется. Определённо странно. Но его это не волновало, ведь этот дух шептал ему о чём-то невиданном, призывая следовать за ним. Как в тот момент ему объяснили, у всех Камней есть телесная оболочка, благодаря чему они могли общаться со своими хозяевами. И Локи не смог отказать, гордясь с последних слов. Хозяин Камня бесконечности. Как же. Он помнит все их встречи наедине, касания и лживые до сладости слова Тесса, как кратко прозвал его Лафейсон. Слышать об их совместном величии было приятно, верить в это — ещё лучше. Хотелось навечно остаться в своих грёзах, где оставались лишь они. А Локи даже не знает, как в сердце поселился тот, кого и живым назвать сложно. Может, после пятой встречи? Или десятой? Он не уверен. Просто в один миг к нему пришло осознание, что Тессеракт завладел всем его разумом и сердцем, не отпуская от себя. Не отпускал, пока не пришлось выбирать: Камень или брат. Как бы сильно Лафейсон ни любил его, Тор всегда был важнее, пусть им через многое пришлось пройти. Да, в большинстве своём через плохое, но они справились. Поэтому он отдал его Таносу, в надежде на то, что справится. Не справился, но и не видел смерти близких, которых осталось лишь двое. Правда, после чудесного воскрешения, Локи готов был на стену лезть от понимания, что тот окончательно мёртв. Наверное, из-за этого Тор переживал, когда видел, что ему ни до чего не было дело. Так бы и продолжалось, если бы однажды Одинсон не заставил его идти с собой на собрание Мстителей, где он увидел его. Питер Паркер был человеческим олицетворением Тессеракта. Только более живым и, кажется, уже занятым. По крайней мере, так ему казалось тогда. Лафейсон никогда не замечал в себе некоторые черты брата, пока сам же не начал поступать необдуманно. Например, на очередном празднике Мстителей они со Старком оказались в постели. Не от глубоких тёплых чувств. Как и в следующий. Просто удобно, что всегда есть партнёр, с кем можно сбросить напряжение и провести ночь, а другие не вешаются. Обоих устраивали эти свободные отношения, поэтому что-то менять не было смысла, хотя тянуло к одному мальчишке, который оказался свободным, так ещё и из-за случайного прикосновения пролетел сквозь все его воспоминания и чувства. А сейчас Локи сидит здесь, и ему нужно ответить, как бы он использовал тессеракт, попади тот к нему в руки. Это словно издевательство от судьбы какое-то. Паркер тоже это понимает, раз смотрит на него так… сочувствующе? Без жалости, а именно сочувствие. Вот же. — Очевидно, разве нет? — хрипло произносит Лафейсон после двух минутного молчания, из-за чего разговоры Мстителей прекращаются. — Как любой другой Камень бесконечности. Ну и, конечно, как ночник. Свет от него шёл прекрасный. Наверное, этого никто не ожидал, потому что с минуту гостиная погружается в тишину, а после всех прорывает на смех. Только Питер не смеётся, наблюдая за ним на удивление серьёзным взглядом, хотя до этого определённо вёл себя, как перепивший. — Ну что, маленькое недоразумение. Правда или действие? — спрашивает он, привычно натягивая на себя маску беззаботности. — От тебя я точно действие не возьму. Мне ещё жить хочется, — смеётся Питер, как ни в чём не бывало, и делает глоток мохито, которое, кажется, кто-то не допил. — Так что давай правду. — Тогда поведай нам, почему ты в двадцать один до сих пор мальчишкой ходишь? — хмыкает Лафейсон, видя, как кончики ушей Паркера краснеют, что замечают и остальные, начиная подтрунивать. — А я берегу себя для того самого. Жду, когда появится мой принц и заберёт отсюда, где даже выпить спокойно нельзя из-за ваших вопросов, — фырчит парень, однако довольная ухмылка совсем не вяжется с упрёками. — Мне казалось, что только девочки мечтают о принцах, — смеётся Наташа и поднимается на ноги, слегка пошатнувшись. — Кажется, нам пора уже, а то завтра не встанем вообще. — Думаю, да. Тем более нужно Пеппер ещё отнести, да и Бартона здесь уложить, — соглашается Баки, вставая следом, что делает и Старк. — Я уберу всё здесь, — говорит Паркер и собирает пустые бутылки и тарелки из-под закусок, в чём ему помогает Локи, пока остальные относят и укладывают уснувших. Через пятнадцать минут в гостиной остаётся только Клинт, сопящий в подушку. Питер стоит около перил на крыше, вдыхая свежий воздух, в котором чувствуется приход осени. Время так быстро летит, что за ним не успеть, как и за мыслями. Какие-то пролетают мгновенно, забываясь сразу, какие-то задерживаются, а какие-то просто цепляют, но в тот же миг исчезают. И так хочется уцепиться за последние, однако их уже нет. — Ночью тянет на философские мысли? — раздаётся сзади, из-за чего Паркер почти не вздрагивает. Почти. — С чего ты взял? — спрашивает он, оборачиваясь к Лафейсону, что подходит всё ближе и ближе. — У тебя был такой вид, — пожимает плечами Локи, не говоря, что ляпнул первое, что пришло в голову при его виде. — А у тебя вид лжеца, — усмехается Питер, заглядывая ему в глаза. — Но я ведь не говорю, что ты лжёшь? Ой, прости. Именно это я и говорю. Лжец. Ты сказал, что не будешь лгать, но солгал. Лжец. Паркер не знает, зачем это повторяет несколько раз, но то, как вспыхивает огонь в этих изумрудных глазах, ему нравится. И то, как пальцы вплетаются в его волосы на затылке, и жгучий поцелуй на губах. Ему нравится, только есть одна проблема, из-за которой он слегка отталкивает Лафейсона, утыкаясь лбом в его. — Ты целуешь не меня. Ты целуешь его. Остановись. — Я прекрасно понимаю, что передо мной стоишь ты. Не Тесс. — Только видишь ты его. А я так не хочу. Может, я и жду принца своего, но он уже нашёл себе принцессу, — грустно улыбается Питер, слегка приподнимаясь и снова целуя его, после чего отходит. — Я не хочу знать, что вместо меня ты всегда будешь видеть кого-то другого, поэтому нет, Ло. У меня тоже есть сердце и чувства. А вот ты свои не можешь отпустить, хотя они мучают тебя. Если… сможешь понять, что надо жить дальше, приходи. Но не тогда, когда твои глаза смотрят сквозь меня. Паркер бросает на него последний взгляд, в котором можно прочесть всё: от надежды до печали, и перепрыгивает через перила, доставая из кармана паучка и крепя себе на грудь. Хочется внезапно разучиться им пользоваться, но через минуту костюм облегает тело, а руки привычно выпускают паутину, цепляясь за край здания. Стефан наверняка ещё не спит, поэтому будет возможность выпить чего-нибудь горячего и просто рассказать, как печальна эта жизнь. Может… чувства, и правда, слабость, как говорили им в Гидре?