***
— Только посмей снова сказать мне что-то на том ломаном асгардском, который запомнил от Тора, и неделю не сможешь не то что сидеть — лежать будешь предельно осторожно, — серьёзно говорит Лафейсон, как только заходит в комнату Паркера и видит его сидящим на кровати. — Я… я не хотел! — шмыгает носом Питер, натягивая одеяло на голову, а после заворачивается в него полностью, чтобы не видеть злого и наверняка обиженного Локи. Да только сломленный вид парня что-то ломает внутри Лафейсона, поэтому он подходит к нему, садится рядом и притягивает к себе комок из одеяла и Паркера. — Что случилось, кроха? Расскажи хотя бы мне. А-то там такое началось, стоило тебе уйти. Один Старк чего стоит, — усмехается Локи, стягивая одеяло с его головы и проводя по щеке носом. — Кто посмел тебя тронуть? От тебя пахнет кровью. — Я ведь Капитана ударил. Вот кровь и… — Почему я не поднимаю руку на тех, кого люблю? Сейчас бы как треснул тебе за ложь, маленькое чудовище. — Ты ведь не успокоишься, пока не узнаешь, да? — вздыхает Питер и выворачивается из-под одеяла, чтобы самому обнять его и прижаться к крепкой груди. Именно здесь он чувствует, что дома. Именно здесь чувствует, что под защитой и ничто ему не страшно. Именно здесь он чувствует, что любим, а всё остальное подождёт. Именно здесь, в объятиях, он — есть он. — Ты и сам прекрасно знаешь, что это так, — не видит смысла скрывать очевидное Локи, целуя парня в вихрастую макушку и обнимая крепче. Повезло, что в физическом плане перепало всё-таки не ему. — Хорошо. Но другим… — Не говорить? — Нет. Передашь другим сам? Я просто не чувствую, что смогу сегодня выйти к ним, — бормочет Паркер и утыкается носом в его шею, после чего медленно начинает рассказывать не самую приятную историю.***
— Судя по тому, что прошло не меньше часа, ты жив и даже не пострадал, — сонно тянет Пьетро, приоткрывая один глаз, когда в гостиную заходит Лафейсон. — Проявляешь чудесную силу наблюдения? — хмыкает Локи и падает в свободное кресло, откинув голову назад. — К Питеру не заходите, хотя Пятница и не пустит. Он спит и восстанавливается. — Что с ним случилось? — спрашивает Стрэндж, но вопрос волнует всех, что видно по сосредоточенным лицам остальных. — Вымотался, устал, выжат в эмоциональном плане и просто устал от всего. Да, дважды сказано, но даже я не помню, когда в последний раз так уставал, — вздыхает Лафейсон, проводя ладонями по лицу. — Ещё и вечный раздражитель в лице одноклассника, который не оставляет попыток задеть его за живое, а если не получается словами, то действиями, вот и сегодня такой день, после чего был нервный патруль, и вот вам срыв на лицо. У Капитана в прямом смысле на лицо. — Говоришь, одноклассник… — задумчиво тянет Старк, стуча пальцами по подлокотнику. — Разберёмся. — Имя я тебе потом доставлю. — Отлично. Раз одно решено, то остаётся остальное, — уже о чём-то думая, говорит Стефан. — Его нужно отвлечь на что-то от всех этих геройств и обыденной жизни, — предлагает Роджерс, поджимая губы, когда ему на колени опускается наглая голова со светлой шевелюрой и тёмными корнями, однако, не сбрасывает её, а даже запускает пальцы, массируя затылок. — И, Тони, не переусердствуй с этим школьником. Он всё-таки ребёнок, пусть и такой отвратительный. — Конечно, Стив, конечно, — скрывая за лёгкой улыбкой кровожадную усмешку, произносит Старк, взглянув на них с выгнутой бровью, после мысленно машет руки и вслух с интересом тянет: — Отвлечь, говоришь… У него как раз скоро каникулы. Вот там и отвлечёмся по полной. — Почему-то я уже жалею, что это предложил… — Потому что стоило думать, кому и что говоришь, Капитан. Теперь берегись. И правда, стоило поберечься, потому что каникулы в Европе — то ещё удовольствие.