Дом надежды

Энтони медленно открыл глаза, заслоняя их рукой от солнца, и попытался пошевелиться. Все внутри него напоминало перемолотую кашу из костей, мяса и прочих составляющих человеческого тела. В голове нещадно шумело, виски ломило, особенно правый, которым, как мужчина потом вспомнил, он и приложился о борт тонущего корабля, в горле першило от песка и соли… – Очнулся, слава Богу, – прохрипел над ним знакомый голос, чья-то тень закрыла солнце, и Энтони разглядел потрепанного доктора Крейна, стоявшего над ним. – Сэр, – улыбнулся он, так как был искренне рад видеть доктора живым. – Ты давай лежи пока, – приказал доктор Крейн. Он сделал это мягко, не своим обычным командным тоном, но, тем не менее, это был безусловный приказ. Указание врача, от выполнения которого может зависеть жизнь. Разумеется, Энтони послушался. – Капитан! – окликнул доктор, – Хоуп очнулся. – Хорошо, – спокойно откликнулся капитан Ричардс откуда-то издали, – Хоуп – славный малый, не хотелось бы его потерять. Энтони потихоньку вспоминал, что произошло. Помедлив, он спросил у доктора Крейна: – Сколько нас осталось? – Четверо, – безрадостно констатировал доктор, – ты, я, капитан, и Том. На последнем имени Энтони невольно выдохнул – Томас Райс был юнгой, совсем еще мальчишкой, который уж точно не заслуживал смерти в столь раннем возрасте. Хотя это, наверное, было несправедливо по отношению к остальным, ведь они тоже не заслуживали… И только тут на Энтони обрушилась страшная правда. Весь экипаж, кроме четырех человек, мертв. Экипаж их команды был довольно небольшим, по сравнению, например, с кораблями Ост-Индской компании, на кораблях которой было по сотне человек. На Изобильном их было всего тридцать два… И семь восьмых экипажа похоронены в морской пучине. Энтони прикрыл глаза и вознес к небесам жаркую молитву об их упокоении. Доктор Крейн печально вздохнул. – Попытайся осторожно приподняться, – попросил он, – тебя выбросило на самый солнцепек, нужно отойти в тень. Энтони попытался, и все тело тут же отозвалось болью. – Голова не кружится? – обеспокоенно спросил доктор. – Вроде не особенно, – выдавил Энтони, прислушиваясь к собственным ощущениям. – Уже неплохо, – с облегчением выдохнул Крейн, помогая ему подняться и медленно отводя в тень. Он уложил молодого мужчину на каменистую поверхность и велел пока не двигаться. Только тут до Энтони дошел очевидный вопрос: – А где мы? – Кабы знать, – пожал плечами доктор Крейн, – на одном из многочисленных островов Атлантического океана. Должны быть, неподалеку от Испании, вряд ли нас настолько сильно унесло штормом, когда мы к ней уже подплывали. – Довольно сильно, на самом деле, – прервал их разговор голос капитана Ричардса, подошедшего ближе, – Ильяш-Дезерташ, я полагаю. Когда я был совсем юным, моему тогдашнему кораблю случалось бросать здесь якорь. – Острова Дезерташ? – задумчиво переспросил доктор Крейн, припоминая, – То есть, мы недалеко от Португалии? – Далеко или нет, а сами мы до нее не доплывем, нам не на чем. Вот скажи мне, Хоуп, – он обратился напрямую к Энтони, – ты зачем во время шторма поплыл обратно к кораблю? Ты же с семи лет знаешь о том, что на месте тонущего корабля образуется воронка, которая может затянуть в собой все, что в ней находится. – Я… – задумался Энтони, – я пытался спасти остальных… – Ага, а спасать пришлось тебя, – закатил глаза капитан. – Абрахам! – внезапно резко оборвал его доктор Крейн. Энтони и капитан Ричардс хором уставились на него широко раскрытыми глазами. – Мы потерпели кораблекрушение и оказались на необитаемом острове, до церемоний ли сейчас, – пожав плечами, пояснил доктор Крейн и продолжил, – Абрахам, Энтони, безусловно, совершил глупость. Героическую глупость, но глупость тем не менее. Однако твои слова звучат так, словно весь наш экипаж бросился на его спасение, и поэтому погиб. Это далеко не так, и ты это знаешь. Капитан Ричардс попытался было возразить, но его прервали. – Сэр! – пискнул неподалеку высокий голосок. – Просто Аштон, Том, – покачал головой доктор Крейн, – мы здесь все в одной лодке, необитаемые острова не место для церемоний. – Да, сэр, – кивнул темноволосый мальчишка лет десяти, подходя ближе, – Аштон, сэр. – Крейн, что за фамильярность? – возмутился капитан, перебивая мальчика. – Я нашел воду, сэр, – уже тише пискнул юнга. На этом спор закончился, по сути, даже не начавшись. – Где? – тут же собравшись, спросил капитан. – Там, – мальчишка махнул рукой в неопределенном направлении, – я покажу. Капитан и юнга зашагали прочь, доктор остался с Энтони, но сидел молча, наверное, тоже вспоминая о своей семье. Семье… Джоанна, родная, милая Джоанна, как ты там? Что с тобой станет, когда до тебя дойдет весть о случившемся?

***

И снова в доме Хоупов стоял переполох, но на этот раз он был гораздо более радостным и оживленным, чем прежде. Из-за шокирующего известия у Джоанны раньше срока начались роды, и на свет появилась крошечная голубоглазая девочка. Ее мать, почему-то в момент рождения вспомнившая о том, как они с мужем обсуждали возможные имена и пришли к выводу, что пришла очередь родителей Энтони быть источником таковых, потребовала, чтобы девочку назвали Хелен. Это было единственным, что она успела потребовать прежде, чем впасть в тяжелое забытье. Миссис Хоуп не сдержала слез, глядя в небесные глазки своей внучки, названной в ее честь. Она держала ее на руках, неестественно маленькую, и оттого тихую, не кричащую во все горло, и не могла не думать о том, что вот этот ребенок действительно оказался буквальной копией ее сына. И он появился на свет теперь, когда ее мальчика забрало море… Какая жестокая ирония… У Джоанны снова начиналась лихорадка, но какого-то иного, необычного типа – у нее не было жара, но она не просыпалась несколько дней. Другим докторам, кроме доктора Крейна, в семье не особо доверяли, а потому в первую очередь обратились за помощью к Флоре Райс, сестре милосердия, которая выходила Джоанну во время эпидемии. Флора только руками разводила, не понимая, что вообще от нее требуется, она не врач, а ассистентка врача. Потом, заявив, что врач все-таки нужен, она привела одного из докторов, работавших в ее больнице, но тот тоже лишь развел руками – с организмом пациентки явно что-то происходило, но вот что именно, было неясно. Итогом обследования стало лишь утверждение, что лихорадка не физического свойства, она происходит из-за стресса, который произошел, когда миссис Хоуп получила известие об утрате мужа. Джоанна проснулась через три дня после начала странной болезни, усталая, но совершенно здоровая, хотя ее никто особенно и не лечил. Добрая Флора сидела у ее постели, пытаясь чем-то помочь, но ее попытки не могли дать такого странного эффекта, это будто случилось само собой. Не меньше времени, чем Флора, с Джоанной проводила Рози. Ее родители уже знали о случившемся, и настаивали, чтобы она была у них, но было поздно. Свадьба произошла, Рози больше не была Розмари Пауэрс, она была Розмари Дьюи, и она больше не была обязана подчиняться родителям. А потому она почти все время с момента получения Хоупами страшного письма находилась подле Джоанны, надолго отлучившись лишь на время крестин, где она-таки стала крестной матерью в третий раз. Когда Джоанна очнулась, Рози первым делом попыталась с ней поговорить, и объяснить, что ей не должно просто так верить, что из письма следует, что Энтони умер. Она, Рози, сама в это не верила, и Джоанне не советовала… – Конечно же, из письма ничего не следует, – спокойно перебила ее Джоанна, – там же было сказано, что выживших не нашли. Я не дослушала, тел ведь тоже не нашли, откуда бы, в открытом океане-то? Ну, и слава Богу. Вот если бы его тело нашли, вот тогда бы я плакала, а так – не буду. Рози только рот открыла. – Кстати, – спросила Джоанна, проводя рукой по животу, – А где моя Хелен? – Она сейчас спит, Ханни, – объяснила Рози, – а ты еще слабовата, чтобы передвигаться. Вот проснется наша малышка, и я ее тут же тебе принесу. Джоанна кивнула, удовлетворяясь этим. – Миссис Хоуп? – окликнула ее Флора, наблюдавшая за беседой двух подруг, – Вас нужно еще раз осмотреть. Не знаю, почему, но меня не покидает ощущение, что с Вами что-то не так. Рози кивнула – ей тоже что-то в облике миссис Хоуп казалось странным, но она не могла понять, что. Джоанна пожала плечами, а затем вдруг вздрогнула, словно что-то вспомнив. – О, Флора! – воскликнула она, – Прости нас с Рози! Мы так свободно обсуждали при тебе кораблекрушение, совершенно забыв, что на «Изобильном» был и твой младший брат… Рози тоже ахнула, сообразив, что подруга права. – Ничего страшного, – улыбнулась Флора, хотя ее улыбка и была совсем невеселой, – я тоже молюсь за спасение всего экипажа. Будем надеяться, что однажды они к нам вернутся, быть может, не все, но хоть кто-то… Из глаз Джоанны невольно покатились слезы. Она изо всех сил старалась верить, что ее Энтони вернется к ней, и надеялась, что он почувствует ее веру, даже будучи далеко, и она придаст ему сил. Однако совсем не думать о возможных страшных исходах не получалось… Флора склонилась над нею, стирая слезы с бледного личика своей пациентки. Та взглянула на нее широко раскрытыми влажными глазами, и Флора замерла. Она смотрела в эти глаза так пристально, как только могла, пытаясь поверить собственным глазам и понять то, что она видит. – Флора? – с недоумением окликнула ее Джоанна, – что такое? – Скажите, Джоанна, – медленно произнесла девушка, не отрывая взгляда от лица пациентки, – Какого цвета у Вас глаза? Джоанна подняла брови, явно пытаясь понять, к чему сейчас прозвучал этот вопрос. – Каре-зеленые, от матери достались. – Ну, я примерно так и помнила, – пробормотала Флора, – но как же такое возможно? Рози, тоже не понимая, о чем говорит сестра милосердия, приблизилась, вгляделась в лицо Джоанны и вскрикнула, прижав руку ко рту. – Нет, ну, теоретически, такое возможно, – продолжала бормотать Флора, – такое бывает, я видела, хотя и не в настолько ярких проявлениях… Но, теоретически… – Да что, в конце концов, происходит? – повысила голос Джоанна. Рози молча протянула ей зеркальце. Девушка взглянула. Она не задрожала, как осиновый лист, только потому, что подспудно чего-то подобного и ожидала. Хотя это было… Ее глаза были голубыми. Причем не просто голубыми, нет. Они были совершенно такого же небесного оттенка, как у… – Такие же, – прошептала Рози, отводя руку ото рта, – точно такие же. Джоанна расплылась в улыбке: – Да. – Сказать по правде, – вмешалась Флора, приходя в себя, – я не знаю, что могло обеспечить подобные изменения, да еще так быстро. У людей иногда меняется цвет глаз, но медленно и не настолько кардинально… – Это знак свыше, – убежденно произнесла Джоанна, с небывалой прежде любовью вглядываясь в собственные глаза, – Вот только что он означает?