Дом надежды

– Сюда, сюда! Джастин провёл родственников за собой, они быстро расселись по каретам и тронулись с места. Ехали, впрочем, небыстро, слишком много людей было на улицах. – Невероятно! – шептала младшая леди Кливленд, выглядывая в окошко, – таких толп я в Лондоне ещё не видела! – Неудивительно, Мелисса, прелесть моя, – мягко улыбнулся лорд Персиваль, – олимпиада, как-никак. Столько народу понаехало… И не зря, повод более, чем достойный. – Но как прекрасны были выступления спортсменов! – всплеснула руками Розмари Дейл, сидевшая рядом с бывшей воспитанницей. А ведь это было так давно… А казалось, лишь вчера она привела к себе домой маленькую, едва держащуюся на ногах девочку, лишь вчера она, лёжа в комнате врача, познакомилась с маленьким тогда ещё Перси, как тихие, не слишком активные и веселые дети сдружились… Как, посоветовавшись с мужем, Рози решила оставить девочку у них – в доме было очень уж тоскливо с тех пор, как их малютка Алли вышла замуж. О возможном будущем для девочки Рози задумалась почти сразу, чему немало способствовал тот факт, что их внучатый племянник зачастил к ним в гости. Довольно скоро это заметила и его мать, и также приехала в гости, чтобы поглядеть на подружку маленького ещё сына. Осмотр её не особенно впечатлил, но чувствами Перси Люси пренебрегать не стала – мальчик, несмотря на юный возраст (тогда ему было около четырнадцати, и они с Мелиссой были знакомы уже три года), смотрел на бывшую служанку ателье точно таким же взглядом, каким отец самой Люси всю жизнь смотрел на её мать, а её дядюшка Фрэнсис – на тетю. Посоветовавшись с родителями и тетей с дядей, а также проведя долгий разговор и с самими подростками, которые, очевидно, души друг в друге не чаяли, Люси приняла решение, и, с позволения мужа, также введённого в курс дела, увезла девочку в Лондон и поселила у себя, лично обучая её всему, что необходимо знать и уметь истинной леди. Мелисса оказалась вполне толковой и способной ученицей, к тому же, её рвение подхлестывало наличие рядом Перси. Годы не истощили их любви и дружбы, а наоборот, сделали её сильнее, и спустя четыре года состоялась не слишком пышная, но красивая свадьба. Три года спустя у счастливой пары появилась наследница – малютка Анна, и счастью их не было предела. Теперь и Анна была уже барышней на выданье, и ей уже присматривали жениха. Добрая, тихая девушка не собиралась противиться воле родителей, так как знала, что они и не выдадут её замуж за недостойного её человека. Родители же ждали, надеясь, что их девочка найдёт свою любовь так же, как и они когда-то. Теперь Анна ехала вместе с ними – кареты Кливлендов были достаточно большими, чтобы вмещать в себя по шесть человек каждая. Шестым же с ними ехал Итан, которому недавно стукнуло уже двадцать семь. Итан становился все прекраснее с каждым годом, пока рос, и у него никогда просто отбоя не было от девушек, в него влюблённых, но он не смотрел ни на одну из них, очевидно, просто не интересуясь этим всем. И без того философ и интроверт до мозга костей, после смерти родителей он окончательно замкнулся, не желая пускать к себе в душу никого. Нет, он всегда был вежлив, добр, отзывчив, но не более, и на контакты с людьми он шёл весьма неохотно. Так и теперь, когда его вытащили глядеть на соревнования спортсменов, он поехал лишь чтобы не огорчать остальных членов семьи. И именно он, задумчиво глядящий в окно, первым заметил неладное. Приехавшие из Плимута гости жили в загородном доме Кливлендов, а потому теперь они уже выехали из запружённого толпами центра города и находились на самой его окраине, причём, судя по виду, явно не в благополучном районе. Там, в одном из переулков молодой мужчина увидел, как несколько здоровенных, неопрятных, бандитского вида мужиков окружили маленького оборванного малыша, пол которого было невозможно определить издалека, но какое значение это имело? – Останови! – коротко приказал Итан. Возница послушался. Остальные, сидевшие в карете, заметив явное напряжение, исходящее от молодого Оуэнса, тоже начали выглядывать в окно. Итан выскочил из кареты. За ним, заметив происходящее и оценив обстановку, последовали Перси и Фрэнсис. – Оставайтесь внутри! – приказал констебль женщинам. Мелисса покорно вжалась в сиденье, прижимая к себе Анну, Розмари же принялась отчаянно выглядывать из окон, пытаясь хоть что-то разглядеть. – Отпустите ребёнка! – гаркнул констебль Дейл, и голос его прозвучал твердо и грозно, как в молодости. – А мы, господин констебль, ей ничего и не делаем, – фальшиво улыбаясь, просипел один из бандитов, – она работала нынче плохо, вот, пожурить решили. Так это наше дело, никакого криминала тут нет. – Отпустите девочку и убирайтесь подобру-поздорову, – отчеканил Фрэнсис. – Ты, старик, не балуй, – покачал головой другой мужик, – нас тут пятеро, а вас – всего два с половиной. Перси в ответ на это лишь брови поднял. Он уже услышал, как позади них остановились другие кареты, откуда вылезали остальные, заметившие, что происходит. В несколько секунд рядом с ними оказались его дед, отец, дядя, братья, племянники, также ездившие с ними. Все же немалой толпой они ехали – аж всем семейством. Вылезли наружу и Джоанна с Аллисон, а потом и последовавшая их примеру Розмари, не желавшая оставлять мужа даже при том, что преимущество было на его стороне. Сообразив, что расклад сил слегка поменялся, мужики отбросили девчушку в сторону и вытащили оружие. Джоанна коротко переглянулась с Мелиссой и Анной, также осторожно выползших из кареты, но ради безопасности державшихся позади неё. – Бегите за полицией! – одними губами приказала она. Но было поздно. Осознав, что здесь сейчас ничем хорошим для них дело не окончится, бандиты несколько раз выстрелили в столпившихся рядом людей и бросились наутёк. Перси коротко зашипел – одна из пуль оцарапала ему плечо. Другая просвистела прямо рядом со щекой Бена, лишь чудом не задев её. А последняя… – Рози! – вскрикнула Джоанна, подхватывая оседающую на землю подругу. Последняя прошила насквозь сердце Розмари Дейл. Фрэнсис в мгновение ока оказался на коленях рядом с женой. – Розмари! – с ужасом позвал он, теребя обмякшую супругу за плечо, вцепляясь пальцами в ткань прекрасного бордового платья, на котором даже не особенно была видна кровь… Но она была. Старушка Рози не успела даже сказать своё последнее «прощай!» стоявшей рядом дочери, или в последний раз нежно улыбнуться горячо любимому мужу. Она была мертва. Джоанна первой осознала это, и в ужасе отступила на шаг назад. – Рози! Вместе с Фрэнсисом на коленях уже стоял Энтони, точно также пытаясь разбудить подругу. Рядом опустилась и Аллисон, дрожа, как в лихорадке. Бен, взглянув на мать и на безжизненное тело миссис Дейл, тоже все понял, и осторожно обнял жену со спины. Обернувшись к остальным, Джоанна повелительно махнула руками. Сама она уже успела успокоиться – с тех пор, как она потеряла младшую дочь, она вообще стала весьма философски относиться к смерти, да и в жесткости характера прибавила. Люси, первой понявшая жест матери, поддержала её, и все остальные родственники, стоявшие позади, подхватили в охапки детей и подростков, чтобы те не видели этого, тихо расселись по каретам и разъехались, используя соседний переулок, чтобы не объезжать лежавшее на дороге тело. Фрэнсис не слышал, как остальные разъезжались. Он вообще ничего не слышал. Он все стоял на коленях, пытаясь в два голоса с Энтони дозваться до тихой и уже мертвенно-бледной Рози. Однако с каждой секундой его попытки позвать её становились все громче, все отчаяннее, в них пробивались слёзы. Умом он уже понимал, что все кончено, и долго обманывать сам себя просто не мог. Сверкая полными слез глазами, он выхватил старый, но все ещё прекрасно стреляющий пистолет, тот самый, который когда-то его покойная бабушка одалживала Энтони, чтобы тот спас Джоанну из сумасшедшего дома, и бросился вслед за давно сбежавшими бандитами. Энтони, вскочив с небывалой даже для старого морского волка прытью, последовал было за ним… – ТАК, А НУ СТОЯТЬ, ОБА! – рявкнула Джоанна. От неожиданности оба старых мужчины и впрямь затормозили и обернулись к ней. – Даже не думайте совершать какую-нибудь глупость, подобную той, что планировали совершить сейчас! – сурово велела женщина, – Вы останетесь здесь и дождётесь прибытия полиции, которая во всем разберётся. – Я сам – полиция! – бросил Фрэнсис. – Другого города! – отбрила миссис Хоуп, – к тому же, ты – заинтересованное лицо, да ещё и находящееся в состоянии аффекта! – Ханни! – вмешался Энтони, вытирая слёзы со щек, – эти твари должны понести наказание! Правосудие должно свершиться! – Я не позволю вам вершить самосуд! – взвыла женщина, глядя прямо в глаза мужу, – не ради этих мерзавцев, но ради вас самих! Или, может, ты забыл, что подобное «правосудие» сделало когда-то с нашим братом?! Это заткнуло Хоупа моментально. Конец же решимости Фрэнсиса положила Аллисон. – Папа, хватит! – всхлипнула она, – что толку теперь? Они наверняка уже в другом квартале… Фрэнсис медленно кивнул, а затем рухнул на колени и разрыдался, прижимая к губам холодную руку возлюбленной. Энтони, Джоанна, Бен и Аллисон сгрудились вокруг него. В скорби своей они даже не заметили, что в переулке оставался ещё один человек, не уехавший с остальными. Теперь же этот человек шагал по соседней улице, волоча за собой маленькую нищенку. – Тебя как звать-то? – осведомился он. – Ария, – пискнула та, со смесью любопытства и волнения оглядывая красивое, но суровое лицо незнакомого мужчины. – Ария, – повторил тот, – ясно. А меня мистер Оуэнс. Так, ты давай, ножками-то шевели. А то тащишься еле-еле.

***

Фрэнсис слегка поморщился от странного щекочущего ощущения. События последних месяцев смешивались в голове в какую-то кашу. Его любимая скончалась, и, хотя тех, кто убил её, нашли и наказали, легче от этого не стало. Ее смерть подкосила его – он слёг, и хотя друзья, дети и внуки изо всех сил поддерживали его, ничего не помогало, и Фрэнсис Дейл тихо угас, продержавшись почти год без своей Розмари. Но теперь… – Не знаю, как у тебя, а лично у меня возникает чувство инверсированного дежавю, – лукаво промурлыкал у его уха знакомый голос, ещё при первых звуках которого мужчина распахнул глаза. Она лежала рядом с ним на кровати, совершенно юная и прекрасная, с весело сияющими глазами и нежной, но немного ехидной улыбкой. – Розмари, – выдохнул Фрэнсис. – И Вам доброе утро, констебль, – рассмеялась она, и звук её смеха нежнейшими колокольчиками раздался в душе юноши. А юношей он снова был, если верить тому, как выглядели его руки, которыми он потянулся к ней. – Инверсированное дежавю? – мягко поинтересовался он. Интересно, это ещё что за зверь? – Ну да, – хихикнула Розмари, – в нашей прошлой жизни так уже было. Только тогда ты пришёл сюда первым, и встречал меня. – В прошлой жизни? – переспросил юноша, продолжая любоваться прелестным личиком своей возлюбленной. – Ну да, – кивнула девушка, – в последней из них, той, где я была королевой Марией Стюарт, а ты – Королем Франциском Валуа. – Где мы были кем и кем? Мария рассмеялась. – Ой, да мы кем только не были за те полторы тысячи лет, что мы жили на свете! В первый раз, например, мы были Тристаном и Изольдой, теми самыми… – Мария осеклась, глядя на совершенно изумленное лицо супруга, – ладно, давай не все сразу. Ты сам все вспомнишь постепенно. Так всегда бывает, к этому месту, – она повела руками вокруг, – просто привыкаешь. Ладно, хорош разлеживаться, давай подъем, и я тебе все здесь покажу. И наш дом – тут не переживай, он видоизменяется под наши жизни, и сейчас выглядит, как наш дом на земле, хотя ему случалось быть и королевским замком... Ладно, не суть. И все остальное покажу и расскажу. Все равно тебе пока заниматься ничем нельзя – ты только прибыл и ещё не стабилен, нужно будет подождать хотя бы пару лет, а пока что… Кстати, ты же не думал, что тебя жду я одна? И она потащила мужа к выходу из комнаты (он лишь успел заметить, как на них из ниоткуда взялась свободная белая одежда), где его уже ждала семья – и отец с матерью, которых он узнал, хотя не видел их почти всю жизнь, и бабушка Аннабель, и некоторые другие, кого Франциск пока не узнавал, но чувствовал, что знал… И все они улыбались, и всюду была радость… А вокруг светило ярчайшее солнце, которое освещало все вокруг, но не обжигало силой своих лучей, а лишь заботливо грело...