🚨🚨🚨
На часах время по обыкновению позднее. Стрелка часов медленно подкрадывается к одиннадцати. Тэхен, ступая босыми ногами по полу, заходит на кухню и достает из холодильника свою панацею — бутылку белого полусухого. Столько счастья искрится в ореховых глазах, когда он длинными пальцами крутит стекло, разглядывая, как светлая жидкость плещется о стенки. Сейчас он достанет штопор, откроет бутылку и примет ванную, смакуя на языке Шардоне, чувствуя, как раскрывается вся прелесть маслянистых и лимонных ароматов. А потом он ляжет в мягкую кровать, что будет зазывать своими белыми простынями прямо с порога. Прочитает с сайта пару новостей и сладко заснет. Проспит до обеда, чтобы в ночь выйти на очередное дежурство. Ким нелепо улыбается и оставляет бутылку на столе, а сам же открывает кухонный ящик и тянется пальцами за штопором. Кончики пальцев едва успевают коснуться прохладного металла, как раздается телефонный звонок. Тэхен сжимает ладонь в кулак, внутренне закипая с каждой секундой от не перестающего резать слух вызова. Снова отец с извечными доебками, когда Киму через практически пол-десятка стукнет тридцатка, и уже можно будет говорить, что вот-вот и начнется кризис среднего возраста. Нет, он определенно должен выпить сегодня, как и ответить на звонок. Пару минут просто поговорить с отцом или же пособачиться, но зато с чистой и спокойной душой позволить себе действительно расслабиться. С тяжелым выдохом Ким направляется в комнату, где на кровати уже вовсю изводится телефон с подсвечивающимся экраном. От осознания грядущего разговора с семьей почему-то хочется идти еще медленнее. Тэхен берет гаджет в руку и брови удивленно взметаются вверх. Звонит Чонгук. Ночью. Звонит. Звонок от него. Впервые за все время с того момента, как Ким лично подсунул бумажку с номером за дверной косяк (все же надеясь, что ее не заметят). Они никогда не говорили о звонках и уж тем более не связывались друг с другом таким способом. Исключительно были только переписки в мессенджере, и максимум, на что Тэхена хватало — это какой-нибудь незамысловатый смайлик с закатывающимися глазами. А тут звонок. Да еще и ночью. Недолго думая, парень проводит пальцем по экрану и подносит телефон к уху. — Ты только не ругайся сильно, ладно? — раздается «на том конце провода». — Объяснишься? — Ким на пятках разворачивается в сторону кухни, поудобнее перебирая телефон в руке. — Не хочешь сходить на выставку? — Какая выставка ночью, Чонгук? — по голосу слышно, как раздражается. — Если тебе уж совсем нечем заняться, то подрочи там, дело не такое полезное, но тебе в самый раз. Я вешаю трубку... — Постой-постой. Я на улице, — как-то нервно. — Ну так зайди домой. В чем проблема? — пожимает плечами Ким, будто кто-то может видеть его. — Я не могу зайти... — мнется Чонгук и слышно, как тот тихо выдыхает. — Я со всеми конкретно пересрался и ушел. У меня с собой только телефон, к нему даже карта не привязана, чтобы я мог где-то расплатиться и переждать, к примеру, в круглосуточном. Мерзну в парке на лавке, офицер, — усмехается, даже такую ситуацию сумев как-то разбавить. Блять. У него до сих пор пубертатный период? Или он реально наглухо... Так. Спокойно. — Не выражайся. Это первое, — Тэхен сворачивает в прихожую и снимает с вешалки пальто. — Второе. Пришли мне свою геопозицию. Так будет проще. — Я в том парке, который... — Геопозицию, Чон. Сейчас буду. Если бы можно было беспоследственно швырнуть что-то или (по классике) ударить кулаком по стене, то Ким бы с удовольствием сделал это. Он мигом сбрасывает звонок, накидывает поверх домашней майки и спортивных штанов кашемировое пальто (которое уже почти не греет) и выходит из дома, прихватив с собой ключи от машины. Нашел себе приключение на задницу, которое, к тому же, с привлекательной мордашкой...🚨🚨🚨
В квартире настоящий экватор по сравнению с суровыми ночными заморозками за окном. Чонгук проходит вглубь тэхеновой обитель, глазами бегая по каждому углу и досконально изучая интерьер. Просторная однушка, будто бы олицетворяющая ее хозяина. Все выдержанно: без лишних деталей и в простых тонах, что контрастируют между собой. В воздухе пахнет едва уловимым ароматом жасмина. «Кажется, кто-то увлекается ароматическими маслами», — тихо хмыкает Чон. — Ты будешь чай? Тебе нужно согреться, — Тэхен проходит на кухню, включая свет и растрепывая свои волосы. Юноша ведет взглядом по крепкому телу и аккуратно снимает с плеч накинутое прямо на черный бомбер кашемировое пальто, вешая на первую попавшуюся под руку вешалку. Чонгук будто игнорирует вопрос, уже несколько секунд не говоря ни слова. Он будто подвисает, стягивая с себя свою верхнюю одежду и оставаясь лишь в свободных спортивных шортах, доходящих до колен, и такой же свободной майке. Постепенно согревающиеся ноги начинает неприятно покалывать. Чон проходит на кухню и, завидев бутылку вина на столе, широко улыбается. Кажется, он испортил чьи-то планы на вечер. — Я вижу, у тебя есть что-то согревающее получше, чем чай, офицер, — ехидно тянет тот, переводя взгляд на копа. — Тебе завтра в школу. — Завтра воскресенье. Блять. — Иди в душ, — на выдохе произносит Ким, устало смотря в чернильные глаза. — А потом я, так уж и быть, займусь спаиванием малолетки. — Не боишься, что я буду вытирать задницу твоим полотенцем для лица? — растягивает губы в улыбке, скрещивая руки на груди и смотря в упор. — Не боишься, что я тебе чего-нибудь подсыплю, пока ты будешь в ванной? — не остается в стороне и призывно вскидывает бровь. — Ладно, офицер, я Вас понял, — в примирительном жесте поднимает руки Чон и разворачивается, выходя с кухни. С такой планировкой до ванной — рукой подать. — Придумаю что-нибудь поинтереснее. Тэхен не успевает ничего сказать, как дверь в ванную захлопывается. Идея подсыпать снотворного с каждой минутой кажется все соблазнительнее.🚨🚨🚨
Пачка сигарет, лежащая на подоконнике, откровенно манит и притягивает тэхенов взгляд, пока тот (ради приличия) ставит на стол обещанную бутылку вина, пару бокалов и бегло нарезанные фрукты. Сейчас бы поесть чего-то нормального за целые сутки кроме завтрака, проведенного во второй половине дня, в виде каши быстрого приготовления. Ведь у каждого хотя бы раз в жизни возникает желание «нахрюкаться». Есть сладкое и жирное, да так, чтобы за ушами трещало. Мерзко чавкать и игнорировать размазанный по щеке соус, но зато в полной мере ощущать, насколько тебе вкусно. Тэхен довольствуется тем, что имеет, сидя за столом и уткнувшись взглядом в экран. Шум воды в ванной прекращается, и уже через несколько минут Чонгук стоит на кухне, вороша рукой влажные волосы. — Я смотрю, у нас «Тайная вечеря»? — ухмыляется тот и подходит к столу, чтобы после сесть напротив Кима, что блокирует телефон, откладывая на край стола. — Напьюсь и вынесу предсказания, — не удерживается от смешка Тэхен, поднимая взгляд на распаренного после душа юношу. — Тогда у нас... — Чон бегло осматривает стол и возвращает взгляд в ореховые глаза, игриво вскидывая бровью, — романтический ужин? Ким громко цокает языком и берет в руки уже заранее открытую бутылку: — Ночная пьянка с обсуждением творчества Леонардо да Винчи.***
Алкоголь раскрепощает. Особенно на пустой желудок. Все же, видимо, нужно было подстраховаться и, как писали раньше в газетах, съесть пол брикета сливочного. После первого выпитого бокала наступило долгожданное чувство расслабленности. Тэхен допивает второй и подмечает, как он стал медленнее моргать. Собеседник напротив, кажется, в силу организма помоложе, держится получше. — Так почему ты ушел из дома? — меняет тему Ким, подцепляя пальцами виноградину и отправляя в рот. — Споры об университете, — совершенно спокойно отвечает Чон, легко пожав плечами и немного отпив из бокала. — Слишком неожиданная тема для ссоры, зная моих родителей, да? — усмехается и облизывает губы, что не остается незамеченным. — Ну и крики по поводу того, что я поздно возвращаюсь домой. — Им нужно, чтобы я тебя приводил? — ухмылка и вскинутая в ожидании ответа бровь. Стоит притормозить, но юноша на это лишь довольно хмыкает, говоря за себя все одним лишь слегка поплывшим взглядом. — Все настолько надоело, включая даже учебу, что хочется застрелиться, — Чонгук растягивает губы в улыбке и подвисает, будто в голове прокручивая сцену, где он самолично пускает пулю в висок. Тэхен опирается ладонями о стол и медленно поднимается со стула. Он слишком долго томился в ожидании этого момента. Наслаждение и нега, разливающиеся по телу. Что может быть лучше? Это точно последняя. Последняя, вероятно, за этот час, но зато точно. Ким подходит к окну, немного его приоткрывая и впуская на кухню свежий холодный воздух. Берет пачку и выуживает тонкую сигарету, что зажимает меж губ и, чиркнув зажигалкой, подкуривает, оперевшись поясницей о подоконник. От щелчка кремниевого колесика в зажигалке Чон будто выходит из транса и поворачивает голову в сторону копа, который сейчас выглядит как самый обычный законопослушный гражданин, и произносит, видимо, необходимое ему в эту минуту: — У тебя есть с собой ствол? Ким заторможенно затягивается и думает несколько секунд, после чего опускает голову, кидая взгляд на свой пах и по-детски растягивая губы в улыбке. Чон на это лишь закатывает глаза. Допив содержимое бокала и незаметно морщась от того, насколько это вино вяжет, парень кивает в сторону лежащей на подоконнике в метре от него пачки: — Я могу? А ты поаккуратнее с этим, — будто бы предупреждает и принимает в руки протянутую пачку. Бегло достает сигарету и подкуривает, на секунду освещая лицо пламенем зажигалки, ведь из всего света на кухне лишь тот, что у вытяжки над плитой, находящейся за спиной Чона. — Хочу сыграть в рулетку со всеми патронами в револьвере, — глубоко затягивается и поворачивает голову, сталкиваясь взглядами. — О, ну тут как минимум два раза играть придется, — усмехается Тэхен и разрывает зрительный контакт, стряхивая пепел в небольшое стеклянное блюдце, стоящее на подоконнике. Чонгук довольно хмыкает и поднимается с места, выдыхая сизый дым. Всего пара шагов — и юноша стоит у подоконника, рассматривая вид за окном. Кажется, будто время останавливается. Они просто стоят в тишине и курят, ничего лишнего. Ким следит за каждым движением мальчишки и через некоторое время будто высокомерно выдает: — Ты хотя бы сможешь правильно держать в руке револьвер? — вскинутая бровь, пока взгляд бегает по профилю лица напротив. — Ты думаешь, я не умею обращаться с пушками? — усмехается, продолжая наблюдать за редко проезжающими машинами. — Ты думаешь, что этот разговор течет в нужное русло? — не выдерживает первым Ким и, затушив сигарету, поворачивается корпусом к мальчишке, скрещивая руки на груди. — Чем тебя не устраивает разговор о полностью заряженном револьвере... — растянуто начинает парень, но замолкает, несколько раз затягиваясь сигаретой и аналогично туша ее в пепельнице. Чон ехидно улыбается, поднимая взгляд на повернувшегося к нему копа, — и добровольном виске? — Добровольном, значит, — хмыкает Ким. — Мне всегда нравилась твоя придирчивость. — Мне всегда нравилась твоя двусмысленность, — лениво скользит взглядом по лицу. — Курение вредно. — Скрытное непроизвольное желание сосать член, не более, — как ни в чем ни бывало пожимает плечами Чон. — Можно ли это считать грехом, офицер? — Гомосексуализм не считается грехом при обоюдной, светлой и чистой любви, — пристально смотрит в глаза, едва заметно вскидывая бровью. Началось. А лучше бы не начиналось? Это буквально цепная реакция. Еще немного и случится взрыв на атомной станции, потому что система охлаждения попросту не справится. Или не захочет справляться. Чонгук так же поворачивается корпусом к Тэхену. На несколько секунд повисает тишина, разбавляемая лишь шумом улиц, льющимся из приоткрытого окна. Ким неотрывно смотрит в одну точку, будто бы замерев в ожидании чего-то ответного, пока юноша медленно ведет взглядом по всему мужскому телу напротив, показательно смотря оценивающе. А потом поднимает взгляд. Тет-а-тет, глаза-в-глаза и тихое: — Тебе кто-нибудь говорил, что ты отличный провокатор? — А я разве провоцирую? — поднятый вверх уголок губ. У них когда-нибудь сломается выдержка? Чонгук на такой «ответ» лишь тихо смеется и, оттолкнувшись от подоконника, подходит к Киму ближе, а после и вовсе встает напротив, заставляя того повернуться и вновь упереться поясницей о белый пластик. И никакого намека на сопротивление. «Карт-бланш, офицер?», — дьявольская ухмылка, и Чон опирается руками о подоконник, расставив их по бокам от слегка разморенного и, видимо, абсолютно несопротивляющегося от алкоголя тела. — Думаешь вновь сделать меня грешником? — вскидывает бровь Тэхен, поражаясь непозволительной близости. — Демоны и так грешны, офицер, — лукавит парень и прижимается к телу. — Демон сидящий, — медленно ведет взглядом по лицу. — Демон летящий, — останавливает взгляд на губах, наклоняясь ближе. Чувствует чужое дыхание и произносит шепотом: — И Демон поверженный. А после нежно касается чужих губ своими, такими же охмеленными с привкусом кофейных сигарет. Поцелуй не длится дольше пары секунд. Просто касание, а у Тэхена губы горят нещадно. Бесит. Раздражает. — Существа из преисподней не ведут разговоры о светлой религии, — фыркает Ким, едва отклоняя голову назад, чтобы вновь не встретиться с чужими губами. Вновь не обжечься. — Это всего лишь Врубель, — ухмыляется и оголяет клыки. — Настоящий же просто кинкует на религиозные темы и тянется... — вновь по-детски сокращает расстояние между губами, заглядывая в глаза, — к чему-то до жути интригующему. — Это «интригующее» может и пугать до жути, — Тэхен медленно поднимает руку, вплетая ее в мягкие темные волосы на чужом затылке. — Но, в то же время, это безумно привлекает, — тянет Ким, раздразнивая своим дыханием на чужих губах. Система не справляется. Люди начинают эвакуацию со станции. Кругом режущая слух сирена и людские голоса, припорошенные страхом. Ужасные эксперименты, ведущие к ужасным последствиям. — И в то же время не дает отступиться, но и шага вперед сделать — тоже, — продолжает за него Чон, не сдвигаясь с места. — Но разве клинок в горле не принесет удовольствия, если он от самого Дьявола? Повисает молчание, снова и снова дающее догадаться о том, что кто-то из них двоих определенно не справляется. И если Чонгук пристально смотрит в ожидании ответа, то Тэхен в этот самый момент даже не задумывается о том, что можно сказать своему оппоненту. Он просто не дышит. — Момент разврата нечисти может длиться вечно, офицер? — лукавит юноша, пока уголки его губ расплываются в улыбке. Этот малолетний подонок, буквально посреди ночи ворвавшийся к Киму в квартиру и высосавший с ним почти всю бутылку спиртного, еще и успевает тонко и грамотно подъебывать. — Особенно, если нечисть еще есть куда развращать, — отчётливо произносит коп, сжимая волосы на чужом затылке.«Я почти привык.
Временами подводят нервы.
Заглушаю крик.
Закрываю глаза.
Круг первый.»
Чонгук сокращает жалкие сантиметры между губами и мягко обхватывает кимову верхнюю, прикрывая глаза. Тэхен медлит. Он снова медлит, как и всю свою жизнь, но если уж у тебя принцип... Хотя, сейчас он посылает свои принципы и дает себе ровно минуту на слабости, а потому лишь прикрывает глаза и отвечает на поцелуй, сминая мягкие хмельные губы и нарочито пряча язык за зубами, чтобы это не переросло в нечто большее. Момент разврата нечисти, кажется, действительно может длиться вечно. Чон укладывает ладони на чужую талию и приоткрывает глаза, чтобы насладиться вблизи расслабленным лицом с едва подрагивающими ресницами и разорвать поцелуй с тихим смешком, чтобы продолжить: — Способна ли нечисть довести до последнего круга ада, а потом убить? В одиночку. — А ты так хочешь, чтобы я довел? — растягивает влажные губы в улыбке Тэхен, не открывая глаз. — Десятки людей признаются обоим в любви, — Чонгук поудобнее прогибается в спине. — Почему же они в конечном итоге приходят друг к другу? Ким долгое время молчит, будто смакуя ответ на языке. И если некоторое время назад хотелось оттолкнуть, сейчас же становится действительно интересно. А потом он открывает глаза, заглядывая в чернильные напротив, и выдает: — Естественный отбор. Заурядный интерес. Страсть к рецидивизму, — усмешка, — и крайней степени похоти, которую они, по стечению обстоятельств, показывают только навесному потолку в душной комнате с эхом одного дыхания. Юноша тихо хмыкает и ненавязчиво скользит взглядом по оголенной шее. Цепляется за кимов воротник и вновь задается вопросом, какое тело скрывают эти ненужные тряпки. Тэхен плечистый, выглядящий мужественно и, кажется, даже старше своих лет. Хотя откуда Чонгуку знать его возраст? Они никогда не обсуждали это, да и тормошить лишний раз по личным поводам слишком опасно. Ким на пол головы выше, хотя телосложение кажется таким же, но почему-то Чон уверен, что служба дала о себе знать рельефами на теле. Парень возвращается из своих размышлений и произносит то, что так и рвется наружу в самый неподходящий момент: — Вы такой красивый, офицер. Тэхена это, кажется, совсем не выбивает из колеи. Он лишь ухмыляется и мягко касается губами чоновых, заставляя вернуть взгляд в то самое зеркало души: — А ты как всегда меня прекрасно понимаешь. И каждый раз удивляешься... — едва запрокидывает голову, соприкасаясь кончиками носов и добавляя тише, — я тоже. — Тебе нравится, что я тебя понимаю. Ровно как и ты — меня. Хоть и в большинстве случаев мы оба линяем от ответа, он понятен каждому, — еле шевелит губами Чон, будто боится спугнуть. — Вечер оказался званым? — Ким растягивает губы в улыбке и выпутывает ладонь из чужих волос, чтобы поудобнее опереться обеими руками о подоконник по бокам от себя, пока талию все еще держат не менее крепкие руки. — Я скучал, — в глазах плещется искренность. — Насколько сильно? Очередная провокация? — Показать? — вскидывает бровь парень и вжимает чужое тело в подоконник, наклоняясь ближе. Кончик носа будто соскальзывает с кимова, отчего губы становятся еще ближе друг к другу. — Мне нужно в душ, — отрезает Тэхен. — А мне — в аптеку? — дьявольская ухмылка. — А тебе... — Ким приподнимает руки и мягко давит на плечи, заставляя подняться с его тела и немного отступить назад, — просто дождаться. За кокетливую улыбку можно ставить высший балл. Тэхен облизывает горящие губы и обходит парня, как ни в чем не бывало направляясь в сторону ванной. — Могу заплутать, пока буду искать комнату, и случайно забрести в ванную, — ухмыляется Чонгук, смотря на копа через плечо, едва повернувшись к тому корпусом. — У тебя будет время подумать над лечением топографического кретинизма в обезьяннике, — совершенно серьезно произносит и останавливается перед дверью в ванную комнату, открывая ту и дожидаясь ответа. — Я Вас понял, офицер. — Вот и славно, — довольно улыбается Ким и захлопывает за собой дверь. Привилегированный, блять.