***
Горячая вода прогревает все тело и расслабляет мышцы, побуждая как можно скорее насухо обтереться и лечь в прохладную кровать, мигом проваливаясь в крепкий сон. Чонгук же спать не собирается, а потому, выйдя из ванной в одной лишь своей майке и темных штанах, сразу же заходит на кухню, поправляя влажные волосы и, безо всяких церемоний, бросая с порога: — Ты уже успел выпить свой чай? Тэхен, сидящий за обеденным столом, недоуменно вскидывает бровь и поворачивает голову к юноше, попутно откладывая телефон на гладкую поверхность. Он несколько секунд смотрит на только что вышедшего из душа распаренного мальчишку, а затем бегло кидает взгляд на свою кружку, стоящую прямо перед ним и наполненную чуть больше чем наполовину. — Хлебнул немного. — Отлично, — с лукавой улыбкой произносит Чон и подходит ближе к столу. Сейчас он сядет напротив, сделает пару глотков согревающей жидкости, и они проведут наконец-то долгожданную беседу, в которой все выяснят. Так думал Ким ровно до того момента, пока Чонгук, перекинув через него ногу, не уселся на его колени. Такой до одури глубокий взгляд в глаза и чужие ладони на собственных плечах заставляют задуматься о том, а какой, собственно, должна быть эта беседа? Уже спустя несколько секунд Тэхен с усмешкой выносит вердикт о том, что мальчишка, наверное, просто не хочет сейчас серьезных разговоров, а потому так настойчиво целует. Как всегда умел. Кимовы ладони плавно скользят по чужим бедрам вверх и закрадываются под майку, пока Чон не оставляет попыток углубить поцелуй. — Тебе от меня только это и надо? — едва отстранившись, с улыбкой шепчет в чужие губы. — Зачем терять момент, офицер? — ухмыляется парень, зарываясь широкой ладонью в выкрашенные темные волосы. — Действительно. Зачем терять? И какие к черту разговоры, когда они так изголодались друг по другу? Это не необоснованное влечение. Им просто необходимо хоть как-то суметь громче рассказать о своих чувствах, когда, кажется, громче уже некуда. Хочется обнажиться. Снять с себя потрепанную временем маску и показать настоящего себя — со всеми слабостями, страхами, влечениями, странными мыслями и всем тем, что теплится глубоко в душе. Чонгук целует до одури жадно и мокро, когда Тэхен наконец позволяет сплести языки. Сжимает в ладони черные волосы, когда чужие пальцы игриво проходятся вверх по пояснице, немного холодя распаренную кожу. Недовольно мычит в поцелуй, когда Ким убирает от себя руки, что пытаются расстегнуть верхние пуговицы черной рубашки, и, после, снимает с него майку, чтобы в полной мере широко раскрытыми ладонями ощутить каждую спинную мышцу. Тэхен обожает касаться этого тела. Обожает касаться Чонгука. Обожает его ощущать. Обожает его. Дыхание сбивается от, казалось бы, таких незначительных действий, и Ким мажет губами по чужим, целует мягкую щеку, скользит по линии подбородка и с трепетом касается нежной молочной кожи на шее, слыша первый глухой юношеский стон. «Чонгук всегда такой чувствительный...». Губы хаотично покрывают поцелуями выпирающие острые ключицы, оставляя на чистой коже алые метки. И если они не остановятся сейчас, то Тэхен Чонгука сожрет. Но тот лишь раздразнивает, откидывая назад свою голову и крепче прижимая мужчину к себе за затылок. Возжелает. Хочет быть съеденным, а его собственное тело так и кричит «забирай все, рви на куски, не отдавай ничего и ни о чем не жалей». Весь для Тэхена. И Ким все себе забирает, не желая никому отдавать и совершенно о своих действиях не жалея. Так жадно и с опаской, как самый настоящий эгоист. Делиться ни с кем он не собирается. Чонгуку все же удается ловкими движениями расстегнуть пуговицы на чужой рубашке. И, стоит парню только провести ладонями по широким плечам, как в ту же секунду его подхватывают под бедра и несут в спальню, заставляя за эти самые плечи крепко ухватиться. — У меня за столько дней накопилось столько вопросов, — ехидничает Чон. — Обязательно спросишь все после, — усмехается и аккуратно укладывает юношу на мягкие темные простыни, мысленно для себя подмечая, как прекрасно контрастирует на них подтянутое тело с бледной кожей, и наклоняется, чтобы вновь коснуться желанных губ. — Один — сейчас, — вполголоса произносит парень, увернувшись от поцелуя. — Это важно, — взгляд в глаза и тихий шепот, в то время как руки окольцовывают чужую шею, — пока мы не начали. — И что же тебя интересует? — вскидывает бровью и мажет кончиком носа по чонову, не разрывая взгляда. — Какое твое имя? А вот это действительно смешно. Ким даже не обращал внимания на то, что не называл своего имени все это время. Работа требовала только произношения должности и фамилии при представлении. И как они могли так это упустить? Интересно теперь поразмышлять о том, какие имена в своей голове напридумывал неугомонный мальчишка. — Тэхен. Мое имя Тэхен, — вторит мужчина, пока на юношеских губах расцветает улыбка. — Офицер Ким Тэхен, — будто смакует на вкус Чонгук. Ким тихо смеется и касается таких же натянутых от улыбки губ. В голове наконец складывается целостная и ясная картина: Чон хочет просто его — Тэхена. Его душу. Всего, целиком и полностью. Такого до одури привлекательного не только внешностью, но и умом. Уникального. И непохожего на всех. Губы соприкасаются в нежнейшем поцелуе. Им некуда торопиться, спешить, бежать. У них впереди — одна из самых длинных ночей в году, припорошенная декабрьским снегом, но так мало времени, чтобы вдоволь насладиться друг-другом. Ким позволяет снять с себя рубашку и чувствует, с каким наслаждением и медлительностью чужие ладони ведут по его спине. Это ощущается за гранью реального, когда простые легкие касания так кружат голову, заставляя собственное тело реагировать на это мелкой дрожью. Тэхен целует и целует, сам на себя не похожий, но безумно искренний и влюбленный. Ведет губами поперек ребер и с тихим причмокиванием целует живот, выбивая из мальчишки такие же тихие блаженные выдохи. Сколько же таких чудесных ночей он собственноручно оставил? Что-то подсказывает о том, что все можно запросто нагнать, но Ким спешить не хочет. А потому он нарочито оттягивает момент, заставляя парня извиваться от ожидания, но потом все же раздразнивающе проводит кончиками пальцев по чужому возбуждению и расстегивает чоновы брюки, тут же их снимая. — Ты такой предусмотрительный, Чонгук, — не сдерживает усмешки коп, оглядывая нагое тело, на что юноша с улыбкой закусывает губу и приподнимается, чтобы пальцами дотянуться до кимова живота, где даже при тусклом ночном свете видно отблескивающую сталь. И вновь эти бесчисленные поцелуи, что рассыпаются по всему телу. Осторожные раззадоривающие укусы и алые пятна на теплой коже. Тэхен тянется к тумбочке и достает контрацепцив с тюбиком лубриканта, а мальчишка льнет ближе некуда, желая, кажется, чтобы его поскорее в полной мере согрели. Первый палец с легкостью проскальзывает в юношеское тело, и Ким с ухмылкой прикусывает парня за щеку, вызывая у того недовольное мычание. Чонгук действительно предусмотрительный. — Будете нежничать, офицер? — вполголоса лукавит Чон, пока мужчина избавляется от оставшейся ненужной одежды и, после, вручает ему фольгированный квадратик, нависнув сверху. — Хочешь, чтобы я нежничал? — бегло вскинутая бровь и взгляд в глаза. Это даже не провокация. — Хочу, — будто в подтверждение произносит юноша, закидывая ноги на кимову поясницу. Тело привыкает быстро, как и с такой же скоростью сбивается дыхание, а на коже россыпью появляются мурашки. Тэхен специально дразнит и медлит, плавно входя в разгоряченное тело, но с каждым разом так же плавно наращивая темп. Чонгук под этим крепким телом тает. Проводит короткими ногтями по едва выпирающим лопаткам, запрокидывает голову, подставляя шею под обжигающие поцелуи, и полностью отдается ощущениям, растворяясь в любимом человеке. Тяжело держать себя в руках, когда под тобой кто-то так очаровательно стонет и с каждым произношением имени просит большего. Весь разомлевший, искусывающий свои припухшие от поцелуев губы, с разметавшимися по черной простыни волосами и легким румянцем на щеках. Картины лучше в этом мире не найти, и Тэхен этим видом упивается. Чонгук приподнимает руку и ладонью зачесывает назад взмокшие кимовы волосы. Рассматривает любимое лицо с подрагивающими ресницами на полуприкрытых веках и разомкнутыми от тяжелого дыхания губами, что от его заботливых прикосновений расползаются в улыбке. — Скажешь это? — наклоняется ближе Ким, позволяя парню в полной мере насладиться копошением в выкрашенных волосах, внимательно следя за каждой эмоцией на лице напротив. — Прямо сейчас захотелось двойную пепперони... По комнате разносится тихий бархатный смех, пока Чон лыбится как самый настоящий влюбленный идиот. — Не это, — посмеиваясь, уточняет Тэхен, заглядывая в чернильные глаза. — Я тебя люблю, — с улыбкой шепчет Чонгук, поглаживая чужую щеку большим пальцем. — А ты? — А я напишу твой портрет, — произносит на грани слышимости и завлекает в опьяняющий поцелуй. И Чонгук Тэхену верит. Комната наполняется тихим мелодичным смехом, пока одна душа находит свое спокойствие в другой, а сердца наконец бьются в унисон.***
На улице все так же темно, отчего невозможно предположить, который сейчас час. Время, определенно, близится к утру. Тэхен расслаблено лежит на спине, в этот раз позволяя себе ни о чем не думать, пока сбоку к нему прижимается замаянный Чонгук, что утомленно прикрывает глаза. Просто так лежать вдвоем в одной комнате на одной кровати с темными, впитавшими в себя запах двух тел, простынями и лениво поглаживать кончиками пальцев юношеское плечо — бесценно. И нет ничего лучше, чем приятная усталость, что медленно растекается по телу и будто специально утяжеляет его. — Мы ехали сюда, чтобы, вроде как, поговорить, — тихо начинает Ким, приподнимая уголок губ и обращая взор на прижавшегося к нему парня. Здравый смысл вновь подталкивает на разумное разъяснение всего, что было пережито. — Утро вечера мудренее, офицер, — с усмешкой произносит юноша, не удосужившись даже открыть глаза. Все тело будто погружено в негу, и разговаривать совершенно нет желания. — Тогда метнись мне за водичкой, и давай спать, — произносит чуть громче, пробарабанив пальцами по чужому плечу. — На старости лет еле держишься, да? — ухмыляется Чонгук, приоткрыв один глаз. — Неправда, — цокает языком Ким и, откинув голову на подушку, прикрывает веки. — Да по тебе видно, что ты второй бы не потянул. Он просто ехидничает и провоцирует. Все как всегда, по тому же сценарию. И почему людям так нравится проверять тэхенову выдержку? Раздражительность снова дает знать о себе, и Ким с ней на подсознательном уровне борется. Видимо, утро действительно мудренее... Ну, ничего страшного. Сейчас Чонгук повыделывается, а потом, не получив никакой ответной реакции, угомонится и уснет. Чонгук замечает, как от его слов у копа на лице заиграли желваки. Он слишком сильно скучал, чтобы сейчас выдавать что-то нудное, превращая их отношения в сопливую мелодраму. — Пойду принесу старперу стакан воды. Довольный собой, парень скидывает с себя одеяло и поднимается на ноги, но тут же оказывается прижатым к кровати. Мозг не успевает спроецировать, что за эти считанные секунды произошло. И пока Чон, лежащий на животе с повернутой в бок головой, пилит взглядом стену, пытаясь все же понять, что случилось несколько мгновений назад, его руки грубо скручивают, и через секунду слышится до боли знакомый и многообещающий лязг наручников. Прямо как в старые добрые, только вот атмосфера в этот раз еще больше распаляет. Тело отзывается моментально. Что поделать, когда тебя везде и во всем привлекает сталь. Ким укладывает широкую ладонь на чужой затылок и сжимает в ней темные волосы, пока сам же коленями нахально раздвигает чоновы ноги шире. И где же былые разговоры об уголовной ответственности? Тэхен наклоняется ближе и хрипло шепчет, вызывая у парня мурашки по всему телу: — Скоротаем время до утра, — это даже, мать его, не вопрос. Кто его подменил? — У меня есть шанс освободиться досрочно, офицер? — лукавит юноша, растягивая губы в бесовской улыбке. Условия новой игры от принимает, а оттого темнота за окном начинает пестрить новыми красками. — Только если будешь хорошим мальчиком, — ехидничает Ким, медленно входя во все еще мокрое и растянутое тело. И комната вновь наполняется стонами, что так сладко звучат в ночной тишине. Тэхен, перевернув парня, любуется каждым плавным изгибом и каждой мышцей на чоновой спине, расслаблено лежа на кровати, пока тот со сцепленными за спиной руками активно подмахивает бедрами, наполняя спальню звуками влажных звонких шлепков, и послушно вбирает в себя всю длину, как и полагается хорошим покладистым мальчикам. Эти двое скучающих идиотов наконец-то сошлись, и без разговоров взвесив для себя все «за» и «против», поняв мотивы друг друга и приняв чужие слабости за собственные, чтобы в полной мере с ними бороться. Конечно же, стоит еще многое обсудить, но они слишком заняты друг другом, чтобы отвлекаться на такие мелочи, как, например, выяснение уже решенных конфликтов и недоговорок. Они понимают друг друга без слов. И прекраснее этого и быть не может. Чонгук весь для Тэхена. А Тэхен — для Чонгука. А пока неугомонный мальчишка думает над своим поведением, Ким думает о том, что все-таки наутро они закажут двойную пепперони.