Love is blind

Я медленно шёл по коридору, в предвкушении перед предстоящим. Уже представляю вид отца. Хах. И свой труп. Он точно оторвет мне все конечности, в лучшем случае  голову. На регенерацию уйдёт пара часов, если не больше. Где-то со спины раздаётся противный голос Ивана, сопровождаемый идиотским смехом. — Ох, кажется сын шлюшки опять вляпался в неприятности— Усмехнувшись произнёс Гончаров. — Какая досада.~ Достоевский бросает на того хмурый взгляд и молча проходит мимо. Вдох. Выдох. Спокойно. Главное не идти на поводу. Он этого и добивается. Стоило мне войти в кабинет, как я не почувствовал ничего. Совсем ничего. Внешне отец выглядел спокойным, сложно было понять, зол он или же нет. Резко его взгляд меняется. Я чувствую боль, чувство словно чего-то не хватает. Глаза округляются. Перед глазами темнеет, тело трясёт, ноги подкашиваются и я падаю на колени. Где-то раздаётся щелчок и все снова встает на места, пусть не сразу, но уже не так больно. — Нарушил три запрета за ночь. Ты позоришь честь нашей семьи. Кто тебе дал право являться перед смертным и тем более вмешиваться в их жизнь? — Внешне и не скажешь, но отец в ярости. — Я разочарован. *** —Дос-кууун! Ты в порядке? — Николай опускается к обезглавленному телу и переворачивает его. — Кхе. Частично. Не чувствую всего, что ниже головы. — Тело самостоятельно встает и отряхивается. — Коль, подай меня мне, пожалуйста. — Хаха, это потому что сейчас у тебя ниже головы ничего нет. — Блондин матает головой из стороны в сторону, осторожно поднимает голову Федора. — А она тяжелее, чем я думал. — Уронишь — отрежу тебе руки. — Мне сейчас угрожает голова? Пхах. — Усмехается Гоголь и ставит голову туда, где ей самое место. — Спасибо. — Хриплым голосом произносит голова Фёдора, которая мгновенно приростает обратно к телу. Чтобы я без него делал… — Вчера тот человек должен был умереть. — Тихо произносит Николай, поглядывая на давнего друга, ожидая хоть какую-то реакцию. Я сначала не понял, что Николай имел ввиду и от удивления даже наклонил голову в бок, притупив взгляд. — Ты прекрасно знаешь о чём я. Тот парнишка должен был вчера отравиться и умереть. — Его не было в списке. Я все перечитывал перед уходом. — Хладнокровно произнес брюнет. Голубоглазый вздохнул. — Я изучил его биографию и знаешь, мне показалось, что смерть избегает его. Он пытается совершить самоубийство чаще, чем дышит. —Гоголь усмехнулся. —Забавный человек, да? Федь? Не обнаружив собеседника, блондин тяжко вздохнул. —Вот же. Опять он исчез. — А тут как я погляжу, с моего ухода ничего и не изменилось. — Раздался нежный голосок неподалеку. Светловолосый вестник моментально оборачивается, замечая стройную женскую фигуру. Черные, как смола волосы рубиновые глаза, изящной походкой та приблизилась к юноше. — Госпожа Акико, для меня честь приветствовать вас. — Склонившись в легком поклоне произносит Николай. Брюнетка нежно улыбнулась, затем последовал такой же ласковый голос. — Если тебе не сложно, Николай сан, проведи меня в кабинет Господина Достоевского, я немного заблудилась. — Да, конечно. Прошу за мной. — Беря темноволосую под руку, вымолвил тот. *** Фёдор, поглощенный полным молчанием стоял на крыше одного из домов. Идеальное место, чтобы поразмышлять о чем-то своём. И просто побыть наедине с самим собой. Наблюдать по близости кого-то постороннего не хотелось. Не давала покоя одна проклятая мысль. Именно о том, что Дазай должен будет покинуть его. Брюнет всегда искал в людях худшие стороны, дабы не привязаться к ним. Ведь люди не вечны. Такие как Фёдор могут жить веками и не стареть. А такие как Дазай, они не могут. Они хрупкие и казалось вовсе беззащитные. Понятное дело, не все такие, как Осаму. Фёдор был уверен, что шатен такой один.  Измученный своей тяжкой судьбой огонек, который вот вот погаснет. А ведь все действительно идёт к этому. Сейчас Достоевский видит шатена. Тот завязывает тугую петлю на своей шеи. Вот-вот встанет на какой-то дряхлый стул. Это определённо будет его конец. Фёдор не плакал. Сколько он себя помнит, чтобы с ним не происходило, он усердно подавлял эмоции. Еще и эти дурацкие картины, что вертелись в голове… Наше первое знакомство. Тот день когда я спас его. Когда он улыбался мне. Искренне, как никто бы не смог улыбнуться. Его веселый хохот. Невинные глазки и сотни шрамов и порезов на теле. Как бы странно не звучало, но я люблю любоваться шрамами или ссадинами на чужих телах. Сейчас что-то внутри ноет. Уже слышу мучительный стон. А все так же продолжаю неподвижно стоять, засматриваясь на его движения. Последние движения. Предсмертные. Я так хочу сорваться с места и остановить все это. Но не в силах даже сдвинуться. У меня начинается истерика. Мало того, что не могу произнести и слова, с трудом выдавливая из себя хрип, так еще и с места сдвинуться не судьба. Я говорил, что люди слабы. А по сути я сейчас намного слабее любого из них. Отрываю взгляд от его силуэта, по щекам сбегают мокрые дорожки из слез. *** —Ты не хочешь представиться или мне тебя называть демоном? — Раздаётся голосок Дазая. — Называй как хочешь. — Отрезает тот. — Хм. А у тебя разве нет имени? — Шатен задумался. — Фёдор. — Произнес брюнет прямо над ухом Осаму. — У тебя русское имя, ты из России, да? Достоевский кивнул. Осаму не спал несколько дней подряд. Он устало зевнул и уложил голову на плечо брюнета. — Сколько тебе? — Еле слышно прошептал Осаму. — На пару веков старше тебя.— Произнес Достоевский, накидывая на того шинель. — Ты очень старый… — Усмехнулся шатен, прикрывая глаза. ***