Love is blind

Достоевский вернулся в родной особняк. Вишня цветёт. Красиво, но сейчас не до этого. В саду стояла небольшая беседка, обычно там никого не было, но сегодня видимо не сегодня. Раздаются мелодичные и утонченные звуки, исходящие прямо из души музыканта. Это была девушка лет 20 на вид. Её ухоженные руки умело задевали струны, а вместе с ними и души слушателей. Вскоре игра прекратилась. Примерно в двух шагах от неё стоял отец и Николай. — Фёдор! — Воскликнул блондин, хватая смерть под руку. — Госпожа Акико так красиво играет. Послушаешь? — Нет— Не заинтересованно кинул Достоевский, одергивая руку и уже собираясь удалиться. Раздаётся женский голос. — Вам его не вернуть. — Досадно произносит Акико. Всадник кипел от злости и прямо сейчас с трудом сдерживался, дабы не вырвать брюнетке язык. Та продолжила. — Я могу  вернуть его к жизни. Смерть меняется в лице и резко перемещаясь, хватает ту за плечи. — Правда? — Рубиновоглазая кивает, убирая руки юноши. — Но мне нужен равноценный обмен. У тебя очень красивые глаза, Фёдор. — Стоило брюнетке вновь открыть рот, Достоевский усмехнулся. — Глаза? — Повторил он, откидывая белоснежные перчатки в сторону. —Раз тебе так нравятся мои глаза — забирай. Глаза вестника смерти — в обмен на жизнь смертного. Равноценный обмен? — Слетело с уст Фёдора, тот тянется к глазницам, вырывает и через пару секунд протягивает той свои глаза. *** Осаму посмотрел на брюнета, стоящего перед ним. — Федор…? — Он не сомневался, перед ним стоял именно Достоевский. Но что с ним стало? Глаза отчего-то перевязаны бинтами… Перевязана бинтами? У него что-то случилось с лицом. — Федор… Это из-за меня… Да? — Шатен схватил того за плечи, нервно повторив. — Это из-за меня тебе досталось? Достоевский от чего-то молчал. Может он не хотел говорить? Или же просто не мог? Брюнет улыбнулся,  его руки потянулись к бинтам на голове. Одно резкое движение, бинты спадают. Перед Осаму предстаёт слепой вестник, лишённый глазных яблок. Дазай потянулся к щеке того, мысленно задавая вопрос. — «Кто это так с тобой?» Уголки губ смерти приподнимаются и слышится тихий шепот. — Я сам… — Зачем.? — Уже не важно. — Дазай опустил голову, шепча тихое «прости». Смелости поднять взгляд на того, не хватало. Федор собственными руками вырвал себе глаза, преподнося их богине в обмен на жизнь смертного. Они присели неподалёку от берега реки, начиная болтать без умолку. На огромные реплики Дазая, Фёдор бросал короткое «мгм» и изредка кивал. — Смотри, то облако похоже на пистолет. — Воскликнул шатен, указывая на что-то золотистое. — Смешно. — Усмехнулся Фёдор. — Я уже жалею, что спас тебя. Знаешь, никогда не поздно убить человека ещё разок. — Прости, прости. Я забыл! — Начинает  Дазай, обнимая того. **** Николай наблюдает за этой картиной издалека. На плечи блондина ложатся белоснежные ручки. — Госпожа Акико, — произносит голубоглазый, не торопясь оборачиваться. — Подслушиваешь? — Улыбнулась брюнетка. — Нет, нет, я вовсе не подслушиваю. Просто…— Николай запнулся, но тут же продолжил. — Федор так изменился с появлением этого мальчика. Йосано задумалась.  — Ревнуешь что-ли? — Предположила богиня. — Что за нелепость. Вовсе нет. — Проговорил всадник. — Просто в голове не улаживается. Я ведь столько знаю Фёдора, его никогда не заботили жизни смертных, а сейчас он буквально отдал часть себя, дабы спасти человека. Разве это не странно? — Николай, знаешь что такое любовь? — Неожиданно спросила та. — Любовь? — Блондин пожал плечами. Он не знал этого. За все свои восемь сотен лет существования он так и не познал этого чувства. — Я ведь не человек, покуда мне знать? — Усмехнулся война. — Любовь это прекрасное чувство, Николай. — На голову Гоголя ложиться венок из полевых цветов. Голубоглазый молча касается венка, поглядывая на богиню. — Ты видел столько воин, неужели никогда не видел любви? — Николай непонимающе покачал головой. — Прикрой глаза. — светловолосый прикрыл глаза и сразу же почувствовал тепло, разливающееся по всему телу. Перед глазами появляется золотистый безликий образ. Светлый локоны развиваются на е. В голове проносится — «Николай» — маленький мальчишка подбегает к нему и обнимает. —«Ты всегда будешь рядом?» — Зеленоглазый поглаживает сына по голове, не отвечая. — «Почему ты молчишь? Папа?» — Светловолосый поднимает голову, Слышится приглушенный хрип. Николая отталкивают от себя и он падает на землю, сильно ударяясь спиной. Золотистые локоны, одеяния и лицо мужчины измазано собственной кровью. — «Умоляю… Прос. Ти.» — Шепчет светловолосый, рассыпаясь по частям. В уголках глаз появляются слезы. Голос был до жути знаком, да и человек в целом. — Что это было.?  — Это твои воспоминания, Николай. — Печально шепчет брюнетка. — Интересно… — Гоголь улыбнулся. — Получается я люблил этого человека? — спросил тот. — Все верно. — Забавно. — Усмехнулся Николай. *** — Мой слепой ангел. — Произнес шатен целуя своего ангела в лоб. — Вырву язык, если ещё раз заикнешься про это. — Усмехнулся Достоевский накрывая губы того своими. *** Дазай срывает один из цветков и осторожно вставляет в глазницу Федора. Тот лишь улыбаясь твердит. — «Спасибо, что ты рядом.» — Шатен мягко улыбается и тихо шепчет. — «Я люблю тебя.» Я помнил как он улыбался мне тогда, своей невинной и искренней улыбкой. Думаю сейчас она ничуть не изменилась. Я больше не увижу красоты этой земли, ничего не увижу… Но это больше не расстраивает, ведь в голове я мысленно рисую его портрет. Представляю эти глубокие глаза, облитые шоколадом… Его перебинтованные руки, покрытые сотнями шрамов, всего его. Я запомнил все. От пышных ресниц, до самой маленькой родинки на его шее. Я не могу видеть, но я все ещё прекрасно слышу, как бешено колотится его сердце. Зачастую от таких как я пахнет пролитой кровью и кладбищем… От таких как Дазай пахнет свежей плотью, чем-то живым… Приятным. Хочется прямо сейчас впиться в его плоть клыками и вырвать кусок мяса… Но когда он касается меня это желание подавляет другое, намного более сильное, чем просто удалить свою жажду. Желание прижать его к себе и держать как можно ближе, не отпуская… Я впервые за столько лет… Чувствую себя живым. По настоящему живым. Не каким-то ходячим трупом, а полноценным человеком. — Тебе очень идёт, Фёдор. — довольно произносит Осаму. —Правда?..— Заинтересованно переспрашивает брюнет. —Ты очень красивый. Эти слова загнали Достоевского в тупик. Раньше ему не говорили подобное и как отреагировать он просто не знал, произнося смущенное—«Спасибо»