~АртеFUCKты~

«Но мир жесток, вышел срок Мы у черты, мы боимся взрослеть Два шага до черты И нам уже не повернуть назад Скажи, что впереди Желанный рай или дорога в ад?» @Трактор Боулинг На следующий день Ханзо приехал в главное здание Алой Тени. Шёл вопрос о восстановлении его статуса ниндзя и возвращении в Орден. Ему предложили вступить во Фракцию Тени, в которой он и состоял когда-то и хотели присвоить «F» класс. — Вы серьёзно? Не смешите меня. — Ладно, — согласился Грандмастер, — Присвоим тебе класс «А». — Он может замещать меня, он же был Мастером Тени, — добавил Хаябуса. — Никогда не думал, что буду работать на тебя, — засмеялся Ханзо. Кагура знала, что он в главном здании, поэтому караулила его в одном из пустых кабинетов, поглядывая на коридор. Она видела, как они с Хаябусой пожали друг другу руки и разошлись. Кагура уверенным и быстрым шагом шла в его сторону, так, что волосы развевались, путались и лезли в рот. Ханзо улыбнулся. — Привет, Кагура. Как твои дела? Не говоря ни слова, она подошла и с размаху ударила его по лицу, вложив всю силу в удар. Он схватился за щеку, а потом втолкнул её в пустой кабинет. — Объяснишь свои действия? — Урод, кобель, — она задыхалась от обиды, — Ты использовал меня. Внутри у неё всё взрывалось, словно бурлящая лава в вулкане, готовая извергнуться из его жерла. Она снова замахнулась на него, но Ханзо перехватил её руку. Подождал, когда она расслабит руку, провёл пальцами от запястья до плеча и слегка приобнял. Кагура снова почувствовала эту сладкую боль внутри, от его прикосновений. — Это ещё кто кого использовал. Ты же пыталась заглушить мною боль от измен твоего парня. — Но ты тогда отказался. А потом? — Потом ты первая начала. — А в полицейской машине? Ты же давил на жалось, а я повелась на это. — Я, и правда, не знал казнят меня или нет. — А как же твой запасной план? — Запасной план был связан с людьми, а люди — существа ненадёжные. Ханзо умел успешно миксовать правду и ложь, припудривая её сладким соусом надежды на что-то лучшее. Он, удивительным образом, знал когда кому и что говорить, каким-то неведомым чутьем, он умудрялся говорить то, что от него хотят услышать в данный момент. — Мне нужно ехать. Дел по горло. Он посмотрел ей в глаза и добавил. — Но ты можешь заехать ко мне как-нибудь, если тебе надоест твой парень. Кагура не хотела сразу раскрывать все карты и говорить, что она рассталась с Хаябусой. После того, что она узнала про Ханзо, она поняла, что это только верхний слой. Ей хотелось узнать всю правду, сдирая слой за слоем, словно чистив лук. И почему-то ей казалось, что так же, как и в случае с луком, она будет плакать. — Я подумаю, — перешла она на флирт, — А как же мой парень? Вы же с ним друзья. — Это будет наш секрет. И потом, у него тоже есть свои секреты. — Но я не хочу вот так, как он. — А чего ты хочешь? — Я, может, отношений хочу или замуж. Он задумался, а потом усмехнулся. — За тем и другим — это не ко мне. Вот сколько тебе лет? — Двадцать в марте было. — А мне тридцать будет. Ты ещё слишком маленькая. Тебе надо повзрослеть, научиться нести ответственность за свои поступки. — А если я пообещаю подумать над тем, чтобы к тебе приехать? — Приезжай и вместе подумаем. Он был доволен своими умозаключениями, а потом развернулся и ушёл. Кагура так и осталась стоять в недоумении. Странный коктейль из чувств бурлил в ней. С одной стороны, она понимала, что жутко скучала по нему всё это время, с другой — ненавидела* за то, что он воспользовался её наивностью. Уже приехав домой, она твёрдо решила для себя купить машину и больше никакого такси. Ведь сесть за руль — это ответственность. Тем более, права пылятся на полке. Она вошла в гостиную, где сидела Асуна и сообщила своё решение. — Давно бы так, — обрадовалась мама, — Я помогу с продажей твоих картин. И помогу с оставшимися деньгами. — Я сама хочу. У Кагуры были свои сбережения, которые она откладывала на всякий случай. Всю неделю она проводила своё время в галереи и продавала мамины и свои картины, как никогда. С продажи маминых картин она имела неплохие проценты. Оставшиеся деньги она решила добить кредитом. К концу следующей недели, она определилась с тем, какую именно хочет машину. Сначала ей безумно хотелось Toyota Land Cruiser, как у Ханзо, но потом она остановилась на RAV4. Когда она озвучила своё решение маме, та была шокирована. — Взяла бы Камри, самое то. Киригае одобрительно посмотрел на Кагуру. — Серьезная машина, не такая, конечно, как крузак, но всё же. Уважаю. — Ладно, бери, что хочешь, — согласилась Асуна. Возможно она согласилась с решением дочери, потому что была в меньшинстве, но, всё же Кагура была этому рада. Ближе к концу недели она позвонила Хаябусе и попросила его помочь. Заехав к нему, она озвучила своё решение по поводу машины. — Поможешь с выбором комплектации? Ты в этом больше разбираешься. — Конечно. Могу и в салон с тобой съездить. Механику смотришь или автомат? — Для начала лучше автомат. Я же блондинка. — Только внешне. — Что у вас с Ханаби, рассказывай. — Да, ничего, пока. Её должны выписать сегодня. Они разошлись на позитивной ноте. Кагура была готова к своему взрослению. Через несколько дней они поехали с Хаябусой в салон и у неё была новая машина. Ну, что, привет взрослость?

***

Ханаби чувствовала себя хорошо. Всё это время к ней приезжала Чан’Э и, иногда, Лесли с Ванван. Даже Госсен один раз приехал, извинился и предложил остаться друзьями. А почему бы и нет? Она узнала, что Зилонг вернулся после битвы с Чёрным Драконом живым и невредимым. Чан’Э забирала её из больницы. — Как ты? — спросила она Чан’Э. — Да, нормально. Пытаемся наладить отношения. Пока дружим. — Знаешь, я тут истину одну поняла. Что ничего нет важнее любви. И если вы любите, то неважно, кто из вас сделал первый шаг. Важнее ваше будущее, ваша любовь. — Ты, наконец-то поверила в любовь? — Скорее, наоборот, она в меня верит. Я не жалею, что поступила так. И, наверное, сделала бы так ещё раз. — А чего ты мне это говоришь? Скажи ему. — Потому что ему я боюсь сказать. Они подъехали к дому Ханаби и Чан’Э сказала ей очень интересную фразу на прощание. — Да, брось. Пора взрослеть уже. Тебе двадцатка как-никак будет в этом году. Нужно стойко принимать все удары судьбы. Ханаби так и осталась стоять в недоумении от этих слов. Хотелось принять душ и смыть с себя весь запах больничной палаты. Потом она ещё долго бродила туда-сюда по гостиной в одном полотенце. Судорожно щёлкала пультом. Не заметила, как уснула со включённым телевизором, лицом на пульте. Ей снился Хаябуса. Они сражались, как раньше, а потом присели на траву. — Ты не можешь всю жизнь маневрировать от одной девушки к другой. Когда-нибудь тебя занесёт. — Я многое могу. — Тебе надо выбрать одну. — Тогда я выбираю путь ниндзя. Он поворачивается и уходит куда-то за горизонт, где светит полная луна. Дальше она сидела у окна и почему-то должна была улететь в Северную Долину навсегда. В какой-то очень маленький дом, где всегда идёт снег и холодно. Ванван обещала отвезти в аэропорт. Хаябуса снова появился сквозь тени и грустно посмотрел на неё. Она пыталась оттянуть момент прощания. — Мы не можем закончить всё вот так вот, — сказал он. — А какая разница? Даже если мы и будем вместе, то рано или поздно нас захватит быт и мы с тобой разбежимся по разные стороны Земель Рассвета. — А если в этом что-то есть? — Так и пусть будет. Он подходит ближе и начинает целовать, говорит, что ему не плевать. Они занимаются сексом, а потом он исчезает. Она сидит и плачет. За окном ревёт гроза, дождь истошно льёт, как из ведра. А дальше пустота и темнота. Ханаби проснулась со слезами на глазах, пульт кнопочками отпечатался на щеке, а телевизор что-то бормотал. Она нажала на выключение. Было утро. За окном выглянуло яркое уже июньское солнце, освещая комнату. На земле были лужи. Видимо ночью был дождь. Умывшись и выпив кофе, она осознала, что ещё долго будет думать, были ли эти чувства взаимными. И так будет, пока он не женится или пока она не расставит все точки над пресловутой буквой i в монийском алфавите. Она решила действовать сама. Набрав его номер, она попросила встретится и он предложил приехать к нему ближе к вечеру. Почти весь день она думала, что скажет, репетировала речь перед зеркалом. Хотя, в глубине души, она знала, что скажет совсем не так красиво, как репетировала перед зеркалом. Как они и договаривались, около пяти вечера, она сама открыла дверь его дома и вошла внутрь. Прошла в прихожую, параллельно разуваясь, зашла в гостиную. Он сидел за ноутбуком и исследовал сайт Toyota. Зная Хаябусу уже давно, она могла точно сказать, что он никогда не стал бы ездить на такой машине. Для него они — слишком пафосные, кричащие, для тех, кто кичится своей псевдозначимостью и слишком много выпендривается. Нет, Хаябуса тоже выпендривался и, даже, иногда, больше остальных. Но он всегда считал, что на тойотах ездят только мажоры или девочки. Хаябуса встал с дивана, отодвинув журнальный столик, на котором стоял ноутбук. Подошёл к ней почти вплотную. И снова что-то животное захватало Ханаби, отключив разум и мысли. Они стояли и целовались, проводя руками от волос и далее вниз по всему телу. Разум оправился от удара и дал команду речевому аппарату. Она уткнулась ему в грудь и начала говорить. — Отойди, пожалуйста. Я поговорить хочу. Он продолжал обнимать её, гладя по спине. — Пожалуйста, отойди от меня. Хаябуса отпустил её и отошёл. — А что случилось? И, вдруг, Ханаби стало страшно задавать вопросы. — Я могу попросить тебя не звонить мне больше и не встречаться при странных обстоятельствах? Он удивленно смотрел на неё и не понимал, в чём дело. — Просто мне надоело прыгать из одной постели в другую. Устала врать всем вокруг. Наверное, я повзрослела, стала старше на жизнь. Он ещё больше удивился и присел на диван. — У тебя появились серьёзные отношения? Ханаби снова натолкнулась на стену непонимания. Наверное, от родителей ей достался не только здоровый цинизм, но и умение изъясняться путано и непонятно. Она, действительно, устала бегать от одного мужчины к другому, а раньше из одного дома в другой короткими перебежками. И если бы её однажды спросили, кого она выберет: маму или папу, то она бы выбрала дорогу между их домами. Потому что именно эта дорога была тем единственным, что соединяло родителей, даже когда они были не вместе. — Нет. Просто, я устала от этих непонятных отношений. Мне нужно что-то определённое с тобой или… У него зазвонил телефон, он поднял трубку и отошёл ближе к кухне. Ханаби слышала голос вешалки на другом конце соединения. Она что-то говорила про поездку в салон и про машину. Хотелось кричать, устроить истерику и бить посуду. Из любопытства она заглянула в спальню, где стояли аккуратно упакованные две спортивные сумки. Пазл в голове сложился. Онмёнджи всегда ездили на тойотах и на каждом шагу говорили о надежности этих машин. Ханаби слышала, как он пытается закончить свой разговор, говорит, что сейчас очень занят и у него важная встреча. Да какая важная встреча? — думала она, — опять займёмся сексом на диване или в спальне, а утром разбежимся по разным домам. Понимая, что иначе уже не будет, она двинулась к выходу. Хаябуса поймал её за руку в прихожей. — Подожди, не уходи. Я не ожидал, что ты такое скажешь. — Ты вообще меня не знаешь. Что это за вещи в спальне? Ты уезжаешь? Он выглядел виновато, как будто что-то скрывал, а его поймали на вранье. — Переезжаю, тут недалеко. — А мебель? Техника? — Там уже всё есть. У Ханаби снова образовался ком в горле. Он, всё же, решился жить вместе с вешалкой. Теперь надо не уходить, а бежать сломя голову, куда глаза глядят, лишь бы подальше от него. Или от себя? Он потянул её на себя, не давая уйти. — Ты же поговорить приехала. Скажи то, что хотела. Разговоры ей больше не требовались. И вся речь, которую она репетировала пошла прахом, поскольку ему всё это не нужно. Она освободила руку от его хватки и посмотрела на него ненавидящим взглядом. — Я приехала сказать, что мне наплевать на тебя, ясно? — Ты позвонила, предложила встретиться, когда мне удобно, гнала машину, только ради того, чтобы сказать, что тебе наплевать на меня? — Да, именно это я и хотела сказать. Что мне наплевать на тебя. И попросить не звонить мне больше. Он, с помощью своих теней оказался у двери, перегородив выход. — Хватит! Дай мне уйти. Хаябуса открыл дверь и выпусти её в июньскую жару. Машина так и осталась на той стоянке, где она её всегда ставила. Ханаби шла переулками и дворами, начиная жалеть о сделанном. Она думала, что, может, стоило хоть раз в жизни сесть за стол переговоров и задать все вопросы. Хотя, зачем нужны ответы, если эти вопросы никогда не услышит тишина? Кому нужны эти вопросы? А, уж, тем более ответы. Взрослая жизнь била ключом, видимо гаечным и по голове. Вот так она вернулась в жестокую реальность. Достав телефон, она заблокировала его номер. Пришла пустота и апатия. Мысли испарялись, словно ночные лужи под июньским парящим солнцем. Видимо, где-то там, на линии горизонта начнут подниматься титры. Это окончание неопределенностей и начало новой жизни. Взрослой, осмысленной, где за всё надо платить.