Little Universe

— Где твой хозяин?! Пламенность пьяных криков из таверны резко контрастирует с уличным холодом, жесткостью деревянной стены и безучастностью допрашиваемого лица, прижатого затылком к упомянутой стене. Юнги не торопится отвечать, да и гнева охотничьего не боится. Чонгука, как разъярёного быка, такое поведение выводит из себя похлеще красной тряпки перед носом, и он с душой прикладывается кулаком о бледное худое лицо. Реакции, кроме сдержанного хрипа, не следует, а розовый след на щеке, переросший бы в кровоточащий синяк, сливается с кожей в считанные секунды, не оставляя ни малейшего намёка на повреждение. Это досаждает Чону ещё больше, но бить он не собирается — даром тратить силы на третьесортного кровососа. Ловким движением в руках охотника оказывается потрёпанный временем, но выпивший немало бесовской крови осиновый кол, но смертельное орудие не вызывает у дряхлого кровопийцы ровно никакой реакции, как и первый удар. Мин обводит кол нечитаемым взглядом и внутренне усмехается — охотник молодой, не оставивший ещё юношеского максимализма, разгорячённый и эмоциональный. Про таких говорят: «кровь горяча». Юнги бы проверил. — Говори! — кол у самой шеи, но вампир по-прежнему подобен полуживому трупу, что вот-вот безвольно упадёт, стоит только отпустить. Чонгук на миг даже проникается сочувствием, но кола от шеи не отстраняет. — Лорд? — Мин поднимает туманные глаза, встречаясь впритык со смольно-черными, живыми. Чон кивает, подтверждая — это тот, кого он ищет. Слабая, выжатая из последних из ухмылка никак не вяжется с уязвимым положением мертвеца. — Он… будет рад, — голос хриплый, сорванный, но стоящий на ногах покрепче своего обладателя. Чонгук уже присматривает наиболее удобное положение руки с колом у сердца кровососа, чтобы покончить с бесполезным куском гнилой плоти, но слышит шёпот, в самое ухо: — Замок на восточной стороне подножия. Ошеломлённый, но скорее внутренне ликующий, Чонгук отпускает, и худощавое безвольное тело падает на землю. Охотник решает даже не убивать столь жалкое и истощённое создание — само подохнет. Намечаются дела помасштабнее.

***

Гора в округе одна, и найти замок вблизи неё не составило труда. Окружённый стеной леса, он незаметен, и особой известностью у местных не пользуется. Чем не идеальное логово вампирского лорда? Чонгук не без труда отодвигает высокую, старую дверь, по которой, впрочем, заметно, что открывали её совсем недавно — следы рук на деревянной ручке свежие. Шаг внутрь — и охотник погружается в темноту, почти кромешную. Лишь высокие витражи наполняют уходящее ввысь помещение синим светом. Не видно ничерта, но Чонгук в своём деле не новичок. Он не один. Вокруг десятки, сотни низкородных бессмертных, притаившихся во тьме и не смеющих напасть без приказа хозяина. Создателя. Лорда. Под потолком загораются быстро, одна за другой, свечи люстры; словно по щелчку пальцев помещение озаряется тусклым светом. Чонгук замечает притаившиеся тёмные силуэты, обгладывающие его ненасытными взглядами. Широкий красный ковёр стелится через всё помещение, по лестнице в пару десятков ступеней, простилая дорогу к нему. Сидящему в полумраке на тёмном троне, окружённому своими созданиями, в одном из которых Чон узнаёт того бледного, полумёртвого кровопийцу. Стоя на коленях, молодой вампир пьёт кровь из великодушно поданного запястья лорда. По другую руку высшего вампира тоже стоит на коленях обращённый, пьющий кровь своего создателя. Чонгука воротит. От представшей картины, от высокомерной ухмылки на бледно-розовых устах, от изврата в полуночно-чёрных глазах, словно лорд — голодный кот, желающий поиграться с раненой птицей — Чонгуком — и затем её съесть. Чонгук ещё не настолько ничтожен. — Юнги предупредил, что к нам заявятся гости, — Тэхён с улыбкой взглянул на Мина, не желающего отрываться от худого вампирского запястья, насыщаясь сильной, тёмной кровью. Улыбка лишь подкрашивала хищный блеск в глазах лорда, и он перевёл взгляд на теплокровного гостя. — Он новенький в наших рядах. Вы, кажется, уже знакомы? — на адресованный в свою сторону вопрос Юнги кивнул, прекратив пить кровь. — Вот и чудно, — довольно скандировал Ким. — К слову, Чонгуки… — Замолкни, — прорычал Чон, никак не задев вампира грубостью. — Я пришёл тебя убить, — рука непроизвольно потянулась к патронташу за колом. Охотник почувствовал, как оживление вокруг него усиливается. Оживились сокрытые в тени низкородные вампиры — отродья лорда. Чонгук напрягся, в то время, как на бледном, аристократичном и красивом — вне всяких сомнений — лице появилась наигранная маска удивления. — Убить? — невинно переспросил вампир. — Мои дети ещё не вкусили человеческой крови, Чонгуки. Многие из них. Чон вздрогнул. Значило это только одно: вампиров, что окружают его сейчас, можно вернуть к человеческой жизни. Стоит лишь напоить их, не вкушавших людской крови, отваром вербены, и большинство из них вновь станет людьми. Только есть ещё один момент — если Чонгук убьёт лорда, все его порождения отправятся в ад вслед за ним. Кровная связь разорвётся. Это замкнутый круг. — Дьявол… — выругался охотник. Всё оказалось не так просто, как он думал. Убьёт лорда — умрут люди, пожалеет — умрёт он сам. Его загнали в ловушку. Дверь за спиной громко захлопнулась. Бледноликие создания стали выбираться из тени, медленно окружая Чона. Тэхён ухмылялся. Юнги поглядывал со стороны, продолжая с наслаждением пить кровь. — Мои дети чувствуют живую кровь. Они голодны. На всех меня не хватит, а ты стал бы чудным лакомством для них, Чонгуки. Чон почувствовал холодную руку, обхватившую его голень, но брезгливо отпихнул её каблуком. Обращённым нужен лишь знак, чтобы напасть, но никаких команд не следует. Тэхён не торопится. Выжидает. Охотник делает твёрдый шаг вперёд, навстречу лорду, ступая сквозь расступающуюся стену жаждущих горячей крови вампиров. Низшие не смеют прикасаться к гостю. От Тэхёна Чонгука разделяет лишь лестничный пролёт, но взгляд вампира сверху властный, насмешливый и до ужаса распаляющий. Для Кима всё происходящее — игра, из которой он, как бы не повернулись события, выйдет победителем. Чонгук серьёзен, и молоть языком не намерен. Шаг за шагом, вверх по лестнице — и вот, он перед лордом. Наглая, самодовольная улыбка неизменно украшает чужое лицо. Чонгук сорвёт её. Рука с осиновым колом не достигает груди — Юнги налетает на охотника фурией и заваливает на пол, так что Чон летит спиной по лестнице, ощущая хрупким позвоночником каждую ступень. Мин живо наклоняется к человеческой шее в попытке впиться клыками, но крепкая рука не позволяет приблизиться. Пролетев всю лестницу и наградив своё тело десятком ушибов, синяков и парой переломов, Чонгук падает на спину, сквозь зубы стоная от боли и сдерживая рвущегося и шипящего вампира за плечи. Сил на атаку не остаётся, вытащить осиновый кол из патронташа не получится — стоит ослабить хватку, и с жизнью можно попрощаться. Понимая, что дело — дерьмо, Чон наотмашь бьёт бессмертного ногами в живот, пах и колени в попытке скинуть с себя. Мимолётное отвлечение Юнги на боль — для охотника драгоценный шанс вырваться. Чонгук отталкивает вампира в сторону, так что Мин неприятно ударяется спиной о лестничные ступени. С трудом соскребая себя с пола, Чон поднимается на ноги и наконец достаёт кол, медленно подходя к подозрительно притихшему кровопийце. Ну, что ж, Чонгуку же лучше. Он заносит оружие над недвижимым телом вампира, задерживая дыхание, но смертельный удар так и не наносит. Тишина. Почему так тихо? Обернувшись, Чонгук не видит никого. Низшие вампиры испарились, словно их никогда здесь не было. Лорда нет тоже. Это был отвлекающий манёвр? Кол трещит под силой кулака охотника, а затем разбивается в щепки о ближайшую стену. — Дьявол! — отчаянный, разъярённый крик Чонгука растворяется в высоких потолках зала, растекаясь эхом по немым стенам. Юнги чуть приподнимается на руках, снизу вверх глядя на человека. Бледные губы, растянутые в издевательской ухмылке, Чонгука выбешивают ещё сильнее. — Это твоя вина, отродье! — охотник заносит кулак для удара, но его руку перехватывают в паре сантиметров от лица. — Я знаю, где они все, — спокойный, уверенный голос действует отрезвляюще, и Чонгук, сам того не замечая, успокаивается. Правда, желание избить кровопийцу никуда не пропадает. Чертыхнувшись и тысячу раз проклянув своё великодушие, Чон отходит от Мина на пару шагов, присаживаясь на холодный пол на безопасном расстоянии. Юнги шипит от жажды, разъедающей глотку, и от боли в нижней половине тела, но всё же садится напротив охотника, скрестив ноги, неприкрыто разглядывая чужие запястья и шею. — Ты пил человеческую кровь? — в ответ ленивое качание головой. — Я сделаю тебя человеком снова. Тебя ещё можно спасти. — Чего мы такие доблестные? — поморщился Мин. — Я хочу стать вампиром. Если ты думал, что Тэхён обращает против воли, то сочувствую тебе. Я выпью твою кровь и стану настоящим вампиром. — Мечтай, — рыкнул Чон, отодвинувшись и предупредительно потянувшись за новым колом. Не сказать, что желание Мина стать вампиром было для него ожидаемым. Как можно желать себе вечной жизни в личине живого кровососущего мертвеца? Это мерзко. Чонгук был уверен, что его предложение вернуться к человеческой жизни будет принято безоговорочно. — Я покажу настоящее логово господина, — ухмыльнулся Юнги. — только если ты не убьёшь меня и не будешь насильно обращать в человека. — У меня есть причины доверять тебе? — фыркнул Чонгук. — Может быть, как только мы окажемся где-нибудь в укромном месте, ты нападёшь на меня, убьёшь и побежишь к хозяину, как послушная шавка. — Знаешь ли, — вампир нахмурился. — у меня тоже есть какие-никакие принципы. Я нападу только в том случае, если нападёшь ты. Или если попытаешься сделать человеком. К тому же, раз ты осмелился прийти с намерением убить лорда, значит достаточно силён. Туп, как баран, но тем не менее. — Языка тебе не жалко, как я погляжу? — Чон никогда бы не согласился на такое шаткое сотрудничество с кровососом, но положение вынуждает. Искать лорда ещё несколько лет, дабы снова упустить, он не готов. А в том случае, если Юнги обманет его или нападёт, охотнику не составит труда убить его. Вздохнув, Чонгук поднялся на ноги и подошёл к смотрящему с недоверием кровопийце. Он и сам особо не пышет желанием держать перемирие с обращённым, но иного выхода нет. — Договорились.