Little Universe

Туан распахнул глаза. Его грудь вздымались высоко и часто, сердце колотилось, как сумасшедшее, а перед глазами всё ещё стояли фантомные образы: блеск оружия, испуганные лица, слёзы, кровь, море крови… Казалось, что в ночном кошмаре прошла целая жизнь, оставив после себя лишь смазанные обрывки воспоминаний и тяжесть на сердце. Туан сел на кровати, оглядевшись вокруг: в светлую комнату сквозь неплотные занавески проникали солнечные лучи, постельное бельё на двуспальной кровати, где он проснулся, было смято и всё ещё хранило чьё-то тепло. Эту комнату Туан определённо никогда не видел, однако она была наполнена ароматом дерева и полевых цветов и находилась в небольшом беспорядке, что делало её очень живой и уютной. Казалось, что в ней кто-то жил. Сам Туан чувствовал себя очень странно: всё его тело было окутано непривычным теплом, было лёгким, будто с него много лет спустя впервые сняли кандалы. Он был одет в лёгкую рубашку и обыкновенные тонкие штаны. Он поднялся с кровати и несмело прошагал к открытой двери. Несмотря на то, что эту комнату и этот дом Туан видел впервые в жизни, он совершенно не ощущал опасности, а даже напротив: впервые в жизни он чувствовал, что находится на своём месте, там, где и должен быть. По деревянной лестнице он спустился на первый этаж. Дверь, ведущая на улицу, как и две в спальню на втором этаже, была открыта нараспашку. Рядом с выходом находилась кухня, которая, как и спальня, явно была обитаема — на разделочной доске остались крошки хлеба и пара кружочков вяленой колбасы, а рядом стояла чашка чая, от которой всё ещё шёл пар. Босыми ступнями Туан прошёл через кухню и вышел на крыльцо. Его лица коснулся нежный теплый ветер, залез под рубашку и огладил кожу. Все ощущения были совершенно новыми, будто Туан только что появился на свет. Бескрайнее цветочное поле начиналось сразу же у порога абсолютно одинокого дома. Туан ступил на прохладную мягкую траву и пригляделся. Вдали в окружении цветов он увидел до боли знакомую фигуру, тёмные волосы которой развевались на ветру. Молодой человек повернулся к Туану и пошёл ему навстречу, пробираясь сквозь высокую траву. С каждым новым шагом ноги Туана подкашивались все сильнее, в груди становилось всё меньше воздуха. На чужом родном лице улыбка светилась ярче солнца, белая рубашка трепалась, полуночно-черные глаза глядели так любяще, что щемило сердце. Туан сделал несмелый шаг, затем ещё один, и ещё. Он сорвался на бег, чувствуя, как щёки обжигают слёзы и как всё ближе становится родное тепло. Человек напротив распахнул руки и Туан врезался в него, сжав в объятиях сильнее, чем когда бы то ни было, будто боясь, что тело в его руках развеется, как мираж. — Хонг… — прошептал он сорванным голосом. Слёзы ручьём лились по его лицу, но он впервые не чувствовал ни малейшего угрызения совести за то, что позволяет видеть свою слабость. — Хонг, боже… — Что такое, любовь моя? — мягкий голос окутывал, успокаивал, как и нежные поглаживания по спине. — Что случилось? — Я… — Туан всхлипнул. Он не знал, почему плачет и почему кажется, что произошло что-то ужасное. Он не помнил совершенно ничего. — Я не знаю. Я не помню. — Всё хорошо, — тонкие теплые пальцы вплелись в волосы Туана, бережно их перебирая. Сам Туан дышал запахом любимого человека так, будто впервые дорвался до кислорода, стараясь надышаться перед тем, как его вновь погрузят в воду. — Всё хорошо, любовь моя. Всё закончилось. Туан поднял голову. Заплаканный, он наверняка не выглядел хорошо, однако в глазах напротив читались только любовь и умиление. — Что закончилось? — спросил он слабо. — Всё, — ласково ответил Хонг. — Теперь есть только ты, я и наше навсегда. Туан вновь не смог сдержать слёз. Казалось, он плакал в первый и последний раз в своей жизни, хороня то, что произошло где-то далеко-далеко. С каждой пророненной слезинкой становилось всё легче. Хонг стёр с его лица солёную дорожку, когда на душе стало совсем свободно. Туан всё ещё держался за него, как за последний шанс на спасение. — Идём, любовь моя. Теперь у нас есть всё время этого мира. Их пальцы переплелись, и Хонг повёл его к дому. Туан смотрел на своего любимого, на их дом, обнимаемый солнцем, на цветочное поле, и чувствовал что-то совершенно необыкновенное. Может быть, это люди и зовут счастьем?