My Angel

       Спустя месяц Лидия поняла, как ее младшему брату приходилось тяжело. Однако ей, как представительнице прекрасного пола, старшему и единственному признанному ребенку в семье пришлось сложнее, чем казалось изначально. Отец не просто бил свою дочь линейкой по рукам, но также бил по щекам, дергал за волосы, а также унижал ее не только при неправильных нотах, но и при ошибке в женских делах. Да, так как мать приболела, то женщина не могла часто появляться в других комнатах особняка, а лишь читала книги, находясь во взрослой спальне. Это было на руку Густаву, поэтому он всегда с еще большей привередливостью находил ошибки в делах своей дочери, не только ругаясь на нее, но и заставляя ее делать все заново. Это касалось не только готовки, но и уборки. Да, хозяин поместья освободил дворецкого от большей части его дел, сложив всю эту кучу на хрупкие плечи дочери. Слава богу ей приходилось убираться не везде, а лишь в кухне, в коридоре на втором этаже, в своей комнате, а также в комнате брата, как и в каждой ванной. Если отец замечал хоть одно незначительное пятно на стене или на полу, то Лидии приходилось промывать всю ее зону во второй раз. Также на плечи девушки легла и забота о больной матери, отказаться от которой она просто не могла, ведь искренне и очень сильно любила свою мать, что нельзя сказать об отце. Нет, она тоже его любила, могла его понять, но намного меньше, чем свою мать. Когда девушка прибиралась в комнате сбежавшего брата, то нашла ту пластинку, которая была скрыта под обложкой Баха. Она еще помнила, что эту пластинку Себастьян принес от его друга, его друга, ради которого и оставил семью. Вздохнув, девушка взяла пластинку и спрятала под свитер. Закончив с уборкой комнаты, она еще раз вздохнула. Воспоминания накрыли ее с головой. -"Отец, прошу! Дай ему все объяснить, не прогоняй его. Он просто немного запутался, прошу!» Звонкая пощечина заставила девушку замолчать и посмотреть на отца со слезами на глазах -»Он мне больше не сын.» «Если ты встанешь на его сторону, то поверь, твоя жизнь станет адом.» Вздохнув, она вышла в коридор, еще раз пробегаясь взглядом по комнате брата, где, казалось, атмосфера все еще выражала страдания человека, жившего в ней. «Жизнь является адом только с тобой, отец. " Вернувшись в комнату, она первым делом проверяет в доме ли отец, и убедившись, что он уехал, включила пластинку с песней, ложась на кровать и начиная слушать музыку. Лидия ещё не знала, что именно с этой песни начнётся ее увлекательное приключение. Однако отец вернулся раньше, поэтому быстро убрав пластинку под диван, девушка пошла встречать отца. Тот прошел в дом, и осмотревшись, кинул злобный взгляд на дочь. — Почему ужин не приготовлен, Лидия?! Ты хочешь оставить отца голодать, взамен за все, что он тебе сделал?! Неблагодарное ничтожество! Дав дочери не хилую пощёчину, он посмотрел на нее взглядом, полным отвращения — Радуйся тому, что сегодня я решил перекусить в ресторане. Хладнокровно сказал Густав и прошел мимо дочери. — И принеси матери таблетки. Мужчина в последний раз посмотрел на свою дочь и ушел. — Да, отец. Лидия поднялась с пола, держась за все еще горящую щеку и направляясь на кухню. Налив маме стакан воды, она стала искать нужные таблетки. Спустя минут десять девушка поднялась в спальню родителей и постучалась. Услышав заветное мамино «войдите», она открыла дверь, заходя в спальню. Благо, отца в комнате не было. — Рада, что ты решила навестить меня, дорогая. Как ты? — Женщина слабо улыбнулась, переведя взгляд с книги, на свою молодую копию. — Как всегда, мама. Пора принимать таблетки. — Девушка нежно улыбнулась матери, помогая принять ей сидячее положение и протягивая ей таблетку и стакан воды. Женщина запивает таблетку водой, и с помощью дочери ложится обратно. Лидия все также улыбается маме, ведь не может не ответить на такую теплую улыбку столь родного человека, и теперь уже единственного родного человека в этом доме. — Теперь тебе стоит вздремнуть. — С заботой в голосе, девушка забрала поднос, и убедившись, что её мама все же заснула, тихо выходит из спальни, закрывая за собой дверь. Вернув поднос на кухню, Лидия уходит к себе. Зайдя в комнату, она стала осматривать свое отражение в зеркале. Бледное, с легким румянцем лицо смотрелось красиво, но при текущем освещении, оно казалось неестественно бледным. Волнистые блондинистые пряди волос, собранные в хвост выглядят также бледнее, чем обычно. Слегка потускневшие голубые глаза, в которых застыла безысходность и непрекословное подчинение. Легкие, едва заметные мешки под глазами, появившиеся ниоткуда, но девушка точно знает, что они появились из-за постоянной усталости. Более выпирающие скулы, появившиеся из-за того, что Лидия в последнее время либо очень мало ест, либо не ест вообще. Все эти факторы делали образ девушки вялым, убитым, истощенным, серым и словно бездушным, а алый след от пощечины, который все ещё горел, был вишенкой на торте, очень выделяющимся на этом фоне, и который будет нелегко замазать. Вздохнув, Лидия осмотрела и свою одежду, которая тоже не особо добавляла красок к образу. Поискав в шкафу более яркий наряд, девушка ничего не нашла, кроме строгих платьев, сарафанов, черно-белой и серой одежды. Это также не особо ее порадовало, но хотя бы этот свитер помогал скрывать раны от линейки, которые смешались с собственными порезами, сделанными недавно в порыве отчаяния. Невольно зацепившись взглядом за окно, находящимся возле письменного стола, Лидия подошла к нему. Она видела, как с неба лил дождь, слышала этот звук, и почти полностью ощущала эту прохладу, сырость и холод, который сейчас господствует на улице. Ей очень хотелось бы сбежать, оказаться на воле, почувствовав столь манящий запах свободы, убежать далеко далеко, где ее не нашел бы отец, но она не может. Не может из-за матери, она не может оставить ее одну, в таком состоянии с отцом наедине. Он ведь совсем свихнется, не хотелось даже думать, что может случиться дальше. Поэтому ей приходилось просто наслаждаться тем, что у нее есть, мечтая о столь желанной свободе. Отстранившись от окна, словно очнувшись от транса, она посмотрела на время. Целый час она витала в своих мыслях, что и забыла, что у нее через пару минут будет «урок» в музыкальном зале. Вздохнув, девушка прислонила ладонь на поверхность стекла, ощущая эту прохладу и слабо улыбнулась. Когда-нибудь она сбежит и почувствует все то, что не доступно ей сейчас. Когда-нибудь этот день настанет. Два часа длился так называемый урок, в течение которого на руке у столь хрупкой девушки было ровно 15 удара той самой ненавистной линейкой. Ровно 8 раз отец назвал ее ничтожеством и ровно 2 раза замахнулся на нее. Вернувшись в комнату, которая являлась своеобразной крепостью для Лидии, она первым делом стала стирать слезы, предательски стекающих с ее бледного лица. Более менее успокоившись, она пошла в ванную, чтобы обработать раны, нанесенные этим вечером. Все эти унижения, засевшие в голове, никак не хотели отпускать, поэтому невольно, под влиянием эмоций, захлестнувших ее с головой, она нанесла себе пару порезов уже на целой руке, которую пришлось также обработать. После душа девушка уселась на кровать, вытирая свои волосы полотенцем. Она уже успела переодеться в пижаму, поэтому сейчас смотрела на себя в зеркало и вытирая сырые волосы, глубоко ушла в свои мысли. С каждым днем ей все больше хотелось уйти, сбежать, вырваться на волю и выплеснуть все, что копилось в душе годами. Но препятствием к этому являлась её мама, так что Лидия не уйдет из пусть и столь ненавистного особняка только ради нее. Более менее высушив свои белокурые локоны, она легла под одеяло, и все еще находясь в своих мыслях, она не заметила, как уснула. Утро нового дня встретило ее, как и предыдущее, теми же водными процедурами, тем же завтраком, который девушка приготовила сама для отца, ибо есть ей не хотелось, той же уборкой по дому. И лишь единственным новым в столь уже привычном расписании для Лидии являлась неожиданная просьба матери зайти к ней, после уборки и урока в музыкальном зале, который должен начаться через пару минут. Все ее мысли даже в течение урока были лишь об этой просьбе. Что случилось? О чем она хочет поговорить? Что ее тревожит? Может, она чем-то недовольна? — Эти и многие другие вопросы мучали ее, вплоть до того, что девушка даже не считала ни количество ударов, ни количество унижений, которые считала обычно. Эти мысли отпустили ее лишь тогда, когда она зашла в спальню, где находилась ее мать, перед этим обязательно постучавшись. Встретившись с ней взглядом, Лидия отвела его, ведь она была уверена, что что-то случилось. — Дорогая моя, подойди ко мне…- Женщина лишь слабо, но так тепло улыбнулась своей дочери, что та чуть ли не заплакала, ведь та удушающая обида на отца, те оскорбления, которые были словно ударом по хрупкому сердцу, все то, что ей пришлось вынести в стенах этого особняка, от всего этого ей хотелось просто закрыться, спрятаться за спину мамы как в детстве, зная, что она поможет, что защитит и убережет от всего плохого. Однако Лидии пришлось стереть слезы, ведь она сама считала, что сейчас очень жалко выглядит со стороны. Посмотрев на столь родного человека, который никогда не заменит никого другого, девушка готова была слушать хоть всю жизнь, вслушиваясь в этот мягкий и нежный голос, который в детстве рассказывал ей сказки, который успокаивал в моменты грусти и печали, который всегда согревал и давал надежду. Надежду на лучшее. — Дорогая моя, я знаю, как тебе тяжело, как ты выслушиваешь от отца разные унижения, как терпишь эти избиения, как плачешь в подушку ночами. И прошу тебя, перестань это терпеть, уходи, прошу тебя, ты не выдержишь этого, милая моя. Я не хочу заставлять тебя насильно здесь держать, ведь знаю, что именно из-за меня ты остаёшься тут, подавляя все попытки о побеге… — женщина погладила дочь по щеке, — Не надо, прошу, одумайся. Я не хочу, чтобы свои лучшие годы в жизни ты провела здесь, в заточении, в этом непрекращающемся кошмаре. Прошу тебя, дорогая уходи. Мне больно видеть тебя такой, такой разбитой и подавленной. Пожалуйста, уходи, не думай обо мне, прошу тебя… Иначе ты останешься здесь навсегда, иного шанса у тебя не будет. Я всегда буду рядом с тобой, вот тут., — Она осторожно показала на сердце, слабо, но тепло улыбаясь, — Прошу тебя, доченька, уходи. Уходи, или больше не сможешь. Лидия слушала мать, не замечая, как по ее щекам текут слезы. Она не может ее оставить, но и перечить тоже не может. Она осознает, все сказанное, и не найдя другого верного решения, кроме этого, лишь кивает и очень крепко обнимает свою мать, ведь это скорее всего, их последняя встреча. Первой объятия разорвала мать. Она посмотрела на свою дочь с нежной улыбкой и со слезами на глазах, ведь знала, что больше она своих детей не увидит. — Прошу тебя, скорее уходи, иначе Густав может заметить тебя. Девушка кивнула и вытерев горькие слезы, пошла на выход из спальни. — И прошу тебя, дорогая, передай Себастьяну, что я его люблю. Лидия кивнула и попрощавшись с матерью, вышла из спальни родителей, снова чуть ли не плача. Вздохнув, девушка пошла в свою комнату. Из вещей у нее мало что было, так что это все уместилось в обычный рюкзак, который Лидия надела на себя, не забыв прихватить пластинку. Выйдя из своей комнаты и пройдя мимо спальни родителей, она шепотом снова простилась с мамой и зайдя в комнату своего брата, сделала канат из постельного белья и спустилась на землю, срывая канат и пряча его в мусорный бак, словно уничтожая путь назад. Вдохнув полной грудью свежий воздух, Лидия улыбнулась, идя куда глаза глядят и наслаждаясь погодой, а также теми пейзажами, которыми ей не удалось насладиться раньше. Ведь теперь она на воле, теперь она может делать и говорить, что угодно. Она освободилась от той жизни, начиная другую жизнь с чистого листа. Впереди ее ждала новая жизнь, жизнь, полная приключений и новых открытий. Впереди ее ждала долгожданная свобода…