***
Костёр задорно потрескивал поленьями, отражаясь медовыми отблесками в голубых глазах Рона и на множестве тонких разноцветных заколочек Гермионы, какими она часто собирала чёлку. Гарри потянулся, разминая затекшие плечи, и привалился спиной к жёсткой коре рядом стоявшего деревца. Почти все, задержавшиеся на ужине, уже устроились в кругу сверстников, когда к костру подошли Забини с Малфоем — дрожащий оранжевый свет выделил из сумрака их худощавые фигуры, растянув за спинами гигантские тени. Мальчики на миг остановились, оценивая оставшиеся свободные места на брёвнышках, и когда Забини молча подсел к девчонкам, Падме и Чжоу, Драко направился прямиком к Гарри, Рону и Гермионе. Та в сердцах тихонько выругалась — стоило отметить, в первый раз на памяти Гарри. — Подвинься, Уизли, — потребовал Малфой, невозмутимо глядя на сидевшего между друзьями, воинственно настроенного Рона. Тот незамедлительно вцепился в бревно, стремясь занять как можно больше места. Он расставил ноги, твёрже втаптывая подошвы кроссовок в песок, будто готовясь к тому, что его попытаются бесцеремонно стащить с насиженного места и придётся упираться. — Ну уж нет, чёрта с два, — твёрдо заявил Рон. Он махнул рукой в неопределённом направлении: — Ищи себе другое место. — Я уже выбрал это. Если видишь другие, можешь сам туда перебраться. — Садись хоть на землю, Малфой, мне всё равно, — Рон не собирался сдавать позиции. Он ничего не был должен Драко, тем более, Гарри видел, что пара свободных мест — с Невиллом и между Дином и Терри — всё же осталась. Это значило, что Драко просто взбрело в голову снова заняться излюбленным делом — доставать троицу из чистого желания пакостить. — Если не видишь разницы в силу своей объяснимой неприхотливости, у тебя есть возможность слезть и расположиться поближе к костру. — О, с радостью предоставлю шанс погреться тебе. — Может быть, даже что-то подпалить, — вредительно вставил Гарри. Драко, сощурившись, бросил на насмешливого соотрядника подчёркнуто короткий взгляд, будто большего внимания с его стороны Гарри не заслуживал. Тот догадывался, что могло стать причиной такой внезапной перемены настроения — совсем недавно Дин и Парвати, невовремя пришедшие выяснять отношения в оранжерею, едва не застали их вместе. Гарри предпочитал думать, что, если соотрядники и видели что-то, не предназначавшееся для их глаз, по этому поводу больше нервничали бы сами, раздумывая, правильно ли они всё поняли и как это проверить. Однако те никак не показывали осведомлённости и в целом являли собой олицетворение невозмутимости, чего нельзя было сказать о Драко. Уверенный, что пара могла что-то заподозрить, он сообщил, что риск необходимо свести к минимуму, и теперь время от времени переигрывал в отстранённости. Драко давал окружающим повод надеяться, что они с Гарри наконец рассорились, но не тут-то было: стоило Рону на завтраке зазеваться, разглядывая что-то в своём стакане, или Симусу с Дином заболтаться с ребятами, Гарри систематически ловил на себе долгие взгляды. Казалось, риск увлекал Драко, пока не пришлось столкнуться с его малейшими последствиями, а может очаровывал до сих пор, но страх поплатиться за игривое легкомыслие был сильнее. Он отрезвлял сверстника, позволяя взять под контроль эмоции, чтобы отстраняться и сцеплять пальцы в замок всякий раз, когда Гарри предпринимал попытку незаметно накрыть его ладонь своей на «свечках». — Ведёте себя как дети малые! Ещё подеритесь здесь из-за бревна! — Гермиона раздражённо скрестила руки на груди, невольно копируя позу Гарри, и глянула на Малфоя осуждающе, — Этого ты добиваешься? — Я смотрю, ты не такая умная, какую любишь из себя строить, да? — не сдался тот, — Казалось бы, все вокруг уже поняли, что я добиваюсь места. — Добивайся его от кого-то другого, здесь занято. — Как вариант, кто-то может сесть к кому-то на колени, — Драко выразительно посмотрел на Гермиону с Роном, — И оно неожиданно появится. — Намекаешь на кого-то, скажем, позже всех пришедшего? — как бы теряясь в догадках, предположил Гарри. Он снова был удостоен холодного взгляда и незамедлительно скорчил гримасу в ответ. Неизвестно, чем бы всё кончилось, если бы Вуд вернулся из вожатской позже, а Гарри не пошёл на уступки. — Сиди на месте, — сказал он Рону и подвинулся к друзьям сам, освобождая достаточный участок. — Не люблю сидеть с краю, — буркнул Драко, наклоняясь к Гарри так, чтобы остальные, находившиеся поблизости, не слышали о его недовольстве, считая непобеждённым в вопросе размещения. — В таком случае странно, что ты пропустил мимо ушей моё предложение, — в тон ему хмыкнул тот, невзначай потерев коленку, — Пересядешь, пока оно ещё в силе? Предостерегающий взгляд Малфоя метнулся к Дину Томасу, который беззаботно болтал о чём-то с Симусом, при активной жестикуляции порой едва не проливая на себя газировку. — Мне следует повторить, что подобные предложения неактуальны, когда нас больше, чем двое? — Ты что, теперь избегаешь Дина, поэтому не сел там? — вдруг озарило Гарри. Эти бессмысленные, ни к чему не приводящие пререкания и скрытность Драко развеселили его. — Если так, то это провальная затея. Начиная с того, мы живём в одной комнате, заканчивая тем, что ему на тебя плевать. — Правда? Поражаюсь, как ты дожил до этого дня с такой беспечностью, — покачал головой Драко, — Может, он умело притворяется, а прямо сейчас делится всей нашей подноготной? — Конечно, и от себя подробностей добавляет, чтобы эффектнее звучало. — А Патил? — перебил Драко, — Она наверняка уже намекнула, если не всем в комнате, то Лаванде точно, а она не будет добавлять подробностей — перескажет всю историю по-своему. Он поморщился, когда Вуд начал рассказывать о задачах следующего дня, и все разговоры и перешёптывания стихли. Вероятно, Драко был уверен, что их обсуждение гораздо важнее лагерного распорядка, и преступно было прерывать его сейчас. Ребятам требовалось больше времени без волейбола и суеты в общей комнате, без сидящих рядом товарищей, которые совершенно случайно могли что-то услышать, и вожатых — перед ними было бы вдвойне неловко. — Только посмотри. Гарри послушался и равнодушно глянул на предполагаемого свидетеля — ничего в поведении Дина по-прежнему не казалось ему странным. Томас оживлённо закивал на слова Вуда об эстафетах, предстоявших на неделе, и толкнул Симуса локтем. Тот, не очень впечатлённый, пожал плечами. Парвати, сидевшая рядом с Лавандой, скучающе набирала сообщение или же во что-то играла — её пальцы быстро бегали по светящимся в полутьме кнопкам телефона. — Это задание должно проверить не только вашу спортивную подготовку, но и коллективную организованность, — сообщил Оливер, — Особо не расслабляйтесь, второй отряд младше всего на год, а кто-то из него и вовсе ваши ровесники, так что эти ребята вполне могут утереть вам нос. Предложить свою кандидатуру может каждый… — Давай! — загоревшись идеей участвовать в мероприятии, отличающемся от сценок Гермионы, подтолкнул Гарри Рон, — Я! Мы с Гарри хотим! — И я тоже буду! — не отставая от товарищей, напомнил о себе Дин, — Запиши, Оливер! — Не так быстро, парни, — останавливая начинающийся галдёж, усмехнулся Вуд, — Вас буду отбирать не я, а ваши соотрядники, которые наиболее активно проявляли себя в организации общих заданий до этого. Нужно собрать что-то наподобие совета, обычно в него входит три человека, и каждый из них предлагает выбранного фаворита, а остальные голосуют за его участие или против. Так, пока не наберётся команда из троих человек от отряда. — Создаётся впечатление, что это задание нацелено не на сплочение коллектива, а на создание ещё большей разобщённости, — хмуро высказала Гермиона, отстаивавшая стремление к порядку во всём. — Впечатление тебя не обманывает, Грейнджер, — хохотнул Нотт, — Добро пожаловать во взрослую жизнь! Вуд, привыкший к проявлениям её железных принципов, не был впечатлён. Он сделал вид, что принял это заявление к сведению, и бровью не поведя, как принимают жалобы крупные начальники. — Ты уже и так больше всех сделала для отряда. Думаю, если вступишь в совет, всякую несправедливость под таким руководством удастся обойти стороной, — буднично отозвался Оливер, — Вступишь? Гермиона категорично покачала головой. — Тут же не будет никакой честности, как ни крути! Всё через личное отношение! — с искренним возмущением пробормотала она, наклонившись ближе к друзьям, — Я не собираюсь в этом участовать, несмотря уже на то, что итак занимаюсь организацией. — И зачем такая сложная система? — сварливо добавил Рон, — Почему бы вожатым не выбрать нас самим? — Какая-то традиция опять. — пояснил Гарри. Он не был так заинтересован в том, чтобы участвовать, куда привлекательнее казалось пожить оставшееся время отдыха в своё удовольствие. Можно было отметить, что с самого первого дня Гарри пускал всё на самотёк, но почему-то всегда оказывался в гуще событий. — Что насчёт тебя, Ханна? — продолжил Оливер. Аббот, не ожидавшая такого персонального предложения, скованно улыбнулась. Она явно придавала выбору Вуда гораздо больше важности, чем стоило, словно её выбрали не управлять ходом одного мероприятия, а по меньшей мере спасать страну. — На самом деле, я даже не знаю, кого лучше предложить, — Аббот опустила глаза на сцепленные пальцы, — Но рассмотрю все ваши заявки. — Раз никто не хочет — я могу поруководить! — едва не подскочив с места, заявила о себе Лаванда, — Уж я-то прослежу, чтобы всех подобрали не за красивые глаза, а за способности! Когда Оливер, хоть и нехотя, утвердил Лаванду членом совета за некоторые заслуги в организации мероприятий, Рон начал догадываться, чем ему светит это назначение. Он, переменившись в лице, мрачно прикрыл рот ладонью, будто было положено начало настоящей трагедии, и беспомощно переглянулся с Гарри. — Что же получается? — начал он, — Лаванда точно сделает всё, чтобы нас не принять, Ханне всё равно, значит, всё зависит от того, кого выберут в этот дурацкий комитет последним? Услышавший его рассуждения Драко ехидно усмехнулся. Гарри с Роном, на время забывшие о его присутствии, недоумённо обернулись. — Да уж, неудачно вышло, — заметил он, ни капли не сочувствуя, — Вот если бы Грейнджер согласилась, победа была бы у тебя в кармане, а теперь всё как на весах — наклонится в одну сторону, в другую — неизвестно… — Очень даже известно, — прервал Гарри, видя стремительно нарастающую растерянность друга, — Рон в любом случае поучаствует. Все помнят, что он с самого начала был в волейбольной команде. — О, числиться в ней и приносить какую-то пользу — разные вещи, — Драко тягуче, почти ласково улыбнулся, глядя на начинающего сердиться Гарри: он наверняка знал, что такую реакцию у него можно вызвать, только затронув его приятелей. Соотрядник, будто непринуждённо нажимая на нужные точки, раззадоривал в Гарри стремление бороться за свою правду, однако тот не собирался поддаваться на примитивные провокации. За несколько недель он изучил методы Малфоя начинать конфликты не хуже, чем Драко — его приоритеты, и никто из них не собирался уступать, как в каком-то диком, запальчивом поединке. — Как и то, что все помнят потуги Уизела выбиться в спортсмены, но далеко не каждый захочет видеть его на эстафетах, — Малфой неторопливо подтянул к себе ноги и поставил подбородок на сцепленные в замок пальцы, — Браун, к примеру, явно не жаждет исполнения его заветных желаний, может, найдётся кто-то ещё? Рон замер, вероятно, осознав, что он намекает на себя. — Брось, решения Браун могут меняться по сто раз на дню, — заспорил Гарри, — На самом деле, это имеет некоторые сходства с твоим настроением. — Ты зря не воспринимаешь нас всерьёз. — Надо же, звучит избито и самонадеянно. По окончании собрания Драко задержался под предлогом того, что что-то потерял, и сосредоточенно шарил в высокой траве рукой, пока все поднимались и направлялись к домикам. Гарри пообещал Оливеру присыпать землёй тлеющие угольки былого костра. — Мы будем у душевых, — ровно сообщил Рон. Его настроение было испорчено — друг даже не настаивал на том, чтобы подождать Гарри какую-то минуту. Безвольно опустив плечи и поникнув головой, он пошёл по гравийной дорожке вслед за Дином и Симусом. Поддержка Гарри многое для него значила, но, очевидно, не слишком приободрила. Рон должен был верить в себя, чтобы знать о правдивости приведённых аргументов, а уверенности ему не доставало, поэтому слова Гарри воспринимались формальным дружеским утешением. Оставалась надежда, что Гермиона вразумит его — пока не всё было потеряно. Выждав, пока отряд отойдёт на приличное расстояние, Гарри, сидевший спиной к Малфою, перед пеплом и недогоревшими ветками, резко поднялся на ноги и, развернувшись к Драко, упёрся руками в бревно по бокам от него. Тот вскинул на него удивлённые глаза, перестав создавать видимость поисков чего-то абстрактного, и по инерции отклонился корпусом как можно дальше назад. Расширившиеся светлые глаза сверкнули в полутьме, отражая свет фонарей, расставленных у домиков. Наблюдение за секундным замешательством, отразившемся на бледном лице, в любой другой ситуации доставило бы Гарри тягучее удовольствие, но не сейчас, когда он был раздражён из-за бессмысленного стремления к унижениям Рона. Всему должен был быть предел, и сегодня он оказался пересечён. Обязанности сводить перепалку на нет никогда не были призванием Гарри, они тяготили и надоедали. — Не так скоро, Гарри, — едва удерживаясь от смеха, попросил Драко, — Тебе когда-нибудь говорили, что ты поразительно много себе позволяешь? — Впервые слышу, — мрачно отозвался Гарри. Он поздновато подумал о том, что для обычного разговора действительно мог бы и не приближаться так к нему, чтобы его действия не расценивались двусмысленно. Раньше было гораздо проще — никаких намёков, никаких догадок. — Нет, в определённых ситуациях, это, конечно, может быть неплохим качеством… — зачастил Драко. Издевательство в его голосе смешалось с каким-то спокойным, непринуждённым намерением. Он опустил руки на коленки, легко смирившись с запертым на прежнем месте положением — вероятно, Драко рассчитывал на разговоры иного характера, специально задержавшись, но Гарри в эту минуту было не до того — его ощущения были двоякими, противоречащими друг другу, и пока среди них лидировало непонимание. — Что за новые выкрутасы? — не вдумываясь в его болтовню, напрямую поинтересовался Гарри. — Ты про что? — с наигранной невинностью переспросил Драко. Он всё-таки отпихнул Гарри на приличное расстояние, и тот встал напротив, не желая садиться рядом во время спора. Он неожиданно для себя отметил, какое же глупое выражение приобрело чужое миловидное лицо. — А, погоди-ка, догадываюсь. Опять собираешься проехаться мне по мозгам тем, что я слишком напрягаюсь из-за недостаточной конспирации? — Конкретно сейчас тебе следовало бы напрягаться не из-за этого. — А, так ты про Уизли? Всего-то забочусь об отряде — посуди сам, он его опозорит, если будет участвовать, — начавшее расцветать на лице Драко некое благодушное предвкушение сменилось пренебрежительностью, — Запятнает нашу честь перед детьми из второго — подумать только! Тебе нужно, чтобы нас на смех подняли? — Так это теперь называется заботой об отряде! — не удержавшись, с ироничным согласием объявил Гарри, — Вовсе не тем, что ты хочешь любым способом обломать Рона. — Может, это что-то вроде неплохого приза, — признал Драко. Он поморщился с лёгким разочарованием и взглянул на Гарри из-под сдвинутых бровей. — Почему я должен себе отказывать в мелочах, скрашивающих пребывание здесь? — Потому что не для всех это — простая прихоть, — для Рона участие являлось возможностью самовыразиться, тем, что помогло бы ему поверить не только в свою неотъемлемость в коллективе, но и в свои способности. — Ты ведёшь себя глупо, Драко. — Тогда ты — помешанно, — независимо парировал тот, — В самом деле, почему я никогда так не бросаюсь на тебя, когда ты говоришь о моей компании что-то нелестное? Наверное, потому что понимаю, насколько у нас разные взгляды на мир и просто не лезу в это. — Или потому что сам называл Паркинсон полной дурой и признавал, что на Тео бы не положился. — Ну вот, час от часу не легче, — нетерпеливо вздохнул Драко, — Ты теперь решил надавить на то, что мне не на кого положиться? — Это к чему вообще? — не понял Гарри. У Драко точно был талант переворачивать ситуацию с ног на голову, а он своей внимательностью и заботой просто разбаловал его ещё больше, сам того не замечая. Зачем было так легко вестись? — Ты прекрасно знаешь, что у нас с Уизелом взаимная неприязнь с первого дня, — как бы пересказывая нечто долгое и нудное, протянул Драко, — Только вспомни, как предвзято он ко мне отнёсся при заселении! — Припоминаю, что ты тоже не блистал вежливостью и дипломатией, — не повышая голоса, констатировал Гарри. Вспоминая, как странно прошло их знакомство, он всецело понимал неприязнь друга. — Так что, сейчас будешь доказывать, что он никогда бы не воспользовался таким шансом? — Драко, приметив в траве оставленную кем-то алюминиевую банку из-под газировки, ногой подтолкнул её ближе к себе и хрустко сдавил подошвой, стоило ей подкатиться к нему. — Он бы не побежал тебя поддерживать, но, во всяком случае, и встревать бы точно не стал. — Это бесполезно. Ты просто выгораживаешь дружка, — подвёл итог Драко. Гарри показалось, что у него нервно дёрнулось нижнее веко, но тот тут же моргнул. — Признаться, впечатляет, но я всё никак не могу определиться, пойдёт ли такое благородство когда-нибудь тебе на пользу. То проявлялось вовсе не благородство, а умение логически мыслить, представляя разные обстоятельства. Гарри отлично знал Рона, и мог поклясться, что в нём, таком простом и человечном, не было и половины той желчи, которую Драко с уверенностью приписывал всем людям. Не дожидаясь ответа, тот резко поднялся на ноги и повернулся к Гарри с напускной горделивой насмешливостью. Очевидно, Драко хотелось поскорее закончить разговор, оставив за собой последнее слово, но при этом извернуться так, чтобы не рассориться. — Собираешься до полуночи тут просидеть? — В твоей компании столько никто не выдержит, — прохладно сообщил Гарри. Он перешагнул сплющенную банку, и, пройдя мимо соотрядника, отправился за полотенцем и щёткой. Наверняка у уличных раковин уже было столпотворение, а блок душевых — заперт.***
Гарри уйму времени проводил с Роном и Гермионой, сидя в комнате с настольными играми, в беседке или на пляже. Там кому-то пришло в голову повесить тарзанку — крепкую, надёжную — и Рон с Гарри не уставали испытывать её на прочность, проверяя, кто сможет дальше прыгнуть. Как-то раз Гарри так сильно раскачался, что понял — если отпустит деревянную перекладину, его либо отбросит на песок, либо с размаху ударит о дно, да вдобавок руки предательски скользили. Гермиона местный аттракцион не одобряла, обещая, что когда-нибудь мальчишки с его помощью свернут себе шеи или «чего похуже» — хотя, казалось бы, что могло быть хуже? За проведённые вместе часы они успели обсудить всё, связывавшее их с жизнью за пределами летнего лагеря. Рон с Гермионой внезапно поняли, что Гарри до сей поры так и не рассказывал им ничего точного о том, как жил, говоря только о крёстном, предстоящем переезде в Лондон и новой школе. Не было никакой проблемы в том, чтобы открыть друзьям большее, просто Гарри всё казалось неуместным упоминать о чём-то неприятном, когда в компании царило хорошее настроение. Рон вечно рассказывал забавные истории о проделках братьев, пародируя их: как близнецы, будучи в младших отрядах, пытались продавать раскрашенные камешки, как их едва не исключили из колледжа в первые дни обучения, но каким-то чудеснейшим образом всё же пронесло. Невыносимый Перси, узнав об этом, не преминул напомнить о том, как его хвалило в последнее время начальство. Излюбленной темой Гермионы были планы на будущее. Хотя она чаще всего говорила об образовании после школы и разных дополнительных, это на удивление не звучало, как сухая учительская констатация возможных перспектив. А что должен был сказать Гарри? Однажды, когда речь зашла о семьях, а конкретнее — о профессиях в них, он понял, что увиливать больше смысла нет, и рассказал, что его родители погибли в аварии, причём так давно, что Гарри помнил их лишь по фотографиям. Дурсли не желали распространяться о них, и большую часть информации Гарри узнал от близкого друга отца, своего крёстного, взявшего его под опеку — Сириуса. Рон жутко смутился и не знал, надо ли ему выразить соболезнование или лучше как-то непринуждённо поддержать, Гермиона только характерно укоризненно глянула на Уизли, сочувствующе тронув Гарри за локоть, и тему на этом решено было не заострять. Зато, когда начался рассказ о прелестях жизни с родственниками, Рон не скупился на выражение эмоций и нецензурщину, подбирая для Большого Д такие красочные и оригинальные эпитеты, что всех троих распирало от смеха. — Тебе ещё не сообщали, как будут проходить эстафеты? — как-то ненавязчиво закинул в разговоре Гарри, когда ребята сидели у пляжа, в тени. Он от скуки пробовал перочинным ножиком вырезать что-то по дереву — пока выходили только корявые очертания неизвестных фигур. Рон, лежавший в траве, приподнялся на локтях, жмурясь от солнца. Он только что выбрался из воды: волосы потемнели, утратив бросающийся в глаза оттенок, на его груди и худых плечах поблёскивали капли, а по веснушчатым щекам и вздёрнутому носу плыла россыпь овальных и кругленьких персиковых бликов. — С какой стати? — меланхолично спросил он, — Будто меня допустят до них. — Я думал, мы собираемся этого добиться. — Как, Гарри?! — Рон сел и развёл руками, — Если Лаванда примет Малфоя в совет — а она его примет, потому что ей нужен кто-то с таким же однозначным мнением обо мне — Ханна окажется в меньшинстве. Это какой-то заговор, честное слово!.. Гермиона взмахнула рукой, останавливая его возмущённую речь. Понимая, что сейчас будет высказана незамысловатая, но, как это обычно случалось, вполне стоящая мысль, мальчики внимательно посмотрели на неё. — Я думала об этом, и мы можем попробовать кое-что предпринять. Ситуация, конечно, глупейшая, но есть несколько путей выхода из неё. Наиболее простой и доступный… — Гермиона выдержала интригующую паузу, оценивающе глядя на Рона, — Как бы это ни звучало, помириться с Лавандой. Рон шокированно вытаращил на неё глаза. Травинка, кончик которой он пожёвывал, зажимая передними зубами, выпала на лежавшую рядом футболку, чуть выцветшую и усеянную потёртыми надписями, которые можно было разобрать только долго приглядываясь. — Вряд ли мы могли ослышаться вдвоём, — сказал Рон Гарри. Тот сделал вид, что пытается вытрясти из уха воду. — Я просто предложила! — пожала плечами Гермиона, — В самом деле, Земля от этого не перевернётся. Между вами не произошло ничего катастрофического, более того, какое-то время вы неплохо ладили. Дело ведь всего лишь в том, что нужно разбираться, какую роль в отношениях вы играете, чтобы понимать, чего ждёт от вас партнёр, а в ситуации с Браун этого не произошло. — Что за секс-просвещение! А как же принципы? — возмутился Гарри, припомнив её недавние слова. Он даже оставил своё занятие, повернувшись к подруге. — Ты предлагаешь Рону унижаться ради какого-то дурацкого конкурса? Может, ещё стоит теперь принять поведение Браун за должное? — с негодованием дёрнув головой, он подытожил: — Не будем мы с ней мириться! — Странно, что некоторые малоодухотворённые выходки ты принимаешь без такого драматизма. Даже общаться с Малфоем не перестал, — как бы между прочим спокойно заметила Гермиона, — Да и он, кажется, готов прощать тебе всё. — Это не одно и то же, — досадуя на её наблюдательность, возразил Гарри, — То, что я с ним общаюсь, не означает, что я не собираюсь сорвать его планы на неделю. Действительно, нельзя было сказать, что после того вечернего спора с виду что-то изменилось. В течение прошедшего дня Драко явно не чувствовал себя провинившимся, и вёл себя, словно ничего не произошло, видимо, решив попросту игнорировать проблему. Подсаживался к Гарри в беседке, показывал пиксельные фотографии с телефона, в которые приходилось вглядываться, щурясь и приближая очки, протягивал Гарри руку, стоило всем улечься по кроватям. Скорее всего, он полагал, что, если между ними уже произошло некое подобие поцелуя, взаимоотношения полностью наладятся, и ничто не сможет этому помешать. Однако все проблемы не решались так просто, как и отсутствие упоминаний конфликта не избавляло от факта того, что он был. Пожалуй, так же работало и с остальным: если Драко думал, что Гарри легко будет закрывать глаза на то, что касалось непосредственно его друзей, он сильно ошибался. Гарри не собирался на руках его носить лишь за то, что Драко теперь ставил не только себя, но и его выше других. В их бесконечном поединке пришла пора сменить тактику. Взаимной симпатии было мало, чтобы вмиг разрешить всё: Гарри по-прежнему зачастую не понимал мотивов его поступков, а тот не давал к себе подступиться. В то же время он не хотел окончательно отдаляться от Драко: разве, начиная всё это, он думал, что чужое мышление в корне изменится? Разумеется, он знал, что с Роном и Гермионой Малфой налаживать контакты не собирался при любом раскладе, но стоило признать, что помимо беспечной влюблённости в Гарри обострилась теперь определённая настороженность, и он понимал, что стало тому причиной. Снова критично взглянув на свои высеченные на дереве каракули, Гарри внезапно обнаружил в последней закорючке подозрительную схожесть с буквой «Д»: она была угловатая, почти квадратная. Это отозвалось в нём глухим раздражением — что, думать что ли больше не о чем? — и Гарри, отвернувшись от дерева, улёгся на траву, для удобства подложив руки под голову. — Но вы же, как я понимаю, нашли компромисс! Нрав у Лаванды не круче, чем у него, — не прерывала рассуждения Гермиона, — Всё-таки Рону было бы неплохо закончить эту детскую борьбу. Даже не ради соревнований, а для собственного спокойствия. Зачем наживать себе лишних врагов, когда этого можно избежать? — Какие ещё варианты у нас есть? — не впечатлившись вынесенной моралью, продолжил Рон, — Ты сказала, их несколько. — Второй — более глобальный. Если опасность для нас представляют Браун с Малфоем, надо избавиться от их союза. Рон, скорчивший устрашающую гримасу, и Гарри, имитировавший удушье, коротко переглянулись. — Избавиться, ясно. — Если мы планируем убийство, надо позаботиться о том, чтобы по возможности не оставить следов и нейтрализовать возможных свидетелей, — отчеканил Гарри как доклад. — А куда денем тела? — Надо подумать. Реку будут проверять в первую очередь, нужно что-то менее очевидное. — Ну, перестаньте, ваш чёрный юмор порой вводит меня в замешательство, — остановила их Гермиона, всё же благосклонно усмехнувшись, — Мы просто должны не дать им спеться. — Подстроить ссору? — рыжие брови Рона так и поползли вверх, — Как именно? В этом заключалась загвоздка. Конкретнее ни этот, ни последующие предложенные Гермионой варианты им продумать так и не удалось: внезапно в их маленькую компанию бурей нагрянули Симус и Дин, пытавшиеся уговорить Парвати прокатиться на тарзанке. Та колебалась, закусив губы и скептически поглядывая наверх, словно оценивая высоту. — Даже не знаю, а вдруг оборвётся? Такое может быть, как думаете? — Да ну, она уже сто раз прошла проверку. — Если что, поймаем, — оптимистично обещал Симус, и девчонка, окинув его скептическим взглядом, только недоверчиво отмахивалась, надеясь на более вдохновляющую поддержку со стороны Дина. Гарри с Роном тут же пустились её подбадривать, заверяя, что этот свист ветра в ушах при полёте и заключительный «бульк» в воду ни с чем не сравнится, а Гермиона отстаивала интересы Парвати как в суде, настаивая на том, что, напирая всеми вместе, мальчишки ненароком лишают её права выбора. В итоге в Патил всё же взыграла принципиальность — почти все вокруг уже пробовали, а она струсит? Не давая себе времени передумать, уже сжимая в руках перекладину тарзанки, она напоследок глянула на притихших соотрядников, наблюдавших за предстоявшим манёвром. Хорошенько оттолкнувшись, девчонка прыгнула в воду с коротким взвизгом, и все тут же победно заулюлюкали и засвистели. — Вы ведь тоже хотели участвовать в этих забегах? — спросила Патил у Гарри с Роном чуть позже, когда вся компания, вдоволь накупавшись, выбралась на песок и, набираясь сил, разлеглась у самой кромки воды, — Ханна обещала первым отдать голос за Дина. — Вот как, — выжимая из густых волос воду, скрутив их в жгут, отозвалась Гермиона. Её кожа, восприимчивая к загару, за эти недели приобрела мягкий, приятный глазу золотистый оттенок, и Гарри замечал, как взгляд Рона иногда непроизвольно останавливался на её шее и тонких ногах, избегая груди. Всякий раз он затуманивался бессознательным восторгом и, вместе с тем, смущением. — А что насчёт Лаванды? Парвати смутилась. Переглянувшись с Дином и Симусом, она поправила лямки купальника и пожала смуглыми плечами. — Лаванда, она… вообще-то, ведёт себя странно, — заметив выжидающие взгляды троицы, она осторожно пояснила: — Слишком категорично по отношению к мальчикам. Я говорила с ней, но Дина она точно не примет. В этом не было никакой логики. Гарри думал, что Браун с радостью возьмёт любого, кроме Рона и, может быть, самого Гарри, потому что они были лучшими друзьями, но не могла же она объявить бойкот сразу всей компании или в целом мужской составляющей отряда? — Не всё ли ей равно, кого принимать? — хмуро буркнул Томас, пальцами ног зарывшись в мокрый песок, — Что я-то ей сделал? — Кажется, дело здесь не в тебе и не в ком-то из вас, — хмыкнула Гермиона. Она поддерживающе положила ладонь на мокрую коленку Рона, зная, что его вводит в неловкость тема с Лавандой, но этим ещё больше его смутила. — Правильно, — согласился Симус. Его вечно смешливое лицо вдруг стало серьёзным. — У нас здесь давно сформировался свой приватный совет, и независимым экспертам удалось установить, что… Под строгим взглядом Парвати Финниган вынес вердикт: —… Судя по всему, господа, наша Лаванда просто свихнулась.***
— Гарри. Гарри, скривившись, сунул голову под подушку в надежде, что его оставят в покое, если пару минут игнорировать. — Эй! — Если это не радостное известие о том, что папочка наконец-то забирает тебя домой, ты зря меня будишь, — процедил он. Ощущение, что матрас справа придавлен, не ушло, вес только чуть переместился к краю. — Поверь, если бы всё было так, я бы уже паковал вещи, а не тратил время на разговоры, — Драко умел быть по-настоящему назойливым, — Но это известие тоже должно тебе понравится. Гарри поднял голову, чувствуя сухость во рту и желание зевнуть. Драко невозмутимо сидел на его кровати — на самом краешке, на уровне колен. Пришлось немного сдвинуться влево, медленно, чтобы железная сетка не скрипела. — Забирайся. Драко будто только и ждал этого предложения. Насколько можно было различить, его лицо стало менее напряжённым. — Это не очень-то осмотрительно, — как бы для приличия напомнил он шёпотом, тут же растянувшись рядом. Гарри почувствовал себя странно: очки лежали на тумбочке, и он видел комнату не лучшим образом, но лицо Драко, приблизившееся к нему, можно было с лёгкостью рассмотреть и без них. Гарри, однако, предпочитал смотреть в потолок. — Неосмотрительно было бы сидеть и беседовать посреди ночи, когда кто-то из наших проснулся бы по зову организма, — рассудил он и приподнялся, чтобы натянуть на них тяжёлое одеяло. В случае чего, у Драко была бы возможность просто юркнуть под него, скрывшись от глаз того же любопытного Симуса. «С другой стороны — подумал Гарри, — зачем ему было бы всматриваться, что творится на чужой койке, когда можно подняться и направиться к двери, находящейся буквально в паре шагов?» Драко свистяще выдохнул и кивнул, одобряя действия Гарри. Он вытащил руку, чтобы для удобства поправить уголок одеяла. На тонком запястье застыла жёлтая полоска света уличного фонаря. — Душновато, да? — Лучше лежать просто так, а потом отговариваться, что ты по странному стечению обстоятельств перепутал кровати? — Как убедительно, — еле слышно усмехнулся Драко, — Я бы сказал, что ты сам зачем-то затащил меня к себе и выпросил бы для тебя какое-нибудь наказание, может быть, изолирование от отряда, чтобы такого больше ни с кем не повторилось. — Если при этом отстранении мне дали бы отдельное жилище, а не пожелание всего хорошего по дороге домой, то я бы даже спасибо сказал, — Гарри, чуть повернув голову, едва не столкнулся с Драко носом. Соотрядник лежал на его узкой кровати боком, прижав руки к груди, чтобы занимать меньше места. — А так и было бы, ведь мы с Оливером, вроде как, друзья. — Кто бы сомневался, тебе снова всё нипочём, — Гарри вдруг услышал что-то новое, заискивающее в чужом голосе, и тихий шорох простыни. Он почувствовал, как Драко медленно, лениво водил кончиками пальцев по его плечу — льстиво, приторно и неуместно. Это не было похоже на его обычное поведение: казалось, будто он хотел лишь притвориться, что заигрывает, и Гарри не собирался принимать это, не разобравшись в основных недомолвках. — И ты бы не учился на собственных ошибках, так ведь? — звучание мягкого шёпота рокотом отозвалось в растерянном сознании, — Правила — это не про тебя. Снова подловил бы меня, скажем, у душевых, попытался заманить к себе? — Звать в шикарный отдельный дом тех, кто на меня ябедничает? — уточнил Гарри, кивнув в сторону, на соседнюю койку, — Мы бы переехали с Роном и отлично устроились. Пальцы Драко дрогнули, и рука переместилась на прежнее место. Чувствуя мимолётное упоение своей мстительностью, Гарри невозмутимо заглянул ему в глаза — расслабленно полуприкрытые и скрывающие неожиданное смирение. Драко вздохнул, будто пытаясь чем-то разбавить паузу. Фраза о Роне, вероятно, сбила его, напомнила о произошедшем. — Лаванда Браун — несговорчивая идиотка, знаешь, — выдал он наконец. — Никогда бы не подумал, — немедленно отозвался Гарри, — Это ты и хотел мне сообщить? — В общем-то, да. — Несговорчивая, — запоздало вдумавшись в смысл фразы и осознав, что там прозвучало не просто «идиотка», повторил Гарри, — Послала тебя? Это бы значило, что Лаванда отказалась с ним на пару плести интриги против Рона — значило бы, что у друга имелся шанс решить всё мирным путём, как и хотела Гермиона, а местная сплетница отходчивее, чем всем им казалась. — Мы с ней не сошлись во мнениях, — уклончиво сообщил Драко, — Она отказалась принять того, кого предложил ей я, а это значит, что говорить нам больше не о чем. — И кого Браун дискримировала на этот раз? Забини? — предположил Гарри, — Неудивительно, её никто не устраивает. — Не Блейза, но на его кандидатуру она бы отреагировала не лучше, — Драко помолчал, раздумывая, стоит ли прибавить что-то ещё. Когда дело касалось Гарри, его болтливость чаще всего побеждала желание гордо утаить подробности: — У меня создалось впечатление, что она дожидается разговора с кем-то определённым. В голове Гарри картина происходящего сложилась новой комбинацией пазлов. Лаванда хотела не отомстить, а вернуть себе расположение? — Думаешь, она выбилась в комиссию, чтобы выбрать Рона? — Наверное, — Драко презрительно поморщился, будто вся канитель с этими ссорами и примирениями была ему чужда, ведь он ощущал себя взрослее и сознательнее сверстников. Драко двинул ногами, устраиваясь поудобнее. — Теперь, когда Уизела ожидает слава и счастливое примирение с бывшей, а Патил больше не будет коситься на меня, думая, как лучше намекнуть на незаменимость в команде своего благоверного, ты начнёшь общаться со мной по-человечески? — Драко выжидающе глянул на Гарри. Тот, повернувшись набок, привстал на локте и внимательно посмотрел в ответ, как бы раздумывая. Его вечно взъерошенная чёлка нависла над лицом соотрядника. — По-человечески? — Как раньше. — Как тогда, когда ты не начинал свои выступления при всём отряде? — Я всё ещё считаю, что не сказал ничего неприемлемого, — поджав губы, упёрся Драко. — Отлично, тогда в следующий раз на «свечке», а, возможно, и сегодня с утреца в столовой я так же разберу по пунктам причины твоей бесполезности, — Гарри кивнул на блокнот Рона, лежавший на соседней тумбочке. Тот самый блокнот, в котором ещё хранилось несколько неудачных вариантов письма Гермионе. — Могу даже план составить для наглядности. Со стрелочками, пунктирами, как положено. — Давай напрямую, чего ты ждёшь от меня? — было видно, что Драко стоит огромных усилий не повышать голос, и слова вырывались из него шипением, — Извинений?! — О, Гермионе и Рону не нужны твои извинения, как и одобрение с твоей стороны, — сухо высказал Гарри, чувствуя, как в нём поднимается долго копившаяся жажда категоричной прямолинейности, — Им было бы всё равно, есть ты, нет, если бы ты не лез к ним всякий раз, когда хочется показать свою особенность. Кого ты обманываешь? — Может, ты до сих пор не понял, но мне не обязаны нравиться твои друзья — они не сделали для меня ничего такого, чтобы их расхваливать. — Никто не говорит, что ты должен с ними дружить, — отрезал Гарри, — Ты в состоянии просто не общаться с ними, если не можешь удержать своё остроумие? — Да с радостью! — тут же воскликнул Драко, — Только и им тогда сообщи об этом договоре! — Заткнись, — с силой сжав его плечо, вдавив тем самым в матрас, оборвал Гарри. Он порывисто обернулся к остальным троим приятелям — никто из них не шелохнулся, только Рон быстро втянул воздух, будто ему приходилось бегать во сне. — Хочешь перебудить всех? — Вперёд, ещё задуши меня, — фыркнул Драко, вмиг оттолкнув его руку. Он уставился на Гарри снизу вверх с таким обиженным упрёком, словно тот его предал, позволив себе резкость. Это сбило с толку. — Извини, — смутившись от этого оскорблённого взгляда, немного смягчился Гарри. Это, пожалуй, и правда было лишним, слишком грубым. Он снова улёгся головой на подушку, и светлая макушка соотрядника оказалась на уровне его подбородка. Тот беспокойно, шумно дышал. — Теперь мы всё решили? — более миролюбиво уточнил Гарри, — Вопрос закрыт или всё повторится завтра же? — Ты меня слышал — не повторится, если они не будут меня трогать. Какое-то время они лежали молча, прислушиваясь к звукам с улицы и навевавшему сонливость сопению сверстников. Ощущалось странное ночное спокойствие, когда минуты текут медленно, будто скоро совершенно замрут, и хочется только вглядываться в тёмный деревянный потолок и обмениваться обрывистыми фразами. Это, наверное, и порождало ту порочную иллюзию цикличности: на мгновение показалось, что это будет продолжаться до бесконечности, сколько бы они ни сомневались друг в друге. Драко будет провоцировать, Гарри — иронизировать, Драко будет необходимо сочувствие, Гарри, вдоволь понасмехавшись, в итоге его предоставит, Драко будет плакать, икая и всхлипывая, Гарри станет тем, кто может его успокоить, Драко, поддавшись нарциссизму, когда-то родившемуся одновременно с ним, на шальную, обманчивую секунду почувствует себя центром мира, а Гарри будет знать, что этот мир принадлежит ему, Драко будет лежать, раскинув руки в стороны, прикрыв глаза и осклабившись с присущей ему мрачной привлекательностью, а Гарри… Гарри пора было остановиться и задуматься, как далеко они смогут зайти и как скоро — разойтись, сохранив друг о друге неоднозначное впечатление. Он почувствовал осторожное движение — Драко придвинулся ближе к нему. Что нужно было сделать? Стоило приобнять его в знак того, что он больше не злился и был настроен на спокойный разговор? — Зачем я только согласился приехать? — вдруг спросил Драко в пустоту, как бы у самого себя. — Я думал, родители не дали тебе выбора. — Нет, почему же, — он вздохнул и на миг откинул одеяло, чтобы охладиться, потом снова накрылся им по шею. Из-под одеяла повеяло жаром. — Они предложили лагерь как хоть какую-то альтернативу отдыха. Ты уже, кажется, понял, поэтому не буду скрывать, что этим летом мы не были ни в каком пятизвёздочном отеле. — Почему? — осторожно поинтересовался Гарри, — Проблемы с финансами? — Не то что бы прямо трудности… — неопределённо пробормотал Драко, — Сейчас уже, разумеется, всё нормально, стабилизировалось, но под конец весны отец связался с кем-то ненадёжным, и бизнес мог пошатнуться, — как бы внезапно спохватившись, он резко прервал себя: — Ну, я достаточно рассказал. Они предложили, и я подумал, что просидеть дома остаток лета не лучше, чем где-то с развлекательной программой. Кто же мог знать, какой она окажется! — Круто, что поделился, — просто ответил Гарри, укладываясь щекой на его голову. Теперь он знал чуточку больше. — Не благодари, ведь после этого так просто ты не отвертишься, — заметил Драко, — Разоблачил мои острова, отношения… — Так ты признаёшь, что никакой Астории-любительницы танцев не было? — оживился Гарри. Не день, а какой-то праздник истины. — При всём этом, справедливости ради, я не устану повторять, что она была, — настоял Драко. Он приподнял голову так, чтобы взглянуть на Гарри. — К чему веду — твой черёд рассказывать о геройской жизни. — И чем конкретно ты интересуешься? Драко недолго думал. В его глазах промелькнуло что-то лукавое, оно исчезло так же быстро, как появилось, но оставило в них какое-то зловеще-озадаченное выражение. — Девчонки, — почти по слогам прошептал он, — Ты всегда знал, что тебе они нравятся? — Да, — легко ответил Гарри. В его памяти пронеслись многочисленные образы: кудрявые светлые волосы одноклассницы, сидевшей за партой впереди него, которые она иногда заплетала в множество мелких косичек, маленькая точка-родинка над губой юной соседки, руки с тонкими пальцами, ягодный парфюм, спортивные топы, поцелуй в щёку в шесть лет и попытка настоящего в двенадцать, которую, говоря начистоту, лучше было забыть. — Сколько себя помню, — сказал он. — А в какой момент предположил, что, — Драко запнулся, скручивая пальцем ворот пижамы, — Не только они? — Просто никогда этого не исключал, — Гарри по привычке пожал плечами, но в лежачем состоянии это вышло скованно, — В этом году, вот, как видишь… В этом году он не успел заметить, как всё изменилось: когда волосы Чжоу стали казаться слишком чёрными, а взаимодействия с Драко — большим, чем пакостные насмешки. Может быть, в том изначально было нечто, по чему Гарри мог бы распознать для себя предопределённость: да, что-то будет, что-то грядёт. — Какая простая позиция — ничего не исключать. Как будто никогда это не волнует! У тебя наверняка и определённого типажа в девчонках нет? — Нет, — всё же ненадолго задумавшись, признался Гарри. Он считал себя одним из тех людей, которые, хотя и смотрят на внешность (зачем кривить душой?), но выбирают по качествам характера. — Так неизбирательно, — Драко снова протяжно вздохнул, — У меня бы он точно был. — Почему «был бы», а не «есть»? — не понял Гарри. Усмехнувшись, он попытался заглянуть ему в лицо, но тот упрямо не поднимал голову. — Ты что, передумал насчёт женщин? — Нет, конечно, — наконец отозвался Драко, — Я хочу, чтобы они мне нравились. Думаю, так было бы гораздо проще. — Подожди-ка… — Они мне ещё понравятся, — быстро перебил он, услышав, что Гарри готов рассмеяться, — Я знаю, просто окружение сейчас неподходящее. — Во всяком случае, нет ничего преступного, если нет, — выслушав его торопливое бормотание, заверил Гарри, — Может, людей твоего типажа объединяет кое-что другое? — Понимаю, о чём ты думаешь сейчас, — глаза Драко тускло сверкнули, отражая свет из окна, и в голосе проскочило нечто отчаянно-язвительное, — Но нет. В списке тех, кого я когда-либо замечал, не так уж много людей, чтобы сделать вывод. — Нечётное число? — не удержавшись, прыснул Гарри. Драко посмотрел на него с некой жалостью, как обычно смотрят на человека, который один из всей компании не понял суть шутки. Ухмылка на лице Гарри медленно померкла, когда он начал догадываться, почему. — Да, нечётное, — голос Драко снова засочился отборным ядом, — Первая циферка, которую ты выучил. Гарри стоило бы неловко откашляться, но этот момент явно не был наиболее подходящим, чтобы все в комнате проснулись. Несмотря на то, что его самооценка не была низкой, в голове не укладывалось. — Мне необязательно было это озвучивать, но, раз уж мы решили прояснить всё, то настало время таких открытий. Думал, ты и так догадываешься. — Ты недооцениваешь свою внезапность. — Только не спрашивай, как так получилось, — пресекая тему, добавил Драко, — Если бы ты видел мой класс, сам бы всё понял. Гарри показалось, что подходящий момент настал — виток разговора о кризисе ориентации был завершён, и ему, конечно, льстили все эти откровения. Он не мог ожидать, что в один миг Драко так просто решит всё ему высказать, тем более после их недавних разногласий. Может быть, он боялся окончательно рассориться с Гарри, поэтому и хватался так отчаянно за любую возможность поговорить с ним, как в последний раз: никто больше не был так посвящён в его двойственные мысли, никому больше он не мог доверить подобные аспекты жизни. Это заключение возбуждало в Гарри изнывающе-сладкое чувство незримого, целостного заступничества: для Драко, противоречащего самому себе и трогательно боящегося будущего, он сейчас был лучшим советником и верил, что при желании может направить его к счастливой жизни без всяких нравоучений. Своими преданными взглядами, доверительной печалью и, одновременно с тем, деланной неприступностью, Драко отдавал Гарри свою нерастраченную влюблённость, что копилась в нём годами, а тот вполне мог бы холодно проигнорировать это, если бы не был готов принять её и почувствовать себя по-настоящему избранным, пусть даже в короткой лагерной интрижке, с какими каждый год сталкиваются сотни подростков. Гарри обнял его одной рукой, притягивая ближе к себе и чувствуя под пальцами острые лопатки и проступающие под кожей позвонки. Дыхание Драко защекотало шею — он позволил прижать себя, несмотря на духоту, и тоже закинул на Гарри руку, вяло обхватывая за щуплые плечи. — Но ты же не воспринимаешь это всерьёз, верно? — на всякий случай уточнил он, когда Гарри согнулся, чтобы прислониться лбом к его виску, — Я имею ввиду, мы бы не стали по-настоящему друг с другом встречаться и возлагать на это какие-то надежды, ты ведь тоже со мной чисто из любопытства? — Само собой, — особо не вдумываясь, согласился Гарри, — Но мы могли бы созваниваться, когда вернёмся по домам. — Пожалуй, иногда могли бы. Снова воцарилось молчание. Они лежали в обнимку и умиротворённо глядели в темноту, пока Гарри не почувствовал, что дыхание Драко становится всё тише и размереннее. Его глаза уже были закрыты, и Гарри провёл большим пальцем по белёсой, почти невидимой брови, отделяющей нежно-розовое тонкое веко от высокого лба, чтобы вытянуть Драко в реальность из смутной дрёмы. — Ты собираешься заснуть здесь? — негромко усмехнувшись, поинтересовался он. — Я не спал, — запротестовал тот, но всё-таки, опомнившись и потерев глаза, стащил с себя чужое одеяло и, пару раз липко шлёпнув босыми ногами по деревянному полу, вернулся в свою кровать, — Немного задумался. Дышать нечем, дотянись до форточки.***
Рон, уговорив Гарри на всякий случай сопровождать его, всё-таки сходил поговорить с Лавандой и, как следовало ожидать, она согласилась проголосовать за его принятие в команду. Стоило отдать должное, этим она не пыталась вернуть его к себе, а скорее хотела показать своё великодушие и востребованность: Браун невзначай обмолвилась, что до неё дошёл увлекательный слух. Миллисент уверяла, что Кормак как-то сказал, что собирается пригласить её на свидание. Гарри мог бы сообщить, что было сомнительной идеей доверять им обоим, но промолчал, не желая портить ей настроение: вдруг передумала бы по поводу Рона? Под конец дня, когда весь отряд снова сидел у костра, а Уизли рассказывал новую байку, на этот раз про тёмных существ, способных пожирать душу человека через поцелуй, Гарри почувствовал, как к его руке, опущенной за брёвнышко, на котором он устроился, неуверенно прикасаются пальцы Драко. Он облегчённо перехватил его ладонь в ответ.