Повелитель мертвых

      Хуа Чэн хмуро смотрел на Вэй Ина, стоящего перед ним. Этот никчёмный небожитель и вправду слишком зачастил в его город. Пару раз пришёл с Се Лянем, и вот результат — хоть личную резиденцию ему строй. Нарушать тишину не хотелось никому. Хуа Чэну было вполне уютно. Вэй Ин не собирался рушить только-только зарождающийся мир.       Причиной тому был Се Лянь.       Ши Цинсюань даже не удивился, когда наследный принц пришёл к нему с просьбой помочь Усяню подружиться с Сань Ланом. Он объяснил это тем, что Повелитель Мёртвых в своём положении просто не мог быть в вечной ссоре с хозяином Призрачного Города. Какой же будет хаос!       В небесной столице давно уже все знали о том, что Его Высочество неровно дышит по отношению к Хуа Чэну, и что это было взаимно. Тема не обсуждалась, но и не осуждалась (не вслух, по крайней мере), особенно после снисходительно-одобрительной улыбки Владыки. На эту тему предпочитали не обращать внимания.       Цинсюань был немым свидетелем их отношений.       Он был счастлив за друга. И чувствовал странное воодушевление, когда ему позволялось видеть и слышать что-то столь личное, как ласковое «Гэгэ» от Хуа Чэна Се Ляню.       А вот перед Вэй Усянем Собиратель цветов под кровавым дождем обращался к Се Ляню исключительно «Его Высочество», будто только и ждал его исчезновения из их жизни.       Повелитель Ветра решил, что принц достаточно привязался к Вэй-сюну, чтобы не позволить ему иметь плохие отношения с Собирателем цветов под кровавым дождём. Цинсюань прятался за веером и с интересом смотрел на воодушевлённого Се Ляня. Подумать только, а ведь Вэй Ин появился всего месяц назад.       Первым пунктом на повестке дня оказались пропадающие мертвецы. Некоторые из них ненадолго покидали Призрачный Город, но так и не возвращались. Другие же приходили туда в поисках защиты. Привлечь к этому делу Повелителя Мёртвых было не сложно; он и так постоянно ходил хмурым и брался лично даже за мелкие дела, пытаясь отвлечь себя от чего-то.       Се Лянь неодобрительно качал головой. Ши Цинсюань не понимал.       Наследный принц также знал, что Сань Лан собирается взяться за это дело. Ему не нравилось, что кто-то мог вот так вот просто воровать людей, находящихся под его командованием. Вопрос чести, или как это там называется.       Вторым пунктом на повестке дня была более сложная задача — уговорить Хуа Чэна находиться в обществе Вэй Усяня. С последним почему-то проблем не возникло; Повелитель Мёртвых согласился на компанию Собирателя цветов под кровавым дождём ещё до того, как Се Лянь успел закончить своё предложение.       Вэй Ин по глупости своей пригласил братьев Лань в Призрачный Город. В своём сопровождении. Он уже и думать забыл о не слишком дружелюбных отношениях с градоначальником. Слишком привык к подобному обращению со своей персоной ранее (вот только заклинатели недовольство своё аж осадой горы Луаньцзан показали) и даже не обращал внимания.       Теперь понял, как это было опрометчиво и теперь параллельно ко всем задачам, которые выполнял, добавил новую цель — подружиться с хозяином Призрачного Города. Проще было это сделать, конечно, с помощью Се Ляня, вот только почему-то именно в его присутствии Хуа Чэн недолюбливал Усяня ещё больше.       Сань Лану эта ситуация не нравилась от слова совсем. Мало того, что ему придётся работать с этим недо-небожителем, так ещё и принц откланялся по поручению Цзюнь У. Неужели это всё, и спустя сотни лет его удача наконец отвернулась от него?       Се Лянь уговаривал мужа дать Вэй Ину шанс со всей убедительностью, на которую только был способен. Пришлось даже вновь повязывать ленту на шею, на которой распускались бутоны засосов, оставленных Сань Ланом. Демон недовольно бурчал, когда небожитель скрывал их, но был безмерно счастлив, понимая, что тот не позволяет духовной энергии свести его старания на нет.              К идее работать в паре с Вэй Усянем Хуа Чэн отнёсся весьма скептично. Конечно, поцелуи и ласки его принца были единственной причиной, по которой Князь Демонов до сих пор не послал Вэй Ина куда-нибудь далеко и надолго. К Хэ Сюаню, например. Говорят, Чёрный Демон давно богов не убивал.       Вот съел бы он Усяня, и проблемы испарятся сами собой. Глядишь и удача вернётся.       Но этот странный Бог чем-то очень сильно нравился Се Ляню и, пока это «нравился» не перешло границу, отдавать его Хэ Сюаню было без надобности. Поэтому сейчас демон довольно гордо шёл рядом с ним, не обращая внимания на этого сегодня почему-то тихого раздражителя.       Это он что, проникся мрачной аурой Собирателя цветов под кровавым дождём?       Вэй Усянь был не в пример тихим и спокойным, Хуа Чэн даже на какое-то время успел засомневаться, что тот всё ещё идёт рядом. Сомнения развеялись, стоило краем глаза увидеть чёрно-красные одежды его ханьфу.       — Почему ты меня так ненавидишь?       Вэй Ин всё же не выдерживает гнетущей тишины и засовывает инстинкт самосохранения куда подальше, задавая вопрос. Он тут, вообще-то, ради налаживания отношений с демоном (ну и помощи мёртвым), а при такой атмосфере даже чихнуть страшно.       К тому же, чтобы исправить нынешнее положение, небожителю нужно хотя бы узнать с чего начать реабилитацию в глазах Сань Лана.       Хуа Чэн удивленно вскинул брови, едва не споткнувшись о корень дерева от неожиданности. Ладно, он правда не ожидал, что с ним заговорят, а если и решатся, то точно не на эту тему. Они же не для этого в компании друг друга находятся?       — Я думаю, это из-за Се Ляня.       Поскольку ответа на вопрос не последовало, то Вэй Ин решил строить догадки сам, говорить сам, всё сам. Сам себя только от лица демона простить не сможет, что очень печально.       Он высматривает реакцию на лице Хуа Чэна, готовясь в любой момент отскочить на несколько метров, если его решат всё же ударить.       Суань Су давно заметил, что своё уничтожительное внимание Князь Демонов дарит ему исключительно при наличии рядом с первым Сянь Лэ. Дурак бы не заметил те взгляды и жесты, которые он дарил своему принцу. Сань Лан словно другой человек был в обществе этого небожителя.       Ласковый, осторожный, послушный и совсем-совсем не страшный.       — Я прав? Ну же, поговори со мной. Не то, чтобы у меня нет опыта общения с молчаливыми красавцами, но вести диалог удобнее двоим людям, иначе это и не диалог вовсе.       Хуа Чэн недовольно уставился на Повелителя Мёртвых, в этот раз решив всё-таки остановиться. Какого чёрта? Они занимаются пропажей жителей города или выясняют отношения? Как вообще это можно назвать отношениями, если Вэй Усяня постоянно показательно игнорируют?       Всем своим видом Князь Демонов нагонял ещё более тяжелую атмосферу, чем была между ними раньше.       Приставучий небожитель выводил из себя.       «Гэгэ просил вести себя хорошо, нужно просто держать себя в руках» — думал демон, гневно сверкая глазами в сторону крутящего в руках флейту мужчины. — «Если игнорировать проблему, то ему скоро станет скучно».       С такими мыслями Хуа Чэн послал вперёд несколько призрачных бабочек и сам двинулся с места. В прошлый раз он использовал их на глазах у Вэй Ина в подземельях Башни в Ланьлине в качестве отвлекающего манёвра. Бабочка была призвана исключительно чтобы предостеречь юного Бога от необдуманных действий.       Сейчас же их миссия заключалась в проверке территории, чтобы по максимуму сократить время в компании Вэй Усяня.       — Господин Чэнчжу продолжит меня игнорировать?       Ответ был более чем очевиден.       В голосе Повелителя Мёртвых чётко различались нотки обиды, разочарования и чего-то ещё, что Хуа Чэн определил как… беспомощность? безысходность? Что это за странная эмоция в даже не дрогнувшем (!) голосе?       Вэй Усянь же решил, что перед ним ещё одна неприступная каменная крепость, на этот раз облачённая в красное. С белой ледяной стенкой как-то не сложилось, и теперь мужчина совсем не понимал каким боком он должен завоевать расположение Князя Демонов. Говорить-то он мог за двоих, но людей, которые могли выдерживать его болтовню, было не то чтобы очень много.       Он не сомневался, что Собиратель цветов под кровавым дождём их ряды не пополнит.       На самом деле Вэй Ину бы хватило даже просто убрать из глаз демона полное раздражение собственной персоной и получать хотя бы кивок при встрече. Ему многого не надо. Честно-честно.       Взять хотя бы тот факт, что он — Повелитель Мёртвых. Конфликты с хозяином Призрачного города — последнее, что ему вообще в этой жизни нужно.       — Молчаливыми красавцами?       Голос Хуа Чэна в царившей тишине прозвучал громко и чётко. И неожиданно. Так неожиданно, что Вэй Ин едва заметно вздрогнул. Сначала он решил, что демон недоволен тем, как решился назвать его Усянь, но потом он заметил озорной блеск в его глазах и понял эту фразу слегка иначе.       Хуа Чэн будто спрашивал: «А кто второй?»       А Вэй Ин, осознав, что именно сказал, в панике отвернулся от непревзойдённого демона и очень быстро пошёл вперёд вслед за мягким светом одной из бабочек, которую ещё можно было рассмотреть среди деревьев.       Сань Лан усмехнулся, без особых усилий догоняя небожителя.              В какой момент перед глазами предстаёт злосчастная тропа Цюнци, Повелитель Мёртвых понять не может. Он лишь понял это и прирос ногами к земле, не в силах сдвинуться с места. Последнее воспоминание, встающее перед его взором об этой тропе ярким кровавым пятном расползается по сознанию, стараясь ударить побольнее.       Хуа Чэн вопросительно изгибает бровь, глядя на застывшего на месте изваянием имени себя небожителя.       Он видит, как побледнело его лицо, как расширились зрачки и стали лихорадочно блестеть алые глаза, как дрожащие руки то сжимались в кулаки, то разжимались.       Ну почему матушке-судьбе нужно было привести их именно сюда?       Воспалённому разуму казалось, что Цзинь Цзысюань всё ещё лежит на холодной земле, а по золотым клановым одеждам растекается кровавое пятно. Тел здесь и в помине не было. Тропа была такой же безлюдной, как и всегда, холодной и мрачной; лишь почти две (если не три) дюжины призрачных огоньков медленно и лениво летали в воздухе.       В небе над тропой несколько призрачных бабочек кружились в каком-то замысловатом танце.       Хуа Чэн хмурится, когда понимает, что Повелитель Мёртвых видит перед собой какую-то другую картину, чем он сам. Что-то, что ледяной болезненной хваткой не отпускает его.       — Повелитель Мёртвых?       Спрашивать, как он себя чувствует почему-то очень и очень не хочется. В алых рубинах глаз стоит отчаяние и непереносимая боль. Если он не выйдет из такого состояния, Его Высочество точно обидится на Сань Лана!       — Я… Я был здесь последний раз, когда… когда…       Вэй Ин шумно сглатывает, опуская дрожащие ресницы. Он… нет, он не до такой степени отчаялся, чтобы душу раскрывать перед кем-то, кому вообще-то плевать на него. Пусть тропа Цюнци и была отправной точкой к его полному падению (вознесению), но говорить об этом вслух он не решался даже с Вэнь Цин и Вэнь Нином.       Он переводит дух, восстанавливает сбившееся дыхание и прячется за широкой улыбкой, осматривая тропу. Цзинь Цзысюаня, конечно же, не могло здесь быть, а вот появление призрачных огоньков довольно… странно. Тут не было ни одного трупа.       Заклинателей, что были убиты, забрали в их ордена; обычные трупы убрали, когда готовились к засаде на Старейшину Илин.       Некоторые огоньки были совсем слабыми и едва могли плыть по земле. Вэй Ин предпочёл сосредоточить своё внимание на них, нежели на странном взгляде Хуа Чэна.       — Это те, кого мы ищем?       Сань Лан кивает, поднося руку к особо резвому огоньку; тот остановился на почтительном расстоянии и опустился чуть ниже, явно имитируя вежливый поклон. Собиратель цветов под кровавым дождём недовольно хмурится, проходя чуть вперёд.       По тропе растекалась тёмная энергия, льнула к ногам внезапных гостей и тянула к ним свои едва ощутимые струи. Хуа Чэн мгновенно презрительно дернул рукой, заставляя ту прекратить свои попытки «соблазнения» и энергия сразу же переключила всё своё внимание на небожителя.       Вэй Ин не был таким резким в своих порывах, он опустился на одно колено, подставляя руку по направлению к энергии. Она тут же оплела его пальцы, ластилась и просила пустить. От неё веяло загробным холодом и знакомой силой. Пальцы начало неприятно покалывать от долгого контакта.       Она, словно змея, обвила ноги и ползла выше, будто желая поглотить мужчину перед ней в себе.       Хуа Чэн изогнул бровь, наблюдая за этой сценкой.       — Что ты делаешь?       Вэй Ин покачал головой, выпрямляясь. Тёмная энергия обиженно юркнула обратно на землю сквозь переставшие её удерживать пальцы. Даже с ткани ханьфу она потекла вниз, оттеснённая светлой ци небожителя. Усянь хмурился, потирая пальцы.       — Это… я знаю эту энергию.       — Откуда?       — Она слабее, конечно, но я уверен, что она принадлежала мне.       — Каким образом?       — Стигийская Тигриная Печать. Я ведь уничтожил лишь половину. Не думал, что кто-то решится использовать ее и попытается восстановить. Попытки провальны, но… посмотрите вокруг, господин Хуа, я практически уверен, что все это было сделано печатью, словно…       — Эксперимент.       Хмуро закончил за него Собиратель цветов под кровавым дождём и выпустил ещё больше бабочек, кольцом окруживших тропу Цюнци. Они образовали незамысловатый барьер и заодно искали живые души поблизости. Таких, к счастью, не наблюдалось.       Мысленные потуги Вэй Усяня прервались голосом Хуа Чэна. Было решено забрать остатки душ умерших, поместить остаточную тёмную энергию в сосуд для дальнейшего изучения и вернуться назад. Вопрос с печатью был отложен. Не то, чтобы Вэй Ин был против, просто об этом думать сейчас совершенно не хотелось.              Хуа Чэну пришлось признать, что Повелитель Мёртвых не был бесполезен в этом деле. Без него, стыдно признаться, но Князь демонов даже не обратил бы внимания на тёмную энергию. Ну существует себе и существует, что с неё взять. Как будто ему тёмной энергии различной масти в жизни мало.       В Доме Блаженства было очень тихо, даже слуги редко появлялись в поле зрения. И виной тому было явно плохое настроение градоначальника, вернувшегося с Повелителем Мёртвых. Даже у обычно улыбающегося небожителя на лице застыло до одури серьёзное и хмурое выражение.       — Вэй Ин?       Усянь сидел на ступеньках у Дома Блаженства. Мог бы дойти хотя бы до озера, но так было драматичнее. И ближе. Собственные мысли настолько вымотали, что небожитель еле нашел в себе сил поднять голову к зовущему его мужчине. Хуа Чэн смотрел на него сверху вниз.       Жалкое зрелище.       На мир уже опустилась ночь, горели свечи и фонари, луна заливала серебряным светом поляну и отражалась в глубине глаз небожителя. Сами глаза потемнели и были почти безэмоциональны. Можно было различить глубокую задумчивость, отголоски злости и… страха?       Нет, ну вот опять этот человек вводит в ступор Князя Демонов. Разве не он постоянно улыбался, смеялся и шутил? Разве не он вёл себя так, будто самое плохое, что случалось с ним в жизни — упавшая на пол булочка?       — Почему тебе так нравится Его Высочество?       Это явно был не тот вопрос, который ожидал услышать Вэй Ин. Он удивлённо уставился на демона, возвышающегося над ним. Ради приличия он всё же поднялся на ноги и выпрямился.       Нет, он конечно подозревал, что причиной их плохих отношений была банальная ревность, но предполагать и знать — разные вещи.       — Он… знаешь, я был не в лучшем состоянии, когда вознёсся. Он был первым, кто решился подойти ко мне и он был добр. Се Лянь был первым, кто за многое время не презирал меня, не желал всадить меч прямо в сердце, он просто… он просто помог. Он отнёсся ко мне по-человечески, даже не зная, заслуживаю я того или нет.       Иными словами, Его Высочество наследный принц был лучшим из всех персон, которых он когда-либо встречал.       Правда, в этом списке был ещё один человек, но Вэй Усянь был уверен в том, что такой чистый и правильный, как он, скривился бы в отвращении если бы узнал эту маленькую деталь.       Хуа Чэн хмурится, когда слышит эту мягкость в голосе небожителя, адресованную его принцу. Его! Однако последующие слова моментально охлаждают пыл Собирателя цветов под кровавым дождём.       — У меня давно не было такого хорошего друга.       Иногда Его Высочество напоминал Вэй Ину Цзян Яньли. Он также всегда мягко улыбался, выслушивал, давал советы, заботился по мере возможности. И это тёплое чувство уюта (почти семейного) разливалось в грудной клетке и грело даже лучше золотого ядра.       Хуа Чэн внезапно почувствовал себя совершенно глупым, в голове пронеслись нежные слова Се Ляня, которые он шептал на ухо мужу, если тот едва ли не тонул в своей ревности: «Мне всегда нужен будет только мой Сань Лан. Разве кто-то может заменить моего Сань Лана?». Князь Демонов понял, что, похоже, когда принц закончит с поручением Цзюнь У, ему придется перед ним извиняться.       — Так господин Хуа скажет мне причину, по которой я ему не нравлюсь?       Вэй Ин наклонил голову набок, лучезарно улыбаясь. По нему и не скажешь, что ещё недавно он пребывал не в самом лучшем состоянии. Теперь его глаза блестели нотками озорства.       — Мне не нравятся все.       Хуа Чэн едва заметно улыбается, смотря единственным глазом на небожителя. Вэй Ин недоверчиво приподнимает брови и спустя минуту таких гляделок Собиратель цветов под кровавым дождём всё же уступает в этой безмолвной борьбе.       — Все, кроме гэгэ.       — Так вот как ты его называешь.       Повелитель Мёртвых искренне смеётся, довольный подобным раскладом вещей.