Повелитель мертвых

      Лань Чжаню часто снились сны.       Последнее время приятного в них мало, кроме того, что только там он мог вновь увидеть лицо своего возлюбленного. Но иногда казалось, что лучше бы он не видел его вовсе, чем так, как мог. Потому что хотелось видеть ту удивительную лучезарную улыбку, а не слёзы; хотелось увидеть, как он шутит над ним в очередной раз, а не как прикладывает флейту к губам, взывая к мертвецам, чтобы выжить. Хотелось услышать его смех, а не резкое «Исчезни!».       Как жаль, что Лань Ванцзи совершенно не умеет контролировать сны.       Вэй Ин входит в его сон осторожно, чтобы не потревожить и при необходимости остаться незамеченным. То, что Лань Сичэнь посоветовал поговорить со своим младшим братом отнюдь не значит, что Лань Чжань разделяет его мнение. Поэтому Усянь старается остаться незамеченным и, кажется, даже сам сон ему в этом помогает.       Он был тёмным, холодным и неуютным. Вэй Ин неосознанно ежится, стоит появиться в нём. Слишком резкий контраст со сном Лань Сичэня. И даже не с тем, что создал Повелитель Мёртвых, чтобы они могли поговорить, а с обычным, в котором почти ничего не было. От снов Не Минцзюэ он тоже отличался, он не был болезненным и точно не был вызван надвигающимся искажением ци. Скорее глубоким страхом и сильными эмоциями.       Повелитель Мёртвых не знает, насколько сильными должны быть эмоции, чтобы второго молодого господина Лань мучили ночные кошмары. Честно говоря, Вэй Усянь не знает даже простых вещей как, например, — сколько конкретно эмоций может держать внутри себя Лань Ванцзи, никому их не раскрывая. Жаль, что небожитель не может читать его как раскрытую книгу так же, как это делает Лань Сичэнь.       Он бы утонул в этом потоке эмоций и чувств. Увидел бы то, чего не видел раньше.       Лань Чжань стоял на коленях в окровавленном на спине белом нижнем одеянии. Осмотревшись вокруг, Вэй Ин так и не нашел верхнего, что казалось ему абсолютно странным и неестественным — Лань Чжань бы никуда не вышел без полного облачения, да ещё и в испачканной кровью одежде. Вокруг сгущалась тьма.       Туманные языки тёмной энергии то приближались, плывя по земле, облизывая края белых одежд, то резко возвращались как можно дальше. Повелитель Мёртвых старался рассмотреть что-то ещё, но была видна только фигура мужчины в белом, голая земля под ним и взявшая его в кольцо, тьма.       Лань Чжань сидел, склонив голову, что-то шептал и прижимал ко лбу… нет, Вэй Ин не видит что это. Ещё казалось, будто плечи его содрогаются от немых рыданий. Небожитель меняет свое местоположение, немного обходя мужчину, прячась за плотным туманом тёмной энергии. Спина Ванцзи больше не идеально прямая.       Вэй Усянь чувствует, как болезненно сжимается его собственное сердце при виде такого одинокого и разбитого Второго Нефрита ордена Лань.       А потом он видит собственную ленту в руках Ванцзи.       Красный шёлк крепко зажат в пальцах и прижат ко лбу, соприкасаясь с лобной лентой Гусу Лань. Кажется, что если сейчас кто-то попытается забрать ленту, Лань Чжань выхватит Бичэнь и будет сражаться за неё.       Мужчина в чёрно-красном не сразу понимает, что по его лицу также бегут противные слезы.       Подчиняясь собственному порыву и желанию прекратить эти муки, Вэй Усянь падает на колени сзади и обнимает Ванцзи со спины за талию, кладя свою голову ему на плечо. Прижимается так близко, что чувствует, как дрожит чужое тело, как замирает на считанные мгновения, силясь понять произошедшее.       Лань Чжань нервно сглатывает, когда видит отступающую тьму и пробивающийся к нему свет. Его всё ещё обнимают и, опустив взгляд вниз, он видит черные рукава ханьфу, по краям расшитые красными узорами. Эти руки всё ещё лежат вокруг его талии и не желают отпускать, даже когда холод отступает, заменяясь теплом.       Ванцзи посещает совершенно дикая мысль. Хотя насколько дикими могут быть мысли во снах? В конце концов, он ведь так хотел увидеть что-то хорошее с Вэй Ином. Уже давно.       — Вэй Ин?       — Спой мне, гэгэ.       Мягкая просьба разрывает тишину этого места, отражаясь эхом от каменных стен. Лань Ванцзи не отрывает взгляда от изящных пальцев, не смеет обернуться, чтобы не разрушить красивый сон лишним или резким движением. И всё же медленно тянет свою руку к ладони Вэй Усяня, осторожно переплетая их пальцы.       Вэй Ин смотрит на подобные телодвижения украдкой, боится спугнуть и выдать себя. Как поведёт себя Лань Чжань, когда узнает, что этот Вэй Ин — настоящий, а не порождение сна? Факт того, что его не оттолкнули налицо, да, но… Разве до этого момента Ванцзи проявлял к нему хоть что-то такое же?       Может он боялся, что его отвергнут?       Вэй Ин мог. Он ведь даже Цзян Чэна прогнал, чтобы защитить.       Но Лань Чжань всё равно всегда появлялся рядом и пытался забрать его с собой в Гусу на перевоспитание. Для наказания. Или, быть может, он не хотел наказывать? Да ну нет, бред какой-то. Это же Второй Нефрит ордена Гусу Лань! И отступник Старейшина Илин. Для чего ещё его могут забирать в Гусу?       Но действия Лань Ванцзи сейчас противоречили картине, которую выработал в своем сознании Вэй Усянь. Разве мог бы благороднейший из заклинателей вот так вот просто держать за руку кого-то вроде тёмного заклинателя? Отступника и предателя.       «Лань Ванцзи… кто я для тебя?»       Вэй Усянь, повинуясь неизвестному порыву, слегка сжал свои пальцы, в этот же момент Лань Чжань, особо не ждавший реакции, вздрогнул. Но не стал отстраняться, лишь повторил действие мужчины в чёрно-красном. С небольшими изменениями. Он прижал их сцепленные руки к своей груди.       Ещё не успев решить, что сделал что-то не так, Повелитель Мёртвых слышит тихий шёпот Лань Ванцзи, который в царившей тишине звучит словно крик.       — Прости меня.       — За что?       Вэй Усянь искренне не понимает, за что он может просить перед ним прощения. Разве это не он — Вэй Ин, Старейшина Илин — нарушитель всех правил и законов, тёмный самосовершенствующийся, предатель, демон и ещё много неприятных слов. Это всё он! Он один, ему никто не помогал.       А Лань Чжань? За всю свою жизнь, худшее, что сделал Лань Чжань — это разорвал книгу. И та была порно-сборником от Не Хуайсана, так что за полноценный грех даже не считается.       Так зачем он извинился? Что вообще он мог сделать такого, чтобы это заслуживало извинений, принесённых вслух?       — Я ушёл. Я… Вэй Ин, я оставил тебя.       Надо же, какие мы сейчас разговорчивые.       Лань Чжань до боли прикусывает нижнюю губу, совершенно не смотря по сторонам. Вэй Ин, к его удивлению, руку не забирает, обнимать со спины не перестаёт и даже не шевелится в попытках уйти. Хотя… Это его сон. Его, а значит, воплощает то, что он хочет увидеть. А прямо сейчас хочется, чтобы Вэй Ин был рядом и никуда не прогонял.       Вэй Усянь тихонько хмыкает.       — Не бери в голову, гэгэ. Не ты первый, не ты последний.       Лань Чжань хмурится. Ладно, возможно, его сознание ещё не воспалено настолько, чтобы полностью пользоваться привилегиями нереальности происходящего и старается сохранить истинный образ Усяня перед ним.       — Вэй Ин.       Повелитель Мёртвых отмечает про себя, что, кажется, произносить его имя для Лань Чжаня приносит какое-то свое особое удовольствие. Это странно, но… приятно. В тишине заклинатель в белом отрывает взгляд от их рук и осматривает помещение.       Единственным источником света оказался разведённый где-то в центре костёр. Он потрескивал совсем-совсем тихо, если не прислушаться, то это вовсе незаметно. Оранжевый свет освещал каменный пол, каменные стены и даже каменный потолок. Лань Чжань знает это место. Оно врезалось в памяти не хуже лица Вэй Ина, искажённого болью.       Пещера Черепахи-Губительницы.       Повелитель Мёртвых чувствует, как под его рукой сердце Лань Ванцзи изменило свой ритм и огляделся, чтобы выявить источник подобной реакции. Но ничего не нашёл. Пещера как пещера. Обычная такая. Погружённая в полумрак с холодными и мокрыми стенами. Ладно, иногда Вэй Ин возвращался в воспоминания об этом месте, как к последнему островку спокойствия в бушующем океане всего, что пошло не так.       Но не может же быть так, чтобы и Лань Ванцзи помнил это место? Повелитель Мёртвых внимательно следит за выражением лица мужчины, но оно, как обычно, остаётся отрешённым. Вэй Ин отстраняется, и в глазах Лань Чжаня мелькает что-то похожее на панику.       — Гэгэ нужно научиться проявлять эмоции внешне, я совсем не понимаю, что ты чувствуешь.       Вэй Ин моргает, меняет свой цвет глаз с помощью легкого заклинания иллюзии (ему совершенно не хотелось пугать его алым огнем радужки) и опускается прямо напротив Лань Чжаня. Рукавом своего ханьфу вытирает почти высохшие солёные дорожки от слёз на щеке заклинателя и мягко улыбается.       Ванцзи перехватывает его руку за запястье и целует. Осторожно, нежно. Будто от любого резкого движения Вэй Усянь развернётся и уйдет.       Раз уж это сон, то можно позволить себе немного вольностей? Тем более, Вэй Ин сам попросил. Возможно, это не слишком хорошо, ведь он уже давно… ушёл.       Сквозь небольшие трещины в потолке начинает сочиться белый свет. Повелитель Мёртвых грустно выдыхает. Он и забыл, что у него есть ограничения по времени, которые сейчас проявляются в виде просыпающегося сознания. Небожитель улыбается, растворяясь из этого сна. Лань Чжань хватает рукой воздух, где ещё недавно был его возлюбленный и сам ненадолго остаётся в этой пещере.       Лань Ванцзи просыпается с мыслью, что это был очень странный и приятный сон.              Над Призрачным Городом едва-едва взошло солнце, но его хозяин уже не спал.       Хуа Чэн лежит в своей постели и просто любуется своим принцем, мирно посапывающим у него под боком. Удивительно, но спящим Се Лянь казался ещё прекраснее. Он был спокойным и доверчивым, слегка улыбался, когда ему снилось что-то хорошее и утыкался носом в самую шею Сань Лана, если хотел, чтобы его обнимали. А хотел он это практически всегда.       В груди Красного Демона разливалось тепло даже спустя пятьдесят лет, там же будто расцветали цветы и становилось очень-очень спокойно. Он медленно перебирал волосы Его Высочества, поглаживал по спине и плечам и каждый раз охранял его сон. Тревожить такого умиротворенного Се Ляня — истинное богохульство.       Каждый раз по Дому Блаженства по утрам никто не ходил (да и по вечерам тоже), чтобы ненароком не разбудить никого. Однажды кто-то что-то случайно уронил, принц проснулся и Хуа Чэнчжу был очень зол, даже когда Се Лянь уверял, что он ничего такого не слышал. На всякий случай усадьба пустела ровно до того момента, пока градоначальник не отдавал прямой приказ приступать к работе.       В это же время никто не трогал самого градоначальника, особенно если до этого принца долго не было в городе. Хуа Чэн время, проведённое с Его Высочеством, ценил намного больше любого другого и все в городе это понимали, посему мгновенно оставляли их наедине. Ладно, однажды Инь Юй прямым текстом сказал, что если кто-то отнимет у градоначальника драгоценное время с небожителем, он их лично закопает.       Потому что, обычно больше всего камней летело в его сторону. Просто потому что Инь Юй часто был первым, кого Хуа Чэн видел каждый день после Сянь Лэ.       Поэтому Князь Демонов был искренне удивлён, когда по духовной сети общения услышал просьбу Инь Юя выйти на улицу. Хуа Чэн порывался проигнорировать эту просьбу. Что ему будет? Он тут главный. Однако шум за окном заставляет вставать, быстро одеваться и недовольно шипеть уже в коридорах, чтобы не разбудить Се Ляня.       — Что ты тут орёшь, как будто тебя убивают?       Сразу же задаёт вопрос Хуа Чэн, выходя из усадьбы. Широким шагом он быстро подходит к Повелителю Мёртвых и Инь Юю. Вокруг собралась толпа призраков и различных духов, на почтительном расстоянии находясь от Дома Блаженства. И без слов понятно, что они делали ставки на скорейшую смерть ещё одного небожителя.       Только было одно «но», которое эти самые ставки немного затрудняло.       Кажется, градоначальник проникся каплей симпатии к сию чуду по имени Суань Су со времён их совместного задания. К тому же, небожитель являлся близким другом Его Высочества и его смерть наверняка бы опечалила бы принца. Но ведь у принца есть Ши Цинсюань, если что!       Ставки сделаны, ставок больше нет.       — Се Лянь у тебя? Мне нужно с ним поговорить.       — В такую рань?       — Он у тебя?       — Уходи.       — Не могу, это важно.       — Кто-то умер?       — Нет…       — Кто-то умрет?       — Нет.       — Может, война? Конец света?       — Нет.       — Тогда это не важно.       Хуа Чэн правда развернулся, чтобы уйти, но Вэй Ин, то ли действительно считая это чрезвычайно важным, то ли потеряв страх, вцепился в его руку. Князь Демонов выразительно выгнул бровь, публика взорвалась громким «Ах!», Вэй Усянь даже не смутился. Он продолжил так цепляться за красную ткань и смотреть такими щенячьими глазами, что мог бы посоперничать даже с Се Лянем.       Ладно, что-то Сань Лан переоценил его. Никто не может быть лучше Его Высочества в любом смысле и деле.       Но в глазах Вэй Усяня действительно плескалась бурным потоком мольба. Однако, Собиратель цветов под кровавым дождем также знал, что представления Повелителя Мёртвых о «важном» слегка отличаются от того, что обычно рисуют в своей голове другие люди. Можно подумать, что кто-то смертельно болен, а на деле окажется, что он не может найти достаточно красивый лотос. Или достаточно острую приправу для пищи.       Тем не менее он также знает, что Суань Су может оказаться очень настойчивым, так что лучше его прогнать сейчас, чем дать поговорить с принцем. Если это действительно какая-то проблема, даже не самая большая, то из-за своего доброго сердца Его Высочество может захотеть оказать моральную и физическую поддержку. А это значит, что Хуа Чэн не сможет ему отказать и тепло общей кровати сменится на какое-то совершенно бессмысленное путешествие.       Градоначальник смеряет зрителей хмурым взглядом и все они исчезают за считанные секунды. Вэй Ин отцепляется от его руки, пока своей не лишился и плюхается прямо на траву.       — Господин Хуа, могу я задать вам вопрос?       Повелитель Мёртвых знает, что это глупо. Всё-таки, сколько бы он не смотрел, не заметить, что для Хуа Чэна имел значение только Се Лянь было практически невозможно. Он даже со своими подчинёнными общался в четыре раза реже, чем с принцем. Без Его Высочества он порой даже Дом Блаженства не покидал, что уж говорить про Призрачный Город. Было всего одного место, куда Собиратель цветов под кровавым дождём мог уйти без Се Ляня — Храм Водных Каштанов.       Молчание Князя Демонов не воспринимается как «Вали к чертям собачьим отсюда». Оно воспринимается как «Да, прошу, спрашивай что хочешь». Вэй Ин иногда своим отношением к различным вещам напоминает Его Высочество. Не удивительно, что они нашли общий язык и смогли подружиться.       — Как понять, что ты кому-то нравишься? То есть, как понять, что кто-то влюблён в тебя?       Хуа Чэн, честно говоря, застыл на этом вопросе.       В голосе Вэй Усяня не было слышно прошлой шутки, он выглядел серьёзным, растерянным и совсем немного смущённым. Но он не выглядел как человек, который собирался сейчас пошутить. К своему удивлению, Князь Демонов осознает, что это действительно что-то очень-очень важное конкретно для Повелителя Мёртвых.       Хуа Чэн также к своему удивлению не мог подобрать правильный ответ на этот вопрос. Он, конечно, помнит тот момент, когда понял, что Его Высочество отвечает на чувства взаимностью, но это произошло просто потому, что Се Лянь сам показал это. Они ведь были тогда в Храме Десяти Тысяч Богов (по итогу посвященном одному лишь Его Высочеству Сянь Лэ) и Хуа Чэн понял всего две вещи — небожители узнали, что всё в Храме сделано руками одного определенного демона, а Се Лянь ответил на его чувства.       Ему нечего было сказать Вэй Ину, которому ответ нужен был прямо сейчас.       — Тебе кто-то нравится?       Перевести тему — самый безопасный вариант.       «Моему А-Сяню кто-то нравится?» — эхом проносится в голове голос Цзян Яньли. Что он ей тогда сказал? Нет? Вэй Ин не мог вспомнить. Тогда это почему-то не казалось важным. Наверное, он отмахнулся от вопроса и попросил любимого супа. А сейчас?       — Если кто-то ведёт себя с одним и тем же человеком при разных обстоятельствах совершенно по-другому, что это значит?       Вэй Усянь коснулся поцелованной Лань Чжанем руки и обернулся на градоначальника, который и словом больше не обмолвился. Ладно, это правда была глупая и бессмысленная затея. Только то, что ему позволяют заниматься своими небольшими исследованиями в одной из комнат ведь вовсе не значит, что у них дружеские отношения.       Его пытались убить взглядом реже, чем раньше, но этого было недостаточно.       Собиратель цветов под кровавым дождём отвечать не спешил. Возможно, этот вопрос стоило бы задать Повелителю Чёрных Вод, вот у того точно есть опыт разного поведения в разных обстоятельствах. Чего только стоит его многолетняя игра в шпиона в стенах небесной столицы и перед двумя носителями фамилии Ши. Правда, сам Хуа Чэн успел слегка запутаться в том, какие отношения связывают Черновода и Повелителя Ветра.       Не то чтобы это его как-то волновало или касалось, но другой демон намеренно скрывал от него эту информацию. Его Высочество тоже не мог ответить без затруднений.       — Я похож на психологическую поддержку?       — Вот поэтому я и искал Се Ляня.       — Спроси Повелителя Ветра. И больше не приходи так рано.       Цинсюань ответа на вопрос тоже не знал или просто затруднялся объяснить, но у Вэй Ина не было времени, чтобы ждать озарения. Пришлось импровизировать. Вернее искать ответы у других, потому что Суань Су искренне опасался, что просто утонет в своих мыслях, если будет думать об этом сам.       Он, конечно, получил не так много ответов. Фэнь Син и Му Цин оба отмахнулись от него с одной и той же отмазкой «Нам что, делать нечего?». Причём произнесли они это одновременно, удивлённо замерли на какое-то время, а потом начали ссориться, мол, «Хватит перебивать!», «А кто перебивал?», «Ты!», «Не неси чепухи, это ты перебил меня!». Вэй Ин переводил взгляд с одного на другого и поспешил ретироваться, чтобы не мешать Богам Войны выяснять отношения.       Лин Вэнь кинула в него свитками с криками «Люди тут работают, а ты ходишь со своими глупостями!». От неё небожитель тоже решил скрыться, пока его не убило бумагами и отчётами. Страшная женщина.       Пэй Мин, кажется, единственный, кто дал хоть какой-то разумный ответ. «В каком из случаев этот кто-то притворялся?» — спросил он, наблюдая за реакцией Вэй Усяня. А может и правда? Может, Лань Ванцзи в одном из случаев просто притворялся? Играл роль.       Но Повелитель Мёртвых был в его сне. Зачем притворяться во сне? «Оу, а может…» — подумалось ему. Но параноидальная мысль о том, что Лань Чжань попросту узнал, что это был настоящий Вэй Ин, а не сон, чуть не стоила небожителю последней клетки мозга.              В цзинши было тихо, как и всегда. Ни один посторонний звук не проникал внутрь благодаря тишине и умиротворению Облачных Глубин. Лань Ванцзи, с привычно холодным, бесстрастным лицом осторожно постучал костяшками пальцев по двери в домик брата и почти сразу же был приглашён внутрь.       Лань Сичэнь с лёгкой улыбкой на губах бегло осмотрел младшего брата, увидел что-то одному ему известное, и пригласил выпить чаю. Лань Чжань не сопротивлялся от слова совсем, садясь напротив.       — Что тебя тревожит, брат?       Ханьгуан-Цзюнь, видимо, не собирался начинать разговор первым, либо просто не знал, как это сделать. В конце концов, Сичэнь догадывался, о чём пойдет речь (если господин Вэй, как обычно, просто не ушёл) и был самую малость готов к этому. Он терпеливо ждал, пока Ванцзи сформулирует свои мысли в более понятный текст и разливал по пиалам чай.       — Мне снился странный сон.       Ему и раньше снились сны, но этот действительно был странным.       Обычно сон — это что-то нереальное, воплощение воспоминаний, мечт и надежд в иллюзорном мире. Но… Лань Чжань не помнил, чтобы Вэй Ин собирал часть волос в небольшой, аккуратный пучок, перевязанный алой шёлковой лентой, оставляя остальные распущенными; Лань Чжань не помнил, чтобы когда-либо видел у Вэй Ина подобное ханьфу. Ткань и на вид и на ощупь была слишком дорогой, цвета казались ярче и благороднее, само ханьфу находилось в благопристойном виде, словно куплено совсем недавно.       И Лань Ванцзи был совершенно уверен, что ханьфу с таким узором у Вэй Ина не было совершенно. Никогда. Так почему он приснился ему в подобном виде? Лань Чжаню он нравился любым, нравился таким, каким он его запомнил. Так на кой черт ему представлять его совершенно в другом образе? В этом нет никакого смысла.       К тому же, зачем Вэй Ину называть его «гэгэ»? Да, Ванцзи был старше, но… зачем?       Но как это объяснить брату?       Взгляд золотых глаз наполнен тихой мольбой и многими другими чувствами. Младший брат не имеет совершенно никакого представления, какие слова стоит подобрать и как правильно выразить свои мысли. Сичэнь успокаивающе улыбается, пододвигает чай к брату и будто говорит, что будет ждать столько, сколько нужно.       Ванцзи вздыхает и делает глоток горячего напитка. Он, может быть, и не самый разговорчивый человек, не умеет проявлять свои чувства, но он очень благодарен, что у него есть такой брат. Лань Хуань всегда был и остаётся на стороне Лань Чжаня, даже если все старейшины клана утверждают, что он виновен и достоин наказания. И Ванцзи эту преданность ценит. Как и то, что рядом с ним можно просто молча посидеть, не чувствуя дискомфорта.       Но, увы, он здесь не для того, чтобы просто пить чай. У обоих есть работа, а у старшего брата намного больше — он, всё-таки, глава клана. Ванцзи не мог позволить себе вот так вот легкомысленно отнимать у него драгоценное время.       — В том сне, был… Вэй Ин.       В глазах напротив нет отторжения, неприязни или отвращения. Это было как сигналом к действию и, отставив пиалу, Лань Чжань постарался кратко и ёмко выразить свои мысли, вопросы и чувства. Он не был уверен, что получилось кратко из-за долгого отсутствия ответа от брата. Может, даже Сичэнь ему с этим не поможет?       Лань Хуань в свою очередь пытался найти подход к младшему брату. Нужно было сказать о том, что это был не сон как-то мягко, чтобы не напугать и так, чтобы Ванцзи не побежал пытаться найти его. Вариант о том, чтобы не рассказывать не рассматривался вообще.       Лань Сичэню совершенно не нужно, чтобы его брат угрюмо ходил по Облачным Глубинам в тоске по этому сну. Было неизвестно, когда ещё у Повелителя Мёртвых найдется минутка посетить их. К тому же, Ванцзи не глупый ребенок.       Глава ордена Лань вздыхает и накладывает на свою цзинши полог тишины, вызывая удивление на лице брата.       — А-Чжань… то, что я тебе скажу, не должно покинуть стен этой комнаты. И ты должен пообещать не действовать необдуманно.       Лань Ванцзи напрягся.       — Скажи это.       — Я обещаю не действовать необдуманно.       — Хорошо, что же, — Сичэнь набрал в грудь побольше воздуха, — господин Вэй жив и является новым небожителем. В твоем сне он… был реален.       Лань Ванцзи никогда не думал, что у него может так легко закружиться голова и что он будет просто сидеть напротив брата и глупо хлопать ресницами.