Повелитель мертвых

      Не Хуайсан не был глупцом.       Пусть и родился заклинателем, многие вещи из этого ремесла ему были неинтересны. А слабое с рождения тело и вовсе не позволяло заниматься боевыми искусствами. Правда проблем в этом юный господин не видел совершенно. Иногда казалось, будто под физическими нагрузками его тело попросту рассыпется.       Он сильно отличался от своего старшего брата. Если Не Минцзюэ был рожден, чтобы возглавить клан и стать одним из сильнейших заклинателей, то Не Хуайсан, казалось, должен был просто наслаждаться этим миром под защитой старшего брата.       Обоих подобный расклад вещей должен был устраивать.       Если бы не одна «особенность» клана Не.       Конкретно в этом клане смена глав происходила чаще, чем в других. Искажение ци уже было у них словно генетическая болезнь, передающаяся по наследству. Все главы погибали из-за нее раньше, чем кто-то другой.       Даже если Не Минцзюэ сейчас является главой и выглядит сносно, Не Хуайсан знал — однажды тот покинет его. При всем желании у заклинателя нет привилегии обыграть искажение ци. Отсрочить или подавить не слишком серьезное искажение — да. Но если оно будет достаточно сильным, чтобы убить — человек его не остановит.       Хуайсану придется перенять дела главы клана в один день. Вот только этот мальчишка с детства показал, что его подобное не интересует. Когда дети занимались боевыми искусствами, маленький А-Сан практиковался в рисовании; когда дети занимались изучением основ заклинательства, маленький А-Сан изучал каллиграфию. Когда заклинатели формировали и укрепляли свое золотое ядро, второй молодой господин Не заучивал стихи и выбирал новый веер.       Не Минцзюэ злился и часто ссорился с младшим братом из-за этого, даже лично брался за его обучение. Вот только дальше основ владения саблей они так и не зашли. Но окончательно смирился с этим старший из братьев только после обучения в Гусу.       Даже строгие правила Облачных Глубин не изменили отношения Не Хуайсана к учебе. Был даже случай, когда тот умудрился списывать на тесте Лань Цижэня.       А после была Аннигиляция Солнца.       Именно во время нее Не Минцзюэ увидел в своем брате то, чего никогда не замечал. И по сей день он не понимает, нравится ли ему другая сторона его милого младшего брата или же пугает. Иногда напуганные и невинные глаза Хуайсана отражали что-то невероятно опасное, а, казалось бы, его нелепые и случайные замечания в итоге наталкивали Минцзюэ на стратегию, что приводила только к победе.       Не Хуайсан улыбался, хвалил брата и полностью отрицал возможность своей причастности к победе, которую принес глава ордена Не. С тех дней много воды утекло и поведение младшего брата вновь стало таким, каким было до этого. А-Сан расписывал веера, гулял по Цинхэ, практиковал каллиграфию и что-то рисовал в своих книжках.       Братья Не больше не ссорились. Минцзюэ бросил идею обучить младшего всему, что знает сам, и позволял делать то, что тот захочет. А-Сан выглядел как счастливый ребенок и одна лишь его улыбка говорила старшему брату, что он поступает правильно.       Не Минцзюэ что-нибудь придумает и решит свою проблему. Только чтобы Хуайсан всегда был в безопасности.       И ему не нравится, что в последнее время взгляд его брата будто бы говорил: «Я знаю, что с тобой происходит». Глава Не мог вытерпеть, что о его появляющейся проблеме знает какой-то новенький небожитель, но не кто-то из окружающих его людей. Его гордость бы от этого пострадала.       — Мне это не нравится, дагэ.       Пожаловался Хуайсан, прикрыв их обоих своим веером и понизив голос так, чтобы его никто, кроме брата, не услышал. Младший из братьев Не как-то презрительно осматривал всех заклинателей, снующих рядом по Пристани Лотосов.       — Почему?       — Скажи, брат, ты уверен, что мы здесь из-за появления Повелителя Мертвых, а не для того, чтобы отметить смерть моего друга?       Казалось, тяжелый взгляд Не Минцзюэ даже не задел его брата. Тот ни капли не изменился в лице, лишь убрал веер и улыбнулся, чтобы не выглядеть подозрительным. По крайней мере, они были не в приемном зале и вокруг было не так много любопытных ушей, нацеленных на них. Сейчас большинство заклинателей переговаривалось между собой, а остальные расходились по своим комнатам.       Вон и глава клана Лань сопровождает своего брата в сторону гостевых покоев. Им бы тоже стоило отправиться отдыхать, завтра будет не самый легкий день. Даже для Хуайсана, который, как обычно, будет лишь в роли зрителя.       — Доброй ночи, дагэ.       Не Минцзюэ смотрел, как его брат медленно теряется в толпе заклинателей и понимал, что ему тоже надо идти. Вот только сон для него не слишком-то рабочий способ отдохнуть. Чаще всего именно после него, Минцзюэ чувствует себя выжатым, как лимон.       Среди темноты ночи в Юньмэне белоснежное ханьфу небезызвестного человека чуть ли не режет глаза своей яркостью.       А может, Повелитель Мертвых был прав, и ему точно стоило бы переброситься парочкой слов с названным братом.       — Уделишь мне немного времени, брат?       Лань Сичэнь удивленно хлопает глазами, но не отказывает внезапной просьбе главы Не, предлагая немного пройтись вместе. Им обоим, кажется, было что сказать друг другу.              Не Хуайсан знал больше, чем должен был. Больше, чем от него ждали. Может, он не обладал выдающимися физическими навыками, и его тело выглядело чересчур хрупким, но он был умен. Он смотрел на этих людей вокруг него, и они не вызывали ничего, кроме презрения.       Даже тот, с кем он некогда был близок. Неужели Цзян Чэн действительно не просто позволил своему (бывшему) шисюну погибнуть, но и был среди тех, кто активно выступал против него? Иногда Хуайсану казалось, что в этом мире лишь остатки клана Вэнь могли остаться на стороне Вэй Усяня, несмотря ни на что.       Не Хуайсан был слишком слаб, чтобы помочь другу. Не Хуайсан не имел никакой власти в мире заклинателей, его слова не имели веса, он никого не смог бы убедить в том, что Вэй Ин не угроза. Иногда ему казалось, что лучше бы он был таким же сильным, как его старший брат.       Если бы орден Не был на стороне Вэй Ина, все бы было иначе?       И все же сейчас Хуайсану было даже как-то стыдно показываться на глаза Вэй Ину. Как он смог бы утверждать, что является его другом и союзником, если на деле ничего не сделал и просто спрятался за спиной своего брата? Ему, по крайней мере, было за кем прятаться.       Сейчас у Не Хуайсана были другие проблемы, кроме самобичевания. Он знал, что Минцзюэ стал хуже спать по ночам, стал более раздражительным и при этом бездействовал. Не брал ни трав, ни благовоний, не обращался к лекарю. Значит старший брат уже знал причину своего не самого лучшего состояния.       Учитывая богатую и не самую приятную историю клана, Не Хуайсан мог сделать свои выводы. И опять же оказывался бессилен, когда дорогому человеку нужна была помощь. Все, что он мог сделать, это сжать со злостью веер.       Впервые свое слабое тело выводит мужчину из себя. Будь он хоть чуточку сильнее…       Хуайсан натыкается взглядом на заклинательницу в красно-черном ханьфу, стоящую напротив его покоев. Половина ее волос собрана в аккуратный пучок, перевязанный алой лентой. Они не знакомы и ее точно не было на приветственном банкете. Кто она? И где достала веер столь искусной работы? Она заговорила первой.       — Говорят, это самое лучшее время года, чтобы посетить Юньмэн. А это время дня лучшее для прогулок по Пристани Лотоса.       Ее голос был спокойным, а на губах расцветала улыбка. Вот только Не Хуайсан не видел ни в этой улыбке, ни в ее глазах чистой радости или воодушевленности. Это было больше похоже на ностальгию и печаль.       — Слушай, мальчик, а заклинатели нынче такие невнимательные из-за кончины Старейшины Илин? Я просто хожу тут уже час, но никто не попытался хотя бы поговорить со мной.       — Они устранили свое абсолютное зло, отчего бы и не побездельничать немного?       — Верно, верно. Ты не выглядишь довольным.       — А ты не выглядишь, как мой друг.       — Как грубо! Можешь звать меня… благодетелем своего брата.       Недоверие в глазах Не Хуайсана можно было не просто увидеть — будучи слепым, его можно было бы потрогать голыми руками. Девушка смеется, накручивая на палец алую ленту.       — Ты кажешься единственным, кто не настроен враждебно к Старейшине Илин. Почему?       — Будет странно, если я начну отмечать смерть моего друга.       Заклинательница наклоняет голову набок, с любопытством осматривая единственным глазом Хуайсана. Девушка кивает, подтверждая какие-то свои мысли, и на этот раз улыбается по-настоящему.       — Побудь моими глазами и ушами, когда я не смогу присутствовать на собраниях. Договорились, Не-сюн?       Перед глазами Хуайсана на какое-то время вместо этой девушки появился образ Вэй Ина. Но он же сегодня не пил. Как только мираж спал, девушка велела хорошенько выспаться и поскакала куда-то дальше по коридору.       Сегодня Не Хуайсану снился странный сон.              На самом деле, Вэй Ин мало того, что солгал кое в чем, так и вовсе не должен был появляться перед ним в качестве живого. Ему могут спустить с рук то, что он общался с ним в женском облике, но, если кто-нибудь узнает, что он на какое-то время снял иллюзию, и заклинатель видел именно его, то Усяня может ждать выговор. Или вовсе какое-нибудь наказание.       Переписывать свод правил Небесной Столицы. Или помощь Лин Вэнь в ее работе. Вэй Ин поежился, недовольный последним вариантом. Иногда казалось, что у этой женщины даже на обморок от переутомления времени нет.       Повелитель Мертвых спокойно маневрировал между заклинателями, полностью скрыв свое присутствие от посторонних глаз. Где-то рядом Цзян Чэн общался с кем-то из Ланьлина, а чуть подальше в тени деревьев Лань Сичэнь составлял компанию Не Минцзюэ. Кажется, все складывалось относительно неплохо.       Вэй Усянь забирается на крышу ближайшей постройки, чтобы не отвлекаться на снующих туда-сюда заклинателей и получить лучший обзор. На самом деле, вскоре он покинет это место, а сейчас просто смотрит. Казалось, прошла целая вечность с того дня, когда он был в Пристани Лотоса в последний раз.       — Все хорошо, Ваше Превосходительство?       Голос Ши Цинсюань был расслабленный и, казалось, она была в хорошем расположении духа.       — Да. Что насчет Вас?       — Господин Хэ уже закончил. Через несколько дней можно будет снимать барьер. Я передала то, что Вы просили. Неужели настало время поработать?       — К сожалению, да. Пока вся верхушка заклинательского мира здесь, будет проще осуществить некоторые мои планы.       Цинсюань смотрела на его серьезное выражение лица и у нее появилось чувство, будто происходит что-то масштабное. Что-то было упущено небожителями из виду, но не Вэй Ином. Значит ли это, что вскоре грядут большие перемены для людей и заклинателей? Ши Цинсюань сомневалась, что грядущие события хоть как-то повлияют на Небесную Столицу.       Время прощания пришло действительно очень скоро. Повелитель Мертвых знал, что Черный Демон ушел практически сразу после того, как его оставили у озера, ему здесь больше нечего было делать. И он, вероятно, еще не получил ответ на интересующий его вопрос, больно уж он странно поглядывал на Усяня после незаконченного разговора.       Цинсюань просидел с ним на крыше около одной палочки благовоний, они разговаривали обо всем, не затрагивая темы Столицы и небожителей в целом. Но пришло время попрощаться и после ухода Повелителя Ветров, Вэй Ин также сменил свой облик на тот, с которым родился. Он планировал заглянуть еще в одно место и сразу же уйти.              Лань Чжань больше не играет Расспрос?       Вэй Ин заметил это, бесцеремонно входя в его покои. Гуцинь стоял спокойно в комнате, но Ванцзи, кажется, сегодня был в нем совершенно не заинтересован. С одной стороны, это радует, с другой…       Какое-то неприятное чувство, отдающее горечью на языке, заставляет Вэй Ина подойти к гуциню и осторожно коснуться нескольких струн. Музыка в тишине комнаты звучит слишком громко и Усянь готов поклясться, что видел, как вздрогнул от неожиданности Лань Чжань.       Второй Нефрит, до этого спокойно что-то пишущий, оборачивается на свой инструмент, но в комнате никого больше нет. Окна закрыты, дверь тоже. Может быть, ему показалось. Лань Ванцзи уже было хотел вернуться к своим иероглифам, но струны вновь начали издавать мелодию, складывающуюся в слова.       Лань Чжань хмурится и решает все же подойти к музыкальному инструменту. Вэй Ин отходит с его дороги и окутывает их пологом тишины. Любопытные ушки, что есть везде, вне зависимости от репутации и правил места, не должны ничего услышать. Даже если это всего лишь музыка.       Когда Лань Чжань сел перед гуцинем, струны начали говорить раньше, чем их коснулись пальцы Ханьгуан-Цзюня.       — Как его звали?       Ванцзи хмурится, не совсем понимая заданного вопроса. Он в принципе не очень хорошо понимал, что здесь вообще происходит. Никто не может говорить через Расспрос, если до этого заклинатель не играл его сам. Лань Чжань выводил иероглифы, он не притрагивался к гуциню с тех пор, как брат рассказал о личности Повелителя Мертвых.       — Кто ты?       Вэй Ин недовольно хмурится и струны под его руками звучат грубее, чем он того хочет.       — Я задал вопрос первым.       — Я не понимаю его.       — Того, кого любишь. Как его звали?       Лань Ванцзи замирает на какое-то время. Это тот же призрак, что откликнулся на его игру и в прошлый раз? Та единственная душа, что ответила спустя долгие попытки Ванцзи достучаться хоть до кого-нибудь? Та душа, что и в прошлый раз не подчинялась правилам Расспроса?       — В прошлый раз ты тоже не ответил на мой вопрос.       Вэй Ин недовольно фыркает.       — Мы ходим кругами, второй молодой господин Лань.       И вправду. Ни один из них не отвечал на вопрос другого, и они просто возвращаются к отправной точке. Кажется, никто не хочет уступать инициативу другому. Обоим нужны ответы. Но кто-то должен быть первым.       Лань Чжань касается струн осторожно, будто даже грубое произношение его имени считается недопустимым. По комнате с мелодией гуциня разливается ответ на первый вопрос.       — Вэй Усянь.       Тот самый «Вэй Усянь», до этого сидевший напротив заклинателя в белом, практически упал на пол. В комнате повисла тяжелая тишина. Повезло, что Повелитель Мертвых уже был мертв, иначе Лань Чжаня обвинили бы в непреднамеренном убийстве небожителя.       Ванцзи еще несколько раз играет какие-то вопросы, но Вэй Ин его совершенно не слышит, будто он оказался за пределами полога тишины и был именно тем, кому нельзя слышать происходящее внутри. Его руки дрожали и, слава Владыке, ему не нужно было дышать.       Тишину комнаты нарушает звук битого стекла. Лань Чжань срывается с места и замечает, что от артефакта, данного Ши Цинсюань остается лишь стеклянная крошка, медленно исчезающая, словно ее здесь и никогда не было.       В голове крутится лишь один вопрос: «Почему?».       Пока в сердце Лань Чжаня зарождалась паника, на комнату был наложен еще один слой барьера — на этот раз он полностью скрывал происходящее внутри от посторонних глаз на улице.       Вэй Усянь подходит к Лань Ванцзи быстро, более не скрывая своего присутствия. Мужчина вздрагивает, когда его обнимают со спины, чьи-то руки смыкаются на его талии и все, что видит Лань Чжань — черную вышивку на красных рукавах ханьфу.       — Ты бы еще позже сказал, идиот.       Ванцзи замирает, когда слышит до боли знакомый голос. Слова сами застревают в горле. Становится трудно дышать и вовсе не из-за того, что его сжимают в крепких объятиях, нет. Если это правда он, то Лань Чжаню необходимо увидеть его лицо.       Мужчина разворачивается в объятиях и видит лишь черную макушку с алой лентой в волосах, уткнувшуюся ему куда-то в грудь. Вот только его попытки заглянуть в лицо своего возлюбленного прерывают. Вэй Ин дергается, когда Лань Чжань пытается заглянуть в его глаза.       — Вэй Ин…       Голос предательски дрожит, но еще больше дрожит небожитель. Но почему? Усянь совершенно не знает, как сделать так, чтобы оба его глаза были одного и того же цвета. Не хочет этими кровавыми глазами пугать людей вокруг, особенно Ванцзи. Ну вот почему после вознесения его глаза не остались такими же, как при жизни?       — Что не так?       — Тебе не понравится.       Но это же Лань Чжань. Тот Лань Чжань, что приходил к нему на гору Луаньцзан, покупал игрушки А-Юаню и оставался на его стороне, когда другие уходили. Се Лянь принял Хуа Чэна. А ведь он Непревзойденный Демон! Это уж посерьезнее изменившегося цвета глаз будет.       Усянь открывает глаза медленно, тут же встречаясь со взглядом Ванцзи. Его глаза словно расплавленное золото, полное тепла и нежности. Вэй Ин мог бы в них утонуть.       Лань Чжань осторожно касался пальцами щек Вэй Ина, а последний, словно кот, охотно льнул к столь приятным прикосновениям.       — Что случилось?       — Ой, это банальная история, гэгэ, я всего лишь умер.       Ванцзи хмурится, явно не оценивший шутку, а Вэй Ин смеется и оставляет поцелуй на щеке Второго Нефрита.       — Тебе бы стоило говорить напрямую о своих чувствах, гэгэ. С таким выражением лица я думал, что ты меня презираешь, меня и мой путь.       Ванцзи явно до сих пор переваривал обращение, которое Вэй Ин так легко использовал по отношению к нему. Это было странно и похоже на сон. Сон… Стоп.       — Ты когда-нибудь был в моих снах?       — Это тебе глава Лань сказал? Только не обижайся, это было всего раз, честно. И, вообще…       Повелитель Мертвых резко замолчал, отводя взгляд в сторону и сосредотачиваясь на чем-то другом. Он внезапно становится серьезным и хмурым, Лань Чжаню явно не понравится то, что произойдет дальше.       — Я должен идти, гэгэ. И сделай одолжение, держись подальше от ордена Цзинь. Я еще приду. И в следующий раз я тебя кое с кем познакомлю, он тебе точно понравится, обещаю!       Вэй Ин коротко целует Ванцзи в губы и исчезает почти сразу же, вместе со своим уходом снимая и наложенные барьеры. Возможно, этой ночью Лань Чжаню не удастся уснуть.