Если наше сердце полно любви, каждый встречный будет нам братом или сестрой. Именно так живут дети — просто, естественно, легко принимая других. — Далай-Лама
Сентябрь Кажется, Чжань обещал себе ночью, что встанет и уберет на кухне, чтобы это не заняло воскресное утро. Поразительное заблуждение. Он запахивает халат, завязывая его покрепче, и скользит сонным взглядом по бокалам и тарелкам. Чжань качает головой и усмехается, принимаясь собирать всё это безобразие со стола. Симба сопит на кресле подле окна, снова игнорируя свой лежак. Каркас натурального дерева, оливковая обивка, какое-то особенное наполнение. Если бы Чжань был собакой, он был бы рад, но нет. Их гордый царь предпочитал кресла и диваны. Бокалы вымываются и протираются, тарелки ополаскиваются под краном и загружены в посудомоечную машину, остатки от блюд распределены по контейнерам и вмещаются на одну полку холодильника. Чжань стоит, все ещё не закрыв дверцу. Нелепые мысли блуждают в его голове. Например: как будет выглядеть холодильник, когда у них появится ребенок? Как много хаоса просочится во все сферы, даже в такую, как эти полки, или ему удастся это проконтролировать? Сяо Чжань моргает пару раз, тянется за канистрой сока. Апельсиновая жижа вливается в высокий стакан. Чжань подходит к окну, обнимая себя свободной рукой, и делает пару глотков. Сегодня пасмурно, есть надежда на то, что будет не так жарко, как до этого. Чжань опускает взгляд на вазон с драценой. Ощупывает один из листьев, мягко двигаясь пальцами по кожистой поверхности. Он чуть прищуривается: ему показалось, что там есть желтое пятнышко, но вроде как нет. Было бы досадно. Прямые солнечные лучи губительны для этого растения, но зона кухни не улавливала такой агрессивный свет. Чжань долго исследовал весь лофт ради идеального места конкретно для этой драцены. Он опускает руку и допивает сок в несколько глотков. С появлением ребенка твоя жизнь больше не будет тебе принадлежать, это определенно. А ведь они выгрызли её для себя и жили всё это время именно так. Перенастроиться безболезненно не получится. Но может… стоит попробовать посмотреть на это иначе? Чжань пока что не знает, как. На самом деле… он просто боится. Легче даже не перечислять всего, что это в себя включает. Но самое главное — если он не будет уверенным до конца, а всё же решится на этот шаг, он ведь потенциально может сделать несчастным этого малыша, будучи несчастным сам? Интересно, как много людей задается таким вопросом, прежде чем убрать презерватив и таблетки из уравнения секса, или записаться на ЭКО, а может, усыновить малышку с Филиппин? Не хотелось думать о тех, для кого ребенок становился сюрпризом. Благо, если действительно приятным. Забавно. У однополых пар это априори невозможно. Трудно назвать неожиданностью истрепывающий нервы процесс бесконечных доказательств того, что ты адекватный представитель человеческой расы и осознаешь всю ответственность шага, перекидывая бесконечные суммы: адвокату, который проверит страховые документы гестационного носителя, разработает суррогатный договор и позаботится о деталях условного депонирования, и дальше будет вести юридический процесс, чтобы потом, годы спустя, никто не смог «разжиться» или чего похуже; медицинским центрам (а они поменяли уже три, потому что им нужен _самый лучший_, с самой большой базой и гарантиями); страховой компании, которая покроет риски для всех участников процесса. И это только верхушка айсберга. Чжань слышит приглушенный рык из спальни и мысленно отсчитывает три минуты. Сейчас Ибо потянется, разомнет шею. Пройдет к низкому комоду, где хранится белье. Выберет боксеры, нейтральные или с какими-то мультяшками. Что там у него в коллекции? Симпсоны, Спанч Боб, Марвел, DC, узор в виде маленьких авокадо, пиццы, печенья, скейтов, лего. Чжань подходит к раковине, чтобы ополоснуть стакан и ставит его в сушилку. Потом Ибо возьмет телефон с зарядки и… да, дверь мягко хлопает. Слышатся шаги. — Ты зачем так рано встал? Пошли обратно. Чжань кое в чем ошибся. Ван Ибо не заморочился тем, чтобы надеть трусы. Чжань опирается спиной о столешницу, окидывая мужа долгим взглядом. — Так нельзя будет делать, когда появится ребенок. — Делать как? Вот так? Ван Ибо разводит руками и плавно крутится, демонстрируя себя со всех ракурсов. Затем наклоняет голову вбок, сонно прищурившись. Держать глаза открытыми в шесть утра, когда это воскресенье с легким похмельем (они пили белое и сухое до трех ночи, две бутылки), задача не из легких, когда тебе уже давно не двадцать. Ибо протягивает ему руку. — Пошли спать дальше. Я очень тебя люблю, даже в шесть утра, но три часа сна на двоих - это очень мало. Идём. Идём или я тебя потащу. С девяти утра обсудим и ребенка, и мою голую задницу, всё, что захочешь. Спать, спать, спать. Сяо Чжань сдается и вручает Ибо свою руку. Тот тянет его за собой, зевая при этом. Чжань, не сдерживашись, всё же шлепает Ибо по ягодице, но тот только фырчит в ответ. Симба тявкает пару раз во сне, ворочаясь в кресле. Эти люди такие шумные. Ибо лежит на животе, одной рукой обнимая Чжаня поперек груди, а другой — сжимая подушку под собой. Он почти что засыпает, когда слышит шепот мужа. Тот и не надеется уснуть, совершает фатальную ошибку — листает что-то в телефоне. У него абсолютно свободный день, это у Ван Ибо в час начинается встреча. Самый ужасный день каждые полгода — процедура пересмотра и продления контракта с продюссерским центром. По факту Ибо мало в чем принимает участие, весь контракт и его дополнения сначала обговариваются с Ченгом за день до этого, потом ещё раз с командой. Затем они вместе с адвокатом торчат несколько часов кряду в конференц-зале на сороковом этаже. Уолтер регулирует процесс, внимательно следя за тем, чтобы всё было именно так, как они продумали. Ибо нужен, потому что обязан присутствовать лично. Но на деле… Абсолютно изматывающий и бессмысленный день, от которого потом болит задница, но вовсе не в оптимистичном смысле. Ибо бурчит «чего?». — Я говорю, что дом в Миннесоте наконец-то выставили на продажу. Тот самый, помнишь? Ганзис нам показывал фото. Мы ещё заплатили ему, чтобы оказаться в первой тройке тех, кто будет смотреть живьем. Вспоминаешь? — М-м. Жёлтая громадная хрень? И там где-то озеро? Чжань согласно мычит, поглаживая Ибо по руке. Он листает фотографии дома. Если рассматривать их с учетом перспективы ребенка, а ещё того, что к ним в гости наверняка будет напрашиваться весь табор, он уже и не кажется таким уж «громадным». Они выбирали нечто вроде «резиденции» для отдыха от суеты и толкотни Нью-Йорка, чтобы проводить там праздники и часть лета, но при этом не заморачиваться с длительным перелетом. Миннесота с её природой, умеренным летом и снежной зимой, подходила идеально. Можно было ходить в походы, кататься по озерам (в штате их свыше пятнадцати тысяч) и иметь доступ к самым свежим фермерским продуктам во всем разнообразии. Сам дом был далеко не помпезным, нуждался в ремонте, и их риелтор искренне недоумевал, зачем им именно такой дом, когда можно позволить себе нечто куда круче, современнее и масштабнее. Дело было в том, что они искали совсем не это. Они искали дом, который можно было так назвать, а значит — на первом месте был уют и минимум выпендрежа. Чжань начинает массировать пальцы Ибо, играться с кольцом, пытаясь его стянуть, чтобы потом сразу же поправить. — Надо ехать смотреть. — Ты думаешь… те итальянцы, которые тоже его хотели, уже на полпути? — Глава их семьи болеет за «Детройт Пистонс». Ты правда позволишь ему помотать нам нервы? Д е т р о й т. П и с т о н с. Бо-ди, это же край. — Если так ставить вопрос… смотри рейсы на среду. Ибо поворачивается на спину, трет лицо ладонью и переводит взгляд на Чжаня. Тот удовлетворительно мычит, открыв приложение по поиску самых выгодных рейсов. Им нужен прямой, чтобы не кружить над Штатами лишнее время. Приехать, посмотреть, улететь обратно. Провернуть всё одним днём, желательно уже запустив процесс оформления покупки — что-то подсказывало, что это точно их дом. Ван Ибо тянется к мужу, чтобы провести кончиками пальцев по носу, но его кисть перехватывают на половине пути. Чжань, не отвлекаясь от поиска, коротко прикусывает указательный и средний пальцы, а затем укладывает ладонь на свою грудь. Ибо усмехается, прикрыв глаза. — Мне нравится. — Что? — Что ты сказал на кухне. Ты уже впустил мысль об этом так глубоко, что это было твоей первой реакцией при виде меня без трусов. Это, конечно, немного обидно, за эти годы я привык к другому… — О, господь всемогущий… — Но тем не менее, меня это порадовало. Чжань это никак не комментирует. Ибо чуть было не засыпает снова, легкая ласка по его пальцам даже баюкает. Но затем Чжань говорит опять, отложив телефон и повернувшись к нему: — Тебя правда это не пугает? Ибо разлепляет свои глаза. Спать остается часа два от силы. Ну или, может, наплевать на тренировку сегодня? Какой в ней толк, когда не выспался. И на скалолазание. Тогда он может поспать дольше, потом сразу же махнуть в продюсерский центр. Чжань ждет ответа. Ибо все же трогает его нос, «бипая» кончик. — Разве я когда-то говорил, что не пугает? Мне страшно до усрачки, Чжань-гэ. Но ведь перед всем самым лучшим в нашей жизни всегда так было, не думаешь? Сяо Чжань невольно улыбается. В этот раз он тянется к Ибо сам, чтобы смазано поцеловать в уголок губ. — Спи. У меня уже не получится, выгуляю Симбу пораньше. Ибо вздыхает, играючи не отпускает Чжаня от себя, но в итоге сдается. Надо поспать. Ещё немного. х х х Октябрь Сяо Чжань смотрит на дорожки звукоряда. Сейчас два часа ночи. Ван Ибо пишет, что заедет за ним, потому что не хочет, чтобы тот колесил на такси ночью (ещё и из жопы Куинса) — Чжань снова решил добраться до студии своим ходом, в начале долго катаясь в метро. Там ему легче думалось. Треки в наушниках смешивались с белым гулом подземки, люди вокруг сменяли друг друга, и как это часто бывает в Нью-Йорском метро — попадались на редкость колоритные персонажи. Чжань это обожал, хоть поводов не любить метро в Большом Яблоке дохрена и больше. Его узнавали и фоткали исподтишка, как и всегда, но никто не осмелился дернуть. Он пару раз улыбнулся. В остальное время смотрел перед собой, перещелкивая трек за треком. Всё это — черновые записи альбома, который выходит в ноябре. Правда, у него все ещё нет названия, что заставляет немного нервничать лейбл. Чжань вспоминает, каким трудным, но захватывающим был процесс. Они записывали треки вне студий, выбирая места с естественной акустикой: шахты лифта, заброшенные производства, закрытые станции метро недостроенных веток, даже зерновой элеватор в Балтиморе. У него сильная, сбитая временем и опытом команда и совершенно нереальные музыканты. В треклист вошло тринадцать композиций. Одна из них — совместный трек с Ибо, конечно же. Чжань писал всё это последние четыре года. Потихоньку. Это то, чем он гордился без сомнений. Чжань запоминает это чувство и неожиданно думает о том, что оно созвучно с чем-то новым внутри него. Кажется, он точно так же без сомнений гордится тем, кого ещё нет на этой земле. Чжань закусывает щеку изнутри. Через неделю они вылетают в Сан-Диего, там находится лучший репродуктивный медицинский центр, который также и научная колыбель прогресса в генной инженерии. Наконец-то. Осталось основное. Сам процесс. Чжань изучил его досконально. На его полках появились книги по генетике, лист подкаста пополнился именитыми учеными сферы, а также житейскими историями однополых пар с детьми. Чжань подписался на разные youtube-каналы, вступил в несколько сообществ на фейсбуке, и даже… попытался завести видео-дневник. Только вот, он представлял из себя пустую папку на жестком диске D. Чжань всё ещё не знал, что сказать. Многие ютуб-каналы начинались именно так, со «вступительного слова» будущих родителей. Это было полезной идеей и для самого ребенка, да и просто, Чжань всегда был падок на всякие «блогинги», только никогда не для широкого пользования. Может, изредка что-то попадало в инстаграм, по настроению, но на деле у него на ноутбуке множество фильмов. Разные путешествия, целый бэкстейдж первого тура Ибо, свои собственные занятия в академии, прогоны пьес, бесконечные закадровые съемки, каждая поездка в Китай. Последним был фильм о создании этого альбома. Чжань клацает по ноутбуку, переходя в режим записи. Прочищает горло и всё же решается. Белый квадратик становится красным кругом. Надо просто начать.М-м. Привет. Мне так неловко. Нервничаю больше всего в жизни, наверное, а поводов было немало. Что ж. Меня зовут Сяо Чжань, американцам легче выговорить Шон. Ты еще не родился или родилась, а я уже надеюсь, что ты будешь хорошо знать китайский, чтобы понять мой монолог сейчас. Делает ли это меня уже не очень хорошим родителем? Я вмонтирую титры на английском, потому что если ты не захочешь знать этот язык, по какой-то причине, я не буду против. Это будет твой выбор. А если захочешь — я с радостью буду помогать тебе в нем. У меня даже был где-то сертификат, я очень хорош. Мне бы правда хотелось, чтобы у тебя сразу было два родных языка. А лучше три. Это очень расширяет сознание и тренирует гибкость ума, особенно когда языки настолько разные по структуре, я бы хотел, чтобы когда был маленьким я, это вложили в меня на таком уровне. Потом не страдаешь, пытаясь разгрызть чуждую грамматику… Небо. Прости. Я такой типичный китайский родитель, да? Ты ещё не родился или родилась, а я уже об учебе. Просто кошмар какой-то. М-м. Прости. Так. Да. Для начала я хочу сказать тебе, что мы тебя любим. Не знаю, в какой ситуации ты будешь смотреть это видео в своей жизни, сколько тебе будет лет и где ты будешь находиться, но это то, в чем не должно быть сомнений. Даже если тебе будет так казаться. По своему опыту знаю, что так бывает. Это неизбежно. Мы все просто люди. Хотелось бы, чтобы было возможным действительно получить суперспособности, когда становишься отцом, потому что зачастую твой ребенок так тебя и воспринимает, супергероем… или это мое эго? Но тем не менее. Просто прости нас за наши ошибки, ладно? Мы наверняка их немало сделаем. У нас не очень много опыта в том, чтобы быть родителями, ты наш единственный проект. И уже самый лучший. М-м. Ты должен или должна это знать. Всё в мире будет меняться, любое суждение и ситуацию можно будет рассмотреть с разных сторон, сомневаться в них нормально и необходимо, даже в том, что вода мокрая. А в этом — нет. Мы можем демонстрировать это разными способами, возможно говорить вслух не так часто… Во всяком случае — я. Твой папа… он наверняка будет говорить тебе об этом каждый день. Знаешь, он у нас самый лучший. Наверняка будет спорить, но он правда лучше, чем я. Хоть я придерживаюсь мнения, что в мире нет людей лучше или хуже, все просто разные. Но… между нами говоря, всё же, он хорош. Только не говори ему, иначе он погребет нас под своим эго, и будет нам весело. Ладно, я снова шучу. Его эго существует только во внешнем мире, но не в стенах дома. Он очень ранимый, помни об этом. Если однажды ты скажешь ему в сердцах что-то откровенно обидное, он тебя простит, конечно же. Но годами будет думать, как ты пришел или пришла именно к таким словам, даже если ситуация не будет стоить большой драмы. М-м. Да. Я говорил, что скорее всего не буду произносить, что люблю тебя так часто, как он… Но я буду стараться напоминать тебе об этом всеми возможными способами. На самом деле этим продиктовано всё, что мы делаем для тебя. А я надеюсь, что мы выкладываемся по полной. Это наше хобби — мы страшные трудоголики. Наверное это тоже звучит ужасно, ведь я сравнил тебя только что с работой. Но ты должен или должна знать, что она для нас — смысл жизни, так что… это комплимент? Что-то вроде. Мы из той редкой породы людей, которым повезло решиться и иметь силы заниматься тем, что питает нас на всех уровнях. И мы желаем тебе того же. Это может быть что угодно в этой жизни, вариантов масса. И мы поддержим тебя в любом. Даже если не поймем твой выбор. Но это наша обязанность — поддержать тебя. Мы ответственны за то, что ты появился, мы рады тебе и постараемся стать лучшими проводниками в этом… откровенно говоря, сумасшедшем мире. В нём очень много разного, бао. И хорошего и плохого. Это очень захватывающее приключение. Я уже хочу оградить тебя от столь многого в нем, что может причинить боль, но понимаю, что это невозможно и она… нужна. Как видишь, я у нас великий философ. С этим просто придется смириться. Не знаю, кто именно будет… биологическим… отцом, но надеюсь, что ты возьмешь всё самое лучшее. М-м. Да. Никогда не думал, что стану папой. Но я и не думал, что стану успешным актером. Или что перееду жить в Штаты, потому что буду любить так безумно и в то же время так спокойно в своей решительности. Вот тебе ещё один странный совет: когда встретишь человека, от которого бабочки в животе, не верь сказкам и избитым цитатам про волнение и дрожь в коленях. Такая встреча не принесет тебе того, что диктует основная масса романов или кинолент, да и песен. Ты не должен или должна нервничать рядом со своим человеком и не находить себе места. С твоим человеком тебе спокойно и хорошо, даже когда вокруг царит хаос. Ты можешь рассказать ему любой бред и не боишься, что тебя не так поймут или соврут о том, что поняли. Узнать это — вот, что важно. Не ведись на гормональные провокации, честное слово. Но я понимаю, что скорее всего ты поведешься. Наверное, когда твое сердце, возможно, разобьется впервые, я немного умру. А может ты вообще будешь далек или далека от этого, мечтая о киборгах и высадке на Марсе. Кто знает. Просто… мы любим тебя. Я очень люблю тебя. И так будет всегда, бао. [трек sex on fire, телефон вибрирует]. Это твой папа. Уже приехал, надо спускаться. Да, у меня стоит на него… такой трек. Наверное… ты скривился или скривилась сейчас. Я бы точно скривился. Боже, я ещё и паузу сделал перед «такой». Кошмар. Надо будет перезаписать всё это. В общем. Вот. М-м. Надеюсь, что запишу что-то ещё и получше. Пока, баобао. Если я рядом сейчас, было бы хорошо, если бы ты просто меня обнял или обняла. И папу тоже. Он это обожает.