September, LA
Лос-Анджелес низкий, бесконечный, жаркий, ясный и сидит у Ван Ибо в печенках. Возможно, всё было бы иначе, если бы не изначальное отсутствие желания ехать, какое-то дурное предчувствие и тот факт, что он посеял брелок с плюшевым львенком.
Узнать в этом существе львенка было довольно сложно, — Ван Бао смастерил его год назад из разных кусочков ткани, — но это определенно был он. Брелок на удачу от сына.
Ван Ибо убедили, что это вопрос всего пары дней, деньги — никогда не лишнее, да и дело нехитрое: в рекламном клипе Ван Ибо было отведено четыре сцены, все они связаны с разными боевыми трюками в стиле старых Гонконгских фильмов про мафию, ничего, что Ибо не проделывал тысячу раз до этого. Красота, ляпота. И не важно, что рекламируют они печеньки — Ван Ибо там супергерой, защищающий рецепт.
В Китае всё это действительно сняли бы за пару часов.
Но в Лос-Анджелесе…
Ван Ибо старается унять раздражение и сглатывает, смотря на помощника режиссера, упирает руки в бока и ждёт. Тот в шестой раз листает сценарий, чтобы найти какую-то сцену, которую нужно исправить, но он не помнит, почему. Ибо не хочется признавать очевидное, но этот Джонни, как и вся съемочная команда, немного под накуркой. Ибо напоминает себе — это Лос-Анджелес. Травка и мелкие колеса тут что-то вроде витаминок, и всё это чудно сочетается с общим помешательством на здоровом образе жизни. Такой себе парадокс, который Ван Ибо никогда не понять.
Кофе заменен тысячами вариаций матча, но тот вряд ли сохраняет полезные свойства.
Ван Ибо говорит себе, что осталось недолго. Еще два дня и он сможет обнять Чжаня, взъерошить непослушные волосы сына и взять на руки Джули. И больше никаких съемок. С него хватит, даже если сам Ченг извечно повторяет «пока вы так востребованы в рекламе, глупо отказываться от легких денег». Легких, ага. Пиздец легко.
А потом ему приносят телефон. Один пропущенный от Чжаня и короткое голосовое сообщение. В Лос-Анджелесе ещё шесть вечера, город разогрет на медленном огне, пока Нью-Йорк уже тонет в холодном закате.
«Хей, Бо-ди… как ты там? М-м… мы в порядке. Джули приболела, но мы держимся… Скучаем оч… [звуки кашля] м-м. Набери меня, как сможешь, да? Люблю»
Ван Ибо слушает голосовое трижды, отдает телефон стилисту, коршуном вьющемуся вокруг его волос, и спокойно бросает:
— Мне нужен обратный рейс в Нью-Йорк на сегодняшнюю ночь. Где Фрэнк? Либо мы снимаем весь остаток сцен со мной сегодня, либо я отказываюсь от проекта. Джонни, приём.
Да боже блядь…
х х х
New-York
Нет существа более беспомощного, чем молодой родитель.
Тут можно было бы и закончить, но если добавить «когда его ребёнок болеет» — вы получите апогей чувства бессилия. Сяо Чжань думал, что они уже проходили через все эти врата ада и его круги: Ван Бао болел, как и большинство детей, с переменным успехом. Иногда казалось, что они просто сменяли одни болячки на другие, но это, как убеждала их педиатр миссис Маквилл (храни Небо эту женщину), обычное течение дел. Какие-то дети болеют чаще, какие-то реже, но все это единый процесс «притирки» нового живого организма к вражеской среде мира, который, на самом-то деле, никогда и не заканчивается. Просто детство в этом плане — самый драматичный и эпичный период. Сяо Чжань еще никогда в жизни не задумывался о том, сколько разного дерьма просто так витает в воздухе, не говоря о том, что остаётся на руках и экранах смартфонов. Но как-то все уживаются, верно? Ван Бао болел часто, но по-быстрому.
Джули болела редко. Зато с размахом.
Сяо Чжань гладит малышку по головке, Джули причмокивает во сне, ерзает, а затем… да. Снова этот ужасающий кашель. Его называют «продуктивный». Вместе с мокротой выделяются и проклятые вирусы, что хорошо. Но в целом — жутко и болезненно. Как это крохотное тельце может выдавать настолько ужасающие звуки, словно в малышку вселился чахоточный дед? Ладно, три часа ночи, Сяо Чжань урвал за эти двое суток только два часа сна с перебоями, о какой адекватности может идти речь. Мойра напоминала прямым текстом и метафорами («Как вы поможете своим детям, если сами похожи на зомби?»), что нужно тоже и спать, и есть. Успокаивало только то, что она знала, что делает, Сяо Чжань даже называл её героиней — вырастить четверых детей и пережить все эти кошмарные ночи… подвиг. Сяо Чжань взял выходные в мастерской, отменил мастер-классы, дополнительные лекции, встречи и заморозил все проекты на эту неделю. Не хотелось пугать Ван Ибо (тот уехал всего на неделю), но Чжань начал понимать, что один (даже с помощью Мойры и мамы на связи практически 24/7) действительно не сможет это вывезти. Ещё ведь был проклятый гугл, знаете. Даже если миссис Маквилл умела убеждать, что всё не так страшно, Сяо Чжань прочёл около пяти опусов про «ложный круп». Дверь немного скрипит и Чжань заторможенно смотрит в ту сторону. Ван Бао восемь и он напуган. Чжань чувствует вину, стыд и безмерную усталость. Сяо Чжань чуть улыбается и проводит по постели с другой стороны от себя:
— Хей, big boy… давай к нам.
Ван Бао словно только этого и ждал, бегом добирается до кровати и сразу же подбивается к боку отца, обнимая его и смотря на сестренку. Джули заходится в новом приступе кашля, кажется, вот-вот расплачется, но нет, сразу же затихает, дыша ртом из-за забитого носа, продолжая беспокойный сон. Мягкий свет ночника позволяет разглядеть кучу всяких важных мелочей по кровати и на столике: назальный аспиратор, бутыльки сиропов, спреев, капель, термометр, скомканные салфетки то тут, то там, вскрытая пачка подгузников на полу, бутылочки со смесями в специальной сумке, сохраняющей тепло, только те уже пусты, графин с водой, видимо, для самого Сяо Чжаня, смартфон на зарядке, как и планшет. Ван Бао кажется, что это похоже на поле боевых действий.
Так вряд ли бы поступил Стив Роджерс или Шан-Чи, но мальчишка забирается на отца, чтобы обнять крепче и ткнуться носом в шею. Ему страшно и беспокойно. Если бы можно было сделать хоть что-то, что помогло сестренке, он бы совершил это тут же.
— Не волнуйся, Бао… Джули уже получше, правда. Нет такой температуры, как вчера. Почему не спишь?
Глупый вопрос. Как можно спать под такие звуки, еще и прекрасно зная, кто их издаёт и что это значит. Ван Бао молчит, трется щекой о футболку на груди отца, снова смотрит на сестренку. Он почему-то решил, что если смотреть на Джули, тогда вирус будет знать, что за ним следят и поспешит ретироваться побыстрее из её организма!
— Папа… болезни… они как демоны, да?
Сяо Чжань чуть прочищает горло, трёт по лбу, пытаясь вникнуть в то, как его сын пришел к такому выводу. Нет, сравнение отличное, просто неожиданное. Или нет? Сяо Чжань не знает, он только глубоко вздыхает и утвердительно мычит.
— Что-то вроде демонов, Бао… как в старых сказках. Только в отличие от сказок, у нас есть лекарства, да? Болезни всё же никакого отношения к демонам не имеют. Это просто вирусы, бактерии… их легко устранить. М-м… сейчас достаточно вовремя обнаружить и пройти лечение, и всё проходит без следа… Да-да.
Ван Бао на пару секунд закрывает глаза, когда папа целует его в волосы, крепко прижавшись губами. Затем мальчишка вспоминает свой план и пялится на сестренку с ещё большим усердием. Папа пахнет детской смесью, присыпкой, пенкой для бритья (Бао как-то намазался ею, только переборщил и зарядил себе в глаз), почему-то луком и вареньем из айвы. Последним сочетанием пропахла кухня, особенно луком. Мойра готовила какой-то целебный отвар, Ван Бао наблюдал, как папа весь день давал его по будильнику Джули, совсем немного, чайную ложечку каждый час.
— Когда я был совсем маленьким, я тоже так кашлял?
Сяо Чжань издает очередное «м-м». Нет, так сильно Ван Бао никогда не кашлял. Вместо этого Чжань шепчет:
— Ты тоже болел, да. И видишь, сейчас ты в полном порядке, верно? И Джули тоже будет в полном порядке.
Ван Бао кивает пару раз, хоть этого и не видно. Он тянется к сестренке, чтобы взять её ручку в свою. Теперь вирус точно знает, что малышка под стражей. Скоро еще и па приедет, и вообще, эта болячка тут же должна исчезнуть!
— Папа…
— Да, малыш?
— Мне в школу надо нарисовать что-то, на понедельник… я хотел кроликов… скоро же праздник, да? Поможешь?
Сяо Чжань едва заметно усмехается и выдыхает «конечно помогу». Ван Бао, вопреки боевому настрою, все же отрубается, чувствуя себя в полной безопасности и в уверенности, что уже утром Джули будет куда лучше.
Сяо Чжань гладит сына по голове, так и не сомкнув глаз. Через время ему приходится аккуратно стянуть мальчишку с себя, чтобы обратить своё полное внимание на Джули — девочка проснулась и была явно недовольна положением дел. Ещё бы.
х х х
Шесть часов перелёта. Ван Ибо делит их на два фильма, но в итоге не смотрит ни один из них — переписывается с Чжанем. Ибо наконец-то нащупал то неправильное внутри себя, что ощущал с первой минуты своего неохотного согласия на съемку — неудачное время. Неделя до праздника середины осени. Душа, гены, память или сердце, называйте как хотите, были яро против того, чтобы покидать семью в преддверие праздника. Все наоборот стремятся быть как можно ближе в эти дни, и это то, что делал Ван Ибо все сознательные годы, как бы далеко от семьи ни был. И сейчас у него есть своя.
Самая важная, драгоценная и любимая. А он поперся на другой конец материка.
Ну не дебил ли?
WY: Не надо было мне уезжать
XZ: Не глупи. Твое отсутствие или присутствие не влияет же на то, заболела бы наша малышка или нет. Не надо себя накручивать ещё и этим
WY: Всё равно это было неправильно
XZ: Не важно, я просто рад, что ты скоро будешь дома
WY: Ты спал?
XZ: Приедешь — посплю
WY: Ещё два часа. Люблю
XZ: 520, лао Ван
х х х
До Ван Бао доносятся обрывки разговора папы и бабушки. Джули на его руках выглядит уже куда лучше, даже улыбается и щечки её, которые так приятно жмакать, порозовели. Картину портит гадкий мистер Кашель — он никуда не делся. Время от времени Джули заходится в долгом приступе, но сама она не считает это большим делом — может даже продолжать дергать папу за волосы, ползти к цели или обмазывать кашкой все доступные поверхности.
Папа говорит «да, но мы не в Китае, ма» и «два дня не играют большой роли». Дело в том, что папа сказал, что
Бао сегодня остался дома. А сегодня
рабочий четверг. Вряд ли он думал, что бабушка зацепится за это, но так и случилось — бабушка и дедушка очень серьезно относились к учебе и всегда говорили, что школьное образование в Китае лучше, чем в США. Ван Бао не знает никаких тонкостей, но что он знает точно — в те месяцы, когда они жили в Пекине и ему приходилось надевать школьную форму, он видел родителей только перед сном и это было очень грустно. Хоть, в самой школе было не так уж плохо. Особенно если говорить о еде. Конечно, взрослые не думают о еде, когда речь заходит об учебе, это вовсе не главное, но Бао считает иначе. Как можно хорошо учиться, если ешь невкусное? Ван Бао вылавливает ложкой мелкое бeзе из молока и тут же хрустит им.
— Ма, я прошу тебя, тут еще и праздники…я вообще звоню тебе не по… м-м-м-м. Малышка только пошла на поправку… ма, мы тоже очень по вам скучаем, но ты сама только что прочла лекцию о том, что Бао пропускает занятия, а теперь зовешь нас на пару недель? Вечно заманиваешь нас… своими пирогами в особенности… Да, Бо-ди уже скоро будет, я передам ему. Нет, я не пробовал с редькой, луковый отвар хорошо помогает, с редькой повременим… ма, я не буду давать ребенку непонятные травки, только потому что твоей соседке это помогло от кашля. У вас уже поздно так, не думаешь уже ложиться? Да не пытаюсь я избавиться от разговора, беспокоюсь о твоем сне!
Ван Бао снова хрустит хлопьями и колечками, еще и вкусная сухая клубничка в замес попала, вот это удача. Папа усаживает Джули в стульчик, она снова кашляет, затем смешно морщится и очень устало вздыхает. Ван Бао поджимает губы. Малышку хочется обнять, но ведь её только в стул усадили. Папа передаёт привет от бабушки и целует его в волосы, скидывая вызов. А затем говорит самое лучшее, на что Бао даже не рассчитывал:
— Сегодня будем все вместе печь лунные пряники… да, даже ты, Джули. М-м? Что значит «апхухи-ха»? Будем считать, это согласие. Итак, Бао, как будет лунный пряник на китайском? Ох, нет, ребёнок, это ты сказал «старый грибок»…
Ван Бао никогда прежде не участвовал в лепке лунных пряников — «юэбинов».
Самым красочным праздником был лишь тот, который они как-то провели в Китае и это было давно? Года два назад? Ван Бао помнил, как бабушки лепили из теста аккуратные кружочки, затем совали все это в пресс и получалось чудо — пряничек с иероглифами или мордочками кроликов. Если разломать, можешь получить ореховую или бобовую пасту, а может — мини-солнышко утиного желтка. А ещё он помнил, что хомячил семена лотоса с рук деды (тот их вероломно крал, за что получил от ба венчиком по лбу).
Обычно в этот день папа или па просто покупали множество разных пряников, смотавшись в китайский квартал или общину. Папа часто украшал дом: букеты сухоцветов, бумажные фонарики с рисунками из IKEA, доставал фарфоровых кроликов и устраивал их на подоконниках и столиках (тех же кролей доставали и на Пасху). Вместе допоздна смотрели китайские фильмы, играли в настолки, заказывали еду, какую только хотели, да и всё. Это было не так масштабно, как то же Рождество, возможно потому что об этом празднике не знали на всю страну. Но сейчас всё было иначе. Ван Бао просто чувствовал это, но не мог понять, что это. Особенно в тот момент, когда дверь заскрежетала знакомой какофонией звуков и домой ввалился па. Ввалился — потому что споткнулся о порог, но это неважно. Ван Бао налетел на него маленьким ураганом и тут же был подхвачен на руки, хоть мальчишка уже отнюдь не пушинка — бабушка называла его подсолнухом, но Бао стеснялся уточнить почему. Ван Бао обнял па за шею и громко припечатал: «Все в сборе! Папа, все в сборе!»
Возможно, это и было самым главным?
Бао довольно улыбается, пока его родители коротко целуются, затем слезает с чужих рук. Ван Ибо берёт на руки дочь, и хоть с её довольным повизгиванием звучит и хриплый кашель, всё это уже не кажется таким уж страшным.
Чжань шепчет, что обещал детям лунные пряники, но понял, что у них сейчас нет ничего кроме формочек. Ван Ибо тихо фырчит с «оставь это мне».
Энтони Ван Бао никогда не думал, что лунные пряники возможно сделать из… печенья Oreo. Но так как папа приехал с двумя огромными пакетами печенья всевозможных видов, ожидающих в багажнике (часть бонуса к зарплате, теперь у них есть ежемесячная «подписка» на Oreo), выбора и не было.
С этого дня семья Ван Сяо не провела ни единый Праздник середины осени порознь, где бы кто ни был. Планы, графики, расписания — всё это выстраивалось соответственно этой дате, что было куда важнее даже Рождества и Нового года.
И луна, выглядывая из-за облаков в эти ночи, всегда видела их вместе.
Примечание: рецепт лунных пряников из печенья Oreo войдет во все издания кулинарных книг и мастер-классов Энтони Ван Бао.
