Ин(ь-ян)версия

Засыпать было особо тяжело. Все эти две недели он люто ненавидел, когда стрелки подбирались к 21:00. И ему переставали отвечать. Вот просыпаться было намного легче — его всегда ждало несколько сообщений. Вэй Ин пунктуально отвечал на все, что он ему присылал до поздней ночи, пока не мог уснуть, и всегда неукоснительно соблюдая знаки препинания, обстоятельно и развернуто объясняя свои мысли. Это должно было бы раздражать, но… Он лениво обвел глазами комнату, чувствуя, как сонливость одолевает его и можно, наконец-то, упасть в сладкие грезы, от которых под утро все трусы оказывались мокрыми, и это было одновременно стыдно, смешно и горько. Пора бы прекратить все общение и перестать видеться, но — при мысли, что на него больше не будут смотреть сияющие глаза, с таким искренним восторгом и упоением, что хотелось схватить парня в охапку, зацеловать и увезти с собой как можно дальше от его непонятной жизни, скованной тысячами правил… Стоило лишь подумать, что он его больше не увидит — и становилось так тошно, что у него просто не было иного выбора. Чтобы продолжать дышать — он должен видеть его, думать о нем, слышать его, чтобы продолжать жить и существовать, чтобы просыпаться по утрам. Чтобы рисовать. Пальцы невольно дернулись, и в затуманенном снами разуме пронеслись картины, как он берет в руки кисть — не пластиковое перо, а настоящую, как были у его брата, и осторожными линиями выводит совершенные, прекрасные черты. И вот перед ним уже не холст, а бархатная кожа, и красная полоса краски обрывается, кисть теперь оставляет только влажный след, пока спускается по скуле, к шее, и вот уже не кисть, а его губы целеустремленно ведут его к заветной цели, спускаясь все ниже, пробуют на вкус, оставляют багряные метки. Он слышит, как тело под ним начинает биться в экстазе, как обрываются вздохи, превращаются в стоны, как выгибается стройная, изящная спина, пальцы, такие длинные, красивые пальцы судорожно сжимаются на алых простынях, и самый прекрасный в мире человек весь раскрывается перед ним, подобно цветку, позволяя ощутить свой аромат, свой цвет, свою страсть. Лань Чжань стонет, выгибается в постели и окончательно просыпается. В голове шумит, во рту пересохло. Картинка замерла перед глазами, как будто этот странный компьютер в голове — завис, и теперь неизвестно как переустановить операционку, чтобы перестать сбоить и вернуться к обычной жизнедеятельности. Возвращаться не хочется. Позади себя он видит лишь клубы черного дыма, боль и слезы. Впереди него — сияющий взор серебристых глаз. Он украдет, заберет его себе, спрячет и никому никогда не отдаст. Вэй Ин влюбится, он точно влюбится в него, ведь он такой светлый, чистый, он так легко поддается ему, он не сможет сопротивляться, и тогда он его… Что? Утащит за собой в эту тьму? В горле запершило и какая-то вязкая муть поднялась из глубин естества, отравляя такие яркие цвета и краски все еще стоявшего перед глазами сна. Он нервно вскочил, едва не свалился, запнувшись о собственные разбросанные вещи, щелкнул кнопкой компьютера и, пока тот грузился, поспешил на кухню — черный-черный кофе и быстрее взять в руки стилус, пока картинка не исчезла перед глазами, пока его не поглотила бездна того, что поднялось в душе. Выбросить, выплеснуть на цифровой экран, на белый холст, так послушно и покладисто принимающий все, что он только готов ему дать. Когда-то он пошел в художку вслед за братом. Потому что это брат. Потому что это его теплый взор вел его раньше по жизни, в которой только они были друг у друга. Хуань увлекся живописью, поднаторел в технике сеи и даже выставился в паре галерей. Он был так рад тогда… Не думать, не вспоминать. Нельзя. Только хаотичные линии на экране, из которых медленно складывается будущий образ. Лань Чжань же пошел учиться дальше, курсы цифровой живописи, моделирование, и в конце концов плотно осел в мире веб-дизайна. Его все устраивало. Профессия легко позволяла свести к минимуму общение с людьми, выражения себя через собственное творчество — ему было достаточно, а образование можно спокойно закончить заочно и экстерном. Еще одна сессия и диплом у него в кармане, тогда как тем, кто поступал с ним одновременно — нужен еще как минимум год. Пальцы свело. Сколько он уже сидит перед экраном? Глаза горят, а он еще даже не умывался. Лань Чжань глянул на время и заторопился. Сегодня они договорились сходить в зал с игровыми автоматами. Естественно, этот парень, то ли проснувшийся от вековой спячки, то ли свалившийся с небес, ни разу не играл на автоматах. Если бы он так не смущался, то Лань Чжань спросил бы его — играл ли тот вообще хоть во что-то хоть раз в жизни? В нормальное. В человеческое. Не чтение трактатов и заучивание бесполезных тысяч правил помешанной на сдержанности семьи, а обычные мальчишечьи игры. Стрелялки, гонки, да хотя бы войнушка с водяными пистолетами. Однажды Вэй Ин рассказал, как в раннем детстве они с Цзян Чэном, которого Лань Чжань еле переносил даже мысленно — как можно было позволить другу расти в таких условиях? — разыгрались за столом. После чего его на неделю посадили на травяные отвары, чтобы, как сказал отец — он научился ценить еду, которая совсем не предназначена для игр. Лань Чжань вспомнил об этом и его передернуло, словно в кофе кто-то добавил ему того самого отвара, и принялся торопливо одеваться. Не хотелось опоздать, потому что у его нового друга и так было немного времени — к ужину он обязательно должен был быть дома. Это тоже неимоверно злило, но Лань Чжань молчал, страшась потерять даже эту возможность — каждый день хотя бы на несколько часов получать Вэй Ина, видеть его яркую, солнечную улыбку, светящиеся счастьем глаза, такой неподдельный и живой интерес. Только выйдя из квартиры, он вспомнил, что так и не проверил с утра сообщения. Руки затряслись и он чуть не выронил смартфон, открывая и впиваясь взглядом в символы на экране.       Вэй Ин       Ты опять сидел допоздна? Это плохо отразится на твоем самочувствии! 07:01 «Зануда» — ласково подумал Лань Чжань, чувствуя, как на душе теплеет и вновь разгораются краски.       Вэй Ин       Я переживаю из-за этого! 07:02       Я, наверное, лезу не в свое дело, прости мне мою бестактность! 07:03       Но ты прислал последнее сообщение в 2 часа ночи, разве ты можешь       так нормально высыпаться? 07:05 Знал бы он, что Лань Чжань лег только в 5 утра, чтобы в 10 уже подорваться от своего влажного сна с ним в главной роли…       Вэй Ин       У меня хорошая новость! 07:45       Надеюсь, что она тебя тоже обрадует… 07:46       Как меня. Потому что если нет — то в новости нет ничего хорошего. 07:47 Каким же он бывает занудным, как мучительно долго, по всем правилам китайского языка, объясняет свою мысль, заходит издалека, а если волнуется — то постоянно отвлекается, смущается и путается в словах, и это столь очаровательно, что перехватывает дыхание.       Вэй Ин       Ты говорил, что тебе жаль, что я всегда возвращаюсь к 17:00 домой,       поэтому я надеюсь, что обрадует. 07:48       Мама с утра сообщила, что они с отцом вечером идут на мероприятие,       и мне совершенно не обязательно появляться дома на ужин. 07:52       Я буду свободен до 20:00. 07:54       Теперь мне кажется, что я навязываюсь тебе! 08:29       Прости, если я тебя стеснил своими словами… 08:32       Я совершенно не хотел бы, чтобы ты чувствовал себя обязанным! 08:44       Так получилось еще хуже, да? 08:57       o(〒﹏〒)o 08:59 Увидев каомодзи, Лань Чжань чуть не свалился, врезавшись в свой мотоцикл. Сердце отчаянно загрохотало по ребрам, и так выведенное из строя всем прочитанным, в голове смешалось и он уселся прямо на асфальт. Дыхание перехватывало и никак не удавалось собраться с силами. Перед глазами потемнело и он задрал голову вверх, разглядывая синее-синее небо с такими аккуратными белыми облаками, что это казалось больше похожим на картинку, чем реальность. Все происходящее не было похоже на реальность. Его горячая, оголтелая влюбленность, его сумасшествие, его личный демон и ангел в одном лице. В одном прекрасном, сияющем лице. «Я никогда тебя не отпущу» — вдруг поклялся он сам себе мысленно. Поднявшись и даже не отряхнувшись, он схватил шлем, на мгновение залипнув на картинке синего, перевернутого неба, изгибающегося чашей в темной, глянцевой поверхности, тряхнул головой и, оседлав своего коня, стремительно ворвался в поток машин. Дорога перед глазами расплывалась и, кажется, он даже проехал на красный. Плевать. По-хорошему, ему некуда было торопиться, он спокойно успевал до окончания занятий Вэй Ина, но сил не было, как хотелось его немедленно увидеть, пусть даже его скорость на спидометре никак не приближала этот миг. Но, как оказалось, приблизило — Вэй Ин стоял около кофейни со стаканчиком в руке и мило болтал с несколькими ребятами. Дыхание перехватило от какого-то бешенства, и, пожалуй, только стекло шлема спасло этих парней и девушек от его испепеляющего взора. Но, стоило шуму мотора раздаться вдалеке, Вэй Ин уже не отрывал от него взгляда. Он махнул рукой, прощаясь со своими собеседниками, выбросил стакан в мусорку и поспешил к нему на встречу. У Лань Чжаня перехватило дыхание еще раз, словно его тело отказывалось от кислорода, требуя взамен только его — этого невозможного парня. Серый цвет костюма сегодня чуть отличался от обычного, хотя Лань Чжань уже разобрался в том, что палитра серого у Вэй Ина была поистине безгранична — от его серебристых, сияющих глаз, до темно-серого кольца, который парень теперь носил на цепочке, за пазухой. На третьем свидании — как хотелось Лань Чжаню называть их сугубо целомудренные встречи, заканчивающиеся в его фантазиях такими горячими сценами, что никакая цензура не пропустила бы это, он спросил нового друга — где кольцо, благодаря которому их знакомство вообще состоялась. Было отчаянно страшно услышать, что-то вроде «отдал избраннице» или «теперь оно опорочено и я его выкинул». Но Вэй Ин, в очередной раз очаровательно смутившись, вытянул из-за ворота длинную цепочку, на которой и висела полоска черненного серебра с витиеватой надписью и странным символом. — Лань Чжань! Ты так рано! Ты всегда так рано приезжаешь, — он подскочил к нему, оживленно жестикулируя, от радости позабыв про правила семьи, и Лань Чжань почти остыл от вспышки застилающей разум ревности, когда увидел, как на его — его! — Вэй Ина опять смотрят эти чужие люди. — Вэй Усянь! А познакомь со своим другом? — вдруг проворковала одна из девиц, когда группка студентов двинулась к ним. — Усянь, ты не рассказывал, что у тебя такой симпатичный друг, — подхватила вторая и Лань Чжаня передернуло от фамильярности. Он почувствовал на себе внимательный, цепкий взгляд Вэй Ина, такой несвойственный ему, что внутри что-то закололо и разлилось трепетом по всем мышцам. Если бы ему сейчас пришлось встать с мотоцикла — он бы, пожалуй, упал. — Простите, мой друг не любит знакомиться, — и в голосе его просквозила насмешка, заставившая теперь не только Лань Чжаня, но и всех остальных удивленно посмотреть на парня. Лань Чжань сжал челюсти, борясь с желанием разогнать всех непрошенных зрителей, любующихся его — его! — Вэй Ином, грубо сунул шлем другу в руки, но тот так же резко надел его, пока торопливо усаживался на сиденье позади. Оставшись на тротуаре, студенты изумленно смотрели им вслед. Они остановились на какой-то безлюдной улочке. Дыхание обоих было таким сбившимся, словно они не на мотоцикле ехали, а бегом бежали. Лань Чжань сдернул шлем, чувствуя, как ему отчаянно не хватает воздуха, и вдруг засмеялся, впрочем, тут же закашлявшись, когда легкие остро садануло болью. Но Вэй Ин успел, кажется, услышать, и тут же соскочил с мотоцикла, срывая с себя шлем, и восторженно уставился на своего друга — глаза сверкали особо горячо, лицо раскраснелось, волосы, наполовину стянутые на затылке, совершенно растрепались и облепили шею и плечи жадными нитями… Как человек может нравиться настолько, что ты готов его ревновать даже к его же волосам? Лань Чжаню нестерпимо захотелось коснуться этих плеч, погладить эту шею, сгоняя пряди, не позволяя им коснуться того, что так отчаянно хотелось забрать себе. Он замер, смотря в серебристые глаза, в которых медленно расширялись зрачки, словно бездна — затягивающая его все глубже. Сердце пропустило удар и показалось, что если он сейчас подастся вперед, обнимет и, наконец-то, поцелует — то это будет правильно, это будет нормально, он не напугает и его не оттолкнут… Момент разорвал гудок небольшого грузовичка, вынырнувшего откуда-то из проулка и проехавшего по другой стороне улицы. То ли ему показалось, что Вэй Ин стоит слишком далеко на дороге, то ли он просто решил оповестить мир о своем существовании, но парни вздрогнули, приходя в себя, и шанс показался безвозвратно утерянным. И тут же, словно сговорившись против него — в кармане отчаянно зазвонил телефон. — Чжань-ди, не хочешь к нам присоединиться на стрельбище? — раздался в трубке задорный женский голос. Лань Чжань замер, оборвав едва не слетевший с губ отказ и вдруг посмотрел на своего смущенного спутника. — Ты же сегодня до вечера? — Да, — едва слышно кивнул Вэй Ин, отводя глаза. — Да, я приеду… с другом, — ответил Лань Чжань в трубку и сбросил вызов, не дожидаясь реакции. — К-куда? — На стрельбище. Ммм, — и, не обращая внимания на удивленный взгляд, испытующе оглядел изысканный серый костюм. — Нужно переодеться.