Ин(ь-ян)версия

Ни один из них ни слова не сказал про то, куда следует ехать после больницы. Обсудив диагноз, немного поспорив про больницы… Ну как поспорив — он, Лань Чжань, хмурился и молчал, а Вэй Ин тихо уговаривал его… Чем этот разговор кончился — он даже не понял, кроме мысли, что страховки, выплаченной за сгоревший дом, после внесения на счет в больнице и покупки студии, в которой теперь жил он, почти не осталось, а то, что предлагал друг, нет, не друг, его парень, теперь же он может смело считать его своим парнем? Наверняка такое лечение стоит баснословных сумм. Но он запрещал себе сдаваться и все обдумывал варианты, где достать деньги. Тихой змеей в грудь заползла мысль — выселить Лань Цижэня из квартиры матери, которую он ему отдал в возмещение потери дома — из-за него же, в конце концов, все произошло… Если бы не необходимость где-то жить самому, а самое главное — платить за содержание брата, он бы, пожалуй, согласился и страховые выплаты отдать. Как дядя и требовал. В голове тогда царил полный сумбур, но теперь, слушая тихий, уверенный в его невиновности голос Вэй Ина — зарождалось темное, мрачное сомнение. А прав ли он в том, что уступил? В крайнем случае — он продаст свою студию, снимет на первое время квартиру, а дальше будет видно. В конце концов — снимать дешевле, чем купить¹. За спутанными мыслями он не заметил, как они доехали до дома. Привычным жестом сдернув шлем, он так же привычно помог избавиться от такого же своему… парню. Лань Чжань все еще не мог поверить, что это возможно. Самый чудесный в мире человек, светлый, теплый, солнечный — отвечал ему взаимностью, хотел остаться с ним даже вопреки своей семье, даже вопреки тому, что узнал о нем! В душе еще глухо ворочался страх, черный дым, поселившийся в его легких — душил сомнениями, но даже они отступали при взгляде на находящегося рядом с ним человека. И он, забывшись, теряя связь с реальностью, принялся безудержно целовать Вэй Ина, с такой податливой готовностью ответившего ему, что внутри сорвалось с тормозов и помчалось неудержимым локомотивом отчаянно застучавшее сердце. Не дав даже слезть с мотоцикла, Лань Чжань, поставив одно колено на сиденье и склонившись к парню… своему парню! Поймал его губы, затягивая в долгий, нежный поцелуй. И когда нежность сгорела, превращаясь в чистую страсть, только тогда Вэй Ин отстранился от него, жадно ловя воздух в попытке сделать вдох, глядя на него совершенно счастливыми, пьяными глазами. Парень фыркнул в ответ на еще одну попытку себя поцеловать, руками обхватил его лицо, удерживая и заглядывая снизу вверх. — Гэгэ, давай сначала поднимемся? — голос был севшим, царапая хрипотцой его слух, заставляя покрываться мурашками. Лань Чжань склонился к нему, намереваясь поднять на руки и утащить с собой, чтобы ни на мгновение не отстраняться, но Вэй Ин, засмеявшись, увернулся и быстро соскользнул с мотоцикла. Глянув на него, снова засмеялся, хватая за руку, и потянул за собой к подъезду. Они поднимались в лифте, и Лань Чжань не отрывал от него взгляда, боясь даже моргать, и, когда кабина замерла, за пару секунд до того, как распахнулись двери, наклонился и тихо прошептал на ухо своему — своему! — парню: — Ты правда мой? И в расширившихся от удивления, потрясенных глазах с недоверием разглядел счастливое возмущение… Он едва открыл дверь, не с первого раза попав ключом в замочную скважину, удерживая все это время повисшего на шее Вэй Ина, беспорядочно покрывающего его поцелуями. Кажется он зарычал, когда в конце концов справился, пинком захлопнул за собой дверь и, подхватывая худые бедра руками, прижал к стене. Ноги послушно сомкнулись на его талии, а сквозь мягкие, горячие губы вырвался стон… И сознание померкло окончательно, какие-то разумные, трезвые мысли — разбежались, испуганно поджимая хвосты, словно лесные животные, увидевшие яростное пламя пожара, пожиравшего одно за другим многолетние деревья, образовавшие, казалось бы, прочную и надежную защиту его темного одиночества. Этот юноша со сверкающими, серыми глазами сорвал, не заметив, разметал все его страхи, ввергнув в дикий хаос внутренний мир, но это была не та черная тьма, поглощавшая его с самого рождения, а безудержный, сияющий свет. — Лань Чжань, Чжань-гэ, гэгэ, Чжань-гэ, — хриплый шепот ворвался в его ухо, настойчиво добиваясь его внимания, когда он, кажется, слишком сильно впился в его плечо, оставляя быстро наливающийся огнем след, вызывая глухой смешок. — Чжань-гэ, пощади! Лань Чжань жалобно посмотрел на Вэй Ина, все еще удерживая его в объятиях, прижимая к стене, не в силах справиться с сумбуром в голове. Он покорно ждал, чтобы ему объяснили, что от него хотят, потому что сам, кроме красных, припухших губ напротив, трепетно дрожащего, легкого тела в собственных руках, и сияющих серых глаз — не мог воспринять ровным счетом ничего. Он хотел немедля забрать себе то, что уже так давно жаждал, и в то же время боялся причинить боль этому изящному юноше, похожему на хрупкое произведение искусства. — Чжань-гэ, ты слышишь меня? — ласково позвал его Вэй Ин, с такой нежностью смотря на него, что останавливалось дыхание. — Мгм. — Гэгэ… ты же знаешь, что ты… ты первый… кто вообще притрагивается ко мне… Гэгэ! — заметив, как болезненно нахмурились брови Лань Чжаня, готового себя в этот момент проклясть на все последующие жизни, что позволил себе быть таким несдержанным со своим сокровищем, Вэй Ин торопливо обхватил его лицо ладонями, расслабляясь, обмякая в его руках, словно совсем не боялся остаться без опоры. — Гэгэ, я совершенно не знаю, что мне делать… Гэгэ… Гэгэ? Гэгэ, научи меня, — обжег он горячим дыханием его ухо, прижавшись к нему всем телом. Он знал, что совершенно не оставил себе и шанса — окончательно и бесповоротно сжег последний островок терпения у своего… у своего парня! Одна эта мысль опьяняла и дурманила, и не хотелось помнить ни о каких правилах. В голове иногда болезненно взрывалась мысль — время, время давно вышло, если он не появится дома… То что? То упустит возможность быть с тем человеком, которого любит? То упустит еще один горячий поцелуй, лишающий его дыхания и последних остатков самообладания? Что делать дальше он не имел ни малейшего понятия, но, судя по тому, что Лань Чжань отнес его на кровать, принявшись зацеловывать, нетерпеливо расстегивая рубашку, удерживая, жадно обнимая, — ему ничего и не позволят. И Вэй Ин обвил руками навалившегося сверху парня, с послушной готовностью отвечая на его ласку, вздрагивая, когда широкие ладони оглаживали самые его нежные, чувствительные участки тела, о которых он даже и не подозревал. Рубашка распахнута, пиджак снят еще в коридоре, вместе с обувью, галстуком и, кажется, поясом. Да, точно, пояса на нем уже нет, потому что нетерпеливая рука легко расстегнула его серые брюки, добираясь до… Вэй Ин от неожиданности громко застонал, когда горячая ладонь проскользнула к его паху, обхватывая вставший член прямо сквозь тонкий слой ткани нижнего белья. — Амм-мх, ах, Чжань-гэ! — он попытался сдержать рвущиеся крики, прикусив губу, но его настиг новый поцелуй, язык, требовательно проникший в рот, и он застонал прямо в это теплое, влажное нутро. — Гэгэ, гэгэ… — жалобно запричитал он, и внезапно выгнулся, задыхаясь, когда рука скользнула ниже, сдавливая поджавшиеся яички… — Ах, гэгэ… гэгэ… пощади, гэгэ… Это слишком! — он заскулил и вдруг заметался под крепким телом, пытаясь одновременно сбежать и податься вперед, утыкаясь в крепкую ладонь, плотно охватывающую его естество. Казалось — еще мгновение и он сорвется, потеряется в распространяющемся по телу удовольствии. Последние недели все нарастающего чувства желания, что он стыдливо пытался подавить в себе, становилось больше и больше, и лишь в самые темные часы ночи, просыпаясь от влажных, горячих снов, лишающих рассудка, позволял самому себе коснуться собственной напряженной плоти, принося облегчение. Вэй Ин словно превратился в сжатую, туго закрученную пружину, и сейчас она грозила разорвать его, разнести брызгами счастья во все стороны… Нельзя, нельзя, нельзя, разве это допустимо, разве так можно, разве он может… Что скажет, что подумает о нем Лань Чжань? — Вэй Ин… Ин-ди… Мой баобей², мой сладкий, мой маленький, — горячо зашептал Лань Чжань ему на ухо, нежными словами сметая все сомнения. — Доверься, расслабься, я… я не причиню тебе вреда… сегодня… баобей, мой малыш, мы сегодня… только так, — его голос то и дело срывался, но Вэй Ин уже был не в силах воспринимать смысл, сгорая от ощущения прижимающегося к нему сильного тела. — Я уже не могу, Ин-ди, ты такой… Он услышал глухой стон, то ли свой, то ли Чжань-гэ, и тут же выгнулся, когда его собственного естества коснулась влажная, горячая рука, кожа к коже, так плотно, так будоражащие, что в глазах потемнело. Лань Чжань прижался к нему еще ближе, обхватил два члена ладонью, крепко сжимая их вместе, и начиная медленно двигаться. Он опирался на локоть второй руки, нависая над ним, беспорядочно целуя то в шею, то в подбородок, то за ухом, то приникая к губам, которые уже были не в силах ему отвечать, и Вэй Ин лишь податливо приоткрывал рот, выдыхая стоны, исступленно цепляясь пальцами за широкие плечи. В какой-то момент, когда движения члена Лань Чжаня стали особенно размашистыми, проходя истекающей смазкой головкой по всей длине его члена, по-прежнему взятого в тесное кольцо ладони, Вэй Ин не удержал последние крохи самообладания, выгнулся дугой, резко подаваясь бедрами вверх, и закричал, томно, громко, безоглядно падая в невероятные глубины чувств, о которых раньше даже не подозревал… Он тяжело, прерывисто дышал, постепенно приходя в себя. Посетило легкое сожаление, что он даже не запомнил ничего толком, и тут же вытеснилось теплым, сладким чувством, что это только первый раз, и они… — Чжань-гэ… — тихо пробормотал он на ухо парню, все еще нависающему над ним, удерживая собственный вес на выставленных локтях, и уткнувшись лбом ему в плечо. — Гэгэ… — Ммм? — голос был таким, словно Лань Чжань готов заснуть, и, подтверждая его мысли — парень мягко повалился на бок, укладываясь и притягивая его к себе, не обращая внимания на то, что голый торс Вэй Ина, со следами только что произошедшего между ними, плотно прижимается ко все еще надетой на него кофте. — Останься… Ты останешься? Останься, пожалуйста… Он тихо бормотал и прижимал его к себе еще плотнее, словно боялся выпустить из своих объятий, и Вэй Ин послушно подался к нему ближе, обессиленно укладываясь головой на крепкое плечо. — Я хочу остаться, — тихо пробормотал он, невольно подумав про свой телефон. Кажется, его мысли услышал и Лань Чжань, судорожно вздохнув, и вдруг поднялся, прежде чем Вэй Ин успел что-то объяснить. На ходу стащив с себя испачканную водолазку, бросил ее куда-то в угол, скрывшись за единственной дверью в своей квартире, исключая входную — в ванной, но через несколько минут, пошумев включенной водой, вернулся, пока Вэй Ин даже не успел напридумывать себе что-то действительно страшное… Смоченным в теплой воде полотенцем Лань Чжань бережно вытер его, не обращая внимания на стыдливо краснеющие щеки, и, закончив интимный процесс, неожиданно склонился к его паху, нежно целуя обмякший после оргазма член. Вэй Ин крепко зажмурился, даже задержав дыхание, чувствуя лишь разгорающийся внутри себя огонь. Его бережно подхватили на руки, притягивая в теплые объятия, в которых он, казалось, растворился без остатка. — Чай? Кофе? Ужин? — тихо спросил его Лань Чжань, разрывая тишину комнаты. — А есть что-нибудь сладенькое? — вдруг спросил он, внутренне замирая от собственной дерзости — разве можно было просить что-то в гостях и разве можно на ночь глядя есть сладкое? И разве можно было делать все, что было сделано этим вечером… — Хмпф, — сдавленно фыркнул Лань Чжань, обдав теплым дыханием и мягко потеревшись кончиком носа о его ушко, ласково успокаивая все возможные сомнения и мысли, призывающие вернуться на путь праведный. — Сейчас посмотрим. Осторожно переложив парня со своего плеча на кровать, словно ненароком проведя по его животу кончиками пальцев, вызывая волны мурашек по всему телу, Лань Чжань поднялся, застегивая так до конца и не снятые брюки, и прошел в сторону кухни, отгороженной от всего остального пространства небольшой квартиры только барной стойкой. Заглянул в шкафчик, потом в холодильник, нашел там бутылку соевого молока, и, напоследок заглянув в морозилку, радостно поднял вверх цветную упаковку полуфабриката. — Есть ягодный пирог! Разогреть? — парень выжидающе оглянулся на него, и Вэй Ин залип, невольно потерявшись в очаровании момента: вот так сидеть на кровати, их кровати, смотреть на парня, своего парня, и обсуждать, что приготовить на ужин — их совместный ужин… Чувствуя, как в горле запершило, а глаза внезапно стали влажными, он смог только судорожно кивнуть. Лишь когда микроволновка мелодичным звоном возвестила об окончании возложенной на нее миссии, Лань Чжань, что-то суетливо организовывающий на своей маленькой кухоньке, обернулся к нему и призывно махнул, едва заметно улыбаясь. Но эта призрачная тень нежной улыбки заворожила и заставила забыть о предстоящем ужине, когда Вэй Ин, едва поправив свой собственный наряд — в таком виде за стол? непростительно! — вместо того, чтобы сесть за стол, повис на парне — на своем парне! — страстно целуя, утопая в ответной ласке. И лишь очередной настойчивый сигнал кухонной техники привел их в какое-то подобие сознания. Оторваться друг от друга было слишком сложно, и они, путаясь в руках, обнимаясь, касаясь и поглаживая друг друга, достали и разложили пирог по тарелкам. В какой-то момент, вместо того чтобы прилично усесться за обеденное место — Вэй Ин оказался на коленях Лань Чжаня, взволнованно ерзая, отчего тот сжимал его бедра обеими руками все сильнее и сильнее, но послушно съедал очередной кусок пирога прямо с его рук, попутно облизывая пальцы, и то и дело целуя в губы, разделяя терпкий, сладкий вкус ягодного пирога на двоих. Казалось — в этой квартире, отрезанной от всего мира тонкими стенами и их собственной страстью, этот вечер, наполненный нежностью и лаской — не кончится никогда. Но, когда они справились с пирогом, полностью в нем перепачкавшись, Лань Чжань, медленно стягивая с Вэй Ина измазанную рубашку, тихо пробормотал ему прямо в ухо, нежно щекоча дыханием: — В душ? Я потру тебе спинку, — и вжался губами в оголившееся плечо, пряча лицо в изгибе шеи и прерывисто дыша, не желая отрываться от сладкого вкуса. — Ммм, ты дашь мне во что-нибудь переодеться? — счастливо засмеявшись и откидываясь в теплых объятиях, пробормотал Вэй Ин. — Я все равно не могу оставаться в этой рубашке, она вся липкая… — Мгм. Вместо ответа он склонился к подставленной, пока парень нацеловывал его плечи, щеке, нежно прихватывая ее губами, потираясь кончиком носа, зарываясь в волосы и вдыхая ставший таким родным запах. Лань Чжань с явным сожалением оторвался от него, пересаживая на стул, и прошел в глубь комнаты. Под его штанами отчетливо было заметно топорщащееся возбуждение, и это одновременно волновало и успокаивало, вызывая желание счастливо рассмеяться. Покопавшись в гардеробе и что-то выудив из бардака, прятавшегося на полках, парень попросил у Вэй Ина минуту, проходя в ванну и чем-то там загремев. И, чтобы себя занять в ожидании, он принялся собирать остатки их возмутимой, такой тяжелой и поздней трапезы, успел даже помыть тарелки и, чувствуя себя в одиночестве неловко, к тому же в одних брюках, поднял разбросанные по полу вещи, заодно и сходил за пиджаком, скинутым у входной двери. Лань Чжань все не выходил, и он, нащупав телефон, преодолевая поднявшийся внутри страх, все же решился выключить режим «Полета». Мгновением спустя телефон принялся истерично вибрировать в его руках, одно за другим кидая уведомления о пропущенных звонках и сообщениях из чатов. Трейд еле успевал обновляться, и, все более расширяющимися в ужасе глазами Вэй Ин следил за мелькающей лентой.             Пропущенный звонок (7) от «Мама» 19:57

Цзян Чэн Почему не берешь трубку? 19:25 Где ты есть?! 19:29

Цзян Яньли Что случилось? Твой отец ужасно сердит… 19:44 Мы ужасно волнуемся! 19:54 А-Сянь, если вы поругались с отцом, то знай — мы все равно на твоей стороне!19:56 А-Сянь, наверняка, у тебя есть причины… 19:59

            Пропущенный звонок (4) от «Сестрица Яньли» 20:00

Цзян Яньли А-Сянь! Ты в порядке?! Все тебя потеряли!!! 20:07

Цзян Чэн Почему твой отец запретил вызывать полицию??? 20:27 Где ты?! Что ты натворил?! 20:28 Ты можешьо ответить хотябы мне!!!!!!!???? 20:29

Цзян Яньли А-Сянь!!! Умоляю!!! Ответь!!! Мы едем в больницу!!! 20:57

Цзян Чэн Если ты до утра не ответишь я лично обращусь к прокурору Не!!! 21:42 Плевать на твоего отца!!! Что случилось?! Ты хотябывпорядке???!!! 21:45 Если ты в порядке и тупо игноришь я тебя личнопридушу!!! 21:47 Ответь хоть что-нибудь!!!21:48

            Пропущенный звонок (16) от «А-Чэн» 21:52

Цзян Яньли А-Сянь, госпожа Вэй в больнице, А-Сянь, я прошу тебя, ответь как сможешь… 22:18

[1] Бытующее утверждение про стоимость жилья в Китае. Соотношение цен в трех (условных) столицах (Шанхай, Пекин, Гонконг) таково, что снимать зачастую дешевле, чем всю жизнь выплачивать кредит за квартиру (у них нет ипотечной программы, как у нас, есть социальное жилье, часть стоимости за которое выплачивает государство, а есть кредиты на жилье, не дешевле потребительских). [2] Баобей 宝贝 — любимый, возлюбленный, малыш, детка, бэби, образовано от английского baby, и имеет близкий смысл, хотя я в китайском исполнении, а особенно в устах Лань Чжаня, придаю этому слову большую глубину и чувственность — что-то важное, дорогое, драгоценное.