Ин(ь-ян)версия

Все тело потряхивает. Узнавать правду почти физически больно. Плохо, что он не позволил Лань Чжаню идти с собой. Хорошо, что он не позволил Лань Чжаню идти с собой. Юрист смотрит на него сочувственно и это неожиданно злит. Злость помогает собраться. Время пережить это все — у него еще будет. — Вы можете составить нормальный контракт? — челюсть с трудом удается разжать, но Вэй Ин даже находит в себе силы улыбнуться. Наверное, кривовато, потому что юрист выглядит еще более обеспокоенным. — Понятие нормальности… — Чтобы он защищал ее интересы? — перебивать говорившего недопустимо, но… — А не вот это все… — Господин Вэй может отказаться… — А для этого сделайте договор передачи всего этого, — Вэй Ин кивает на стол, где лежит внушительных размеров стопка листов, на которых перечислено все то, чем он, оказывается, владеет. Все то, что есть у семьи Вэй. — Вы уверены? — мужчина с сомнением смотрит на него. — Наконец-то, — ухмыляется Вэй Ин и поднимается со своего места. — Пожалуйста, позвоните мне, как все будет готово. И… ему. Ему тоже сами позвоните. Он не уверен, что сможет разговаривать с отцом. Когда-либо. Слишком… гадко. Возможно, у него и не было другого выбора, но… Как поступил бы сам Вэй Ин на его месте? — Вэй Ин? — вскочил со своего места Лань Чжань, едва парень вышел из кабинета. — Пойдем… Пойдем куда-нибудь? — он вцепился в его руку, утягивая за собой из приемной. Нестерпимо хотелось обнять, ощутить тепло человека. Нестерпимо, но недопустимо. Невозможно. Возмутительно! Вэй Ин остановился и, не обращая внимания на ошарашенную секретаршу, порывисто обнял Лань Чжаня. Тот на мгновение замер, потом прижал к себе крепко, так крепко, что перехватило дыхание. — Пойдем, — пробормотал Вэй Ин, будто это не он сейчас их остановил. — Куда? — Не знаю… — снова эта нерешительность. Он закусил губу и, лишь почувствовав на языке металлический привкус, заставил себя расслабиться. — Мне нужно прийти в себя. Мне нужно подумать… А еще я хочу тебя обнять и не отпускать. Серые глаза с печальной мольбой глянули на парня, и Лань Чжань почувствовал, как тревожно сжимается сердце. Мотнув головой, словно отгоняя плохие мысли, он, крепче сжимая чужую руку, потянул к мотоциклу. Он точно знал, куда нужно ехать. — Домой. — Домой, — тихо повторил за ним Вэй Ин, смущенно, но счастливо улыбаясь. — Расскажешь? — Расскажу… Только не знаю, с чего начать. Я… Я запутался. Все, что я знал раньше… А так ли это плохо? Совсем непонятно выходит. — Не страшно. Рассказывай, как получается. — Гэгэ, — светло улыбается, как-то разом успокаиваясь. — Мне с детства рассказывали, как важно фамильное кольцо, символ рода Илин Вэй, память о каких-то невероятно давних временах, когда наши предки боролись во имя справедливости. Каким был человек, основавший наш род? Наверное — невероятно скучным и холодным. Иначе я не знаю, откуда бы взялись тысячи правил. Хотя может быть их написали позже. Вэй Ин тихо рассмеялся, глядя на то, как недовольно поджимает губы Лань Чжань. Парень категорически не понимал, как можно определить счастье жизни тремя тысячами пунктов. — Я раньше особо не задумывался о том, что мама — сирота, без семьи, без дома, без перспектив — была настолько неподходящей отцу партией… Наверное, когда он привел ее к отцу, к моему дедушке, тот сказал «нет». Может быть он сказал это так же холодно, как всю жизнь я слышал это «нет» от отца. Может быть он злился и ругался, но… Раз они до сих пор вместе — отец ведь смог настоять на своем решении? При этом его не выгнали из дома, не лишили фамилии… Хотя теперь я знаю, что его лишили наследства. Интересно, знал ли отец об этом сразу? Я не помню похорон старого господина Вэй, я был слишком мал, и не знаю, изменился ли отец после чтения завещания… Но дедушка всё, всё имущество, без исключения, все галереи, все фонды, всю недвижимость и все активы — оставил внуку. Мне. Вэй Ин замолчал, ощущая какую-то странную пустоту внутри. Он сгорбился, сидя на кровати, но крепкие руки обняли его, прижимая спиной к надежной груди, и стало легче. Спокойней. Было непривычно так полагаться на кого-то, было неловко, все казалось, что он навязывается, со своими проблемами, со своими переживаниями, весь такой… неправильный. — Отец управлял всем имуществом до моего совершеннолетия, — наконец заговорил Вэй Ин, собравшись с силами. — Потом я подписывал какие-то бумаги. Тогда я не вникал и, кажется, даже не видел их целиком, но семейный юрист сказал мне, что это был договор на то, чтобы отец продолжил управлять имуществом от моего лица. А я даже не знал… Я верил и не читал, не спрашивал, отец попросил меня подписать — и я тут же согласился. Может быть я тогда бы уже все узнал. Хотя что бы это изменило? Вэй Ин покачал головой, думая о том, что в ту пору не решился бы перечить отцу, даже узнай он правду. Со стороны Вэй Чанцзэ было большой ошибкой это скрыть от него. — Наверное дедушка настоял на брачном контракте. Мне хочется верить хотя бы в то, что это не было идеей отца… Мама по контракту лишалась всех прав: на имущество, на фамилию, а самое, наверное, страшное — на детей. Отец мог в любой момент в одностороннем порядке разорвать договор, выкинув ее голышом на улицу. А пожелай она развестись и ей пришлось бы оставить все, совсем всё: и дом, и даже написанные ею же картины, собственную галерею, наверное и школу тоже, судя по тому, что объяснил мне юрист. И отказаться от детей, — Вэй Ин нервно мотнул головой, не в силах поверить в то, что мама согласилась на такие условия. Надеялась, что отец никогда не воспользуется своим преимуществом? — Поверить не могу, что они не переделали этот контракт, хотя бы после смерти дедушки. Поверить не могу, что отец… Его потянули назад, пересаживая с кровати на колени, и Вэй Ин уткнулся носом в шею, прячась в теплых объятиях от собственных плохих мыслей. — Я собираюсь отказаться от всего… Я хочу обменять это наследство на нормальный брачный контракт для матери. Чтобы она больше не боялась противиться отцу… чтобы он не смел ее шантажировать, — Вэй Ин судорожно вздохнул и вдруг отстранился, заглядывая в светлые, золотистые глаза. — Гэгэ, у меня ничего не будет. Я буду нужен тебе… такой? — Нет, — Лань Чжань мягко поцеловал замершего парня в кончик носа, улыбаясь, — у тебя есть я. Обнять так сильно, что можно слиться воедино. Как хотелось все это время, как мечталось, как снилось в темных снах. Целовать. Мягко, нежно, почти невесомо, щекоча ласковыми прикосновениями, дразня — самого себя дразня. — Гэгэ, — парень в его объятиях тихо зовет, прижимается, вздрагивает, когда руки проникают под рубашку. И тут же подается вперед, навстречу. — Чжань-гэ… — Если ты не хочешь, я остановлюсь, — севший голос, сбившееся дыхание, рука, расстегивающая брюки, замерла, щекоча кожу подрагивающими кончиками пальцев. — Нет! Нет, не хочу, — шепчет куда-то в шею, задевая слишком чувствительную плоть теплыми, влажными губами. — Я просто не знаю, что делать… — Ин-ди, — способность говорить резко отказывает, горло стискивает от переизбытка эмоций, он прикрывает глаза в попытке справиться с нетерпением. Но сладкие губы сами находят его, лишая возможности сохранить самообладание. И Лань Чжань срывается, углубляя поцелуй, проникая языком на всю глубину, жадно, горячо, кусаясь и задыхаясь — и слыша, как задыхается парень в ответ. Пуговицы с треском отлетают, когда он нетерпеливо сдергивает не до конца расстегнутую рубашку. Вэй Ин послушно вскидывает руки, позволяя себя раздевать, не обращая и малейшего внимания на то, что происходит с его одеждой. Податлив, мягок, словно воск под действием огня, прогибается, теряется в ощущениях, отдается весь и без остатка. И это страшно — кажется, еще мгновение, и Лань Чжань совершенно потеряет способность думать, контролировать себя, набросится как оголодавший зверь, ведший свою охоту слишком долго и забывший о любой осторожности. — Я читал, — вдруг тихо бормочет Вэй Ин, когда его губы оставляют в покое, позволяя снова дышать. То ли нехватка кислорода, то ли смущение заставляют вспыхнуть его щеки алым румянцем и Лань Чжань вновь не сдерживается, покрывая скулы мелкими поцелуями. — Гэгэ… я посмотрел, что происходит… Что происходит между… Голос прерывается и Вэй Ин становится совершенно красным. И это так мило, что Лань Чжань не выдерживает и вдруг тихо смеется, кончиком носа потеревшись о щеку и лишь потом смотрит в серые глаза, смотрящие на него теперь вроде бы и с возмущением, но пробивающимися смешинками. — Ты боишься? Ты не уверен, что тебе понравится? — он старательно подбирает слова, стараясь вернуть на свое лицо серьезное выражение. — Нет же, нет, — с досадой замечает Вэй Ин, прикусывая губу. Какое-то время набирается смелости и тихо выдыхает, отводя взгляд, — там же надо готовиться? И он сдерживает смех, утыкаясь лицом в плечо, какое-то время собираясь с силами. С силами, чтобы взять себя в руки, не напугать собственной горячностью и поспешностью. Возбуждение немного отпускает, испуганное разговором, но не настолько, чтобы успокоиться окончательно. Не настолько, чтобы перестать откликаться на напряжение лежащего под ним парня. Лань Чжань чувствует, как подрагивают худые бедра, неосознанно пытаясь прижаться ближе, потереться об него налитой плотью, откровенно выпирающей из расстегнутых и уже немного приспущенных брюк. — Это не смешно, гэгэ, — жалобно замечает Вэй Ин, ерзая под ним. — Мгм, это мило, — соглашается Лань Чжань, все еще нежно, едва заметно улыбаясь, но следом становится серьезным, спокойно и уверенно заглядывая в серые глаза. — Тебе не нужно переживать. Я буду осторожен. И Вэй Ин верит ему, верит так же, как в первые встречи, верит так же, как будет верить всю жизнь, отдаваясь целиком и без остатка.