***
Данзо передал шляпу Хокаге своему помощнику и выпил глоток воды — сегодня день выдался не на шутку жарким. За ним, затаив дыхание, наблюдали гражданские, с нетерпением ожидая торжественный момент. За короткий срок в центре деревне выросло трехэтажное здание, отведённое под нужды учеников. — Сегодня знаменательный день! — громко сказал Данзо, придав голосу официоза. — Сегодня открывается Элитная Академия Шиноби, именно из этого заведения будут выпущены шиноби невероятной силы. За новым поколением будущее, и это будущее может дать только это учебное заведение. Первые классы уже сформированы, но набор одарённых детей продолжается. Толпа загалдела, когда Данзо передали в руки ножницы, и он нарочито медленно перерезал красную ленточку в двух местах, что у него в руках остался маленький клочок. Жители Конохи и редкие макушки шиноби расступились по двум сторонам, образовывая коридор. По нему под шум аплодисментов прошли засмущавшиеся дети. Их возраст колебался: с шести до тринадцати лет. На протяжении всего строительства велись поиски талантливой молодёжи с улучшенными геномами. По приказу Данзо, таких детей следовало обучать по индивидуальной программе с использованием специально разработанных медицинских средств. Родители всхлипывали, вытирали с лица слёзы, неимоверно гордясь своими детьми. Привычное понимание слова «учитель» постепенно стиралось. Они стали поддатливыми марионетками Хокаге, от которых требовалось докладывать о результатах обучения и обеспечивать ученикам стабильный приток БАДов*.***
Из-за мизерного запаса чакры Сакуре с трудом давались стихийные техники. Она стремительно опускалась вниз рейтинга, уступая более сильным одноклассникам. Усложнял обучение новый несговорчивый учитель. Он постоянно кривил лицо, лишний раз напоминая, насколько в тягость ему обучать желторотиков. Первое практическое занятие — техника Земляного щита — ввело Сакуру в ступор. Она слишком долго накапливалась чакру и высвобождала её в землю под ногами, чтобы эффективно использовать этот приём на поле боя. Ханс-сенсей не уставал указывать на недочёты и хлёстко критиковать. С каждой попыткой круглое лицо становилось краснее, дыхание учащалось, кончики пальцев болезненно покалывали. — Что, брёвнышко, не получается? — гоготнул одноклассник, тыча пальцем в большой вспотевший лоб Харуно. Она терпела, не поднимая головы, во всём винила себя и повторяла, что всё происходящее с ней вполне заслуженно — Сакура раньше не брезговала указать на очевидные ошибки одноклассников. Она не общалась с ними, неосознанно тянулась к холёным клановым детям. — Ну-у, это тебе не теория, тут талант нужен, — поддержал издевательства ещё один мальчик. — И эта слабачка принижала нас и общалась только с клановыми?! Сакура с досадой поджала тонкие бледные губы и снова сложила печати, на этот раз добавляя всю оставшуюся чакру. Земля затряслась, и перед ней выросла тонкая плита, высотой в сорок сантиметров. Харуно хмуро посмотрела на кусок земли, который даже от ветра защитить не сможет, не то что от вражеской техники. Одноклассники рассмеялись и пнули её плиту, отчего та рассыпалась на мелкие камушки. — На сегодня достаточно, — хрипло уведомил учитель, сомкнув руки на груди. Он безразлично посмотрел на розоволосую девчонку, которую, словно стервятники, облепили одноклассники. Сакура опустила голову, смотря на маленькую кучку камушков, и пыталась незаметно выровнять дыхание. Ей не хотелось, чтобы кто-то видел, насколько тяжело ей далась эта пародия на технику. Дождавшись, когда последний одноклассник покинет тренировочный полигон, Сакура робко подошла к учителю. — С-сенсей… Ханс-сенсей, покажите ещё раз эту технику… Сакура сжала подол тонкой маечки, смотря на свои ступни и на огромные ноги учителя. Тот сжал пальцы ног и тяжело выдохнул. — Если не получается освоиться со стихийными техниками — уходи из академии, шиноби из тебя выйдет дерьмовый, — сенсей взлохматил свои короткие чёрные волосы, устало взглянув на свинцовое небо. Ему в последнюю очередь хотелось добровольно продлевать своё наказания, организуя дополнительные индивидуальные занятия. Сакура сжала маленький кулачок, подхватила свою сумку и побежала прочь, перепрыгнув через забор. Слёзы безысходности затуманивали зрение, отчего она запутывалась в собственных ногах и постоянно спотыкалась. Она на автомате поворачивала по узким улочкам, направляясь в старое здание библиотеки, но привычная улица — самый короткий путь до читальни — теперь перекрыта высоким забором с красивыми узорами в виде книги, символа Конохагакуре и обычных листьев дуба. Сакура ловко запрыгнула на крышу, ступая очень тихо по черепицам — не хотела, чтобы вышли хозяева и отругали её. Сверху открывался красивый вид на большую территорию, усаженную молодыми деревьями; посередине величественно стояло трехэтажное здание, на входе — четыре мраморные колонны с изображением Вакумусуби-но ками — Молодого Бога Творящих Сил. Сакура горько хмыкнула, вспоминая, как в учебнике по древней мифологии читала о нём, боге, рождённом богиней Идзанами в болезни. — Как символично, — цыкнула она. Харуно по крышам обогнула Элитную Академию Шиноби и наконец попала в библиотеку. В первую очередь её интересовали свитки по увеличению объема и контроля чакры, и уже во вторую — свитки с техниками стихии Земли. Девочка внимательно изучала свитки и заметила некоторое отличие в методе сенсея и технике из свитка. «Для применения этой техники не используются общие ручные печати. Необходимо сконцентрировать нужный объем чакры в правильных форме и направлении», — вдумчиво прочла Сакура, смотря на схематичные изображения. Набив школьную сумку свитками и книгами, она побежала на свой привычный отдаленный полигон, примерно представляя, как техника должна выглядеть правильно. К вечеру наметился слабый сдвиг в освоении техники: Сакура начинала приподнимать плиту, но всё ещё не могла удержать ту. Когда стемнело, она поплелась домой, выжатая, как лимон; желудок перестал протяжно завывать, казалось, он просто прилип к позвоночнику. В таком ритме Сакура провела несколько недель. Техника выходила как по инструкции, и ей было бы чем гордиться, если бы не новое дзюцу, которое одноклассники уже усердно изучали. После предыдущего опыта техника Каменных сюрикенов получалась проще, но опять возникал вопрос с количеством вливаемой чакры. Из-за этого недостатка её сюрикены просто распадались на мелкие камушки на середине пути, что вызывало новую порцию насмешек. Только Сакура начала размышлять над увеличением арсенала техник и своих физических показателей, как в Академию заглянул подручный советника Хокаге — беловолосый парень Кабуто со странной привычкой пускать блики своими круглыми очками. Он прочёл лекцию о способностях медиков, говорил, что за медицинскими препаратами — будущее Конохи, поэтому после выпуска дети с выдающимися умственными способностями могут вступить к ним в команду, но перед этим придется закончить курсы медика. Сакура слушала его вполуха, считая эту агитацию бесполезной, ведь всех действительно выдающихся ребят давно отсеяли и перевели в Элитную Академию. После звонка ученики разбрелись, а Кабуто попросил задержаться одного перебинтованного мальчика. Он всю лекцию жался на последней парте и, казалось, даже не дышал. Теперь слабейшие становились жертвой буллинга, удобной грушей для битья, за их счёт очень просто утверждаться в спарринге. Стёрлась моральные грани, осталась лишь цель — десятка лучших рейтинга. — Как тебя зовут? — расплылся в улыбке Кабуто. — Джун, — робко ответил мальчонка, попятившись от него. — Тебя избивают, потому что ты слаб, верно? — Кабуто дождался от него короткого кивка и продолжил: — Я могу тебе помочь. — Как? — Мой учитель — величайший человек. Он может сделать из любого слабака сильнейшего. За короткий срок, — уточнил он. Глаза Джуна загорелись огнём, он не мог поверить своим ушам, что издевательства закончатся, и он сможет показать свою силу, дать отпор обидчикам, и родители наконец смогут им гордиться. Ему было плевать, какие условия выдвинет Кабуто, лишь бы получить желанную силу, ведь это реальный шанс подняться с самых низов до первой десятки. Блеснув очками, протянул маленькую капсулообразную таблетку. Она была двух цветов: белые еле видные шарики и зелёная тягучая жидкость. — Прими её перед спаррингом, — Кабуто широко улыбнулся, обратив внимание на трясущиеся руки мальчишки — настолько он желал силы. — Гарантирую, оппонент до тебя даже не дотронется. — И В-вы так просто дадите её мне? — Какой умный мальчик, — ехидно протянул Кабуто. — Тебе всего лишь надо будет рассказать желающим об источнике твоей силы и сказать, кто тебе её дал. — Н-но тогда я не буду сильнейшим… — Глупый маленький Джун, — потрепал он его по голове. — Твоя таблетка — сильнейшая, так сказать, рекламная акция. Быть таким щедрым с другими я не могу себе позволить. Более того, ты станешь распространителем. Джун беззубо улыбнулся и принял условие Кабуто. Он бережно сжал капсулу в руке и нетерпеливо побежал на спарринг по тайдзюцу. Он нагло вышел в центр полигона и исподлобья оглядел толпу, задерживая взгляд на своих обидчиках. — Кто будет моим соперником?! — громко выкрикнул он, расставив руки в стороны. Ирука не стал мешать, ему было всё равно, какая пара начнет спарринг первая, тем более он всегда поддерживал инициативу учащихся. Ученики оскорбительным сочли наглый жест Джуна, поэтому не сговариваясь, выставили против него сильнейшего на потоке. Джун боязливо посмотрел на высокого для своих лет мальчика. Последний размял шею, одними губами говоря о своих мотивах прихлопнуть его, как блоху. Сглотнув тугой ком, Джун незаметно закинул в рот капсулу и раскусил. Резко юное тело затряслось, мышцы окрепли, подобно камням, но от адской боли подкосились ноги. В глазах помутнело, зрачки закатились, был виден только белок. Но всё это мелочи, по сравнению с мощью, которую и Джун, и его противник, и все окружающие ощущали. От него исходила подавляющая аура, через поры полупрозрачной дымкой выходила зелёная чакра. Джун оттолкнулся от земли, не дожидаясь разрешения учителя, и в следующую секунду оказался перед противником. Он ухмыльнулся, ударил по корпусу, прилагая максимум силы. Оппонент согнулся пополам, харкая кровью, и хотел было сдаться, но Джун не позволил ему этого. Следующий удар последовал незамедлительно — в кромешной тишине раздался противный треск сломанных рёбер. — Джун! Прекратить поединок! — Ирука вмешался, вставая перед мальчиком, но тот, как обезумевший, оказался за спиной учителя и продолжил избиение бессознательного одноклассника. Учитель перехватил бессознательное кровавое тело ученика и закрыл собой его тело. Джун стал метатья по округе, снося на своём пути деревья до тех пор, пока обессиленно не рухнул на колени и не закричал. Действие таблетки прошло. Он совсем не ожидал, что за силу придётся заплатить такой чудовищной болью. Напряжённые мышцы тёрлись друг о друга, словно переплетение металлических раскалённых прутьев, с невообразимой силой сжимали детские кости, норовя вот-вот сломать. Джун не выдержал, свалился бессознательным грузом. Ирука подхватил ученика и помчался в больницу, бросив напоследок: — Урок отменяется! Все по домам!***
После случившегося инцидента, ученики, как ни странно, стали интересоваться силой Джуна, они в упор не видели последствия. Их одурманила лёгкая сила. БАДы быстро распространились по Академии, но каждый продолжал молчать о приобретении — учителя строго-настрого запретили применение подобных препаратов. От родителей скрывали всё происходящее в усиленном порядке, все новости сводились лишь к номеру в рейтинге и обучению новым техникам. Сакура сильно упала в рейтинге, плелась во второй десятке с конца благодаря усиленному изучению теории и высоким баллам за письменные тесты. Издевательства над обделёнными в таланте вышли на новый уровень. Сакуру не оставляли в покое даже на уроках, постоянно швыряли в неё бумажки с обидными словами, в сумку подбрасывали огрызки, шкурки от бананов и прочие отходы от школьных обедов. Тем самым одноклассники мешали ей получать хорошие баллы даже за тесты. Однажды она сильно упала в рейтинге из-за того, что один мальчик, которого она ненавидела больше всего, порвал её бланк ответов прямо перед звонком, а учитель, не желая оставаться после урока, не разрешил переписать. Сакура была настолько подавлена и обижена на этот мир, что сама не заметила, как потратила все карманные деньги на БАД. Она угрюмой, шаркающей походкой шла домой и думала о возможностях капсулы. Хината, наблюдая за очередным боем с усилителями с помощью бьякугана, сказала, что ребята не используют чакру. Из них зелёной испариной выходила жизненная энергия. Тела нетренированных детей не выдерживали такой колоссальной нагрузки на мышцы, но в капсуле содержались ещё препараты регенерации. Получалось, что тело испытывает запредельную нагрузку и тут же регенерирует, задействуя жизненную энергию организма. Харуно никогда не считала себя глупой. Она прекрасно понимала, что приём препарата сокращает жизнь, может превратить в овощ, но желанное отмщение стало слишком сладким фруктом, чтобы отказаться от него. Она быстро затолкала капсулу в карман свободных шорт и переступила порог дома, уведомляя домочадцев о своём прибытии. Она ожидала, что Йоширо, по обыкновению, кинется ей на шею и будет просить потренировать, но этого не произошло. Сакура прошла в его комнату и увидела, как мальчик морщится от мази, которой Мебуки обрабатывала синяки и ссадины. — Что случилось? — участливо поинтересовалась Сакура, рассматривая ранения. — Ничего! — горделиво вздёрнул носик Йоширо и отвернулся. — Дети из новой Академии пристали и «показали» свои техники, — с горечью сказала Мебуки, прилепив пластырь сыну на щёку. — Да что они себе позволяют! — возмущалась Сакура. — Он же ещё ребенок! В последнее время ученики Элитной Академии зазнались в край. Они нашли новое хобби: спарринг с учениками старой школы. Взрослые вмешиваться не спешили, справедливо считая, что, если шестилетний ребёнок может избить выпускника, будущего генина, то это проблемы последнего. За семейным ужином Йоширо не проронил ни слова, едко глядел на Сакуру, когда та не видела, и демонстративно шикал, ковыряясь палочками в рисе. — Сегодня опять не было в продаже мяса? — протянул Кизаши, устало смотря на рис и пустующий стол. — Да, — кивнула Мебуки, — говорят, в скором времени завезут. — Они всегда так говорят! — вдруг вспылил Йоширо, стукнув перебинтованной рукой по столу. — Сынок, что с тобой? — испуганно прошептала Мебуки, впервые увидев настолько озлобленное выражение лица сына. — Ничего! Все в порядке! — заорал он, продолжая сверлить взглядом уставшее лицо сестры. — Это всё из-за тебя! Йоширо ткнул указательным пальцем в Сакуру. Она удивлённо и обеспокоенно взглянула в затуманенные глаза. — Йоши, я не виновата, что мясо в деревню не привозят, — мягко проговорила Сакура, голосом успокаивая брата. — Не в этом дело! — продолжал он злиться. — Почему тебя не перевели в новую Академию?! Ты ведь лучшая ученица на всем потоке, ты же… ты же… сильная, сестрёнка. — Йоширо обречённо осел на подушку, захлебываясь слезами. — Если бы ты училась там, они бы не посмели меня задирать… и говорить о моей семье гадости! Сакура опустила голову, розовые короткие пряди спали, закрывая мертвенно-бледное лицо. Образ идеальной сильной старшей сестры рушился на глазах, она больше не видела восхищения в тёмно-зелёных глазах брата. Казалось, утерян смысл её существования, утерян тот стержень, благодаря которому она продолжала стараться и сквозь зубы терпеть издевательства. «Если я не могу защитить Йоши, то зачем я вообще нужна?» — подумала она, плотно сжав кулаки под столом. Она подорвалась с места и убежала в свою комнату, подавляя горькие слёзы, отчего изнутри всё болело, не находя выхода. Сакура невидяще смотрела в одну точку, на БАД крупными каплями стекали солёные слёзы. Она даже не всхлипывала, будто пребывала в прострации. Больше не было метаний между «принять» и «не принять» — ответ очевиден. Сакура медленно подносила ладонь с капсулой ко рту, словно колебалась или остатками разума понимала безумство всего происходящего. Из мыслей вырвал сильный шлепок по руке, отчего капсула выпала и закатилась под кровать. Сакура перевела затуманенные ничего не выражающие глаза на вошедшего, опознавая в этом силуэте мать. Мебуки испуганно зажала ладонью рот, слабое сердце вырывалось из груди от беспокойства, глаза сами собой наливались влагой. Она заковала дочь в крепкие объятия, глубоко вдохнула аромат её волос, будто боясь больше не услышать её запах. — Никогда больше не думай о таком, — прошептала Мебуки, сильнее прижав к своей груди. Когда Сакура пришла в себя и осознала, что только что хотела совершить, Мебуки отстранила от себя дочь, продолжая сжимать костлявые плечики. Слёзы на щеках просохли, оставляя после себя красные разводы и припухлость под глазами. — Прости, — виновато прошептала Сакура, склонив голову. — Сила — не главное, что есть в этом мире, — сказала Мебуки, погладив по розовой макушке. — Но на силе и держится этот мир, — пробормотала Сакура, не понимая слов матери. — Нет, — покачала она головой, — есть кое-что гораздо лучше и чище силы. Ты поймёшь это, когда встретишь человека, ради которого будешь готова отдать жизнь. — Такой человек уже есть в моей жизни, — уверенно сказала Сакура, — это Йоширо. — Глупышка, — усмехнулась Мебуки.***
Деревня развивалась семимильными шагами: на месте бывшего штаба АНБУ открылась Школа Военной Полиции Конохи — только лучшим шиноби выпадала возможность отдать свои сердца за Хокаге. После таких улучшений Данзо выступил с пламенной речью о развитии Конохи и сказал, что деревня окончательно окрепла, чтобы обеспечивать себя самой: отныне они не нуждаются в подачках других деревень и отказываются от экспорта товаров «врагов». В отдалении от поселения гражданских полным ходом шло строительство какого-то промышленного комплекса, о котором жителям не удосужились рассказать, поэтому эта тайна поросла слухами и предположениями бурной фантазии. Любопытные детишки часто захаживали на стройку и перепрыгивали через вырытые ямы. Им нравилось это занятие, в отличие от родителей. После нескольких несчастных случаев, произошедших на стройке и повлекших за собой смерть детей, предприятие огородили высоким забором и выставили по периметру охрану. Такая забота о гражданских вылилась в поднятие уровня авторитета Данзо среди них. Хокаге, во многом благодаря вбитому патриотизму, стал гарантом мира. Уже никто, по крайней мере — вслух, не осмеливался сказать кривого слова о его политике. Все трудности, такие как дефицит мяса на полках в магазинах, беспощадная система обучения, исчезновение шиноби и «болтливых» и многие другие «незначительные мелочи» расценивались как временные — необходимая плата, чтобы стать независимой и сильнейшей Скрытой деревней. Вера гражданских подкреплялась регулярными обращениями Пятого, в которых говорилось, что запросы на миссии стали поступать чаще, а такие низкосортные задания D-ранга, наподобие выгула собак и прополки огородов перестали существовать в Конохе. — Раньше неопытные генины действительно занимались подобными мелочами, чтобы набраться опыта, — сказал Данзо. За это время хорошо продвинулся в ораторском искусстве. — Но юные шиноби не только выпускались из Академии слабаками, так они ещё и на миссиях не получали никаких полезных знаний, которые помогли бы им в реальном бою. Сейчас же всё изменилось! Выпускники Академии Шиноби уже равны по силам чунину, а выходцы из Элитной Академии в скором времени превзойдут джонина. Нашей надежде на будущее Конохи, в лице этих детей, не хватает лишь боевого опыта… Данзо привычно замолчал, прислушиваясь к реакции толпы, которая уже давно перестала его волновать. За прошедшие годы каждому жителю были основательно промыты мозги и в подкорку забита программа подчинения Пятому. Конечно же, проводить насильственно такие процедуры никто не стал, хотя бы потому, что в данном случае цель не оправдывает средства. Во избежание бунта и для достижения беспрекословного подчинения, Хокаге буквально изменил религию. Он никогда не разделял взглядов Сарутоби на Волю Огня, считая это детским лепетом. Именно из-за таких абстрактных понятий и происходили гражданские войны. Шиноби — народ прямолинейный, могут интерпретировать Волю Огня на свой лад и идти по своему пути, который, по мнению Шимуры, вёл в никуда. Поэтому им нужен чёткий ориентир — король — поклонение одному лицу во избежание конфликтов интересов. Сакуре оставался последний и самый сложный год обучения, а после выпускных экзаменов она наконец сможет называть себя куноичи и приносить в семью стабильный заработок. Она ловко резала морковь, совсем не слушая маму. Сакура никак не могла перестать думать о Йоши и о его тесте на стихию чакры; не могла так просто принять решение родителей ничего не рассказывать брату о его слабом здоровье. Она с грустной ностальгией вспоминала, как брат просил показать новую технику. И она показывала: совсем неуклюжего и бесполезного в бою Земляного Голема. «Теперь таких моментов будет намного меньше», — подумала Сакура, передав матери мелконарезанные овощи. Она прислушалась к звукам из прихожей — Йоширо вернулся. — Мам… — заторможено прошептал он одними губами, пройдя к ним на кухню. Йоширо неотрывно смотрел на свои руки. Его длинная тёмно-русая чёлка закрывала половину лица, что семья не могла понять, с чего начать разговор: утешать после провала или поздравить с поступлением. — Йоши, профессия шиноби не единственная… — мягко начала Мебуки, но сын перебил её. — Меня взяли в Элитную Академию, — с придыханием вымолвил он, вскинув голову. Казалось, он и сам не мог поверить во всё происходящее. — Ч-что? — опешила Сакура. Она выронила нож, тот в кромешной тишине упал на пол, поцарапав деревянные половицы. — У тебя две стихии?! Она испуганно подбежала к брату, начала трясти его, больно схватив за худые плечики. — Одна, — сказал он. — Ветер. — Т-тогда… — Сакура зажала рот рукой и отшатнулась от него. — Я показал им это, — нахмурился он, вытянув две руки вперед. Вокруг него появились розовые лепестки: они кружились вокруг его тела, щекоча кожу. Он повел рукой, и лепестки сакуры последовали в указанном направлении. Они невесомо очертили кухню и испарились. Мебуки и Сакура ошарашенно смотрели на него, не веря, что у Йоширо улучшенный геном. — Почему ты раньше не говорил? — спросила Мебуки, зная, что сын любит похвастаться. — Они мне не нравились, — пробурчал Йоширо, надув щёки, — не по-мужски как-то, вот были бы они хотя бы чёрные… — Йоши, — мягко усмехнулась Мебуки, потрепав сына по блондинистой макушке, — у тебя очень красивый цветочный геном. Ты достойный представитель семьи Харуно. — Значит ли это, что кто-то из наших предков обладал таким геномом? — спросила Сакура, отойдя от шока после увиденного. — Харуно ведь значит «цветочный». И если задуматься, отец носит какой-то странный кулон в виде цветка. Ещё его причёска… — Не знаю, — Мебуки пожала плечами. — В любом случае, я очень рада за тебя, Йоши. Ты стал на шаг ближе к своей мечте. — Да, — кивнул он, — совсем скоро я превзойду тебя, сестрёнка. С этой силой… — крепко сжал он кулак, восхищённо смотря на него, — я смогу отправиться к отцу на поле боя и стать достойным представителем со стороны Конохи! — Йоши… — Мебуки закусила нижнюю губу, отведя взгляд. Глаза вмиг взмокли, но слова так и застряли в горле. Теперь ещё и сын рвётся на войну…***
Услышав настойчивый стук, Мебуки отложила влажную тряпку в сторону, поспешив к двери. Завидев хозяйку дома, юноша учтиво поклонился, придерживая за ручку увесистую сумку. Почтальон снял фуражку с вышивкой белой птицы на козырьке и протянул Мебуке пергамент со свежей печатью. — Мне очень жаль… — полушёпотом пробормотал он, хмуро смотря в пол. Мебуки поджала губы, глаза затуманила пелена слёз, стоило ей только прочитать заголовок. Руки задрожали, норовя порвать тонкую бумажку. Женщина схватилась за сердце, оседая на пол. Почтальон подхватил бессознательную женщину на руки и поспешил в больницу. Сакура, узнав о сердечном приступе, сорвалась с занятий и побежала к матери. — Где Йоши? — спросила Мебуки, не в силах разлепить глаза. Она приподняла руку, и Сакура тут же перехватила её, сжав в своих израненных руках. — У него строже с посещаемостью. Мебуки закашляла, закрыла рот ладонью и мотала головой из стороны в сторону, пытаясь сказать дочери, что с ней всё в порядке. Сакура подала стакан воды и позвала врачей. Медсёстры засеменили вокруг матери, навевая своим молчанием страх. Сакура постепенно отступала спиной к выходу, стараясь не мешать врачам, пока её совсем не вытолкнули прочь, сказав, что больной необходимы спокойствие и покой. — Чёртова война, ненавижу! — повторяла Сакура, сидя в пустынном больничном коридоре. Тело бросало то в жар, то в холод. Она боялась остаться одной, боялась потерять ещё и мать.***
Прислушиваясь к разговорам одноклассников и проходящих мимо гражданских, Сакура с каждым разом всё больше убеждалась, что детей из её Академии растят на убой: доставил боеприпасы и вернулся — хорошо, нет — отправят новых генинов. Будто для Конохи важнее выполнить заказы воюющих стран, чем заботиться о своих людях. Заглядывая на могилку отца, Сакура с горечью отмечала новые имена на мемориальной плите. Она уже не помнила, когда последний раз появлялась на занятиях, потеряв всякий стимул становиться шиноби. Сакура всё чаще оставалась наедине с собой, размышляя о чём не следовало и приходя к неправильным выводам. Внутри засела борьба двух волков: один не верил словам Пятого, искал поддёвку и интуитивно чувствовал ложь, другой же, воспитанный в духе патриотизма, — слепо стремился к Вождю. Смотря на угасающую с каждым днём Мебуки и на удаляющегося от семьи брата, Сакура не решалась рассказать о своих переживаниях, стойко храня всё внутри. Ей не хотелось расстраивать мать, которая и так еле сдерживала слёзы при детях, стоило только взглянуть на место отца за обеденным столом. На последнем с каждым месяцем уменьшалось количество продуктов, а душещипательные речи Данзо о погибших плантациях только злили Сакуру. В скором времени Мебуки сообщила, что им придётся продать дом и переехать в более скромное жильё. — Что ты наделала?! — кричал возмущенный и уставший после учебы Йоширо. — Как мне друзьям в глаза смотреть после этого?! Они ведь будут считать меня нищебродом! — Ч-что ты такое говоришь? — опешила Сакура, подоткнув матери одеяло. — Ты не понимаешь, в какой ситуации мы оказались? Посмотри на мать! Как ты можешь сейчас беспокоиться о том, что подумают твои друзья? — Да плевать мне! — выпалил Йоши, зло нахмурившись. — В Элитной Академии репутация — это всё! Сакура поджала губы, не понимая, когда её милый добрый брат стал таким чудовищем. Она с силой ударила его по щеке, та вмиг покраснела по контуру небольшой девичьей ладони. Йоширо скривился в презрительной гримасе и выбежал из их новой маленькой квартиры. Она была размером с комнату Йоши в их старом доме. В ней пока не было ничего, кроме старых кухонных тумб, прохудившегося обеденного стола на трёх ножках, пары стульев и более-менее сносной сантехники в ванной комнате. Ночью почти всю площадь квартиры занимали три футона. — Догони его, — прохрипела Мебуки. Её сухие губы изогнулись в печальной улыбке. — Сам вернется, — зло буркнула Сакура. — Давай лучше я тебя покормлю. — Позже, доченька, сейчас не хочется. Сакура слабо кивнула, проглатывая тугой комок и в очередной раз подавляя слёзы. Она осела у дальней стены, поджав колени к груди. Она не могла позволить себе плакать, только не при матери. Сакура вслушивалась в её хриплое надрывистое дыхание и стук дождя за окном, прислонялась к неровной непокрашенной стене, охлаждая затылок. Она приподняла голову, услышав тихий щелчок замка двери. Йоширо виновато остановился у футона матери, сгрызал губы в кровь, пытаясь подобрать слова. — Прости… Я не знаю, что на меня нашло, — сдавленно сказал он. Мебуки разлепила влажные глаза, с доброй улыбкой смотря на сына. Йоши присел рядом, аккуратно прикоснулся к её исхудавшей кисти и повторил свои слова. — В Академии выплачивают стипендии, — коротко сказал он. — Я буду отдавать её. — Как давно? — спросила Сакура. — С самого начала, — виновато втянул он шею в плечи. — И почему же ты раньше не сказал? Не замечала за тобой такой скрытности. — Мы… мы с друзьями после учебы ходили бургеры есть… и в игровые автоматы, — Йоши повесил голову, сжав ткань штанов на бёдрах. — Надеюсь, было вкусно и весело, — выплюнула Сакура, поднимаясь со своего места. Она прошла чуть дальше, проведя рукой по шершавой стене, и отвернулась к окну, скрывая несдержанный водопад слёз. Она до крови кусала сухие губы, зубами отрывая небольшие кусочки тонкой кожицы, пытаясь заглушись всхлипы и болью отрезвить себя. Внутри всё клокотало и дрожало от свалившегося неподъёмного груза. Казалось, на неё надели металлический обруч и с силой затянули. — Сестрёнка? Сакура поморщилась, не поворачиваясь, махнула головой, будто пыталась отстранится от обеспокоенного голоса брата. — Я знаю, стипендия небольшая, но можно получить ещё больше, если поучаствовать в тесте экспериментальных препаратов, — продолжил Йоширо, не понимая поведение сестры. — Не смей! — вырвалось у неё. Она подбежала к нему, схватила за плечи и начала тормошить, не замечая, что делает тому больно. — Почему ты плакала? — Не вздумай принимать эти чёртовы препараты! — орала Сакура. Йоши нахмурился, пытаясь отстраниться от сестры. — Ты не представляешь, к чему это может привести! — Но я уже их принимаю, — недоумённо пожал он плечами, — все одноклассники так делают, не экспериментальные образцы, конечно… — Сакура осела на пол, растирая по лицу непрекращающийся поток слёз. «Я ведь знала, что их пичкают этой дрянью… — подумала она, сжимая раскалывающиеся виски. — Почему не остановила его?» — Прости, я должна была раньше рассказать, — прошептала Сакура, не смотря брату в глаза. — Эти таблетки… они… твоё тело… — Сакура, — прохрипела Мебуки, прикоснувшись к запястью дочери. — Мама, давно пора ему сказать. — О чём сказать? — Ты родился очень слабым мальчиком, твои кости хрупки, — сдавленно начала Мебуки, сжав ткань ночной рубашки в районе солнечного сплетения. — Тебе врач вообще запретил быть шиноби. Но… я не могла разрушить твою мечту… — Мам, всё нормально, — сказал Йоширо, выдавив из себя улыбку, — с моим геномом мне даже подходить к врагу не надо, я очень силен. Вокруг Йоширо появились розовые лепестки и закружили в танце вокруг матери и сестры. Мягкие лепестки щекотали открытые участки кожи. Он отвёл их в сторону и добавил чакру ветра, заостряя, подобно сюрикенам. — Сынок, будь осторожен, — выдавила из себя Мебуки, закрывая глаза. Сакура насторожилась, обратив внимание на посеревшую кожу матери. Придвинувшись ближе, поняла, что она больше не дышит. — Йоши, сх-ходи з-займи очередь в магазин, — выдавила Сакура, невзначай закрывая собой тело матери. — Там дождь идёт, — насупился он. — Мам, скажи ей. — Мать спит! — излишне резко перебила Сакура, толкнув брата к выходу. — Пожалуйста, станешь под навесом… дома есть нечего… — натянуто улыбалась она, пихая в руку смятые купюры. Только за Йоширо хлопнула дверь, Сакура подбежала к матери, проверила пульс, пытаясь докричаться. Всё осознав, потёрлась лбом о ещё тёплую кисть, давясь слезами. Она резко выпрямилась, ударила себя по щеке, приказывая собраться, — нельзя позволить, чтобы Йоши увидел мать такую. Харуно выбежала на улицу, прикрываясь лёгкой спортивной кофтой от сильных порывов ветра. Одежда быстро впитала в себя влагу, неприятно прилипла к телу. Уже третий день идёт сильный ливень, рискуя затопить нижние районы Конохи. Она бездумно брела по пустынным улицам Конохи, хлюпая открытыми сандалиями по лужам. Обычная обувка шиноби полностью пропиталась грязью, натирая между пальцев. Сакура свернула на широкую дорогу, ведущую к штабу ВПК. Внутри тепло и сухо. Сотрудники заливисто смеялись, обсуждая отдых на горячих источниках, ели заварной рамен и причмокивали жирными и розовыми от жара лапши губами. Желудок Сакуры отозвался на аромат пищи и протяжно завыл. Она встряхнула головой, отгоняя ненужные мысли, и прошла к ресепшену. Оперативник ВПК лениво перегнулся через высокую стойку, дабы разглядеть низкорослую, промокшую до нитки, девчонку. — Тебе чего? — бросил он. — Потерялась? — Мама… — сипло вымолвила Сакура, сжав кулаки. — Труп… дома…***
— Что ж, поздравляю с окончанием Академии, с этого дня я — ваш сенсей, — мужчина широко улыбнулся, почесав затылок, но тут же посерьёзнел, не увидев в глазах учеников восторга. — Почему вы все такие мрачные? — Наша первая миссия — доставка боеприпасов союзным шиноби на поле боя, чему тут радоваться? — недовольно протянул черноволосый мальчишка. Он выдохнул струю воздуха, убирая со лба прядь волос. — С чего ты взял? — усмехнулся сенсей, скрестив руки на груди. — Это же очевидно, — пожал он плечами. — Сейчас это самая актуальная и простецкая миссия для генинов. Или я не прав… сенсей? — Посмотрим, — хмыкнул он, оценив остальной состав команды, — мы пока только знакомимся. А вот какую миссию нам даст Хокаге, я не знаю. — Тогда представьтесь хоть. — Хорошо-хорошо, — усмехнулся сенсей. — Зовут меня Амадо, фамилии нет. Чунин, на джонина сдать пока не получилось. Хобби — читать книги. Ну, что ещё вам рассказать… Тридцать два года, не женат, — он снова рассмеялся, но ребята никак не отреагировали на это. — Что ж, ваша очередь. Давай, ты первый. Сенсей указал на замкнутого и отстраненного мальчика, который со скучающим видом смотрел в окно и даже не старался изобразить заинтересованность учителем. Он теребил между пальцев ожерелье из клыков пса или волка, которое носил на бедре как цепь; прощупывал подушечками пальцев их шероховатость. Перевёл ленивый взгляд на Амадо и приглушённо сказал: — Рей Инузука. — Так ты из клана Инузука, — протянул сенсей, кивнув своим мыслям: всё-таки правильно понял значение красных треугольников на его щеках. — А где твой пёс? Неужели на улице оставил? — У меня нет собаки, — тихо и размеренно ответил он, не вложив в слова ни капли эмоций. — Я их не люблю… точнее, у меня аллергия… на них. — Что-то ты слабо похож на представителя клана Инузука, — громко прервал его товарищ и смерил насмешливым взглядом голубых глаз. — В моём классе учился один из ваших. Он очень шумный и вспыльчивый, сразу было видно бурлящую волчью кровь. Да и со своей псиной не расставался. А ты… — он задумчиво поморщился, не зная, как его назвать. — Я лишь наполовину Инузука… — Да ладно! — парень хлопнул себя по бедру и заливисто рассмеялся. — И кто из твоих родителей погулял с другой шавкой? — Будь вежливее к своему товарищу! — строго сказал сенсей, смерив грубияна холодным взглядом. — Продолжай, пожалуйста. — Я всё сказал, — проговорил Рей, — хобби у меня нет. Специализируюсь на ближнем бое и сборе информации… У меня хороший нюх. — Еще бы! — продолжал ухохатываться напарник. Его уже все присутствующие сверлили раздражённым взглядом. Все, кроме Рея — тому было абсолютно плевать на потуги взбалмошного мальчишки вывести его из себя. — Ну всё! Хватит! — повысил голос учитель, хлопнув ладонью по крышке стола. — Теперь ты представься, умник. — Хако Курой, — широко улыбнулся парень. — Мы с лобастой одноклассники, — мотнул он головой в сторону Сакуры, усмехнувшись с её реакции. — Люблю придумывать смешные клички другим и доводить тех до белого каления. Их реакция такая прикольная. Сенсей, вы бы только видели, как краснеет морда лобастой, когда я над ней шучу, — он залился звонким смехом, а Рей поморщился от громких звуков. — Хотя что это я рассказываю, я вам обязательно продемонстрирую. — Избавь меня от этого, — вздохнул Амадо, переведя жалостливый взгляд на девчонку. — Вы просто обязаны это увидеть! — Не стоит, — твёрже вымолвил сенсей. — Стоит, определенно стоит, — кивал Хако, подмигивая Сакуре. — Ах да, я ещё обожаю спорить. — Это заметно, — буркнул учитель, взъерошив свои светлые волосы. — Какими навыками можешь похвастаться? — Я мастер стихии Воды, — задрал нос Хако, улавливая сзади раздраженный смешок. — Тебе что-то не нравится, брёвнышко? — изогнул он бровь, с вызовом смотря на Сакуру. Она повела плечом, в очередной раз игнорируя главного задиру класса. Сакура так хотела попасть в одну команду с Ино или Хинатой, да хоть с кем, только не с Хако. Его мясом не корми, дай только поиздеваться над кем-нибудь да поспорить. — Понятно, — устало протянул Амадо и перевёл взгляд зелёных глаз на Сакуру, ожидая представления от неё. — Моё имя Харуно Сакура, — сдавленно сказала она, смотря прямо в глаза сенсея и старательно игнорируя кривляния Хако. — Харуно? — задумчиво протянул Рей, обернувшись. — Да, а что? — приподняла она бровь. — У тебя брат есть? — Допустим, — нахмурилась Сакура, сглотнув тугой комок. — Это у него улучшенный геном, выглядящий как лепестки сакуры? — К чему ты ведешь? — вмешался в разговор учитель. — Да так, он с одноклассниками часто избивает гражданских ребятишек и учеников нашей Академии, — сказал Рей. Казалось, даже в его безэмоциональном и немного сонливом голосе прослеживалось возмущение. — Видел несколько раз, как он отрабатывает на них свою технику лепестков и повторяет свою фамилию… не знаю, зачем… — Это неправда! — выкрикнула Сакура. Она подорвалась с места и выбежала из аудитории, улавливая сзади громкий гортанный смех Хако. Тот качался на стуле и бил по парте, попутно вытирая с глаз слёзы. Сакура бежала, не разбирая дороги, пока не выбежала на каменистую аллею, ведущую на выход из деревни. Она плюхнулась на жёсткую лавку и закрыла лицо руками, не веря во всё сказанное. Рей не выглядел лжецом, но и Йоши бы никогда до такого не опустился. Рядом с ней на лавку бесшумно опустился сенсей, задев катаной, которую он носил за спиной. Он мягко опустил бледную ладонь на плечо, сжав руку. Сакура перевела на него затуманенный взгляд и немного отстранилась, подвинувшись на край лавки. — Простите, что убежала, — буркнула она, вытерев влагу с глаз. — Ничего страшного, — встряхнул он русыми волосами, убирая отросшую чёлку с глаз. — Понимаю, каково узнать такое о брате, — аккуратно начал он, почувствовав, как напряглась ученица. — Тебе стоит поговорить с ним, узнать его мотивы… Может, родители повлияют… — Мы одни, — прервала его Сакура, переведя взгляд с учителя вперёд, смотря на рабочих, что строили очередное высокое здание на свободном участке Конохи. — И я догадываюсь о его мотивах… Он так самоутверждается, поэтому повторяет свою фамилию. — Странный способ, — хмыкнул Амадо, проследив за взглядом ученицы. — Спасибо за поддержку, сенсей, — сказала она, вставая с лавки. Поправив мешковатый свитер, взглянула в светло-зелёные глаза сенсея, скрытые за явно мешающей чёлкой, и продолжила: — Я обязательно поговорю с братом. — Угу, — кивнул мужчина. — Завтра к девяти будь у резиденции. Полное обмундирование шиноби, и возьми какой-нибудь плащ из тёмной ткани. — Будем продвигаться скрытно по полю боя? — понимающе спросила она, заранее зная ответ. — Да. — Сенсей… — осторожно спросила Сакура, немного поморщившись. — Нас ведь не убьют на первой же миссии? — Не знаю, — как-то меланхолично пожал он плечами, — постараюсь этого не допустить.